Белая обезьянка. Повесть с привкусом лакорна.

— Надо много чего докупить. Набрать акварели и ещё бумаги заказать. Что? Та, что в магазинах, совсем… Как бы… — тощий вихрастый парень в красной рубашке навыпуск увлечённо взмахнул ладонью и уже в который раз чуть не сбил со столика бумажную коробочку с булочкой Бань Бао. Сидевший напротив высокий юноша качнул тёмной чёлкой и машинально отодвинул в сторону злосчастную коробочку, а затем и стакан с соком убрал из опасной зоны мелькающих рук своего друга — Май, как всегда, крайне эмоционален, когда рассказывает о новых задумках. Наблюдать за ним одно удовольствие. Ну, если не очень долго. Порой приходится тормозить этого сумасшедшего художника. Друзья уже второй час сидели на фудкорте «Ханоя», вьетнамского торгового центра на окраине Москвы. Май любил сюда заглядывать – здесь отдыхало большое количество азиатской молодёжи, ухоженной и дорого одетой. Ну, у каждого свои вкусы… Майка вот фанатеет по азиатам. Для Бата, его парня, азиаты сугубо параллельны. Он и сам с казахскими корнями. Но ради того, чтобы провести с другом хороший пятничный вечер, можно потерпеть и жирную вьетнамскую лапшу, и снующих вокруг азиатиков всех возрастов. Надо признать, что среди них и правда бывают миловидные ребята… Парень задумчиво расстегнул ворот чёрной рубашки и мельком огляделся, почти не слушая Мая. Торговый центр пока немноголюден. Здесь можно спокойно поболтать, не пытаясь перекричать шум и музыку. Атмосфера с национальным колоритом — под потолком покачиваются цветные бумажные зонтики и красные фонарики, столбы увешаны вертикальными флагами с иероглифами. Везде, где можно, стоят огромные кадушки с кустами ярких цветов и шишкастых экзотических фруктов. Искусственные. Май уже проверил. И всё это пронизано странными ароматами от бульонных чанов торгового ряда вьетнамских кухонь. — Ты давай тише, — Бат с улыбкой поднял ладонь. — Привлекаешь много внимания. Но друг лишь отмахнулся: — Та кому мы тут надо? — Не скажи, — не согласился с ним Бат. — Вон тот зайчик уже полчаса с нас глаз не сводит. Он давно заметил парнишку через несколько столиков от них, что в одиночестве потягивал цветной коктейль и поглядывал в их с Маем сторону. Обаятельный такой чернобровый юнец с миндалевидными большими глазами и светлой кожей. Чуть европейское лицо сверху прикрывала аккуратная чёлочка серебряных волос с красными кончиками. Красивый, собака. До его пухлых губ хотелось дотронуться, проверяя, реально ли вообще такое? В серой футболке с монстриком на груди, но явно несовершеннолетний. Хотя… Кто их сейчас поймёт... — Где-где зайко? — со смехом закрутил вихрастой головой Май. — Вон? Нет? Там?.. — Да блин, — нахмурился его друг. — Тише… Вон туда глянь… В серой майке. Смотри, какой… Прям айдол. Май наконец нашёл глазами нужного парня. Тот и сам засёк взгляды друзей и попытался спрятаться за спинами сидевших между ними посетителей. Но художник успел разглядеть мордочку любопытного товарища. Весёлая улыбка разом померкла, и он резко отвернулся, сел ровно, замер, уставившись в бокал с соком. Пожевал губами и посмотрел в глаза насторожившегося Бата. Тот задрал вопросительно правую бровь. Май глубоко вздохнул и резко встал, со скрежетом отодвинув железный стул в сторону. — Я на минутку отойду, — и быстро двинулся меж столиками к увиденному «зайцу». Бату ничего не оставалось, как вскочить и пойти следом. Художник в этот момент уже уселся за столик с замершим в ужасе