Like Riding A Bicycle/ Как кататься на велосипеде

Одна, и, наверное, единственная вещь, в которой Эмма и Реджина полностью солидарны, это то, что они хотят дать Генри нормальное детство, насколько это возможно в посреди войны за власть в Сторибруке. И если это значит, что ей придётся учить его (и его мать, которая, видимо, тоже не умеет) кататься на велосипеде в спортивном зале в сейчас пустующей старшей школе средь тьмы ночной, потому что это единственное безопасное место и время, то Эмма готова делать именно это. Это может быть и не сцена из «Халмарка»*, и наверное и не была бы, даже если бы они не были в разгаре вышеупомянутой войны, но это то, чего хочет Генри («возможно, мне придётся сбегать, так разве на велосипеде не будет быстрее?»), а с тех пор, как он восстал из мёртвых, Эмма готова дать ему почти всё, что он попросит. Она заволновалась, что это делает её плохой матерью, но потом увидела, что Реджина делает тоже самое, так что решила, что всё в порядке. Она делает круг по залу, освещённому только резервными лампами из генератора. Они не дают много света, что, вероятно, делает обстоятельства неподходящими для того, чтобы учиться кататься на велике, но полезно, когда не хочешь привлекать внимания из страха к неожиданному нападению. К тому же, если Генри сможет научиться кататься на велосипеде в темноте, он будет готов к любой ситуации, что вроде как стало их девизом во всех ситуациях. Она напрягается, услышав скрип открывающейся двери, что вошло в привычку за последние несколько дней, но расслабляется, когда слышит стаккато** постукивания, что может исходить только от одного человека. И конечно, она надела каблуки этой ночью. — Серьёзно, Реджина? — она закатывает глаза, и морщится ещё больше, кидая взгляд на Генри, ковыляющего через зал. Реджина, по крайней мере, может передвигаться на своих каблуках. — Пацан едва может ходить в этом мундире. Каким образом он должен взобраться на велосипед, не говоря уже о том, чтобы научиться на нём кататься? — Просто потому что я волнуюсь о безопасности своего сына… — Волноваться о безопасности — это одно, а превращать его в Джона Траволту из «Под колпаком»*** — совсем другое. И это — Эмма тыкает пальцем в Генри, — вылитый Джон Траволта. — Мисс Свон… — Оставь шлем, налокотники и наколенники, парень. — Эмма полностью игнорирует Реджину. — Сними всё остальное. С облегчённым вздохом, Генри снимает дополнительную защиту, начиная с щитков****. Только после этого Эмма обращает внимание на Миллс. — Каблуки? Ты собираешься учиться кататься на велосипеде на каблуках? Реджина усмехается. — Я не собираюсь учавствовать в ваших смехотворных занятиях. Я здесь лишь для того, чтобы убедиться, что вы не убьёте Генри ненароком. — Но мам! — Генри скулит со своего места на полу зала, пытаясь снять велосипедные перчатки и прекрасно зная, какой эффект на мэра города производит обращение «мама». — ты говорила, что тоже будешь учиться! — Генри, — Реджина пытается, но совершенно очевидно, что это заведомо проигранная битва. Эмма была благодарна, что они были на одной стороне в предстоящей величайшей битве. Иначе Реджина уже давно была бы уничтожена. Не то, что её как-либо волновала Реджина, кроме её отношений с Генри. Вовсе нет. — Хорошо, парень, давай научим тебя кататься на велосипеде. — улыбнулась Эмма, когда Генри наконец освободился от избыточной экипировки. Его глаза сияют, когда он берёт велик, «одолженный» из маленького магазинчика на Мэйн-Стрит по пути сюда. Реджина не единственная с ключами от разных мест в городе, хотя Эмма уверена, что её связка даже близко не стояла с коллекцией мэра. — Круто! Что мне делать? — Ну, для начала, я хочу, чтобы ты взял велосипед и прокатил по залу пару раз. Тебе надо привыкнуть в его весу. — она говорит это так легко, как будто бы не потратила несколько часов, дрейфуя по видео в ютубе и статьям в википедии о том, как научить кого-то кататься на велосипеде, прежде чем придти сюда. — Окей, Эмма! — говорит Генри, воспринимая её слова, как святую истину, и хватая велосипед, чтобы начать свою прогулку. Реджина усмехается. — Прокатить велосипед? Серьёзно, мисс Свон? — Я никогда не учила никого кататься на велосипеде, так что не будь со мной так строга, ладно? — обиженно говорит