Укус

Дверь поспешно открыли, толкая в сторону так, что та чуть не слетает с петель. Удивляться не приходится: за последнюю неделю генерал узнал больше, чем знал за весь свой опыт пребывания в Зоне. Новые детали только добавляют красок в уже имееющиеся факты - ни больше, ни меньше. Солдат отдал честь, смотря куда-то мимо Воронина, будто бы думая с чего начать. - От группы разведки поступила информация, что рядом с границей шляются Свободовцы, - тот сжимал и разжимал кулаки, - насчитали человек 13, и Лукаша вместе с ними. Воронин и глазом не повёл, но выглядел мрачнее, чем несколькими днями ранее: в тени его мешки под глазами отдавали болезненным синевато-фиолетовым оттенком. Казалось, захворал, только сам генерал никак этого не признавал - увлечённо смотрел на подчинённых, то и дело хмурясь не то со злости, не то из более добрых чувств. Свет в комнате генерал отказывался включать. В последние дни тот сидел исключительно в темноте, задумавшись верно. В мыслях того всё крутилось некоторое осознание, что детские сказки вполне реальны. Вот, как оказалось, и оборотни существуют и вампиры. Вампиров Воронину пока видеть не приходилось, а оборотни всегда были рядом. Крылов им был - бывший то лидер, сейчас он, единственный один на всю группировку, в той самой разведке. Генерал всякое видал в Зоне, казалось, во всё уже поверил, всё невозможное видел: и нарушение законов физики, и законов логики, и любых законов в принципе. А тут люди в волков превращаются по собственному желанию - уж излишне фантазийно. Но факт был прямо перед Воронином: превращение происходило у него на глазах. За минуты на месте высокого, плечистого парня предстал чёрный, с бархатной шерстью, волк. Странно, разве у волков не должна быть жесткая шерсть? Генерал махнул рукой солдату, мол, иди, и тот послушно скрылся за дверным проёмом. Потянуло в сон, но Воронин на кровать и не глядел. И с существованием оборотней, и вампиров вполне легко смирится, но неумолимо наглая "Свобода" - это другой вопрос. Что они забыли вблизи Завода "Росток"? Не верилось генералу, что планируют нападение, в конце концов, отношения между групировками только сейчас более менее устаканились. Совсем не хотелось верить, что терпение он тратил совсем зря. Тогда то, звонко стукнув кулаком по столу, генерал решил, что должен завтра же увидеть ситуацию своими глазами. И действительно, со следующим утром, Воронин резво вскочил и отправился с новым отрядом к границам Военных Складов. Не умея держать азартной улыбки, он шел впереди, то и дело оглядываясь по сторонам. Дорога была пустынной, небо серым и гулял по земле шальной ветер. За ветром то и слышался шорох листвы, топот ног и нервное дыхание. Генерал нервность приписывал разве что только себе. В грудь било неприятное чувство дежавю, смутной тревоги, будто сейчас должно произойти нечто плохое, будто это плохое с ним уже когда-то случалось. Ноги подкосились, нервы сотряслись волной страха: он не слышал своих солдат - своих бравых ребят, с которыми шел!; не чувствовал земли под ногами и не видел света - только темноту, как в обморок упал. Чётко чувствовал одно - шея болит. Очнулся уже в тёмном домишке с облезшими от времени обоями, пожелтевшими окнами и скрипучим полом. Больше похоже на землянку уже давно не пригодную для жизни. В углу продолговатой комнатушки смотрит на генерала хищными глазами человек, скрытый тенью. Видно только его силуэт: худощавый и длинный. И пару светящихся глаз, отдающих не то тёмным красным, не то кислотным зелёным. Воронин как оцепенел, то самое ощущение дежавю накрыло, как волной и он уже узнал в незнакомце лидера "Свободы". Вышедши тот к окну - на свет - Воронин в своей догадке только убедился. Вскочил, хватаясь за первый попавшийся острый предмет - лежащий на полу осколок стекла, занёс над головой и обомлел. Встретился глазами с