азиатом и процедил сквозь зубы, наклонившись: — И какого чёрта ты здесь делаешь, Нок? Ты уже забыл все свои обещания? Не мне, а сестре… Но его перебил рухнувший на стул рядом Бат: — Обалдел? — прошипел он художнику. — Ты чего людей пугаешь? — Всё нормально, — глянул на него Май рассерженно. — Солнце, помолчи минутку, пожалуйста. Мы знакомы с этим… А парнишка Нок молчал, откинувшись на спинку стула и сжав губы. — Да похрен, знакомы или нет, — завёлся шепотом Бат. — Ты чего на человека кидаешься? Что прибежал? Перепугал ребёнка! — Этому ребёнку… эм… уже сколько? Двадцать? — спросил Май, пристально глядя на Нока. — Хотя иногда он вешает всем, что семнадцать, да, нонг? Паренёк хлопнул ресницами, с трудом отвёл взгляд. Посмотрел на Бата и вежливо представился: — Меня зовут Нават Вачиравит. Можно просто Нок, я здесь случайно, — поклонился он парню, сложив у груди ладони лодочкой. — Сейчас уйду. Извините, что нару… — Ну, харэ-э, — прервал его довольно грубо Май, поморщившись. — Не надо нам тут спектаклей, типа вежливый тайский мальчик. Но парнишка не обратил на него внимания, всё так же с болью глядя на Бата. Лишь чаще заморгал мокрыми густыми ресницами. — Извините, что нарушил ваш отдых, кхун. Я уже ухожу, — пробормотал он и потянулся за вещами, лежавшими на свободном четвёртом стуле. — А я — Бат, парень, и это мы сейчас уйдём. Сиди спокойно. Май с возмущением набрал воздуха, но скривился, потому что друг довольно болезненно сжал его ладонь. — Мы сейчас уйдём, да, Май? — прошипел старший, близко наклоняясь к уху друга. — И не будем устраивать разборок при всём честном народе. Хорошо? Май откачнулся в сторону и тяжело глянул на Нока: — Каждое твоё появление — проблемы для меня. Теперь вот с парнем поссоримся. Ты доволен? — Нет, — вдруг вскинулся Нок. — Я не хотел этого, кхун, я здесь случайно! До сви… До свиданья! Паренёк вскочил, сгрёб свои вещи и быстро зашагал к эскалатору. Через минуту его тощая фигурка, в серой футболе и такого же цвета летних штанах, исчезла за красными вазонами с цветами сакуры. — Маище, это что сейчас, на хрен, было? — хмуро спросил Бат, вставая из-за столика и поднимая за руку друга. — Пошли обратно. Я там все вещи бросил… — Ты же моих основных комментаторов знаешь? — в ответ спросил Май, пробираясь меж людьми. — Там есть такой персонаж, активный очень… — Мелисса… Нет? Белая обезьянка, что ли? Только не говори мне… Да ладно? Май только хмуро покивал, собирая вещи: — Теперь ты с ним познакомился вживую. И замолчал, погрузившись в свои мысли. Друг ему не стал мешать. Сидеть уже никакого желания не было, потому Бат быстро прибрал столик. Несъеденное сунул в пакет и, вжикнув молнией, скормил рюкзаку. Через несколько минут парни вышли на улицу, в жаркий майский вечер. Лето пришло с размахом, не дожидаясь июня. После кондиционеров «Ханоя» контраст получился сильный, и ребята физически почувствовали, как взмокают. — Давай домой, быро, — потянул Май друга за ладонь. — Я уже мокрый… до трусов… И они быстрым шагом потопали сквозь стоянку машин, в сторону мостика через местную полудохлую речку Лось. Идти им недалеко — парни снимали квартиру в получасе ходьбы. По дороге Май несколько раз украдкой огляделся, хмуря брови. Где-то через час, когда парни уже были дома, ополоснулись и пришли в себя, Батыр вспомнил о парнишке из торгового центра. — Да не хочу о нём говорить, — хмуро отмахнулся от вопроса Май, хлопнувшись на разложенный диван. — Вот честно, оно