Ты слышишь — кончилась война

Только Скайварп вызывал у него такие эмоции — пугающе яркие, острые до боли в искре. Только вчера Шоквейв почти ненавидел его — за бесконечную ложь, за игнорирование любых неприятных вопросов, за отвратительную привычку блокировать связь, как только диалог заходил в тупик, и вновь присылать пинг спустя циклы или даже декациклы. А сегодня, когда ИИ попросил пройти в грузовые склады и опознать дезактив, присланный под именем и эм-сигнатурой Скайварпа, Шоквейв сразу перегрелся и потерял пару кликов, регулируя охлаждение корпуса вручную. Сопровождающее груз сообщение гласило, что Скайварп погиб на планете Грингард, и это уточнение уже насторожило — тем, что стандартный запрос выдал кучу бесполезной информации, даже к планетам отношения не имеющей. Тогда Шоквейв переадресовал запрос ИИ, мощности которого позволяли просмотреть и проанализировать данные в общественных инфосетях гораздо быстрее. «Грингард — местное название планеты, которая была киберформирована кораблем „Песнь космоса” шестьдесят восемь тысяч двести тринадцать ворн назад. Колонизация была прервана на начальных этапах из-за столкновения крупного небесного тела со спутником планеты, вызвавшем резкое изменение климата и затруднившем навигацию в этом секторе из-за множества обломков», — написал ИИ, когда Шоквейв уже заходил в помещение склада. — Это не Скайварп, — никакие прижизненные травмы и посмертные смещения деталей не могли так изменить строение туловища. В другой ситуации Шоквейв не захотел бы трогать дезактив, пролетавший по космосу не меньше шести декациклов и теперь лежащий в грязной воде с ошметками изоляции и резины, просто из любопытства. Но учитывая, что альтернативой было возвращение к терминалу и чужим научным трудам, которые не могли сообщить ничего принципиально нового, поскольку раскрывали мельчайшие подробности экспериментов, проведенных ворны назад… — Желательно переместить контейнер с дезактивом в медотсек. А лучше — в хорошо вентилируемое помещение, где процесс вскрытия никому не помешает. Также мне понадобятся инструменты. Помещение, куда Шоквейва привела из медотсека схема, присланная ИИ, ощутимо продувалось очищенным воздухом из вентиляционных решеток, расположенных под потолком, но все равно здесь было жарко. Пол имел едва заметный уклон — и выемки в полу у стен, как в зале для вскрытия дезактивов. Но многочисленные трубы, покрытые толстыми слоями пенопокрытия, и высокие черные коробки, напоминающие сервера, четко давали понять, что это технические залы системы жизнеобеспечения станции. Здесь и разделочных столов, разумеется, не было. Контейнер, снова закрытый, стоял на полу. — Мне нужна ремонтная платформа из медотсека. Места здесь хватит. — Придется подождать, — сообщил ИИ откуда-то сверху, но Шоквейв не рассмотрел, где в переплетении труб прятался динамик. — Мы никуда не торопимся, — согласился Шоквейв. Он присел на чистый гладкий пол рядом с контейнером, чувствуя непонятную тоску и обиду. Зачем Тандеркрэкеру понадобилось выдавать дезактив неизвестного джета за Скайварпа? Что это было? Проявление неприязни? Почему нельзя было прислать сообщение? Наконец дроны притащили ремонтную платформу, и Шоквейв осторожно слил жидкость, наклонив контейнер. Радужные пятна оседали жирной пленкой на выступающих деталях дезактива — но фейсплейт был узнаваем и так. Слипстрим. Одна из немногочисленных фем, активировавшихся в Восе. Крайне неприятное создание, не гнушающееся использовать одурманивающее меха излучение без каких-либо причин. Шоквейв сам однажды стал жертвой ее каприза и помнил неприятное осознание — на уровне инстинкта, — что это хрупкое и довольно страшненькое существо способно сделать что угодно с любым из присутствующих, и хорошо, если ее желания ограничатся коннектом. Шоквейв, согласно теориям совместимости, не должен был поддаваться ее воздействию; но тогда он даже не задумался о сопротивлении. О чем он думал, когда она вела