Dreamer's hideaway

       Это конец.        Тучи затянули все небо, но луна горела неестественно-ярким белым светом, что ее очертания проглядывались даже через тучи, а бледные лучи света касались сухой и безжизненной земли. Холодно. Воздух тяжелый, сухой. Дороги не было, Туомас старался просто идти вперед, хоть куда. Вокруг виднелись какие-то обгоревшие или ржавые обломки, к ним было страшно приблизиться. Облака висели низко, давили, голова становилась все тяжелее. Смотря вверх, Туомас едва заметил, как под ногами что-то зашуршало, остановился, бросил взгляд вниз. Ботинком он придавил край листа бумаги. Туомас наклонился, чтобы подобрать его, но едва пальцы коснулись страницы, тучи скрыли луну полностью, стало темно. На обратной стороне были слова. Похоже на почерк Туомаса, но разве он писал такое? Он помнит лишь пианино, океан, любовь, которой не хотел, крики и что у него были силы… «Save them all»        Мелькнула гроза. Доли секунды хватило, чтобы увидеть вокруг очертания людей, даже не людей, а темных существ, прежде, чем темнота снова поглотила их. Туомас дернулся от страха перед этими тенями, выронил лист из рук, замер, пытаясь себя убедить в том, что ему показалось. Грома не было, была гробовая тишина. Сверкнула еще одна молния, на этот раз с оглушающим грохотом, похожим на волну криков, снова вырисовывая силуэты с ужасными лицами и тонкими руками. Туомас смог заставить себя побежать прочь от них. В спину тут же ударил ветер, подгоняя и тени. Те тянулись к рукам и шее Туомаса, и все, что ему оставалось — бежать, отмахиваться и закрывать глаза, чтобы все прекратилось хоть на секунду. Молнии сверкали уже постоянно, гром разрывал небо и грудь. Ему вдруг показалось, что существа отстали. Туомас обернулся, стараясь не останавливаться. Тени держались на расстоянии, его догоняла только одна — его собственная. Туомасу казалось, что он слышит шепот, который винит его, ненавидит, желает смерти. Паника застилала глаза и разум. Шепот срывался в крик, размножался на несколько голосов, был будто в голове и вокруг. «Take me home, lead me astray to dreamer's hideaway!» В движениях и взгляде тени, в бесконечной черной пустоте плескался ужас, такой же, какой бился в груди Туомаса. Что дьявол ей пообещал в обмен на жизнь?        Земля резко закончилась, Туомасу пришлось остановиться, чтобы не упасть вниз. Погони больше не было, шепота и грозы тоже. Бледная луна снова показалась из-за туч. Впереди раскинулось море, океан. Черная вода уходила за горизонт, свет от луны создавал на воде дорожку и играл бликами на волнах. Шум воды казался близким, но таким далеким. Паника отступала, дыхание выравнивалось. Внизу, под обрывом, на котором стоял Туомас, чернели острые скалы. Волны с каждым ударом затачивали их все сильнее и сами становились как камни — тяжелые, острые, непреклонные. Туомас пригляделся. Они неторопливо пытались обломить обугленные деревянные подпорки, а где-то и вовсе небольшие сгоревшие домики. Будто на этом месте был пожар, а потом все затопило. Чуть в стороне, у скал, покачивалась лодочка, точнее, ее обломки, с явной силой раскрошенные о камни. Темная вода завораживала, манила в глубь. Стоило забыться на секунду — эта красота оказалась бы последним, что ты увидел. Дорожка из света и волн вдруг двинулась. Белый свет оказался платьем, а черная волна длинными волосами. Хрупкая фигура девушки шла по лунной дорожке. Подол ее платья скользил по воде, а маленькие волны мягко касались ее ног. Казалось, что там совсем неглубоко. Со спины не было видно зеленых глаз и острых скул, но Туомас знал, кто перед ним. Грудь и горло сдавила боль, тело будто ослабело под давлением тяжелого воздуха и мыслей. Он не мог двинуться в нерешительности. Он не хотел больше чувствовать боли, но не хотел и безнадежного одиночества. Волны шумели совсем недалеко, убаюкивали, завораживали. Туомас поднял взгляд вверх. Небо казалось неправильным. Туомас всматривался в бесконечную черноту между тучами и, склонив голову, почувствовал вспышку паники, едва удержал равновесие, резко опустил взгляд на землю и сделал шаг от края обрыва, а потом и вовсе отошел. Небо было неправильным — на нем не было звезд.        