тебе надо ворошить? Ну смазливый мальчик, и что? Понравился? Он всем поначалу нравится. — Здесь какая-то интригующая тайна, —усмехающийся Батыр устроился рядом, держа в руках чашку дымящегося кофе. Зазвенел ложечкой, размешивая сахар. Май полюбовался мелькающими отблесками настольной лампы на отполированной ложке и тоскливо вздохнул. Если Бат что-то захочет, то уже не слезет, пока не получит. Художник сделал ещё одну попытку отбиться от старшего: — Ну это мой бывший. Дружили немного, но… кхм… весело. Расстались плохо, со скандалом, привлечением посторонних… Где-то пару лет назад. Виноват там был этот… Чёрт! Да оба, если честно. Ноку даже пришлось уехать на родину в Бангкок, чтобы прийти в себя. Я надеялся, что он и не вернётся. Вот и всё — скучная, глупая голубая «санта-барбара». — Так, тизер понравился, — коротко улыбнулся Бат в полумраке комнаты-студии. — Давай саму историю… Младший глянул на него исподлобья, зло сдул русую челку с глаз и снова протяжно вздохнул. *** В поисках новых впечатлений Май часто бродил по разным паркам Москвы и просто таращился по сторонам, отмечая игру солнечных лучей в пыльно-зелёной листве клёнов. Наблюдал за пролетающей паутиной с отважным паучком-путешественником. Изучал жизнь бестолковых крикливых птиц или просто задирал голову и следил за облаками. Он искал необычные типажи людей, украдкой следя за прохожими, владельцами брехливых собачонок или степенных овчарок. Когда ноги начинали гудеть, падал на первую попавшуюся поверхность, да хоть на асфальт, и доставал из рюкзака скетчбук, чтобы сделать быстрые наброски маркерами. Сегодня рисовалось плохо, так как голова занята совершенно другим. Парень ждал… Он сидел на одной из лавочек ВДНХ и просто крутил в руках маркеры, листая старые работы. Наконец, смартфон пиликнул уведомлением, и Май вытянул из кармана аппарат. «Я подхожу. Где тебя искать?» Набив ответ, Май немного занервничал, засуетился, начал оглядываться. Зачем-то попытался причесать пальцами торчащие русые лохмы, но впустую. Попытался аккуратно засунуть маркеры в карман рюкзака и, чего и следовало ожидать, рассыпал их. Несколько штук выпали на землю и весело раскатились в разные стороны. Парень, чертыхаясь, кинулся их собирать и нечаянно боднул головой подошедшего подростка. Тот лишь охнул и со смешком отскочил в сторону. — Ну вот так я ещё никогда не знакомился! — радостно заявил юнец в красных круглых очках и широко улыбнулся, сверкая на вечернем солнце ослепительно белыми зубами. — Привет, я Нок. А ты… м-м-м… Май? Так в жизни молодого художника появился парень-таец. — Тебе хоть шестнадцать есть? — с подозрением спросил Майка, когда они сидели в кафе. — А то не дай бог… — А сколько ты мне дашь, кхун? — снова ослепительно оскалился мальчишка, крутя в руке очки. Его миндалевидные глаза превратились в две ехидные щёлочки под густыми чёрными бровями. Май хмыкнул. «Кхуном» его ещё никто не называл. Это на тайском обращение к старшему. Ближе всего к нашему «господин». Он прошёлся взглядом по тощей фигурке нового приятеля. Парнишка одет во всё белое, отглажен и ухожен. Дорого одет, хотя это и не выпячивается. На губах явно следы помады, но так — чуть-чуть… А может, это от природы они такие яркие? — У тебя в анкете написано семнадцать, но я что-то стал сомневаться, — протянул Май, прищурившись. Таец весело рассмеялся, сверкая зубами: — И правильно сомневаешься, Пи — мне восемнадцать. Только это тайна, хорошо? Я — студент