Remember me after my death

В первые дни после путешествия Джотаро полностью погрузился в себя. Он почти не выходил из комнаты, лишь молча смотрел в окно, затягивая очередную сигарету. Возможно, Куджо и не хотелось ввязываться в это приключение, он мог бы продолжать жить размеренно и тянуть свое существование день за днем, но все же в нем что-то щелкнуло. Что-то, помимо чувства справедливости и желания спасти жизнь матери, отозвалось в нем, принуждая выйти за привычные границы. Зачем? Ему бы и самому хотелось знать. Все было как прежде. Холли оправилась и вскоре занялась обычными домашними делами, забыв недуг как страшный сон, но сердце матери обливалось кровью от того, что ее единственный сын будто вовсе растворился в воздухе. Она каждый день проходила мимо его комнаты, ожидая хотя-бы привычного "достала", но он молчал. Холли знала, что его сейчас не стоит трогать. Она знала, что вернулись не все. Она знала, что произошло что-то ужасное. Мисс Куджо не вдавалась в подробности после возвращения, она лишь была рада вновь увидеть семью, вновь обнять мать и отца, вновь увидеть сына, хотя тот уже и не был прежним. *** Клуб дыма заполнил комнату, растворяясь в воздухе и оставляя едкий противный запах, оседающий на легких. Однако, он смешался с пустотой как и все вокруг. Джотаро понял, что самым трагичным для него была и осталась смерть его близкого друга. Нориаки Какёин пусть и не был слишком сильным физически, но его сила воли, справедливости и чести привлекала Джотаро. Он сам привлекал его. Человек, с которым впервые за долгое время было так приятно общаться. Человек, с которым любая битва против врагов казалась лишь мелочью. Человек, с которым просто хотелось находиться рядом... Каждый раз воспоминание о их последнем разговоре, тогда перед битвой с Дио, проносилось по сердцу Куджо словно лезвием. Он не желал в это верить. Даже когда узнал об этом от деда, даже когда увидел труп. Это был не он. Просто не могло быть правдой, ведь так? Фонд Спидвагона скрыл все улики насчет Дио, это не нужно было знать никому, все осталось только между фондом и крестоносцами. Смерть Нориаки идентифицировали как несчастный случай во время путешествия. Его родителям эту весть сообщили по прибытию. Мисс Какёин не могла винить никого, возможно, она тоже ощущала себя потерянной. Да, вполне, какая мать вообще спокойно воспримет смерть собственного чада. Все чувства как всегда скрылись за каменной гримасой и тяжелым молчанием. Он не смог найти в себе силы даже присутствовать на похоронах. Он не смог найти в себе силы даже чтобы заплакать или разозлиться. Лишь пустота. Несколько раз с ним пытался заговорить и Джозеф, но понимал, что это тщетно, отвечая Холли лишь тем, что Джотаро обязательно придет в себя, ему лишь нужно время. Прежде, чем Джотаро показался перед матерью минула, наверное, неделя. Трудно было сказать, ведь он не следил за временем. Как раз в тот день, когда весь день лил дождь. Когда тучи на небе казались чернее смоли, а ветки сакуры покачивались в такт порывам ветра. Парень, сидевший у окна и бессмысленно рассматривающий что-то вдали, оперевшись на деревянный подоконник, глубоко выдохнул очередной клуб дыма и затушил сигарету о пепельницу, после, небрежно кинув ее в горсть пепла. Поднявшись с пола, Куджо быстро оглядел комнату и двинулся в коридор, захватив мятый черный плащ со стула и фуражку. Тяжелые шаги еле слышным эхом отдавались по дому, сопровождаясь редким скрипом пола. Должно быть, Холли сейчас находилась на кухне. Она любила днем заниматься готовкой и прочими домашними делами. Хотя...