The Heiress of Slytherin

На следующее утро Марлин чувствовала себя превосходно. От весьма тщательного траха у нее болело всё тело. Родольфус ушел рано, страстно поцеловав ее перед уходом, но не раньше, чем снова трахнуть, взяв обещание написать ему, если ей потребуются его услуги. Ухмыляясь над тем, как легко мужчинами манипулируют их члены, женщина пообещала волшебнику, что сделает именно это, если она окажется в нужде. После того, как она приняла душ и наложила защитные заклинания на комнату для игр, Марлин вернулась в Малфой-Мэнор, чтобы забрать Гермиону и отвезти ее домой. Сегодня будет их первый официальный семейный день, и волшебница была счастлива. Гермиона весь вчерашний день была взволнована мыслью о возвращении Драко из хранилища своей семьи с чем-то особенным для нее. Когда он наконец вернулся с Нарциссой, он обнял Гермиону и поведал, что не нашел того, что хотел, в хранилище Блэков, но на следующий день планирует вернуться и поискать в хранилище Малфоев. Гермиона кивнула, но ее мать видела, что девушка была немного разочарована. Войдя в столовую, Марлин была удивлена, увидев там Тома, и выражение ее лица должно быть не скрыло ее чувства. Мужчина понимающе ухмыльнулся ей, когда она заняла свое место за столом. — Доброе утро, дорогая, тебе понравился вчерашний вечер? Марлин выгнула бровь, глядя на Тома, и мягко улыбнулась. — Да, действительно. Родольфус стремился угодить и старался максимально тщательно выполнять свои обязанности. Глаза волшебника вспыхнули красным лишь на мгновение, но женщина всё равно заметила. — Как скоро тебе снова понадобятся его услуги? Марлин усмехнулась над тем, каким обиженным казался ее Лорд. — Я не могу этого знать, а что? — лукаво ухмыльнулась она. Том наклонился к своей любовнице, схватил ее за руку, и, притянув к себе на колени, жестко поцеловал. — Не играй со мной, милая. Сегодня я не в настроении для твоих игр. Волшебница вздохнула и нежно поцеловала мужчину в ответ, что застало его врасплох, поскольку она редко выказывала к нему какие-либо эмоции. Он с любопытством посмотрел на нее. — Том, — прошептала она тихо, что привлекло его внимание. Она называла его по имени, только когда они были одни и занимались сексом. — Я не хочу ссориться с тобой. Да, Родольфус помог… Ты ведь знаешь, как мне нужен секс. Но ты мне нужен больше. Думаешь, последние пятнадцать лет были легкими для меня? Ты хоть раз подумал, когда отметил меня, как тяжело мне без тебя было? Ты знаешь, каковы мои потребности… Насколько сильно они меня поглощают… Ты видел это, когда заглядывал в мой разум много лет назад. Почему ты сомневаешься во мне, если я никогда не давала тебе повода? Я знаю, что ты меня не любишь… Я осознаю, что ты на это не способен. Ты знаешь мои особенности так же, как я знаю твои. Я люблю Гермиону. То, что мне пришлось бросить ее, убивало меня. Она взяла самое лучшее от нас обоих. Но это не меняет того, что ты мне нужен как воздух. Почему ты обижаешься, когда точно знаешь, что я никогда не буду хотеть кого-либо так, как жажду тебя? Единственная слеза упала с ресниц Марлин и скатилась по ее щекам, прежде чем она в шоке вытерла ее. Глаза Тома сузились, и он обхватил ее лицо руками. — Покажи мне. Тогда Марлин открыла свой разум и позволила Тому увидеть ее страдания за последние пятнадцать лет. И то, как она была в агонии, потому что не могла найти освобождение так, как ей было нужно. И то, как сильно она скучала по нему. Волшебница показала ему и свою ночь с Родольфусом — она не стала ничего скрывать. Когда ее господин увидел достаточно, он отстранился и вздохнул, прижавшись своим лбом к ее. Это был самый интимный момент, инициатором которого был он, и она была удивлена таким покорным жестом. — Я оказал тебе медвежью услугу, милая. Из-за моего эгоистичного желания отметить тебя своей, я никогда не думал о последствиях собственных действий. Ты знаешь, я не могу отказать тебе, я никогда не мог… С тех самых пор, как тебе было четырнадцать, и ты противостояла мне, как валькирия. Ты шпионила для меня, рисковала своей