Such Fascinating Energies

- Ozkavosh tak izh! Sof izh! - Прекрати орать. - Vo'nith… Рубик в бессильной ярости стряхивал с изрезанных рук вишневые капли крови, все ругаясь и ругаясь. Морщившийся под шлемом Дэйвион все оглядывался по сторонам, пока маг, шипя от боли, доставал свитки телепорта из-за пазухи. Послышался топот, кусты справа затрещали, и рыцарь-дракон тут же пронзил солдата Тьмы верным клинком, а мгновением спустя разрубленный труп упал на траву, заливая ее багровой кровью. - Только не говори мне, что ты потерял свитки, - процедил сквозь зубы Дэйвион, прислушиваясь к возможным шагам поблизости. - В следующий раз все понесешь ты, - немедленно окрысился чародей, швыряя рыцарю обляпанный алым свиток. – И полезешь к пьедесталу тоже ты. И соберешь ловушки на свою шкуру ты! - Заткнись уже, - раздраженно вбил клинок в ножны рыцарь и поймал окровавленный лист пергамента. - Sof izh! Рубик был зол. Очень зол. Вовсе не так он представлял себе первое после месяца на больничной койке задание. Рыцарь-дракон Дэйвион, прибывший в лагерь неделю назад, оказался на редкость дурным напарником, не вызывающим у Великого Мага ничего, кроме желания проклясть его род до сорок второго колена. Надменный, самоуверенный, не желающий ни помочь, ни выслушать, здесь он выступил только лишь балластом, который вытрепал все нервы. Головоломки и ловушки Рубик и так взял на себя, немногочисленную охрану тоже спокойно мог взять. Выпав из портала в лагере, колдун не удержался и грохнулся на мох на колени. Сил не оставалось почти никаких, а ведь надо было еще донести проклятую реликвию до Высшего жреца и дать отчет. Дэйвион уже спокойно шел к себе в палатку, не обремененный никакими заботами, и злоба внутри вскипела еще пуще. Хотя, казалось бы, куда еще? Ан нет! Покойный Аганим любил говорить, что предела нет двум вещам - ненависти и идиотизму. А у нас здесь и то, и другое. Отчет Рубик решил написать утром, а реликвию – тяжеленный фолиант весом под шесть кило – как ввалился в обитель Высшего жреца, грохнул прямо ему на стол, на какую-то писанину, аккуратно заточенные перья и чернильницу, раздавив ее, как яичную скорлупку. Жрец аж отшатнулся, чернила брызнули во все стороны, еще и разбавленные обильно стекавшей с иссеченных рук Великого Мага кровью. - Дракона-мутанта вашего в клетке заприте! – рявкнул Рубик. – И не пускайте его к людям, никуда это отродье не пускайте! Пусть сидит и ограничит свое миру противное существование четырьмя стенами! Феноменальнейшее безобразие! И, развернувшись на каблуках, вылетел прочь, на свежий воздух. Целительница, милая пухлая эльфийка с рыжими локонами, когда-то занимавшаяся перевязкой многострадальной спины Рубика, помогла с ранами. Раздела колдуна, зашила и забинтовала крупный порез на груди – память от вылетевшего по милости Дэйвиона (нечего было лезть на нажимные пластины до расшифровки!) из стены ржавого кинжала, а также промыла искромсанные руки и перевязала и их. - Через пару дней будете как новенький, - улыбнулась целительница, помогая чародею одеться. - Знаю. Спасибо. Впрочем, не все было черной полосой. Настроение значительно улучшилось при виде Свена, идущего от полевой кухни с двумя большими мисками каши с мясом. - Ага! Вот и наша фея. Держи, я для тебя взял, увидел, как прешь от Вышака. - Миреска оторвет тебе уши, если услышит, что ты используешь наименование ее расы как оскорбление, - фыркнул маг, беря одну из мисок и направляясь с мятежным рыцарем к нему в палатку, что была неподалеку. – Спасибо. - Пусть эта бабочка сначала снизойдет до нас, простых воинов, - хохотнул Свен, со скрипом садясь на свою койку. – Насколько я знаю, она в высших слоях общества… порхает. - Там, но ворует у всех подряд. А ты думал, я невыносим, а? – усмехнулся Рубик. Среди грандиозного бардака в палатке Свена он нашел себе какой-то сундучок в качестве сиденья и тоже присел. Рыцарь с удовольствием лопал свою кашу, почти не жуя – явно тоже ел за сегодня в первый раз. - Фы по фвавмемию ф Мивефкой ангев, - прошамкал он с набитым ртом и наконец проглотил содержимое своих щек, раздувшихся, как у хомяка. – Кстати, - сказал