И в пучине безумия вязкой Было спасение, была подсказка, Что ветром унеслась за алый небосвод, Знаменуя новой звезды восход.
На прикроватных часах было 6:30, когда Сара открыла глаза. Лоб покрыт холодной испариной, дыхание сбитое, словно после марафона, а сердце оглушительно колотится, отдавая пульсирующей болью в висках, — все это отголоски очередного кошмара, который она видела на протяжении многих лет. Кошмар то повторялся, то преподносил совершенно новые, изощренные события. Схватив с того же прикроватного столика баночку с седативным, девушка трясущейся рукой открыла белесую крышку. Ее колотило с такой силой, что, казалось, органы внутри спотыкались друг о друга, а зубы так и норовили искрошиться в пыль. Вытерев холодный пот со лба рукавом ночной рубашки и взяв два белоснежных колесика из баночки, Сара в попыхах отправила их в рот, полностью опустошив стакан воды, что уже по сложившейся привычке поставлен к баночке еще с вечера. Девушка тяжело вздохнула и внимательно оглядела комнату. Все те же серые громоздкие шторы, что на своем долгом веку успели многое повидать (стоило купить новые, а не довольствоваться старым бабушкиным барахлом), цветастый торшер все также стоял в углу на потертом временем полу. Семейные фотографии тоже были на своем исконном месте. Сара сощурилась, дабы рассмотреть изображения, хотя знала их до мелочей. Наизусть. В большой резьбленной раме с золотыми листьями у краев находилась фотография прошлого Рождества. Тогда Тоби исполнилось двенадцать лет, и вся семья собралась у пышной зеленой красавицы, чтобы поздравить малыша. В то праздничное утро родители подарили сынишке старый пленочный фотоаппарат. Тоби как раз увлекся запечатлением всего вокруг, потому подарок принял почти что навзрыд. Затем следовал подарок Сары — фотоальбом. Обложка обшита синим бархатом и с величественной золотавой каймой по контуру. Тоби благодарно принял подарок сестры, которую считал самым родным и близким человеком на всем белом свете. На этой же фотографии изображена елка с переливами искрящихся огоньков и пестрыми золотисто-красными шариками. Ирэн все делала по правилам, даже елку она украсила так, словно та сошла с обложки модного журнала. Смотря на фото, Сара переносилась в те счастливые времена, когда она вместе с мамой украшали весь дом к Рождеству. Тогда не было ни «модных» шариков, ни идеально продуманного праздничного интерьера, тогда они цепляли на пушистое древо самые разные игрушки, которые передавались из поколения в поколение. Там были и хрустальный мишка, серебристые шишки, стеклянный кусочек клубничного пирога, разнообразие пластиковых шариков, бутафорных сладостей, которые совершенно не сочетались между собой. Зато елка выглядела атмосферной и родной. Сара горько улыбнулась и перевела взгляд на следующие фото. В деревянной припыленной рамке ближе к окну расположилось фото ее любимой собаки, в последующих одинаковых деревянных — портреты мамы, папы и Тоби, а также множество полароидных фото, кои не удостоились чести быть помещенными в рамки. Тусклый свет утреннего солнца пробирался сквозь приоткрытые шторы и терялся на лице девушки теплыми лучами. Это был воистину ласковый октябрь. Деревья в золотых одеяниях, под ногами шуршит опавшая листва, волосы колышет шелковистый ветерок, а на душе пустота, тяжелым бременем давящая на все существо. И негде было затеряться Саре. Не было ни толпы, ни желания, ни сил. Девушка взглянула на часы. Циферка сменилась на 7:00. Нужно подниматься. Нужно отвлечься и как-то приготовиться к новому дню. Возможно, сегодняшний пощадит и не нашлет очередной холодящий душу кошмар. Опустив ступни на мягкий ворс ковра, Сара снова огляделась. — Да все также. Ничего не поменялось. Я не сплю. Разве только схожу с ума все больше, — она склонилась над коленями, устало потирая виски. Немного помешкав, девушка все же поднялась с кровати и направилась в ванную комнату. Пока набиралась горячая вода, Сара подошла к зеркалу, крепко сжимая в руке ту самую баночку с седативным. — Бойся меня. Люби