Эмма, на что Реджина лишь закатывает глаза. — А кто научил тебя кататься? Это вопрос, который Эмма надеялась избежать, так что конечно, Реджина задала его. Она оглядывается назад, в тот день, когда она «научилась» кататься на велосипеде. Ей было семь, и она нашла оставленный не привязанным велик возле её приемного дома. Велики не были чем-то, что можно было легко заполучить, по крайней мере не для ребёнка в системе, но у них были колёса, а колёса означали свободу, так что Эмма воспользовалась шансом. Она всё ещё помнит, как велик вилял, и как она крутила педали быстрей и быстрей, вниз по тротуару. Она помнит чувство свободы, и ветер, который откинул её волосы назад, и помнит как она подумала, на одну прекрасную, волнительную секунду, что она наконец могла сбежать и найти своих настоящих родителей. И она живо помнит падение, и скрежет велосипеда, и разодранную кожу, и тёплую кровь, что лилась из её коленей, локтей и рта. Она не знает, сколько времени пролежала там, вся в крови и слезах, но помнит приёмного брата — Томми, кажется, или Джимми — поднимающего её и относящего её назад в приёмный дом. «В следующий раз, используй тормоза» — сказал он после того, как обработал её ранки и осмотрел милую дырку, которая теперь была вместо её передних зубов. Эмма прогоняет это воспоминание, а её язык скользит по зубам, убеждаясь, что они на месте. — Сама нахваталась, я думаю. — Бормочет она. — Разве это не идеально? — Реджина шипит, но не успевает ничего добавить, так как Генри подходит к ним, пройдя полный круг вокруг зала. — Молодец, Генри. — она хвалит, хоть это и не обязательно, но это её сын, и если она хочет похвалить его за то, что он прошёлся с велосипедом, то она похвалит, чёрт побери. — Теперь что? — Генри нетерпелив, как ребёнок, и это заставляет её сердце заныть о невинности, которую он уже потерял. — Теперь, я хочу, чтобы ты прошёлся с великом вот так, — Эмма перебрасывает ногу через велосипед, и Генри спешно копирует её движения. — не садись на сиденье, просто пройдись, ладно? — Без проблем, Эмма! — выкрикивает он, начиная выполнять задание. Реджина открывает рот, но Эмма тут же обрывает её: — Ни единого слова. Я делаю это по-своему, и ты позволишь мне, потому что Генри хочет учиться, и из нас я — та, кто знает, как. Всё ясно? Реджина молча прожигает в ней дыру, но Эмма считает это победой, раз уж её ещё не превратили в жабу. — Я сделал всё правильно, Эмма? — Генри спрашивает, останавливаясь напротив матерей. Эмма снова подбадривающе улыбается, несмотря на то, что она совсем не обращала на него внимания. — Идеально, Генри. Сейчас, я хочу, чтобы ты сел на сиденье, но держи ноги на земле. Потом, попробуй поднимать их и балансировать так несколько секунд, прежде чем опустить обратно. Повтори это несколько раз, ладно? — Это правда необходимо, мисс Свон? — Реджина растягивает слова, наблюдая, как Генри безоговорочно выполняет все инструкции Эммы. Он полностью ей доверяет, но когда речь заходит о Реджине, по умолчанию появляется недоверие. Это до сих пор задевает, и не важно, как сильно она заслуживает это. — Ты — та, кто завернула его в пузырчатую плёнку. Если он просто запрыгнет на велосипед и попытается сделать всё и сразу, то упадёт и поранится. Это то, чего ты хочешь? — Ты знаешь, что нет! — Реджина морщится, глядя Эмме в глаза, словно ища там подтверждения, что Свон действительно знает, что она никогда не хотела причинить Генри боль. Эмма медленно моргает в знак подтверждения. — Тогда позволь мне сделать это по-моему. Она слышит, как Реджина бурчит что-то себе под нос, но предпочитает игнорировать это. Это первая родительская обязанность, которая была ей дана (помимо всей этой истории со спасением ребёнка поцелуем истинной любви, но она старается не думать об этом), и она не может провалиться. — Я думаю, ты уже готов попробовать прокатиться. — Потрясающе! Эмма подходит к нему, хватаясь за заднюю часть велосипеда. Генри закатывает глаза в идеальном подобии того, как это делает Реджина, что заставляет Эмму улыбнуться. — Я не маленький, Эмма. Я могу сделать это сам. — Я знаю, что ты не маленький, парень. — Вес этих слов давит на саму блондинку. Однажды, он был маленьким, когда она отдала его. Сейчас он, безусловно, таким не является. — Но