Лукашом и каким-то глубоким внутренним чувством понял: он видит вампира. Вампир держит его руку, смотрит сквозь - в глубину, и рука сама разжимает осколок, с визгом разбивающийся о пол. Генерал пытался объяснить самому себе собственную слабость, словно мышцы уже не живы. По телу пробежала дрожь от холодных прикосновений - это Лукаш уложил ладонь на чужой бок, губами припал к шее. И тогда Воронин почувствовал легкую режушую боль, как будто ему оглаживали свежую царапину. Резко осознал: не царапину - укус. Генерал хотел сопротивляться, но всё, что выходило никак не тревожило лидера "Свободы", тот уверенно, по-свойски, растёгивал ширинку штанов, пошло проходился языком по щекам, не отрывая взгляда и прижимая плотнее. Казалось, ещё чуть-чуть, и тот просто задушит его, сдавит с нечеловеческой силой и вожмёт в себя, сливая их в одно целое. Секунда-вторая и генерал уже не чувствует ничего, будто у него моментально забрали все силы. Ощущения размыты, будто находишься во сне. Что происходит с телом в этот момент? Тело отдыхает. Воронин просыпается и понимает, что всё случившееся - лишь сон, реалистичный на первый взгляд. Сон, постельную сцену для которого писала малолетка. На генерала тут же накатило непреодолимое чувство стыда и лёгкая тень сомнения. Солдаты - рядом, встревоженны и смотрят на лидера с таким облегчением и надеждой, что тому тут же хочется скрыться от этих взглядов. Он хочет задать вопрос, но получает ответ быстрее: - На вашу группу напала группа "Свободы", те были в засаде примерно на четверти пути, - солдат выдержал паузу, - один раненый, двое погибли, но отбится смогли. А вас нашли правее - в старом домике. Как вы там оказались никто не видел... - Блядь, - искренне громко выругался генерал, закрывая лицо руками и ощущая вновь ту самую слабость. - Аккуратнее, не делайте резких движений, - к койке тут же прильнул медик, - вы слишком много крови потеряли. Руки вскоре опустились сами собой, и дабы поднять одну и ощупать собственную шею потребовалось приложить усилия. Погладив пальцем зудящее место, тот убедился - укус есть. Значит, не сон. Значит, всё было наяву, не смотря на всю сказочность происходящего. Ощущение было такое, как будто его накачали этаким ядрённым слабительным и сам генерал тут же превратился в кисейную барышню, не способную к сопротивлению, ага. Разогнав нервных солдат по постам, Воронин попытался вспомнить: что же всё таки происходило? В том, что Лукаш вампир генерал уже не сомневался. Он сразу почему-то провёл параллель между этим мифологическим персонажем и соперником. Всю душу ж высосет, реально! Закрывая глаза, он пытался вытащить из головы образ, а вместе с ним воспоминания о проишествии. Генералу хотелось называть это именно "проишествием". Улёгшись поудобнее, воспомимания расплывчатыми картинами возникали перед взором: вот, Лукаш его кусает, тащит через кусты, укладывает на матрац на полу, видимо, заранее заготовленный, преодолевает генеральские сопротивления и усаживается сверху, верхом. "Надо же, - подумалось Воронину, - это он меня потрахаться в кусты уволок? Или это у вампиров ритуал такой: прежде чем выпить всю кровь жертвы нужно на ней поскакать?" Он подумал, что это злая шутка от враждующей группировки, этакое издевательство над гордостью генерала. Но тогда, уж наверное, надо было над самим им надругаться, пока тот был слаб, а не прыгать на нём, как ошалелый. Что-то в этой истории не складывалось: мотив вполне понятен, но исполнение и исход - сумбурщина. Почему Воронин до сих пор жив, если Лукаш хотел его убить, вернее, сожрать? Не должен ли он после укуса Сводовца стать (свободовцем) вампиром? По крайней мере, сейчас генерал не чувствовал, что хочет срочно выпить чью-то кровь. Наоборот, ему жутко хотелось спать, голова гудела, а тело ощущалось одной плоской дощечкой - разве так чувствуют себя