была ли уверенность в том, что сейчас действительно день? Ведь время тянулось невероятно долго, да и пасмурная погода скрывала будь то закат или рассвет. Обернувшись на приближающийся звук шагов, Холли едва сдержала слезы, увидев сына, а в особенности, его томный и пустой взгляд, брошенный в сторону матери в качестве некого приветствия. — Здравствуй, Джотаро...— негромко откликнулась женщина. Она не посмела обнять его, это было бы грубо по отношению к чувствам, которые испытывал парень, но и что ему сказать? Подобный разговор Мисс Куджо перебирала в голове тысячу раз, однако не смогла выдавить сейчас ни единого слова, замечая, что ее сын не настроен на разговор. Он бы просто не стал ее слушать. — Вернусь к вечеру. — сухо ответил Куджо, быстро обуваясь и покидая дом. — В-возьми зонт!...— вдогонку крикнула Холли, дергаясь с места и провожая взглядом Джотаро. По щеке женщины пробежала горячая слеза. Ливень был уже не таким сильным, но холодные капли все еще разбивались об асфальт, пачкая всплесками обувь редких прохожих. Улицы практически опустели, даже машины не смели нарушать тишину. Расправив прозрачный зонт, Куджо целенаправленно двинулся по тротуару, попутно доставая из кармана портсигар. Одна единственная сигарета. Может, оно и к лучшему... — Ну и ну... — пробубнел под нос парень, убирая портсигар обратно, так и не закурив. Пройдя несколько светофоров и улиц, Джотаро оказался на окраине города прямо перед храмом кладбища. Простояв минуту, разглядывая осыпавшуюся в некоторых местах конструкцию, Куджо сделал несколько шагов, оказавшись на территории. В легкие резко ударил холодный воздух, а дыхание начало сбиваться, создавая едкий ком в горле. Джотаро двинулся вдоль аллеи с надгробиями. Рядом с некоторыми плитами стояли недавно потухшие благовония. Их аромат смешался с озоном, создавая необычную гамму. Если бы запахи имели цвета, то, возможно, этот — одновременно прохладный, но теплый душе — можно было сравнить с сиреневым. Сиреневый...прямо как его глаза. Каждая мелочь напоминала о нем. Холодный, но приятный ветер будто мягкими руками касался лица и рук Джотаро. Прикосновения, похожие на его вечно замерзшие руки. *** Однажды крестоносцам пришлось провести ночь в отеле. В ту ночь Джотаро одолела бессонница. Парень расположился на балконе, опустошая пачку табака и пытаясь собраться с мыслями. — Тоже не спится? — раздался голос из-за спины. Голос, невольно заставляющий сердце пропускать удар. — Все эти сражения плохо сказываются на здоровье, знаешь ли. Бессонница в том числе. — Джотаро усмехнулся, продолжая смотреть вдаль. Ему не нужно было сомневаться в том, кто стоит прямо за ним. Его голос он мог узнать из тысячи. — Могу я... — не успел договорить Какёин, как заметил приглашающий присоединиться взмах руки. Нориаки оперся на перила, заправляя волосы за ухо и поднимая взгляд на звезды. — Небо такое чистое и красивое, необычно для крупного города, правда? — Да, здесь даже созвездия совсем не такие как в Японии. — договорил Куджо, выпуская табачный дым и замечая, как собеседник начинает невзначай закашливаться от едкого запаха. — Извини. Я забыл, что ты не куришь. — Джотаро быстро затушил сигарету об металлическую перегородку и бросил бычок в пепельницу. — Все в порядке, спасибо за беспокойство. — Нориаки слабо улыбнулся и посмотрел на Куджо, чьи глаза при лунном свете казались лазурными словно морская гладь. — Джотаро... — произнес Какёин, вновь приподняв голову на небосвод, — Я не уверен, что мы все вернемся домой живыми, потому... Куджо поймал на себе тревожный взгляд товарища, а позже ощутил как холодная рука касается его щеки. — Помни меня после моей смерти, ладно? Я не хочу показаться слабым, но то, на что мы идем ради благополучия близких...