это всё ещё твой первый раз, так что давай я тебе помогу, ладно? Генри морщится, но кивает. — Ладно, ладно. — Хорошо, начинай крутить педали, а когда наконец поедешь, попробуй использовать задние тормоза. Просто прокрути педали назад и ты остановишься. — Как насчёт этих тормозов? — Генри зажимает ручные тормоза. — Эти удобнее, — Эмма кивает, — но они более чувствительные. Сначала, научись тормозить с помощью педалей, а до ручных мы дойдём. И помни, как только остановишься, ставь ноги на землю. — Я знаю, Эмма. — Генри снова закатывает глаза, и в этот раз это не мило. — Хэй, я просто хочу убедиться, что все зубы останутся при тебе, хорошо? Реджина издает странный звук, на который Эмма оборачивается. — Положи каппу. Реджина фыркает, но лишь сильнее зажимает в руке что-то, что она очевидно не хочет показывать. Эмма ухмыляется. — Хорошо, Генри, давай сделаем это. Она осторожно держит велосипед за руль, стараясь выровнять его, при этом не делая всю работу за Генри. Он начинает вилять, и Эмма уверена, что Реджина задерживает дыхание. — У тебя хорошо получается, Генри. Просто сохраняй баланс, как мы и говорили, крути педали спокойно, и удерживай руль прямо. Хорошо, теперь, попробуй затормозить. Генри бьёт по педалям слишком сильно и едва не вылетает из сиденья, но Эмма успевает удержать его. Она подмигивает ему и вдохновляет продолжить крутить педали. Они продолжают ехать и останавливаться, пока Эмма не чувствует, что Генри готов сделать это сам. Тогда она осторожно отпускает ручку руля, наблюдая, как он справляется сам. Он всё ещё не может ехать ровно — скорее, у него получаются пьяные виляния — но он едет, и делает это самостоятельно. Она не может сдержать чувство гордости, что бурлит в ней, и лёгкого выкрика радости, хлопая. Когда она смотрит на Реджину, несмотря на приглушённый свет, она замечает такое же выражение на её лице. — Хэй! — восклицает Генри, заметив, что Эмма больше не идёт рядом с ним, — я делаю это! Я еду на велосипеде сам! Он немного резко тормозит, спрыгивает с велика и бросает его на пол, подбегая к Эмме и крепко её обнимая. — Я проехался сам! — Я знаю, парень, это было круто! — она поднимает его и крутит, потом опускает на землю и аккуратно толкает его локтем в сторону Реджины, как бы намекая. — Ты видела, мам? — он спрашивает, подходя к ней с большей настороженностью, чем к Эмме. По крайней мере, он всё ещё зовёт её мамой. — Я видела, — говорит Реджина, и её глаза немного блестят. Эмма списывает это на плохое освещение. — ты был изумителен, Генри! Затем, он обнял её, и несколько секунд она цеплялась за него, будто боясь отпустить, прежде чем заставить себя разомкнуть объятия. — Иди, покатайся ещё. — Твоя очередь, мам. Эмма может научить тебя, как научила меня. — он ухмыльнулся. — Готовы к уроку, Ваше Величество? — Эмма подходит к ней со своим велосипедом. Подождав, пока Генри вернётся к своему велосипеду, она выхватывает велик у Эммы из рук и рычит. — Если Вы смогли «нахвататься самой», то и я безусловно смогу. Мне не нужна Ваша помощь. — Как тебе угодно. Эмме приходится сдерживать желание напевать мелодию о Злой ведьме Запада, когда видит Реджину, усевшуюся на велосипеде. Но у неё не выходит сдержать все свои порывы, так что она язвительно комментирует: — Всё дело в равновесии, знаешь, прямо как на твоей метле. Бывшая королева бросает на неё взгляд, который наверно убил бы её, если бы в нём было хоть немного магии Реджины. Эмма тяжело сглатывает. Мэр ставит свои высокие каблуки на педали, толкая вперёд, и велосипед быстро начинает заваливаться в сторону. Эмма подбегает и успевает словить Реджину за талию, выравнивая её. — До сих пор считаешь, что тебе не нужна помощь? — Эмма шепчет в ухо брюнетки, и если её голос на октаву ниже обычного, то потому, что сейчас середина ночи и она устала. — Будьте добры убрать Ваши руки от меня, мисс Свон. — Реджина пытается командовать, но заминка в её голосе разрушает эффект. — Окей, — Эмма смягчается, убирая руки. — но помни, дело и правда в равновесии. И я всё равно думаю, что каблуки были ошибкой. Ты можешь взять мои кеды, если хочешь. Реджина смотрит на потрёпанные Чаки***** Эммы, и высказывает своё мнение об этой идее одним лишь взглядом. Блондинка лишь пожимает