вампиры? Воронин не смог сдержать так и лезущего наружу недовольства - хмыкнул, скривившись. Но, отодвинув размышления на задний план, вспомнил дальше: он, в смутном понимании происходящего, хватался за Лукаша, ощупывал всё его тело, пытаясь понять где он и что делает, а минутой позже нащупывает ещё один осколок - и с силой втыкает куда-то в тело насильнику. Куда, даже сейчас Воронин разобрать не может, главное, что это сработало и тот смачно завалился на спину. А дальше генерал лежал, пока не нашли. Почему тогда ему никто не сказал, что его буквально с голой жопой подобрали? Постеснялись? Вся эта сложившаяся ситуация выглядела и в глазах генерала и в глазах других, вероятно, нелепо и странно. А соперник ушел с места преступления, считай, почти безнаказанным. Воронин просто уверен, что Лукаш тоже жив и, вероятно, чувствует себя даже лучше, чем он. Много времени не прошло с того события и генерал, только поправившись, распорядился агрессивно прогонять "Свободу" обратно к своим позициям. Хотя, по большей части, даже не пришлось - те сами, как почувствовав запах гари, ушли обратно в глубь складов. Казалось, вновь можно вздохнуть спокойно - опасность ушла на второй план, но у Воронина всё ещё было много вопросов к Лукашу, ответы на которые он так хотел получить. Укус никак не заживал и казалось даже иногда, будто вонял. Генерал, интереса ради, связался со своим подчинённым-оборотнем, позвал на "деловой разговор". Встретил его тот взволнованным, призрительным взглядом, видно, догадавшись о чём будет идти речь. Тот сказал генералу, что да, воняет, да и не абы чем, а самим Лукашом, а потому догадаться, что же такого между ними произошло не сложно. Но вряд ли обычный человек почувствует этот запах. Воронин радовался честности своего подчиненного, как и его осторожности в словах. Спрашивать: "а как пахнет Лукаш?" он не стал, пожалуй, не хочется ему знать конкретики. Этой же ночью, когда луна закрылась облаками, а за толстыми стенами подвала царила тишина и темень, генералу вновь вспомнились злосчастные события в домишке. Всё думалось, что не могло всё ощущаться так, как то помнил Воронин: излишне преувеличенно для полубессознательного состояния. Может, лидер "Свободы" действительно и не вампир никакой вовсе, просто генерала чем-то накачали? И дьявол потянул его думать, что здесь - на базе Долга - ответов он не найдёт, потому нужно искать ответы там, где появились вопросы. И ничего не давало генералу покоя, он всё думал, рассуждал, вспоминал. И виновник начал приходить ему во снах: стоит, довольный собой, смотрит без какого-либо стеснения прямо в глаза и будто бы насмехается даже. Они стоят, смотрят, не то с жгучей ненавистью, не то с пошлостью, буквально раздевая друг друга взглядом. Первым начинает Лукаш, быстрым уверенным движением хватаясь за генеральскую шею, давя настойчиво и грубо, но терпимо, заставляя поморщиться. Тот, в ответ, тянется к лицу вампира, кусая нижнюю губу настолько сильно, насколько возможно, но крови нет. Лукаш смеётся - в нём во всём нет крови - и отпуская горло, хватается за бёдра обеими руками. Сжимает, кажется, до хруста, и целует, пройдясь языком по чужим зубам. Воронин не отвечает. Медленно опускается вниз, на колени, целует шею, форму - боже, генерал даже во сне в униформе! - ремень и, наконец, пах черех штаны. Стягивает те, даже слишком легко, и снова целует уже вставший член через трусы. Воронин, как будто очнувшись, понимает, что всё в этом сне как-то слишком легко - не реалистично, пожалуй. А соперник, точнее, в даннной ситуации - любовник, уже берёт в рот головку. Генерал мелко дёргается, ощущая, как вершинки клыков мягко прошлись по головке. Языком вырисовывая незамысловатые узоры на чувствительной ткани, Лукаш вбирает орган в рот полностью, даже не поперхнувшись. И именно в этот момент генерал вновь почувствовал, как