жизнью ради меня. Родила нашего ребенка и спрятала ее, защищая, когда я не мог. Я эгоистичный собственнический волшебник, ты это знаешь. Тем не менее, я позволил другому мужчине трахнуть тебя, потому что ты просила меня об этом. Я не знаю, как еще показать мое уважение к тебе, кроме как поставить твои потребности на первое место. Я не прав? Марлин мягко улыбнулась и снова поцеловала Тома. — Мы пара, разве нет, мой лорд? — Том ухмыльнулся, но кивнул. — Как ты мог подумать, что любой другой мужчина может сравниться с тобой? Ты единственный, кто когда-либо мог полностью унять боль. Думаю, подсознательно я догадывалась об этом уже в четырнадцать лет, а в шестнадцать знала это наверняка. Том ухмыльнулся. — Я видел это в твоих воспоминаниях. Уверен, что ты шокировала бедного Родольфуса, признавшись, что соблазнила его господина в шестнадцать лет. Ты была восхитительна. В ту первую ночь, когда я попробовал твою сущность на твой шестнадцатый день рождения, я понял, что мне конец. Ты не сдерживала себя тогда, и не сдерживаешь сейчас. — Знаешь, какое мое любимое воспоминание? — улыбнулась Марлин. — Не считая той ночи, когда я наконец-то трахнул твою задницу и заставил потерять сознание? Волшебница весело рассмеялась, а Том лишь гордо ухмыльнулся. — Нет, ты большой развратник. Это был первый раз, когда ты позволил мне прикоснуться к тебе. Мы только что вышли из книжного магазина в Хогсмиде, тогда мне было шестнадцать. Мы спорили из-за элементальной магии… когда ты отвел меня в переулок и прижал к стене. Ты сказал мне, что у меня умный рот, и его лучше использовать в другом месте. — Ах да, помню этот разговор, — хмыкнул Том. — Ты сказала что-то о том, что я слишком благопристойный и высокомереный, чтобы позволить тебе доказывать свое «оральное мастерство» — так, я полагаю, ты это назвала. — А потом я заколдовала тебя, приклеив к стене переулка, испарила твои штаны и отсосала тебе, пока ты не кончил мне в глотку. Я никогда не забуду выражение твоего лица, когда ты держал мои волосы руками и смотрел на меня, когда я глубоко заглотила тебя, ты был шокирован, разъярён и возбужден. Это было захватывающе, и ты никогда не казался мне более опасным, чем в тот момент. Тогда я поняла, что полностью твоя, особенно после того восхитительного наказания, которое ты приготовил мне позже той ночью. Просто от одной мысли об этом я намокаю. Ноздри Тома расширились, когда он почувствовал запах возбуждения своей любовницы, и он страстно поцеловал ее. Они были полностью поглощены друг другом и не заметили, как их дочь вошла в столовую со своим женихом, пока не услышали тихий весёлый голос. — Доброе утро, мама, отец. Должны ли мы вернуться на завтрак позже? Том оторвался от своей волшебницы и ухмыльнулся, когда она покраснела. Он не видел этой ее реакции с тех пор, как ей было пятнадцать, и он трахал ее пальцами в их секретной нише во «Флориш и Блоттс». — Мы приносим свои извинения, дочь. Мы с твоей матерью собирались уйти ненадолго, но перед этим, насколько я понял, ты сегодня переезжаешь в поместье Маккиннонов. Я собираюсь настроить камин для посетителей, поэтому, пожалуйста, дай мне список тех персон, которым ты хочешь предоставить доступ. Кроме того, если вы оба всё ещё хотите, буду рад составить для вас с Драко график уроков легилименции. Я говорил с Люциусом, и он согласен выделить нам его дуэльную комнату для практических занятий. Он уверил меня, что надзор не будет проблемой. Драко наклонил голову, пытаясь не показать своего очевидного смущения от того, что, войдя в гостиную, застал родителей Гермионы, обжимающихся, как нюхлеры в брачный сезон. — Я буду доступен в любое время, когда пожелает Гермиона. Знаю, что этим летом она работает с Северусом над проектом по зельям, и я собирался провести неделю в Италии с Блейзом Забини и Теодором Ноттом, разрабатывая нашу квиддичную стратегию на предстоящий учебный год. Гермиона уставилась на своего парня. — Полагаешь, ты станешь капитаном? — Я совершенно в этом уверен. И в этом году Слизерин выиграет кубок по квиддичу, у меня