Свен, облизываясь, - я слышал, ты нынче выходил на задание с нашим рыцарем-драконом. И что, и как тебе вообще Дэйвион? - поинтересовался он и сунул в рот еще ложку с кашей. - Вы знакомы? - Ага. - И как? - Я тебе вопрос этот задал. Рубик остановил на полпути ко рту ложку, и так нетвердо удерживаемую перебинтованной рукой, и хмуро поджал губы, наблюдая за хитрючими искрами в синих глазах Свена. - Тебе литературную версию или точную? - Точную. - Он тупая сука. Свен в голос заржал, чуть не перевернув свою миску. - Точнее бы и я не сказал! - Да потому что только тупая сука полезет туда, куда сказали не лезть! - взмахнул руками чародей. - Я не знаю, какие боги сдержали меня, но, если мне придётся ещё раз с ним куда-то пойти, клянусь лунными трусами Селемине, я сломаю ему хребет! И потопчусь хорошенько, чтоб не срослось ни в каких местах! Свен уже вытирал глаза, кое-как хихикая. - О, небо. Ну ладно, ладно, успокойся. Я уверен, в следующий раз вы вдвоем никуда не пойдете. Иначе будет как минимум один труп. Как не минимум – два. Все-таки, Дэйвион – не фарфоровая куколка, это крупная скотина. Особенно в облике дракона. - Оборву крылья и пожарю с картошкой. - Кстати, драконьи крылья – редкой вкусноты жратва… - Надо как-нибудь поохотиться вместе. - Поохотимся, еще как поохотимся. Ты, я и безмордый кавалер твоего колдунского сердца. - Свен, - закатил глаза Рубик. - А краска-то на мордашке как расцвела! Не волнуйся, он скоро должен прийти с утреннего патруля, и вы вдоволь натискаетесь. - Какое тебе дело до того, что мы делаем наедине? - Абсолютно никакого! Но мне интересно. От тебя заразился, я думаю. - Ой, - махнул рукой маг, поднимаясь, - искусай тебя гусыня. - Эй, ну ты что, обиделся? - Спасибо за кашу, мне еще отчет писать. Сдав пустую миску на полевую кухню, Рубик ушел к себе в палатку. После тренировки с ложкой пальцы в тугих бинтах двигались немного полегче, но все еще деревянно. Впрочем, колдун был уверен, что после нескольких минут с его любимым цветастым кубиком станет еще лучше, и он точно сможет взять в руку перо, чтобы все-таки написать клятый отчет. Конечно, Высший жрец по головке за его выходку не погладит, но формальности есть формальности, и он на них, как бы глупо это ни звучало, подписался. В палатке все было так же, как он оставил. Небрежно накинутый на кровать зеленый плед, бардак на столе, даже полупустой бокал с вином. Поставив себе в уме галочку по поводу того, что надо бы как-нибудь взять руки в жопу и убраться наконец, Рубик вернул любимый посох в его подставку у вешалки и, не раздеваясь, плюхнулся спиной на кровать. Какой-никакой, а дом. Теплый, уютный и даже такой, куда хочется возвращаться. Не то чтобы ему было особо еще куда вернуться… Краем глаза чародей заметил чужое пятно в таком знакомом натюрморте на тумбочке рядом. Подсвечник, пузырек с успокаивающей настойкой, ложка для нее, справочник по древним рунам и - совершенно внезапно - небольшая банка с водой, в которую поставлен аккуратный букет из простых луговых цветов – лютики, ромашки, васильки, даже стрела распустившегося иван-чая. И дополняло всю эту прелесть несколько веточек смородины. Рубик коснулся звездчатых листков, убеждаясь, что ему не мерещится, и все-таки улыбнулся. Он прекрасно знал, кто оставил букет здесь. И от этого было еще теплее. Скоро на лагерь опустились сумерки. Перекусив парой яблок и приняв перорально бокал свеженалитого вина, Рубик даже повеселел и написал отчет, который любезно вручил Высшему жрецу, пойманному на инспекции дозорного поста. Жрец явно собирался сказать, что отчеты он сейчас принимать не намерен, но Великий Маг уже был на полпути к себе. С последним делом на ближайшее время покончено, и он предоставлен сам себе. Разве нет в этом мимолетном безделье особенной, такой ни на что не похожей прелести? По возвращении к себе Рубик снова плюхнулся за стол и, вооружившись пером, принялся за заполнение дневника. Это занятие было важным, но колдун не считал его чем-то обременяющим. Напротив, воспроизведение прошедших событий и уложение их в чернила и пергаменты было весьма увлекательно. А помимо того, еще и