силы его покидают. Крупная дрожь прошла по телу - Лукаш активно задвигал головой - и в глазах резко потемнело. Ухватившись за чёрные волосы, Воронин потянул голову соперника-любовника на себя, заставляя заглотить полностью, а второй с силой, какая только была, сжал горло. Генерал надеелся если не убить, то хотя бы сделать больно, неприятно. Но Лукашу внизу было абсолютно плевать - и на боль, и на своё униженное положение. Тот просто насмешливо глядел снизу-вверх, как Воронин ослабевает и падает на земь. Вернее, падает с кровати и, больно ударившись головой о бетон, просыпается. После пробуждения, естественно, хочется сквозь землю провалится и от стыда и от грусти разом. Как давно он вновь превратился в подростка, то и дело кончающего в штаны во сне? Долго так продолжаться не может, Воронин чувствует, что ему нужны ответы, нужно увидеть эту юродивую рожу вживую. На подготовку ушло больше времени, чем ожидалось, Лукаш оказался столько же нелюдимым, сколько и сам генерал, но выходил наружу всё же чаще того - на охоту. Занявши своего солдата-оборотня слежкой за этим упырём, генералу казалось, он умрёт от ожидания, когда же подвернётся подходящий момент для перехвата. В его выходах не было совершенно никакой последовательности: сегодня он вышел один, завтра на пол пути развернулся назал, через месяц вышел с полной группой людей, так ничего и не поймавши, судя по всему. Наконец, подчинённый вернулся с точными данными: завтра, в 8 вечера, он точно должен уйти один к хутору. Он ошивался там уже второй день, каждый раз выходя в одно и то же время, наблюдал за незванными гостями - наёмниками. Генерал хмыкнул, прикинув, что за бардак творится на складах, почувствовав даже было гордость, будто бы "Долг" в превосходстве. И, прихватив с собой верный "Гром", ушел вместе с волком на склады без тени страха и сомнения. Сквозь листву силуэт лидера враждебной группировки угадывался слабо, но генерал знал - это он, стоит, глазеет вниз холма, где расположился тот самый хутор. На что тот надеется? Разнести весь хорошо вооруженный отряд в одиночку? "Флаг ему в зад - пусть попытается" - подумал Воронин, рукой указывая подчиненному оставаться на месте, пока Лукаш аккуратно опускался к хутору. Наблюдая за ним, генерал ожидал увидеть чего угодно: что тот тут же разгонится до околосветовой скорости, разметёт наймитов и в секунды вернётся назад; что прыгнет, взмыв высоко над землёй и изящно призимлившись прямиком к гостям в тыл; что превратится в чудовище с синей кожей и дряхлыми крыльями - что угодно, но ничего даже хотя бы немного за гранью человеческого не происходило. Тот крался по кустам, сползал по земле, споткнулся пару раз, но продолжал уверенно идти к своей цели. Генерал вновь засомневался в своих выводах, казалось, даже его люди работают изящнее и аккуратнее, чем этот индивид. Наконец, когда тот уже почти достиг цели, спускаться вниз начали и они: держась стороной, на пару сотен метров левее, скрываясь за густыми деревьями. Лукаш уже начал стрельбу, зацепив кого-то из наймитов, и прячась за тяжелым каменным забором. Воронин только сощурился, позиция явно не лучшая - так зачем её занимать, если был шанс выбрать место выгоднее? Тут же генерал понял почему: Лукаш ухватился за валяющийся рядом тяжелый камень и вслепую закинул за забор. Камень поднялся высоко в воздух и громко приземлился, придавив собой голову наёмника в экзоскелете. Шлеп с треском разлетелся в стороны, а от головы остались лишь кровавые ошмётки. Товарищи погибшего окаменели, пребывая в лёгком шоке, но быстро пришли в движение, завидев в небе объект покрупнее - прямоугольную бетонную плиту, покрутившуюся в воздухе и разбившуюся при приземлении, но абсолютно никого не задевшую. Воронин открыл одиночный огонь, спрятавшись за деревом. Не ожидавшие подставы наймиты не сразу поняли откуда