плечами. — Ладно, но не говори, что я не предупреждала тебя, когда натрёшь мозоли или сломаешь каблук. Со звуком раздражения, Реджина ставит ноги обратно на педали и начинает крутить. У неё выходит держаться ровно, и она едет, как будто бы делала это всю жизнь. Глаза Эммы сузились. Неужели, Реджина солгала, сказав, что не умеет кататься? Но потом, Реджина подъезжает прямо к Эмме, чтобы, она уверена, позлорадствовать, и она видит это. Губы Реджины двигаются самую малость, и почти невозможно заметить это при таком освещении, но Эмма замечает, и встряхивает головой, когда Реджина идеально тормозит. — Что Вы говорили о том, что мне нужна Ваша помощь, мисс Свон? — Реджина ликует. — Оказывается, я была неправа, Ваше Величество. — Эмма слегка кланяется. — Вам совсем не нужна была моя помощь. Лишь Ваша магия. — Что? — глаза Реджины распахнулись, когда она услышала обвинение. — Хэй, всё в порядке, — заверяет Эмма. — кататься на велосипеде и правда тяжело. Я имею ввиду, я понимаю, почему ты использовала магию вместо того, что бы, э, не знаю, потратить время на обучение. — Как Вы смеете? — Реджина пытается звучать грозно, но проваливается. — Не быть идеальной во всём, что ты делаешь впервые — нормально, знаешь ли. — Понимание в голосе Эммы вызывает у брюнетки желание врезать ей. — И что, мне надо позволить тебе придерживать мой велосипед и ходить по пятам, как будто мне пять лет? — шипит Реджина. — Это помогло Генри. — блондинка пожимает плечами. Реджина бросает взгляд через весь зал, где Генри счастливо ездит туда-сюда. Ему всё ещё иногда приходится опускать ноги на землю, чтобы удержать равновесие, но в основном, он выглядит, будто катается годами. — Ох, ладно. — Реджина рычит, и Эмма делает всё возможное, чтобы подавить улыбку, готовую расползтись по лицу. — Вообще-то, тебе должно быть не так сложно научится. — Она придерживает одну из ручек руля, помогая держать велик ровно, пока мэр ставит ноги на педали. — У тебя отличная осанка, что помогает держать равновесие. Просто старайся быть спокойной и устойчивой. Что было бы легче сделать, не будь ты на каблуках… — Ох, ради всего святого… — Реджина щёлкает, и Эмма видит, что туфли «Jimmy Choo»****** Реджины были заменены кроссовками от «Nike». — Так лучше, мисс Свон? Вид Реджины в кроссовках настолько непривычный, что Эмма лишь усмехается. — Ага. Брюнетка специально крутит сильно, чтобы Эмме пришлось бежать за ней, и на несколько секунд, шериф хочет просто отпустить и позволить королеве упасть. Вместо этого, она удерживает хватку на ручке до тех пор, пока не убеждается, что Реджина больше не нуждается в ней. Потом, как и с Генри, она отпускает. Реджина продолжает движение, и Эмма на секунду сомневается, не использует ли она магию, пока не видит как брюнетка оборачивается и смотрит на неё, осознавая, что Эмма больше не держит её. Выражение её лица тогда, на то кратчайшее мгновение, без сомнений, самая красивая вещь, которую Эмма когда-либо видела. Лицо Реджины излучало чистый восторг и свершение. Это тот же вид детской невинности, которая была на лице Генри, когда он осознал, что едет сам, и Эмма жалеет, что не может запечатлеть это, чтобы помнить эту Реджину всегда. Но так же быстро, как это выражение появляется на её лице, оно исчезает, погребённое за стенами, которые Реджина спешит возвести. — Мам! Это потрясающе! Ты сделала это! — восклицает Генри, прыгая и хлопая в ладоши, и она видит это выражение снова, только чуть более сдержанное, когда Реджина смотрит на Генри. Брюнетка спешивается, и эти двое излучают триумф, пока Генри не убегает и не взбирается на свой велик. — Мам! Давай! — Он зовёт её, и когда Реджина счастливо седлает свой велосипед, Эмма наблюдает за ними, кружащими вокруг зала, и едва не сбивающими друг друга. Это не сцена из «Халмарка», но всё ещё лучшее, что Эмма видела, с тех пор, как Генри открыл глаза в той кровати в больнице. И она знает: когда они уйдут, всё погрязнет в ужасе войны, всё ещё бушующей в городе. Но она надеется, что, возможно, таких моментов будет больше, потому что внезапно, давать Генри хорошее детство (и не дай бог ей подумать об этом, быть семьёй) сейчас не кажется таким сложным. Это прямо как кататься на велосипеде. Они уже научились, так что никогда не забудут.