меня, — пронеслось в измученном сознании девушки. Она слишком устала бороться с прошлым, что буквально преследует ее по пятам. Каждую ночь в своих снах она видит его. Он мучает ее, истязает тело и душу, улыбаясь совсем плотоядно. Сара открыла пластиковый бутылек и выудила еще одну таблетку, проглотив ее. — И я буду твоим рабом. И еще одну. Последняя далась слишком сложно, застряв в горле удушающим комом. Пара глотков воды из-под крана, и все снова в норме. — Сара, — вновь слышит она будто из другого мира, давно забытого, тайного и мрачного. Девушка тряхнула головой и вновь пробежала взглядом по комнате. Никого не было. И тот дивный голос пропал. Сара вздохнула. Хотя бы на миг она почувствовала себя в безопасности, пускай совсем кратковременной и мнимой. Избавившись от одежды, она погрузилась в теплую, обволакивающую ароматом ванили воду и прикрыла глаза. В такие моменты только горячая ванна могла спасти ее от накатывающего время от времени безумия. Сара оглядела полупустую баночку с лекарством, прокручивая в руках, точно также как и свое имя в голове, напечатанное аккуратным шрифтом на этикетке. «Сара Уильямс» — гласил флакон с сильнейшим транквилизатором. За свою относительно недолгую жизнь она перепробовала практически все успокоительные средства, начиная с травок и снотворных, и заканчивая наркотическими веществами, что приписывал ее психиатр. — Почему я думаю о тебе? Она поставила флакон на бортик ванной и погрузилась под воду с головой. Тепло приятно касалось лица и дарило ощущение незабываемого умиротворения. Девушка улыбнулась. Впервые за долгое время. Вынырнуть из воды было своего рода маленьким перерождением, хоть и ежедневной рутиной. Завернувшись в махровое полотенце, она приоткрыла дверь и с опаской вернулась в комнату. Трепещущая маленькими крылышками тревога в груди наталкивала на мысли, что там ее обязательно ждут. Кто-то… Окно оказалось открытым настежь. Белоснежный тюль развивался по комнате, так и маня подойти ближе. Сара неторопливо двигалась к чарующему изящностью и опасностью вихрю, оставляя мокрые от ног следы на полу. Пахло еще не развеявшимся сигаретным дымом. Странно, но Сара курила вчера. Запах табака проникал в поры и оседал горьким привкусом на языке. — Сара… Тот же пробирающий до дрожи голос. Та же интонация. Тот тембр. Тот же владелец. Девушка вздрогнула и огляделась. Сегодня безумие настигает ее слишком часто. Словно воздух был пропитан сумасшествием и давил на нее тяжелым грузом. Сара уже давно смирилась, что обычная жизнь для нее под запретом, но до конца не хотела осознавать тот факт, что она слетела с катушек. — Смотри, что я предлагаю тебе… Твои мечты. На глазах застыли слезы и отпечаталась картинка из прошлого. Она, 15-летняя глупая и неблагодарная девчонка, стоит у распахнутого окна. Комнату пожирают сумерки и раскинувшаяся горсть серебристых звезд. Слишком ярко. Девушка отвернулась, дабы сфокусировать взгляд, а когда повернулась вновь, то пред нею уже возвышался незнакомец. Он очаровал ее с первого взгляда, если можно так выразиться. Высокий утонченный мужчина предстал в черном, словно ночь, одеянии, усыпанном теми же искрящимися звездами. Копна светлых волос подчеркивала его необычайную натуру, но в то же время он улыбался совсем недоброжелательно. Это был Король гоблинов из сказки, которую Сара знала от корки до корки. Мужчина смотрел на нее долгим, пронзительным взглядом, ликуя от полученной победы, а точнее новой приобретенной души. Ведь пускай Саре и удалось после одержать над ним победу, но цена ее оказалось слишком великой и непосильной. Джарет ловко вертел меж пальцами стеклянные шары, очаровывая и без того сбитую с толку девушку. — Смотри, что я предлагаю тебе… Твои мечты. И снова эта фраза. Тяжелый вдох и не менее легкий выдох. Почему тогда она не возжелала вернуть время вспять? Или, чтобы мама не уходила? Тогда отец не встретил бы Ирэн, не появился бы Тоби, и не было бы никаких проблем в принципе. Но она была слишком эгоистична, чтобы замечать кого-то помимо себя. Ее желания были важнее