ведётся огонь и генерал успел снять двоих. Уже краем глаза он увидел умчавшегося с громким рыком вперёд волка, лихо перепрыгивающего забор. Выглянул из-за ствола, всё, что увидел генерал - это драпающую в сторону базы высокую тушку Лукаша. Не долго думая, он выставил пушку перед собой, стреляя тому в ноги. Одна пуля, вторая, третья... попал! Убегающий завалился лицом в землю, предварительно немного прокатившись по ней на животе. Стрельба за забором не унималась и Воронин успел уже было испугаться за своего человека, но выглянувши увидел, как тот ловко перекусил тело последнего наймита пополам. Тогда, завидев хромающую цель, генерал вновь устремился за ней, на бегу перепрыгивая через камни и неприятно замечая, как от таких прыжков начинают болеть ноги и спина. Его вновь опередили и проскочивший мимо ком шерсти завалил соперника на спину, угрожающе фыркая в затылок. До слуха генерала дошли ругательства в перемешку со сбивчивым дыханием, Лукаш то и дело поднимал голову, поглядывая на уже ровным шагом приближающегося Воронина. Тот улыбнулся зло, присел на корточки перед лицом собеседника. - Ну, здорова, кайфарик, - Воронин глянул Лукашу прямо в глаза и заметил в них тот самый ядовито-зеленоватый отблеск, - не против поучавствовать в небольшом блиц опросе? Лукаш корчится, не отвечая и в его глазах генерал замечает предательский блеск волнения. Хотя, если он может так легко швырять тяжелые предметы - разве составит ему труда так же отшвырнуть оборотня? - Молчание - знак согласия, - говорит на выдохе генерал, а после тянет за воротник серого свитера, оголяя шею и так и не заживший укус - узнаёшь? - Естественно, - как-то быстро отзывается лежащий, демонстрируя в нервной улыбке острые клыки, - а тебе как? Твоим небось нравится, что от их генерала веет врагом? - Меня никто не подходит нюхать, уж извини, если у вас принято иначе, - огрызнулся тот в ответ, наблюдая за всей гаммой эмоций на лице противника. И действительно: выражения менялись быстрее, чем секунды на часах и теперь тот лежал, смиренно выдыхая куда-то в землю, подняв на генерала уставший взгляд. - Отпусти, а? - начал тот, - отвечу я на твои вопросы, только дай уйти. - Да что ты? - в груди предательски заиграло ликование в перемешку с гордливостью, - знаешь, у меня есть идея. Воронин встаёт с победным видом, доставая с подсумка небольшую, но достаточно прочную верёвку. Лукаш нарочно громко вздыхает, пока генерал завязывает ему руки в тугой узел. - Бери его в зубы, тащи в домишко около хутора, - оборотень взглянул на генерала карими, с оттенком красного глазами, и быстро схватился зубами в руки. Лукаш под ним закряхтел, поднимаясь на ноги, и Воронин пригляделся к рукам: клыки волка впились в мышцы, но те были будто бы сухими - не единной капли крови не упало с них. Тот пошел своим шагом, куда в спину толкал его Долговец-оборотень. Образ крутого вампира из снов разбился окончательно, когда Лукаш, споткнувшись о воздух, упал на под дома, отказываясь вставать. И увидел генерал их некоторое сходство - в тени лучше стало видно болезненные мешки под глазами. На минуту генералу даже показалось, что тот не дышит (а может и не показалось). - У тебя вопросы были, - настойчиво напоминает тот, слабо дёргая перевязанными руками. - Да, - генерал переступил через него, садясь перед лицом, - я не могу объяснить некоторые твои действия. Зачем было прыгать на мне, как проститука подфонарная? Крови мало? - Конечно, мало, - вопрос заставил того улыбнуться, даже тихо хихикнуть, - кровь - это здорово, вкусно, но зачем сразу выпивать всю кровь, если можно выжать из человека в два раза больше энергии? - Хорошо, предположим, - выдохнул генерал, пытаясь быстро сосчетать каким образом там выходит в "два раза больше энергии", - ты меня кусал, верно? Разве не должен я после этого стать вампиром? - Ну, не знаю, - Лукаш