РУДН, сейчас на второй курс перевёлся. Тут я не врал в анкете. О! Ещё одно обращение подъехало. Словно попал в тайский лакорн, в смысле, сериал. Май улыбнулся тому, что от «кхунов» так быстро перебрался к «Пи». Это уже было более дружеское обращение к старшему родственнику или другу. Мелкий явно подхалимничал, обращаясь так. Может, отомстить и обратиться к нему «нонг»? Младший братик? А если ему понравится? Художник снова улыбнулся. С нонг’Ноком оказалось удивительно легко и комфортно болтать. Тот свободно владел русским, лишь в трудные моменты переключаясь на английский. К вечеру художник ощущал, что с этим студентом знаком лет десять — они понимали шутки друг друга с полуслова и болтали безостановочно обо всём на свете. Май неожиданно осознал, что совсем не хочет сегодня расставаться с парнем, но… Но после небольшого намёка на «продолжение банкета», Нок вдруг смутился, покраснел и отказался. Хм! Какая милота! Только через пару недель плотного общения и разгорающейся дружбы Нок согласился провести вместе ночь. *** — Как бревно, — бросил в полумрак Май и отхлебнул чая из полулитровой темного стекла чашки. Он уже около часа рассказывал Батыру о своём знакомстве с Ноком, откинувшись спиной на грудь сидящего старшего. Болтал, прихлебывая уже поостывший чай, удобно устроившись в теплом кольце рук родного человека. Вот и до постельной темы добрались. — Что, совсем девственник? — глазки Бата сверкнули смешинкой. — Да нет, не думаю, но… — Май поморщился. — Но пассив в какой-то сильной форме. Ласкаться, целоваться, обниматься обожает! А вот как до чего-то серьёзного, то абзац. Замирает кроликом и почти не шевелится. Возбуждается легко, внизу всё нормально для азиата… Хотя до тебя, Бат, ему далеко… На этих словах Батыр дурашливо расправил плечи и горделиво покрутил носом. — Но и всё, — со вздохом продолжил Майка. — Просто лежит без движений. Делай с ним что хочешь. Знаешь, это забавно первые разы, а потом начало утомлять. — А если учесть, что ты и сам чаще пассик… — Вот-вот, — наконец улыбнулся Майка. — Встретились два одиночества и не знают, что делать. Вот тогда-то и пробежала первая хмарь между нами. Как говорится, постель решает многое. Но, знаешь, с ним было и правда очень хорошо дружить. Он, по сути, славный человечек. Ласковый, внимательный. Азиатскую экзотику тоже никто не отменял. И готовить любит… — Воу-воу-воу… Вот тут он тебя явно поймал, вечно голодный художник! — расхохотался Батыр, хлопая ладонью по дивану. Майка улыбнулся следом. — Но в постели всё как-то криво получалось. Нок это понимал по моей постной морде. Ну, да, мне тоже мозгов не хватало это скрыть, что ли… Да я сам ещё молодой совсем был, понимаешь! — А сейчас ты просто старикашка дряхлый! — съехидничал Бат. — В лоб дать? — с дурашливой угрозой оглянулся на друга Май. Потом вздохнул и продолжил: — Стали ссориться. Пацан даже носом хлюпал, но исправить ничего не получалось. Так бывает, да… Мы обсуждали эту тему… — Думаю, что он просто не созрел для таких отношений. Маленький ещё… — отозвался Бат. На что Май лишь пожал плечами, сделав глоток уже холодного чая. *** Постель из отношений была исключена, и это Мая сильно расстраивало. Он хотел секса, он любил это дело и мечтал о крепком мускулистом парне рядом с собой. А в итоге была бледная, хоть и изумительно красивая, немощь, что испуганно поглядывала на него после получаса мучений в кровати. Нок порой вздрагивал под кислым взглядом друга, словно