хорошее предчувствие. — Ненавижу эту чертову игру, — проворчала девушка, а ее отец улыбнулся. — Позавтракай и собери всё, что захочешь взять с собой. Камин открыт, так что просто назови Маккиннон-Мэнор, и ты попадешь в главную библиотеку, — Марлин улыбнулась дочери, которая кивнула в ответ. Гермиона смотрела, как ее родители вышли из комнаты, направляясь Мерлин знает куда. Когда она перевела взгляд на Драко, он ухмыльнулся и многозначительно поиграл бровями. — Твои родители собираются трахаться. Кто бы мог подумать, что Темный Лорд на это способен? Гермиона как раз пила свой тыквенный сок, поэтому в шоке ахнула от комментария своего жениха, из-за чего подавилась напитком. Волшебник громко рассмеялся, увидев отвращение на лице невесты. До конца завтрака Гермиона лишь свирепо смотрела на Драко, но когда они закончили, юноша обнял ее и мягко улыбнулся. — Посмотри на это с другой стороны, Грейнджер: когда мы станем старше и у нас будут собственные дети, мы сможем вывести их из себя, милуясь перед ними при каждой возможности, как стая бешеных нюхлеров. Гермиона усмехнулась и покачала головой на неуместную шутку Драко. — Ты такой романтик, Малфой. Драко страстно поцеловал Гермиону, заставив девушку покраснеть, когда он освободил ее. — Ты знаешь, что меня можно мотивировать. А сейчас я должен идти в Гринготтс, чтобы найти для тебя нечто особенное, что можно носить на запястье. Или ты предпочитаешь ожерелье? — Драко, мне понравится любой твой дар, потому что ты выбрал его для меня. Пожалуйста, перестань слишком много думать об этом и просто возьми то, что позовет тебя. — Я могу это сделать, — ухмыльнулся юноша. — Хорошо, потому что если сегодня ты не вернешься домой с чем-то блестящим и красивым, я начну думать, что ты не хочешь быть обручен со мной. — Отлично, ведьма… Я понял намек. Злобная зубрилка, — пробормотал себе под нос Драко. Гермиона широко улыбнулась. — Ты — редкостный мерзавец. — Твой мерзавец, милая. — Не напоминай мне. Неужели уже поздно обменять тебя на новую, улучшенную модель? — мягко засмеялась волшебница. — Этого не будет. Ты сказала «да», согласившись быть моей. Ты застряла со мной. Привыкай. — И снова, ты настоящий романтик, Малфой. Я падаю в обморок… смотри… я уже почти теряю сознание! — Гермиона приложила руку ко лбу, плохо имитируя Скарлетт О’Хара. Драко зарычал и крепко поцеловал свою невесту. — Я покажу тебе упавшую в обморок, ведьма. Когда я наконец сделаю тебя своей, ты будешь лишаться чувств, выкрикивая мое имя. Драко подмигнул и медленно вышел из комнаты, направляясь в кабинет отца, чтобы они вместе могли отправиться в Гринготтс. Гермиона только улыбнулась и любовно покачала головой на выходки своего самодовольного парня-нахала. Наблюдая за его задницей, когда он шёл по коридору, Гермиона не могла не заметить, в какой хорошей форме был Драко. Ей не терпелось вернуться в школу и по-настоящему уединиться. Она скучала по их времени вместе. Возвращаясь в свою комнату, волшебница подумала о встрече с родителями сегодня утром. Она понимала, что они должно быть испытывали некоторую привязанность друг к другу, чтобы ее мать забеременела ею, но, увидев реальность их химии, Гермиона покраснела. Она не была глуповатой дурёхой, летающей в фантазиях и романтике, но она спрашивала себя, насколько совместимыми были ее родители, когда она узнала, кем был ее отец. Он был темным волшебником, и девушка не питала иллюзий относительно того, какой тип доминантных склонностей имел Том Реддл. Похоже, ее мать была полностью совместима с его взглядами, но Гермиона чувствовала, что в их отношениях ей всё еще чего-то недостает. Вернувшись в поместье Маккиннон, ее родители занялись ритуалом, известном только им двоим. Марлин повела Тома в игровую комнату, но он остановил ее, и направился к их покоям. Когда они пришли, Том втолкнул свою волшебницу в комнату, одновременно сделав ее непроницаемой для внешних воздействий. В течение следующих нескольких часов он дал Марлин именно то, чего она желала… то, что ей всегда было нужно от него. Ее крики