Шум моря утих перед звоном металла. Туомас обернулся. Снова тени тянули к нему свои руки. Вспышка молнии и гром всполошили стаю воронов, а может, гарпий, которые теперь вместе с тенями неслись к Туомасу. Тот почти почувствовал прикосновения к шее. Океан. Океан был спасением. Спасением и смертью. Разбиться о скалы или исчезнуть в черных волнах было лучше, чем позволить забрать себя теням. Туомас хотел разбежаться и прыгнуть вниз, но океана не было. Вокруг снова было пусто, только сухая земля и тени окружали его со всех сторон. Туомас снова побежал. Вороны-гарпии кружили над ним, руки теней рассыпались на больших черных пауков и щупальца. Туомас чувствовал, что не сможет бежать долго. Ноги тяжелели, он все замедлялся, глаза закрывались сами собой, тени уже давили на плечи, прижимая к земле. Туомас больше не мог двигаться. Сделав последние шаги, забравшие у него последние силы, он упал на колени, закрылся руками, чувствуя, как отчаяние и паника поступили к горлу. Шепот и крики воронов отсчитывали ему время. Никого не было рядом, кто бы мог помочь. Он сам оттолкнул от себя всех своих друзей и близких. Они не предавали его — он сам себя предал, подвел. Он — никто. Ничтожество. Такая же тень без имени и цели. Ради чего он живет? За что борется? За то, чтобы бесконечно бродить по холодной пустыне в поисках океана и надежды, но путаться в своих же следах и гоняться за воспоминаниями? Ждать, когда кто-то позовет его по имени?        Тик. Не было рева моря, шепота теней и грома. Так. Не было прикосновений и злых взглядов, Туомас смог открыть глаза. Тик. Были часы. Высокие, неумолимые, холодные. Так. Вокруг возвышались кресты. Тик. Потемневшие, перекошенные, а некоторые и вовсе упавшие. Так. Настоящий первобытный ужас не давал вдохнуть и оторвать взгляд от маятника, который отсчитывал секунды и рубил нити. Снова взлетели вороны, и от крестов, из сухой земли, потянулась, кажется, самая темная тень, несущая боль, ужас, потери и мучения. Они тянулись мимо Туомаса, к часам, ледяными ветром обдавая оголенные плечи. Тринадцать ударов эти часы должны были отсчитать.        Маятник качнулся в одну сторону, в другую — и замер в высшей точке вместе со временем. Отражение Туомаса в стекле было единственным правильным в этом месте. Оно было лишь отражением, но таким живым. Не винило, не пыталось схватить, не отталкивало. Оно тоже было напугано, но еще было понятно, как живой человек. Человек, который тоже совершал ошибки, но был готов их принять, начать путь к исправлению, простить себя и всех, кто принес ему боль. Туомас протянул руку к нему, но почувствовал лишь холод. Всепрощение и принятие были ложными. Туомас не успел одернуть руку и отвернуться, как маятник снова сдвинулся с места, медленно, но так быстро стал опускаться. Может, все, в чем он был уверен и было ложью, но это было лучше, чем то, что несли за собой тени. — Туомас! — Голос был мягким, тихим. Он возвращал луне естественный свет и отгонял тени. В этой холодной пустыне стало чуть теплее, послышался шум океана, на этот раз заглушающий звон металла и крики.        Это было начало.        Маятник качнулся последний раз, резко встав точно посередине, когда нижний край был у шеи отражения. Туомас схватился за горло, обожженное холодом. Он не мог закричать, голос превратился в хрип. Ужас вдруг исчез, оставил от себя пустоту, горечь и спокойствие. Земля ушла из-под ног, внизу показались черные волны. Туомас дернулся.        