нет, всего мира — стоит жертвы некоторых жизней. Ладонь Нориаки медленно опустилась, но была в воздухе поймана рукой Джотаро, который не желал ее отпускать, пристально глядя в глаза напротив. — Послушай, что бы не произошло при встрече с Дио, я обещаю, что ты вернешься домой. — Куджо никогда не давал обещаний, никогда не навязывал надежд, но казалось, что ради Какёина он мог достать звезду с неба. Тогда он еще не мог толком понять своих чувств, но уже ощущал особую связь между ними. — Спасибо, Джотаро...— слова сопроводились несмелыми объятиями, в ответ на которые Куджо улыбнулся и прижал к себе хрупкое тело Какёина. *** Закусив губу, парень чуть ускорил шаг, будто пытаясь мысленно уйти от всплывающих воспоминаний, которые болью отдавались где-то в сердце. Минуя несколько рядов с надгробиями и мемориалами, Джотаро заметил в нескольких метрах от себя то самое имя, выбитое на мраморной плите. Рядом с надгробием были посажены два зеленых куста, стояла крипта и промокшие благовония. Вся атмосфера лишь навивала тревогу и некое отчаяние. Это и была скорбь?! Все еще не доверяя своему сознанию, японец подошел ближе, чувствуя перед глазами пелену. Нориаки Какёин. 1971—1988. Из легких вырвался надрывистый вздох, а голубые глаза Куджо будто помутнели и приняли сероватый оттенок. Перед взором всплыл образ Какёина. Точнее, последние отчетливые воспоминания о нем... Его нежная улыбка, взгляд, полный жизнелюбия, звонкий смех и шелковые красно-розовые волосы, будто цвета заката. Джотаро склонил голову и потянул козырек фуражки, закрывая глаза уже полные слез. Вокруг не было ни единой души, никого, кто мог бы его заметить. Горло разрывало от горечи, а еле слышные всхлипы смешивались с шумом высоких крон деревьев. Сейчас Джотаро впервые за долгое время смог выплеснуть все, что накопилось в его душе. Все, что терзало изнутри, не позволяя двигаться дальше. Словно огромный камень, тянущий на дно океана. В один момент весь мир будто рухнул тогда перед ним. Будто кто-то вырвал кусок из сердца. Будто все, что было до этого — лишь страшный сон без шанса на пробуждение. — Зачем я дал это обещание, если не смог защитить тебя? Черт тебя подери, почему именно ты пошел туда? Что ты пытался доказать? Для меня...ты уже доказал свое упорство. Ты не был слабым...не был! — слова сами вырывались из уст, словно ожидая подходящего для этого момента, — Я знаю, что не должен винить себя. Знаю, что должен жить, но в чем смысл? Если ради благополучия всего мира нужна была твоя жизнь, то судьба слишком жестока... Джотаро опустил зонт и поднял голову, замечая, как сквозь тучи начали сиять красные лучи вечернего солнца, мягко переливающиеся на тускло-зеленых деревьях. — Небо такое красивое, правда? Тебе нравилось небо...ты любил жизнь. — Куджо усмехнулся и будто с последними каплями дождя уходила и давящая тяжесть в груди. Словно зарево от заката осветило и очистило его душу от всех тревог. Достав из кармана коробок спичек, Джотаро наклонился и зажег благовония. Еще некоторое время постояв рядом с могилой, парень неспешно покинул кладбище. Перекрестки все еще были пустыми, но от этой тишины не было грустно. Наоборот, становилось как-то душевно легче. Остановившись возле урны, Куджо, слабо улыбнувшись, покрутил в руке последнюю сигарету и выбросил ее. Он не любил табак. С каждым шагом Джотаро будто оставлял за собой все переживания. Впереди лишь была вера в будущее, пусть оно и не было бы светлым, но он был, по крайней мере, уверен в том, что теперь встретит все трудности без капли страха или сомнений. — Я буду всегда помнить тебя. Спасибо за все, Нориаки.