поморщился, - пойди выпей крови своего солдафона, там и узнаешь. - Крови здесь пить больше никто не будет, - постарался заявить тот максимально угрожающе, что вышло из рук вон плохо, - отвечай на вопрос. - Нет, не должен, - фыркнул лежащий, поднимая на Воронина глаза, - это не дар, который можно передать - это проклятье. Такими рождаются, а не становятся. Вообще, о вампирах всё в корне неправильно написано в книжках, и показано в фильмах, как и оборотнях... - Да, и сколько крови ты в день выпиваешь, проклятый? - улыбнулся генерал, на что Лукаш поглядел на него в легком недовольстве. - А ты сколько литров водки в день выпиваешь, генерал? - огрызнулся тот, поёжившись. Воронин взглянул на него с некой долей сочувствия. Пожалуй, меньше всего он ожидал увидеть именно такого Лукаша: уставшего, с растрёпанными грязными волосами, распластавшихся по полу. - Долго пялить будешь? - хмыкнул тот, украдкой поглядывая на генеральскую рожу. - Влюбился небось? - Ещё чего? - отмахнулся генерал с максимально недовольным видом, который только смог выдавить, - ...хуйня ты, а не вампир. - Сам такой! - обиженно гаркнул Лукаш, отворачиваясь, краем глаза замечая, как соперник заходит ему за спину. Воронин аккуратно развязывает руки и Лукаш пол ним болезненно стонет, получая наконец возможность нормально ими двигать. Тот перевернулся на спину, выставив руки перед собой и осматривая место укуса, ловя на себе сосредоточенно спокойный взгляд генерала. - Уходи, пока я не передумал, - фыркнул Воронин за его спиной с важным лицом. Лукаш фыркнул в ответ. - Ага, только встречу в следующий просто смской назначь, лады? Воронин резко проникся желанием швырануть что-нибудь в спину этому уродцу. Он и швыряет какую-то пыльную старую книгу в зелённой обложке, правда уже через несколько долгих месяцев, когда оба они успели повидаться больше, чем пару раз. Книга влетает Лукашу в плечо и тот громко ойкает, начиная со смехом и отсутствием актёрского мастерства сокрушаться над содеянным генералом. - Ужас! - протягивает он, гляда на Воронина игриво, - Безкультурщина! Посмотри, что ты сделал с книгой! Тот поднимает с пола уже порванную книгу, из которой жалобно вылетали пожелтевшие листы, на обложке большими белыми буквами красуется "Россия в постели". - Хуйня... - А не книга, да? - продолжает ехидно хихикать Лукаш, - а что, название занятное. Не знаю, как там Россия в постели, но я знаю, как Долговский генерал в постели! Воронин закатывает глаза, автоматом выставляя перед собой руку, дабы оттолкнуть ею приставучего юродивого. - Да брось, - тот тут же хватается за его ладонь, прижимая к груди, тянется губами к щеке генерала, - что такое, голова болит? И тут же получает по морде, однако, устояв на месте, вампир просто морщится и вновь поворачивается к Воронину, прижимаясь поближе. Дотянувши таки не до губ, но хотя бы до щеки возлюбленного, он причмокивая целует его. Генерал показушно морщится, закрывая тому рот рукой, глядя наигранно осуждающе. Лукаш, пользуясь моментом, хватает того за бока, прижимая сначала к себе, а потом к ближайшей стене. Воронин хорошенько заехался Зёлёному по животу, выбивая из него сухой кашель, но даже зайдясь в кашле, тот прижимает его всем телом к стене, не давая возможности двигаться. Лукаш значительно сильнее генерала и тот знал, что сопротивления в данной ситуации уже более чем бесполезны. Воронин вскидывает правую ногу и любовник, который, однако, всё ещё соперник, ловит её, хватая по крепче одной рукой, а второй хватает за бедро, поднимая генерала над полом. Прижавши его спиной с стене, дабы не упал, сам припадает к его груди своей, дыша в шею. Резко кулак прилетает в спину, заставляя дёргнуться. - Только попробуй присосаться, - угрожающе шепчет Воронин, - в гроб спать уложу. Лукаш присвистнул ему на ухо, вызвав у того волну раздражения, и опустился