И проснулся. Сердце колотилось, в горле застрял ком, все тело было тяжелым, руки были ледяными. Перед глазами стояла пелена, картинка с луной, пустыней, морем, окружившими Туомаса тенями, которые были еще ближе, разбивались о скалы и парили над водой. Он указал им путь? Помог обрести покой или просто убил, лишив всего, что у них оставалось? — Туо! — Голос заставил сесть на кровати и проморгаться, чтобы прийти в себя и разглядеть комнату. Теплые руки коснулись плеча Туомаса. Рядом на кровати сидел Марко, взволнованно заглядывая Холопайнену в лицо. — Туо, все в порядке. Тебе приснился сон. Всего лишь сон. — Марко подсел ближе, взял Туомаса за руку. Туо подтянул колени ближе, протирая свободной рукой влажные глаза и касаясь мокрой шеи, убирая прилипшие волосы. Медленно приходило осознание того, что это сон, но Туомас все равно потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы включить лампу. Свет тут же ударил по глазам, но Туомас не дал себе зажмуриться, рассматривая стены и пол, убеждая себя в том, что ничего страшного нет и не может быть. Марко пощурился. Заметив испуганный взгляд Туомаса, бегающий по комнате, он поспешил крепче сжать его руку и коснуться плеча, чтобы отвлечь. От прикосновения Холопайнен дернулся, но взглянул на Марко.        Им не понадобились слова, чтобы обняться. Слова вообще были им не нужны сейчас. Сон отступал, детали стирались из памяти, холод и дрожь медленно уходили. Теплые объятия Марко согревали, в них Туомас чувствовал себя в безопасности, позволял себе закрыть глаза и хоть на время отпустить чувство вины и гнетущие мысли. Только в этих объятиях он мог думать обо всем, не ставя себе ограничения. И о Тарье, и о том, как его жизнь с того дня катится по наклонной, и о своих снах, и о худших сценариях, которые приходят ему перед сном, и о музыке, которую он пишет, чтобы хоть немного приглушить всю боль. Он не потеряется, эти мысли не захватят его, пока теплые руки гладят его спину, светлые волосы щекотят лицо и горячее дыхание чувствуется на плече. Одного прикосновения достаточно, чтобы вытащить Туомаса из самого плохого кошмара. Он не один. Больше не один.        Едва придя в себя, Туомас вдруг понял, что все это время сидел, вцепившись в футболку и руку Марко так, будто что-то и правда пыталось и могло их разлучить. Он тут же разжал пальцы, попытался отстраниться, хотел извинится за наверняка оставленные следы, но голос снова подводил, Туо смог произнести родное имя одними губами. Марко не отпустил его, а только сильнее прижал ближе к себе. Туомас выдохнул и снова обнял его, на этот раз осторожно.        Он не знал, сколько времени они так сидели. Постепенно Туо успокаивался, тревога отошла, но тяжелые мысли еще не оставляли в покое. — Туо, как ты? — Мягко спросил Марко, повернув голову к Туомасу, касаясь губами его волос. — Дерьмово. — Честно признался Холопайнен. — Из-за сна или в принципе? — Оба. — Туомас нахмурился, крепче сжимая руки на спине Марко. — Пошли воздухом подышим. — Предложил Хиетала, чуть отодвигаясь, но не разрывая объятий. Туомас кивнул, едва заставив себя отпустить Марко. Тот осторожно коснулся руками лица Туо, приблизил к себе и поцеловал в лоб, вызывая волну тепла и мурашек.        Они быстро оделись в первую попавшуюся одежду и вышли на улицу. Марко держал Туомаса за руку, пока они шли и не отпустил даже на улице. Прохладный ветер пах ночью, лесом и водой. Они не быстро отошли от студии ближе к озеру. Марко достал пачку сигарет, протянул одну Туомасу, пощелкал зажигалкой. Дым быстро рассеивался в холодном воздухе, унося с собой лишь малую часть тревоги. Туо отчаянно пытался верить в то, что эта привычка хоть как-то отвлекает, но теплая рука Марко на его руке отвлекала от мрачных мыслей гораздо лучше. Потушив сигарету, Туомас снова прижался к Марко, укладывая голову ему на плечо. Он чувствовал, как чужие пальцы стали осторожно гладить спутанные после сна волосы. — Расскажешь? — Тихо спросил Марко, слушая дыхание Туо и смотря вперед. — Нет, не