боялся, что его ударят. В итоге, раз поймав себя на желании и правда отвесить подзатыльник Ноку, художник решил, что пора с этим заканчивать. Они так же проводили выходные вместе, гуляя по паркам. Май брал «нонга» на пленэры. Сам часами корпел над очередной акварелью, а таец сидел рядом и тихо сопел у плеча, наблюдая за работой, или играл в смартфоне. Славный малый, уютный и добрый. Оттого расставаться совсем не хотелось. Но… Художник намеренно всё реже и реже звонил другу. Не сразу отвечал на смс-ки. Махом разрубить отношения, что сложились за это лето, не хотелось — просто не мог сделать больно ребёнку, к которому привязался. И чью греющую привязанность ощущал каждой клеточкой. Его внимание, заботу. Его субботние ужины, которые мальчишка готовил виртуозно, разбавляя фастфудное меню Мая диковинными блюдами Азии. Странными ароматами и звучащими как музыка названиями, типа «том ям», «сем кхао сои» или «пад тай». Это здорово, но и продолжать такую детсадовскую дружбу сил не осталось. Потому шаг за шагом он постепенно отходил в сторону. Снова зависал на сайтах знакомств, процеживая десятки анкет, снова искал Того Самого… Когда до Нока дошло, наконец, что дела идут к завершению, то… Парень просто исчез. Пуф-ф-ф, как в мультике. Май даже перепугался такой реакции мелкого и попытался дозвониться, чтобы по-человечески расставить все точки над «ё». Нок звонки сбрасывал и молчал на все сообщения, хоть и читал их. Подёргавшись неделю, художник махнул рукой и с грустью решил, что, может, оно и к лучшему. Чего резину тянуть? Но всё равно было немного… Больно, что ли? Этот нонг и правда успел стать младшим братом, заняв часть сердца художника. Опять потянулись невнятные встречи со странными парнями и мужчинами, опять это бесконечное обнюхивание, прощупывание почвы, бестолковые разговоры ни о чём. Май ненавидел режим поиска: столько времени убивается вхолостую! Столько можно было бы нарисовать, почитать, да тупо посмотреть новый лакорн… Но нет — снова отглаживаешь одёжку, отмываешь кроссовки, прыскаешь на себя Burberry и топаешь в кафе на Маросейке, где часа полтора строишь из себя чёрт знает что, пытаясь понравиться. Упрямо поддерживаешь дурацкий разговор, а хочется домой, к мольберту. Как-то Майка устало сидел за столиком с очередным знакомым. Говорить с парнем было не о чем — в голове у того пустое цинковое ведро. Единственное, что было интересным – это его подкачанное тело. Маю даже не хотелось думать о том, какую гадость приходится глотать и сколько времени надо убить в качалке, чтобы добиться таких форм. Качок рассказывал про какое-то анимэ, фортнайты и доты, прости-хоспади… И всё время пытался сесть «покрасивше». Напрягал руки, чтобы видны были накачанные бицепсы. Май понимал, к чему дело идёт, и просто решил прекратить этот светский… базар. — Ко мне поедем? — в лоб спросил качка. — Да, — тот выдохнул с облегчением и разулыбался. Видимо, тоже утомился от пустой болтовни. Выходя из кафешки, Маю показалось, что справа мелькнуло знакомое лицо. Он глянул коротко — за уличным столиком у входа в соседний ресторан сидел Нок. Май сначала дёрнулся к нему, но сообразил, что сейчас это вообще чертовски неуместно. Потому просто кивнул тайцу. И отвернулся к новому приятелю. Они, болтая, топали к метро, но спиной Май прямо чувствовал взгляд Нока. Тот сидел замершей статуэткой, и лишь лёгкий ветерок от проезжающих машин чуть шевелил тёмные с синим оттенком волосы тайского студента.