всего. Жаль, что не теми. Щелчок зажигалки вырвал ее из пучины воспоминаний. Девушка вздрогнула и обратила взгляд к окну. Сначала появилась зажженная сигарета, а затем знакомый силуэт мужчины. Но не было того напускного пафоса и сказочных балахонов с обтягивающими лосинами. Короткие светлые волосы, уложенные в аккуратную прическу. Светло-серый костюм. И взгляд, устремленный куда-то в сторону. — Что со мной не так? Сара встряхнула головой и попыталась проглотить подступающую к горлу истерику. Она жалила легкие и ускоряла кровоток. — Я не сумасшедшая, нет, — произнесла девушка, всхлипывая. Она определенно не сумасшедшая. Может, это очередной затянувшийся сон? Может, она переборщила с таблетками и сейчас умирает? Или просто в бреду? — Ты говоришь это слишком часто, — раздался шепот над ее ухом. Теплое дыхание коснулось шеи, и девушка ощутила, как сердце сделало последний удар и провалилось куда-то в желудок. Ее пригвоздило к полу, и она смиренно ждала расплаты за минувшее поражение. Раздавшийся телефонный звонок дал возможность сделать жизненно важный вдох. Сара кое-как пришла в себя. Щеки покалывала приступившая кровь, но руки были холоднее льда. Пальцы онемели и не хотели слушаться. А телефон продолжал пронзительно звонить. — Да, — сглотнув ком в горле, произнесла девушка, заправляя влажную то ли от принятия ванной, то ли от пота прядь волос за ухо. Она присела на край кровати, чтобы окончательно не потерять сознание. — Привет, солнце. Это Рэбекка. Мы договаривались сегодня съездить за платьем, ты когда будешь готова? Сара, ты здесь? Только не говори, что ты забыла, — голос по ту сторону провода звучал задорно и с огоньком, его хозяйка определенно любила жизнь и тянулась ко всем опасностям и приключениям, что та могла ей предложить. — Привет. Нет, я не забыла. Я как раз собираюсь, но, наверное, немного опоздаю — неважно себя чувствую, — голос Сары был уставшим и тихим. Она слишком устала бороться за реальность, в которой ей нет места. Прошлое схватило ее металлическими клещами и тянет на самое дно. И было бы прекрасно просто умереть, но что-то держит ее на плаву, не позволяя утонуть. — Надеюсь, все хорошо? А в принципе, я знаю, как поднять тебе настроение. Дэвид не может сопроводить меня на сегодняшнюю выставку, поэтому один билетик тоскует рядом с моим. Составишь мне компанию? Пожалуйста, не отказывай. Тебе обязательно нужно отдохнуть и немного развеяться. Ну так что, пойдешь со мной? — собеседница тараторила без умолку, тем самым обрывая все пути к отступлению, в случае Сары — к отказу. Ей действительно нужно было отдохнуть и сменить давящую атмосферу этой унылой квартирки. Девушка уже трижды пожалела, но все же дала заветное «да».***
— Боже, да платья просто отпадные. Подруга, все мужики будут твои, я ручаюсь просто, — болтала Рэбекка, сверкая во все 32. Сара молча кивнула, ощущая лишь обреченность. Идея куда-то выбраться была воистину прекрасная и как никогда кстати, учитывая шаткое душевное состояние девушки, но в то же время выбираться из дома абсолютно не хотелось. — Сара, ау, ты меня слышишь? Спустись ко мне на землю, — беззлобно улыбнулась подруга, помахав свободной от пакетов рукой. — Прости, я задумалась, — Сара устало потерла переносицу. Она выглядела слишком изнеможденной: не было ни здорового румянца, ни озорного блеска в глазах, лишь потухший взгляд и сероватая с синевой кожа. Отдых ей не удавался, как бы она того не хотела — кошмары и воспоминания о прошлом были ее преданными спутниками, что шли рука об руку вот уже 12 долгих лет. — Тебе определенно нужен отдых, — Рэбекка ободряюще улыбнулась, подмигнув поникшей подруге. — Да, думаю, сегодня мне это наконец удастся, — внезапно накатившая волна воодушевления застала врасплох обеих. Когда Сара вернулась домой, то на почтовом ящике за ней следила белоснежная сова.***