его сквозь безликие помещения станции, много позже перестроенной в «Немезис»; когда тонкие острые когти сдвигали кодпис, а потом суетливо пытались пристроить пластину на место? Рядом все время их уединения стоял джет, легкий истребитель ростом чуть выше Слипстрим, и его фейсплейт чуть ли не светился от благоговейного восторга, смешанного с похотью. Его не смущало ничего. Зато теперь стало понятно упоминание донорских деталей в сопроводительных документах. Для меха своего альтмода фем — универсальный донор. Если не смотреть на трубы под потолком и не обращать внимания на их ровный гул, Шоквейв спустя квартексы встретился со Слипстрим почти в тех же обстоятельствах — но теперь она больше не пугала и не раздражала. Наоборот, он рад был возможности не спеша исследовать фем редкого альтмода. Фем, которую все-таки кто-то смог убить в ближнем бою, проигнорировав со спаркства выученное «внимание фем — величайшая честь». Как-то раз Саундвейв даже запрашивал у Шоквейва «хотя бы примерный расчет условий, в которых бойцов можно выпускать против конкретных фем». Насколько ему было известно, ни одну фем не убили с близкого расстояния. Даже Арси, которая активировалась не фем и ни разу не применяла особое эм-поле при свидетелях, была жива на конец войны. Что ж, судя по новостям с Кибертрона, автоботы смело пользовались киберматерией, синтезированной Шоквейвом: киберматерией без каких-либо ограничений, соответствующей старым, еще квинтессонами созданными образцам. Не худший вариант нового мира — откат на миллионы ворн. Скорее всего, ограниченно разумные меха, руководствующиеся инстинктами, уже захватили все незаселенные участки планеты и вытеснили выживших инсектиконов. Такое случалось в колониях, потерявших сильную власть вместе с контролем над праймусоподобным ИИ-ядром. Случалось слишком часто, чтобы любой здравомыслящий меха понимал: пускать все на самотек нельзя. Шоквейв не смог взломать Праймуса, даже попав в святая святых, смог лишь отравить его; но Шоквейв изучал и сопоставлял обрывки знаний о Праймусе всю свою жизнь — и теперь, общаясь с по-настоящему разумным ИИ, понимал, что осознанность Праймуса и не приближалась к подобному уровню. А ведь сам местный ИИ признавал, что не способен управлять пересадочной станцией без постоянной помощи меха… Фем — одно из самых потрясающих изобретений квинтессонов. Все идентично внутреннему устройству других джетов, все функционально и смертоносно, как и положено… разница только в миниатюрных деталях, сопряженных с интерфейс-системами. В бесформенных железах, умещающихся на ладони, при жизни вырабатывались активные вещества, в нужный момент меняющие состав энергона и настройки нейросети. Фем в фазе сбора КНК желанна для всех, без труда способна регенерировать после самого жесткого коннекта с десятками огромных меха, не отвлекаясь от процесса, и не нуждается в отдыхе — только в топливе. Исследователи инсектиконов неоднократно находили дезактивные корпуса, полностью высосанные фем. Но Шоквейва больше интересовали сейчас не железы из особой биоткани, а платы памяти, вросшие в эндоскелет и нейроствол. Совсем крошечные, размером меньше десяти сантиметров, накопители хранили зашифрованные данные о КНК всех меха, с которыми Слипстрим обменивалась техническими жидкостями. Если запустить всю систему — есть ли вероятность, что удастся перехватить и понять данные в процессе деления корпуса на протоформы с новым, улучшенным КНК? В колониях дезактивы фем погружали в киберматерию, и они порождали протоформы, пусть и не всегда полноценные. Что получится здесь, в отсутствие источника? Что получится, если внедрить в систему КНК конкретных меха — вместе с запретом на перемешивание с чужими наборами генов? Где-то там, в этих крохотных накопителях, хранилась КНК Шоквейва. Он мог вырастить себе идеального донора, или даже улучшить его, сделав новый корпус пригодным для пересадки деталей из старого, но уже не мутантом, уже обычным танком…