заполнили пространство, поскольку мужчина не давал ей пощады. В конце концов, ее бесконтрольно трясло от количества принудительных оргазмов, которые ей подарил ее любовник. Каждый раз, когда Марлин кончала, она выкрикивала его имя. Умоляла его о большем, говорила, как сильно он ей нужен. И когда Том Реддл наблюдал, как его волшебница корчится от болезненного удовольствия, жаждущая, тяжело дышащая и умоляющая о большем, он понял, что она ему тоже нужна. Она была ему равной во всех отношениях, которые имели значение. Интеллектуально, сексуально, и даже несмотря на то, что они оба были эмоционально сдержанными… они понимали друг друга. Марлин приняла Тома Реддла, его жестокую темную натуру, его потребность доминировать, контролировать… его жажду силы. Том принял порочность Марлин, ее сексуализированные потребности… ее постоянную жажду интимной близости, чтобы облегчить боль, которая жила глубоко в ее душе. Когда она подошла к нему, ещё будучи четырнадцатилетней, он инстинктивно понял, что она другая. Когда в пятнадцатилетнем возрасте она попросила его научить ее сексу, он сначала рассмеялся… что разозлило ее, и она месяцами отказывалась говорить или переписываться с ним. Она позволила Блэку забрать ее девственность, что взбесило его. Каким-то образом его маленькая волшебница сумела в пятнадцать лет понять, как наложить на себя чары памяти и послала ему в подарок изъятое воспоминание о том, как она занималась сексом с Блэком. Том был поражен дерзостью Марлин. Он по нескольку раз в день просматривал это воспоминание и был зациклен на моменте, когда девушка взяла контроль на себя, оседлала Блэка и насадилась на него, пробив барьер и закричав от боли. Она была великолепна в своем бесстрашии и наслаждении болью. В ярости, Волдеморт за эти несколько месяцев закатил несколько гулянок и трахнул нескольких волшебниц. Он бы никогда не прикоснулся к магглу, хотя у его Пожирателей Смерти не было таких сложностей. Он был жестоким в своем гневе и нашел волшебниц-единомышленниц, которые, казалось, процветали под его темной натурой, но ни одна из них не была удовлетворительной. Когда Марлин послала ему еще одно воспоминание о своих взаимных оральных ласках со старшим из братьев Пруэтт, Том, наконец, разыскал ее и строго наказал за ее неповиновение. Девушка приняла наказание, и когда они закончили, она нагло оседлала его колени… полностью голая и промокшая, и страстно поцеловала, прикусив его губу и застонав от вкуса его крови во рту. Мужчина отстранился в изумлении, но затем принялся вылизывать влагалище Марлин, а она умоляла его не останавливаться. Он не остановился, и после этого он никогда не смотрел на другую волшебницу. Когда Том, наконец, заставил свою одежду исчезнуть и вошел в очень жаждущее лоно своей любовницы, она застонала от облегчения. Когда он был внутри Марлин, у него появлялось опасное чувство, будто он дома. Тому было интересно, чувствовала ли она это то же самое, когда ее большие карие глаза смотрели на него с таким восторженным удовольствием, пока он жестоко имел ее. Она встречала каждый его толчок, ее ногти расцарапали его спину до крови… каждый раз… когда он трахал ее. Когда она наконец кончила, выгнув спину дугой, вогнав ногти в его плоть и закрыв глаза в блаженстве… Том понял, что сделает всё, что она захочет. Удовлетворит ее так, как ей было нужно. И именно в тот момент он впервые за свою долгую жизнь понял, что на самом деле заботится о счастье Марлин. Что поставил его почти наравне со своим. Единственным человеком, кто имел более важное значение для него — была их дочь. И когда его волшебница радостно улыбнулась ему, он поймал себя на том, что ласково улыбнулся ей в ответ. — Ты в порядке, Том? — прошептала Марлин; даже после такой долгой разлуки она инстинктивно поняла, что между ними что-то сдвинулось. Том кивнул, но промолчал. То, что эта женщина не стала пользоваться своим преимуществом — было свидетельством того, насколько хорошо она понимала его. Просто пошептав «спасибо», погрузилась в мирный сон с красивой довольной улыбкой.