Сара долго всматривалась в идеальную поверхность зеркала, пытаясь увидеть ту, которой она была буквально пару часов назад. Но сейчас на нее смотрело такое же идеальное отображение. Косметика действительно творит невероятное. От былой усталости не осталось и следа. Теперь по ту сторону на нее смотрела привлекательная девушка: в меру бледная фарфоровая кожа, предрассветный румянец на щеках, выразительно подведенные глаза и губы цвета пыльной розы. Волосы темной рекой спадают на обнаженные плечи. Сара остановила свой выбор на коротком платье-пиджаке черного цвета, поэтому выглядела скромно и интригующе одновременно. Девушка ненавидела каблуки и будь ее воля, она бы даже под вечернее платье надела кеды, но повод и место обязуют выглядеть соответственно, отчего серебристые босоножки, что остались еще с выпускного, очень пригодились и просто идеально подошли в целом. Последняя пара штрихов: любимый парфюм в ложбинке между ключицами и на запястьях, глубокий вдох, и Сара готова.***
Рэбекка ждала ее у входа в галерею. Стоял уже поздний вечер, и было по-осеннему прохладно. Выйдя из теплого салона такси, Сара поморщилась и приобняла себя за плечи. Нужно было взять пальто. — Ааа, ты выглядишь потрясающе, — Рэбекка радовалась появлению подруги, словно ребенок, получивший долгожданную шоколадную конфету. — Куда уж мне до тебя, — отшутилась Сара, продолжив: — А чья, ты говоришь, выставка? — Ой, да я понятия не имею. Это Девид достал билеты и вот, скотина же, сам не соизволил меня проводить. Какие-то срочные дела. Но я нашла себе компанию куда лучше, — Рэбекка слишком воодушевлена предстоящим времяпровождением, что по старой привычке не дала Саре и слова вставить. Быть может, это и к лучшему, ведь провести вечер молча, обмениваясь лишь изредка фразами, было бы несправедливо по отношению к подруге. Рэбекка всегда выделялась оптимизмом, радушием и жаждой к жизни на фоне вечно молчаливой, понурой Сары. Инь и янь было, что не сказать, лучшим их описанием. В подростковом возрасте они даже носили тематические полукруги, но со временем те затерялись в шкатулках между пыльных книг. — Ясно, — впервые улыбнулась Сара, забирая у подруги свой билет. — Ну что ж, это выставка некой Валентины Плищиной. Впервые слышу о такой, но мне любопытно, что же она представит публике. — Пойдем уже. Нужно успеть за шампанским и закусками. Сара закатила глаза и последовала за подругой. Холл галереи встретил холодной педантичностью. Белоснежные стены, темно-серый бетонный пол, массивный подвесной потолок с множеством труб и металлических перегородок, из которых хаотично свисали лампочки, вкрученные в самый обычный патрон. С виду — ничем не примечательная индустриальная галерея, если бы не полотна. Они поразили Сару своей необычайной красотой. И та красота не лежала на поверхности, нужно было заглянуть в самую глубь, нутро картины, чтобы узреть суть. И в каждом творении невероятно талантливой художницы девушка видела частицу своей жизни. На полотне «Моя мечта» была изображена девушка, самозабвенно принимающая ванну. Она была настолько поглощена мыслями, что попросту растворилась в приятных ощущениях, что дарила ей теплая водная гладь. Картина выполнена в коричневых тонах с примесью голубых, что было настоящей усладой для глаз. Мысленно девушка перенеслась в далекие дивные дали, только они не были опасными и устрашающими. Будучи поглощенной своими мечтами о чем-то неземном, изображенная особа даже не ощутила, что вода достигла ее шеи. Она лишь умиротворенно наслаждалась тем кратким мгновением безмятежности. За пределами ванной сновали красные рыбки с золотой чешуей, некоторые даже приняли получеловеческий облик, представ наблюдателю с людским лицом. А в паре шагов стояли благополучно забытые тапочки. Настоящая идиллия. Где-то, казалось бы, совсем далеко раскинулись горы, но на самом деле до них было лишь рукой подать. Те горы походили на чудесные морские кораллы, но стоило присмотреться, как замечаешь, что это всего лишь песок. На каждом из возвышений находился определенный предмет, означавший для Сары нечто особенное, важное. На первом расположился черный кот, он же предвестник несчастья и беды. На втором — замок, по всей видимости тот самый, принадлежавший все известному