Глава 30: Предупреждение
15 июня 2022 г. в 19:51
У дверей маликиной комнаты её встретил дворецкий, имени которого она до сих пор не знала, и перенаправил Малику в гостиную, в которой, в свою очередь, её ожидала гостья.
— Я Маендук, — представилась она, не успел дворецкий (чрезмерно, по мнению Малики, старавшийся — она справилась бы и сама) закрыть за Маликой дверь.
— Малика, — откликнулась та и в молчании прошествовала к столику.
— Я пришла поговорить о Лакверцы, — сказала Маендук спустя несколько секунд.
Малике мерещилось в воздухе напряжение, но Маендук его будто не замечала.
— Разве не поздновато для этого?
— Я слышала, — безо всякого выражения ответила Маендук, — Динка-химэ что-то говорила о «таких, как вы». Вы, Малика. И сказано это было в контексте некоего всезнания.
— Откуда вы знаете? — быстро переспросила Малика, даже не пытаясь скрыть горячую заинтересованность.
— То, что я покинула особняк, не означает, что у меня не осталось здесь друзей.
Выходило, что кто-то в тот день подслушал маликин с принцессой разговор наедине. Что ж, в этом дворце с его странными порядками и странным подходом к секретности наличие ушей у стен не удивляло.
— И что же вы можете мне сказать?
Маендук отвела взгляд, для виду поправляя распластавшееся по сиденью платье, но, когда вновь подняла глаза, выглядела очень уверенно:
— Малика, будьте осторожны. В какой-то момент Динка-химэ может полностью на вас положиться.
— ...Почему? — спросила Малика, удержавшись от моментальной реакции — невнятных восклицаний.
— По опыту. До этого принцесса награждала такой характеристикой только двух человек: моего несчастного подопечного и Мадлен.
— Кто такая Мадлен? — глупо переспросила Малика.
Мало того, что это имя не должно было быть ей знакомо, — она и правда почти ничего не знала о загадочной Мадлен, чьей ролью в книге было только какое-то расследование на орском корабле (и Малика полностью забыла, в чём оно состояло). Второй раз Мадлен появлялась только на свадьбе принцессы Динки — будто чтобы подтвердить, что персонаж существовал всё это время, а не нужен был лишь эпизодически и после полностью забыт.
Мадлен запоминалась не своим плаванием, а тем, что одна из немногих как-то применяла своё чувство юмора, и, кажется, юной Малике это даже понравилось, хотя сейчас она уже не была уверена в качестве этих шуток.
— Мадлен — наша единственная морская разведчица, — ответила Маендук, подтверждая слабые маликины воспоминания.
— Почему единственная? — пробормотала Малика на автомате.
— Попасть во флот, во-первых, очень сложно, а во-вторых, никому не нужно, — Маендук даже пожала плечами, будто тоже недоумевая, кому такое придёт в голову. — И только Мадлен туда захотела. Суть в том, что нам не составило труда сфальсифицировать её прошлое и сделать её оркой. Потому что она знала всё.
— Кстати, госпожа Маендук, — спросила Малика, — сколько исследователей и путешественников возвращаются из южных вылазок?
— Примерно две трети. Я знаю, о чём вы, Малика. Мне это рассказал Лакверцы, и я ума не приложу, откуда он это узнал. — После короткой паузы она добавила: — И Лакверцы, и Мадлен обожали новые знания, липли намертво к каждому их источнику. Кстати, если подумать... Для Мадлен в этом обычно не было ничего предосудительного, но вот Лакверцы... Вы знаете, как жестоки гендерные стереотипы. Юношам часто неприлично разговаривать о разных тонких вещах — вроде постельных дел.
— Вот это жестокость, — хмыкнула Малика. — А то, например, что на женщину с мечом до сих пор косо смотрят, — мелочь, полная ерунда. Пусть себе носят кинжальчики, правда?
— Вы считаете, мечи важнее любви? — уточнила Маендук, и от её голоса повеяло прохладцей.
Это застало Малику врасплох.
— Не знаю, — честно сказала она.
— Как разведчице вам лучше больше внимания уделить человеческим чувствам. Особенно таким сильным.
«Как разведчице».
Это означало, что Малику наставляли ради работы пользоваться чужими сердцами. Что ж, не то чтобы она не была к этому готова.
— Поняла, — сказала Малика. — Вы хотите сказать, что Мадлен знала больше, чем вы?
— Безусловно. И она, как и вы, услышав вопрос об источнике знаний, искренне удивлялась. Дескать, это знают все.
Слухами земля полнилась, но далеко не все слухи разбредались далеко и жили долго. Малика понимала, что подобная информированность подозрительна.
— А знаешь, — спросила Маендук, — о чём эта девочка мечтала всю жизнь?
— Отправиться в море? — предположила Малика. — Я имею в виду, не между Оро и Зарягой, а к западу от материка.
— Ты совершенно права, — услышала Малика и только тогда заметила, что с ней перешли на «ты». И она не возражала.
— Это было несложно, — призналась она. Чего ещё можно было ожидать от женщины, которая ради того, чтобы пробраться на корабль, переписала всю свою жизнь.
Маендук промолчала, и Малика продолжила сама, также переходя к неформальной речи:
— Так ты говоришь, принцесса на меня положится?
— Да. Доверит тебе себя.
— Она делала это и с Мадлен?
— И с Мадлен, и с Лакверцы, — подтвердила Маендук. — Но я не могу рассказать тебе эти истории.
— Почему? — не поняла Малика. — Разве местная секретность — не фикция?
— Меня не интересует Динка-химэ, — с неожиданной честностью ответила Маендук. — Мне просто не хочется раскрывать личные истории другой стороны. Лакверцы и Мадлен.
Малика только тяжело вздохнула. Она не была удивлена принципиальностью женщины перед ней — ещё не старой, но уже седой и чопорной. Скорее, удивительным было, что леди с такой лёгкостью отказалась от вежливого обращения.
— Маендук... Ты не знаешь, смогу я встретиться с Мадлен?
— Сейчас она должна быть в Заряге, — задумчиво произнесла Маендук. — Думаю, вернётся в Гяал через пару осьмиц.
— О, — Малика взволнованно сцепила руки, которые будто бы стало некуда деть.
Это было притворством. Истинной её эмоцией было разочарование.
Принцесса Динка предупреждала, что подготовка может занять до осьмицы, но велела Малике быть полностью готовой через два дня.
Вот-вот должно было настать время отправляться на восток Тотато.
Конец первой части