рукой к свитеру, задрав его по грудь. Воронин мелко дрогнул от холодных прикосновений, и сжал зубами край одежды, не давая ей упасть, закрыв такой прекрасный вид. Лукаш хмыкнул, припав к губам любовника своими, по-хозяйски вторгаясь своим языком в чужой рот, и немного погодя, навалил на того на себя, неся к столу. Уложив на нем Воронина, тот скрипнул, и генерал тут же ухватился за Лукаша, боясь упасть. Ещё пару раз проверив надёжность, тот тэки расслабился, позволяя целовать свой живот и собственнически закинув ноги на плечи целующему. Тот языком прошелся по низу живота, оглаживая пупок, а руками натирая вставший член через штаны. Последние вскоре летят вниз - под стол - и Воронин ощущает себя окончательно беззащитным. Вслед за штанами падают трусы, заодно с бельём самого Лукаша, и тот, опустившись на колени, кончиком языка прикосается к уздечке. Генерал над ним замирает, глубоко вдыхая, когда тот целует, а после берёт в рот головку полностью, прижав к ней поплотнее язык. Но он не пошел дальше, только дразня медленными движениями головой и мягкими, почти невесомыми ласками. Встав удобней между ног, Лукаш достаточно быстро вошел полностью, заставляя Воронина морщится и злобно шипеть, сжав его плечо до покраснения. Тот без зазрения взял не щадящий темп и генерал согнулся в спине от боли, чувствуя, как быстро теряются силы. Однако, он с усилием ударил ногой по бедру Лукашу, руки сомкнув на его шее, сжав настолько сильно, насколь может. Темп спал, а вскоре движения вовсе прекратились, любовник-соперник ухватился ладонью за руки генерала, пытаясь отдёргнуть, и тщетно ловя ртом воздух. Воронин открыл глаза, вдохнул полной грудью, ощущая тянущую боль в животе, кровью стекающую на пол. Капли звонко разбиваются в густой тишине, как символ все этой боли и безумия, хранящихся в двух сердцах. Генерал не может долго слушать всхипы над собой и звеняще-злобную песню капель, и он разжимает руки, разводя их в разные стороны. Лукаш тут же заходится в громком кашле, пытаясь нормализовать дыхание, падая лицом на грудь Воронина. Живой вампир жалок перед мёртвыми. Лукаш начинает двигаться только после, как сам Воронин идёт бёдрами навстречу, всё ещё шипя, заглушая боль какими-то мыслями. И первый снова теряется, припадая губами к щеке, ускоряя и ускоряя движения, как в погоне за чем-то неощутимым. Стонет глухо на ухо генералу - тот рычит в ответ, снова хватаясь за горло, затрудняя дыхание - приходится останавливаться, дабы отдышаться. Воронин вновь выгибается, когда Лукаш попадает головкой в самую суть удовольствия, только тогда он может слышать протяжный глуховатый стон, так скоро кончающийся. И он начинает снова: набирает темп, слишком быстрый, слишком эгоистичный, пытаясь выбить из генерала ещё - больше, больше стонов! Он хочет знать, что тому нравится, хочет знать, что тот чувствует его - целиком и полностью. И когда кажется, что вот оно - близко - Воронин выгибается в спине, сжимает руки на горле - пусть - и тихо рычит, переходя на быстрый шепот. Кончают оба - одновременно, содрогаясь в оргазмической судороге. Воронин слабеет на глазах, дрожит мелко, но смотрит не то устало, не то осуждающе. - Выпьешь ты таки моей крови сегодня, - рычит буквально на ухо Лукашу, - вот она - на полу - твоё второе блюдо. Лукаш оглаживает рукой шею, чувствуется оставшийся на ней синеватый след от рук, ощущает себя бодро, но смотрит в ответ на Воронина жалостливо. Тот сверипеет - ярость огнём отражается в глазах и Лукаш послушно опускается на колени - под стол. Медлит, глядит вверх, убеждённый, что генерал смотрит и слизывает кровь с пола. Неспешно, аккуратно, с неким упоением, поднимается выше - к кровоточащей ране, вылизывает и там: кругом водя язык по стенкам дрожащих мышц. Воронин фыркает недоверчиво, но Лукаш более чем уверенен - да, это унижение восполнит его вину.