Королю гоблинов. На третьем — персик, будь он проклят. Сару передернуло лишь от воспоминаний о фрукте, вызвавшем наркотический припадок. На следующем возвышении было трудно разобрать, что же конкретно изображено. Девушке казалось, что она видела часть дома/башни, в которой она с Хоглом, Людо и сэром Дидимусом отбивалась от несносных гоблинов. На пятом возвышении был изображен подсвечник с зажженными свечами. Словно символ духовного света, что все еще ютился внутри Сары. На шестом возвышении — часы с тринадцатью цифрами, точно такие же, как и двенадцать лет назад, когда Саре были даны те 13 часов на спасение маленького Тоби. И на последнем — душевая лейка. Вот так просто и банально. Исходящие капли забрызгали будто все полотно. Желание подойти и протереть картину рукавом платья было тотчас подавлено. И между тех скал одиноко бороздила водные просторы лодка с мужчиной в двууголке, изящно орудующим веслами. Сара пропустила смешок, представив Джарета в этой шляпе. Ну, а что, королю — королевский головной убор. Впервые, хоть и мысленно она назвала его имя. Последнее, на что обратила внимание Сара была луна, привязанная на ниточку к угольно-черным ветвям дерева. Девушка насчитала их аж четыре. Громоздкие и пугающие, они нагнетали странное чувство тревоги, что было совсем неуместным в этой атмосфере спокойствия. И каждая последующая картина была прекраснее предыдущей. Изящные мазки, глубокие цвета и будоражащие душу мотивы, — все это казалось Саре верхом профессионализма творческой натуры. Девушка верила, что таким образом ей удалось заглянуть в душу автора. «Столько открытости и в то же время загадочности и неразгаданной тайны», — размышляла Сара, смотря на очередное полотно. Эта энигма манила ее, вовлекая в прочные сети, сотканные из мистики и древних загадок. «Башня Тарот» и «Выбирая следующее лицо» поразили Сару пуще десятка предыдущих. В них она увидела всю безысходность, скорбь и тягость ее жизни, что оковами сковала по рукам и ногам. Сара пропустила вдох, когда осознала, что все эти 12 лет она прожила, будучи заложницей прошлого. Девушка встряхнула головой, отгоняя внезапно нахлынувший град воспоминаний. Сделала глубокий вдох, выдох и направилась к официанту, что услужливо предлагал гостям шампанское. Быть может, бокал игристого напитка поможет окончательно расслабиться. «А может, и не один», — улыбнулась Сара. И меж пестрым величием тех картин она устремила внимательный взгляд на одну единственную с красноречивым и одновременно устрашающим именованием «Лабиринт». По телу пробежала колючая дрожь, оставив после холодный пот, озноб и катастрофическую нехватку воздуха в легких. Сара изучала картину и чувствовала, как ее хлипенькое душевное равновесие рухнуло. Дверь к очередному (и окончательному) безумию распахнута настежь. «Ад пуст. Все бесы здесь». И бездна, возле которой Сара ходила по краю, протянула к ней свои мерзкие, липкие ручонки. — Там еще в углу что-то написано. Посмотри, вот же, — Рэбекка тыкнула пальцем, где именно находился текст, привлекший ее внимание. — Прочтешь, а то я не вижу? Во рту пересохло. Нужен хотя бы глоток воды. Но слова сами последовали из уст:В сладостный миг прикосновенья Услышишь ты зов и увидишь виденье. Пойдешь ты старыми путями, И вернешься туда, где с упоением ждали.
— О, нет, — вскрикнула Сара, когда в глазах все начало кружиться и мутнеть. Голос Рэбекки звучал словно из-под толстого слоя ваты. Сара уже не слышала ее и не понимала. Все картины превратились в размытую смесь ранее ярких красок. Люди исчезли, и свет погас. Сгущающаяся темнота ужасала. Девушка хотела убежать и сделала, по ее мнению, даже пару шагов, но в реальности так и осталась неподвижно стоять на месте. Раздался довольный мужской смех. До боли знакомый. А затем — и мелодия со шкатулки. Той самой. И мир померк. Ловушка захлопнулась.Я был на губы твои падок. Вкушал я мед с них, что так сладок Оседал во мне горьким теплом. Я ждал тебя и вновь обрел. Не бойся, ступай ко мне, дитя Познаешь и ты вкус моего безумства с примесью бессмертия.