хочу думать об этом. Не сейчас. — Хорошо. — Они снова замолчали. Было уже не так холодно, как когда они только вышли на улицу. Свежий воздух немного отрезвлял ото сна. Шум леса и воды не давал тишине появиться и захватить разум. Там, в комнате было слишком много всего. Мысли, страхи, тревога, душный воздух, объятия и такие резкие изменения в самочувствии. Метания туда-сюда. На улице в голове было… Пусто. Воздух был легким, холодным, но рядом с любимым человеком было тепло. На небе ни облака, все усыпано звездами, а луна светит мягко. Не страшно. — Take me home, lead me astray to dreamer's hideaway… — Выдохнул Туомас строчку, что осталась в голове. — I am the way, darling take my hand, I'll take you home, lead you astray. — Вдруг пропел Марко. — Идеально. Как раз думал немного над одной песней… — Объяснил Хиетала на непонимающий взгляд Туо и тут же еще раз пропел строчку. — I am the way, I will take you home, lead you astray! — Хиетала, хватит под окнами выть. Днем тебя хватает. — Крикнули из одного из окон. Ну хоть не кинули ничем. Марко тяжело вздохнул и замолчал. — Спасибо, что заткнули. — Поблагодарили из другой комнаты. — Предлагаю щас заткнуться всем. — Возмутились еще откуда-то и снова стало тихо. Марко снова взял Туомаса за руку и они отошли дальше от здания, ближе к озеру. — Запишем завтра демо этой песни? У меня есть кое-какие мысли, но вообще можно просто со звуком поэкспериментировать. Давай, ты и я. — У нас сроки. — Туомас нахмурился. — Да к черту сроки. Один день, Туо. Никто не умрет. — У нас может накрыться план и… — И что? Перестань параноить. Ты работаешь сутками и ни о чем больше не думаешь. Все со сроками будет в порядке. Пойдем утром погуляем по лесу, вернемся, выгоним всех со студии, сыграем что-нибудь легкое, посбиваем все настройки на пульте, как ты любишь. Сам все сделаешь. — Почему не просто погулять в лесу, пока остальные записываются? — Ты же мне все мозги проешь. Тебе же нужно контролировать всё от слова вообще всё. — Марко улыбнулся. — Уж лучше просто подурачиться, чем ты меня отправишь голым в озеро нырять, а сам будешь звонить и спрашивать, как идет запись. — Я честно постараюсь расслабиться. Возьму только листы с записями, напишу может еще чего, мало ли, вдохновение на природе стукнет, ну ты понимаешь. — Предпринял последнюю попытку Туомас. — Туо, заебал, отдохни просто. Ты имеешь на это право. Хотя бы не от музыки, а от той мрачноты, которую ты сейчас пишешь. Лучше потерять один день, чем ты себя сейчас доведешь и потеряешь гораздо больше времени. Остынь немного от этого. Я правда беспокоюсь за тебя. Ты слишком глубоко уходишь в свой мир. — Ладно, ты прав. — Туомас тяжело вздохнул, не пытаясь сдержать легкой, немного печальной улыбки. Он поднял голову с плеча Марко и мягко поцеловал его в губы, касаясь длинных светлых волос, пахнущих солнцем и грубоватого, но приятного и родного лица. — Я обещаю, все будет хорошо. Если ты будешь рядом.  — Я буду. — Пошли поспим? — Тихо предложил Марко, нацеловавшись и не выпуская Туомаса из объятий. — Не знаю, смогу ли заснуть… — Выдохнул Туо, невольно думая о сне, от которого в воспоминаниях остались лишь неприятные чувства глубоко в груди и в горле и смазанные жутковатые картинки. — Попробуй. Нам обоим нужно отдохнуть.        Они вернулись в комнату. Раздевшись, Туомас неуверенно сел на край кровати, посмотрел на Марко. Тот тихо позвал его к себе. Туо пересел на кровать Марко и снова обнял его. Теплый поцелуй и прикосновения заставили его немного успокоиться и поверить в то, что он не один и никогда не будет. Марко забрался в кровать и потянул Туомаса к себе. В таких родных и тёплых объятиях Туо быстро стал засыпать, только заметив, как вымотался. Он знал, что больше ему ничего не приснится. Он проснется в этих же объятиях и проведет в них столько, сколько ему будет нужно. Он не будет один. Он справится.