тренировалась память, которая никогда не была у Рубика сильным местом. А потом пришла темнота. Теплая, мягкая, пахнущая полиролью для меча и шерстью. Рубик заулыбался, на ощупь воткнул перо в чернильницу и коснулся больших рук, закрывших ему глаза. Ему не нужно было угадывать, но он не отказал себе в крошечном удовольствии поиграть: - Хм-м, кто же это? Неужели это Свен? - Нет, это не Свен, - прозвучал глубокий, плавный баритон, никак не похожий на раскатистый грохот мятежного рыцаря. - А! Это Зин. - И не Зин. - Хм-м! А кто же это? Боги, неужели ты – очередной наемный убийца, пришедший по мою душу? - Уже ближе, но все равно нет, - освободили обзор руки в кожаных перчатках и легли на плечи волшебника. – У тебя очень странно развита логика. - Прости, - уже смеясь, задрал голову Рубик и встретился взглядом с мягко светящимися в полутьме палатки желтыми глазами. - Захотел подурачиться. Я сразу понял, что это ты. - Ну конечно, понял он. - Эй! Юрнеро хмыкнул и отошел, складывая руки на груди. Рубик тут же обернулся, кладя локоть на спинку своего стула. Джаггернаут успел закрыть палатку, чтобы им не помешали, и маска его лежала на тумбе рядом с душистым букетом, а посему колдун мог общаться не с ней, а с тем, кто ее обычно носил. Привыкший к невозможности наблюдать эмоции и настроения воина Острова Масок чародей принимал такие интимные моменты между ними с нетерпением и жадно, почти хищно глядел в скрытое от всего мира, но больше не от него лично лицо, впитывая каждое движение невидимых прежде черт. И все же даже так он бывал обманут. Звучавший почти сурово Юрнеро смотрел на него спокойно, но в чуть сощуренных глазах плясало золотое пламя. - Это нечестно! – фыркнул Рубик, кидаясь в Джаггернаута пресс-папье. Тот поймал его и поставил на ту же тумбу. - Я почти тебя поймал. - Нравится заставлять меня чувствовать себя дураком? У, какой вредный! У, какой жестокий. Я задет. Я унижен! Все! - Неужели собрался обидеться? Маг совершенно по-взрослому показал самураю язык и отвернулся обратно к дневнику. Юрнеро вновь подошел сзади и, наклонившись, медленно провел плоским носом по вороной макушке колдуна, вдыхая. По телу побежали мурашки, и Рубик, сконфуженно поджав губы, снова задрал голову. - Не получилось? - Не получилось, - усмехнулся Юрнеро. – Я слишком хорошо и слишком долго тебя знаю. - Вот уж у кого проблем с памятью никогда нет. - Бросай перо. Рубик послушно отбросил перо и протянул руки вверх. Провел ладонью по выбритому затылку Джаггернаута, коротко стриженной макушке, сцепил руки на ней, прикрывая глаза и соприкасаясь с воином лбами. - Я соскучился, - честно признался он. - Я знаю. И я тоже. - Побудешь еще со мной? Или ты просто хотел меня увидеть? - Хотел. Но я с радостью останусь с тобой еще на какое-то время. Когда-нибудь ведь я тебе надоем. - Дурак, - буркнул колдун, слезая со стула, и крепко обнял ронина, утыкаясь лицом в мягкую шерсть его накидки. Юрнеро обнял волшебника в ответ, тепло дыша куда-то рядом с лохматым черным хвостом. Он тоже чувствовал себя не совсем в своей тарелке, но был уверен, что со временем они научатся с этим справляться. Никто не рождается со знанием Песни Десятой Волны. Каждый складывает ее и поет ее сам. Даже у них двоих она похожа, но все же разная. И все же, это не проблема. Они будут петь ее друг другу, сколько длятся их узы. - Эй, - шепнул Рубик, вскидывая лицо от густого меха. - Хм? - Я тут слышал, что с Небес сбежал самый красивый ангел. - Неужто? - Ага. Но я тебя не выдал. Джаггернаут рассмеялся, закинул хихикающего колдуна на плечо и со скрипом повалил на койку, ложась рядом. Рубик не упустил случая и, поймав Юрнеро за длинные, смешные уши, тут же притянул к себе, дабы исцеловать каждую черточку его лица. Тот сначала ворчал, пытался увернуться, стряхнуть цепкие руки с ушей, но это было не так-то просто. Поняв, что он попался в собственную ловушку, Юрнеро все-таки схватил чародея за запястья и оторвал от себя, чуть отдалясь назад, дабы взглянуть на него как можно строже. Великий Маг раскраснелся, часто дышал и хитро улыбался, щуря свои дьявольски зеленые глазищи. Нет, не сработало. - Я думаю, я не пожалею об этом. Сжатые им руки распахнулись, и знакомый зеленоватый туман окутал тело на мгновение потерявшегося самурая. Быстрый жест, Юрнеро невольно выдохнул, уложенный на спину в мягкий плед, и пронаблюдал, как торжествующий колдун нависает над ним, все так же ухмыляясь. - Не пожалеешь. А потом все смазалось в быструю, неподконтрольную отрешившемуся разуму череду событий. Юрнеро помнил, что стало невыносимо, безнадежно жарко, что одежда куда-то пропала, что так и полыхающий колдовскими изумрудами глаз Рубик нападал с неистовыми поцелуями и укусами, что он отвечал ему в полной мере. Помнил уже ничего не значащий шепот, хихиканье, собственный хриплый от нетерпения рык, сдавленный вскрик, раскаленный уголь чародейского тела, прижавшегося к нему и крепко, как паук кокон, обхватившего руками и ногами. Помнил сопение, неловкий смех, урчание, издаваемое собой, помнил, как волшебник коснулся губами его шеи, давая добро. Снова жар, угрожающий расплавить нутро, вздох, рык, движение, первое, второе, все живее, раскованней. Колдун под ним, колдун снова схвачен за колдующие руки, снова пришпилен взглядом двух пылающих во тьме лун. Он тянется, целует их, высвобождает одну руку и, скользнув ею в короткие, жесткие волосы, гладит, наклоняет к себе, снова целует, снова кусает – но уже легче, уже почти игриво, снова и снова тонет в золотых глазах хищника, которого полюбил, но каждый раз выныривает и зовет за собой все дальше, дальше... имеет ли значение, куда? Нет. Совсем нет. Получилось ли уснуть за ночь? Маловероятно, но Рубик чувствовал себя абсолютно свежим. А еще не только это. Еще гигантскую россыпь синяков и царапин на теле. Еще укусы на губах, шее и плечах. А ниже пояса и вовсе тянула приятная, сладкая боль, которую он, лежа на груди приводящего дыхание в норму Юрнеро, ежесекундно смаковал. Пальцы рисовали на смуглой коже какие-то невидимые узоры и руны, за колышущимися стенами палатки шумят флора и фауна, приветствующие утро. Маг положил голову на рисующую руку и краем глаза заметил черный сполох. А после нашел в пальцах Джаггернаута черную шелковую ленту, которой завязывал непослушные, вечно мешающие волосы в тугой хвост. Поступали справедливые предложения постричься, а то и побрить голову налысо, но чародей уверял, что голова замерзнет. - Как по мне, вышло неплохо, - негромко произнес он, наблюдая за ленивой желтой полоской меж век не закрытого рукой глаза Юрнеро. – Должен признать, и вовсе здорово. Никогда бы не подумал, что ты прежде был с мужчиной. Считал, вашими традициями это как минимум запрещено. Джаггернаут отозвался смешком, протянул руку, проводя по волосам прижмурившегося от удовольствия Рубика, погладил по щеке. - Мой народ был достаточно… мягок в отношении к разным любовным связям. У нас не принято… как это у вас называется? Поматросить и бросить? Каждый выбирает себе пару, тщательно все обдумав и взвесив. Отношения, с кем бы они ни были завязаны, держатся долго и крепко. Они необязательно навсегда. - Я понял. И кто же у тебя был до Ланайи? - Старый товарищ по ремеслу. Тебе его имя ни о чем не скажет. И потом, я уже давным-давно ничего к нему не чувствую. – Юрнеро скользнул пальцами по слегка посеревшим бинтам на одной из рук Рубика. – И кто же осмелился тебя поранить? - Хм? – покосился на руку Рубик. – Да так. Нервничал и был неосторожен. - Больно? - Почти нет. Но если тебе очень хочется мне помочь, можешь выбить Дэйвиону пару зубов. Интересно, они у него человеческие или драконьи? - Вот и узнаем. У входа в палатку замаячила крупная рогатая тень и постучала в косяк. Рубик тут же вскинул голову, взглянул в сторону тени и Юрнеро. - Фея сахарная, вставай. У Вышака задание есть. - Пусть идет к дьяволу, - каркнул с непривычки Рубик. – Я только вчера с задания. - Сказал, что это важно. И безмордого тоже отлепляй от подушки, это вас обоих касается. - Грх, брысь отсюда! Дай проснуться. Свен, ржа стоунхоллским жеребцом, удалился. Великий Маг же, вздохнув, потянулся за разбросанной одеждой. В плечо ткнулся теплый плоский нос, и Рубик, усмехнувшись, кинул в его обладателя сброшенными шароварами.