Memories: liars everywhere

      Отчаяние. Пожалуй, для меня это одна из самых неприятных эмоций, что мне когда-либо доводилось испытывать. Это бесконечное чувство беспомощности и безнадёги… Просто невыносимо. Его невозможно описать, пока сам всё не почувствуешь. И это точно не сравнится с тем, что ты считал отчаянием до этого. Это как… Описание отрубания конечности. Собственной конечности. На словах это одно, но реальные чувства ни с чем не смогут сравниться. И я бы с удовольствием предпочёл никогда не знать всего этого. Но мои решения невозможно изменить. Слишком много ошибок было допущено.       Всё началось два месяца назад. Именно тогда мы отправились на гору «Эббот» с точной целью. Но никто не мог предвидеть, что итог обернётся попаданием в психбольницу. В мой старый добрый дом, из которого я с горем смог выбраться. Пройти лечение и получить отметку «нормальный». В сознание я пришёл вокруг разных людей: где-то стояла полиция, недалеко медики и журналисты. Я тогда совсем ничего не понимал. Всё мелькало перед глазами, а в голове так и стоял немой вопрос: «Что происходит?» Когда ко мне подошли, то была надежда, что сейчас всё разъяснится. Но говорить отчего-то было очень сложно. Меня увезли. Я прекрасно знал, что происходящее с нами можно легко назвать бредом. Но посчитал, что «Ввысь в небеса» как-то с этим связаны. И кратко рассказал то, что происходило. Это было ошибкой. Из-за неё я теперь нахожусь здесь. В четырёх белых стенах.       Я словно вернулся назад во времени. Всё как в момент моего «первого пробуждения». Только теперь я понял, что тогда всё было не так плохо. Мне не приходилось контактировать с другими. А всё свободное время я проводил в своей камере. Личного пространства было достаточно. Чего я теперь тоже не имею. — Уже время обеда, — навязчиво выдал мой сосед. Он тщательно всматривался в маленькое окошко на двери. — а тебя увезти как-то никто не торопится, — его правда. Вновь задержка без предупреждения. Это уже не новость.       Сама по себе камера довольно маленькая. В ней помещается только кровать и стол. Можно было бы с этим смириться, но образ «прошлого» меня невольно делает пространство более душным и малым. Если раньше у него был только голос, то сейчас целое тело. Я не знаю, что заставило этот глюк обрести такую силу. Это из-за сильных переживаний? Тех бурных эмоций? Ответа мне никто не даст. Я их и не ищу. Здесь что-то рассказывать врачам бесполезно. В их полномочиях будет лишь добавить больше процедур и таблеток на приём. И я был бы рад просто не обращать на него внимание. Но игнорирование для него не наказание. — Мне же лучше, — вполголоса сказал я, краем глаза смотря на его образ. — еда здесь вкусом не блещет. Меньше шансов отравиться. Какая тебе вообще разница? Есть всё равно буду я. — Сидеть тут мучительно скучно, — тут же последовал от него ответ. — а там хотя бы можно понаблюдать за другими людьми. Вернее, как они контактируют друг с другом, — он на меня даже не посмотрел. Наблюдать за пустым коридором в окне куда интереснее, я полагаю.       Сколько его вижу, так у меня язык не поворачивается его своим именем позвать. Поэтому мы условились на неоднозначной кличке «Мёрдер». Инициатива была с моей стороны, но я никак не ожидал, что он всем своим видом захочет напоминать о прошлом. В любом случае, придумывать альтернативу у меня не было никакого желания. — О, — снова подал он голос. — ну наконец-то. Выглядит суетливым, — он отклонился слегка в сторону. Дверь неторопливо начала открываться. За ней стоял санитар, явно в растрёпанном виде. В голове зародилось множество теорий, чем он мог таким заниматься. Но каждую я оставил при себе.       В прошлом еду мне приносили в камеру. Но сейчас дела тоже обстояли иначе. Одной из моих нынешних рутин является поход на завтрак, обед и ужин. На завтрак никого идти не заставляют. Но на остальные явка обязательна. Я прекрасно понимаю, для чего это сделано. Никому бы не хотелось проблем из-за обнаружения оголодавшего тела. Но даже я нашёл бы в себе силы не есть пару дней, с таким-то опытом работы поваров. На еде тут точно пытались сэкономить. Один и тот же суп-пюре могут подавать три раза подряд. Удивительно, что никто ещё не отравился. В столовой вроде кормят больных людей, но у меня чёткая ассоциация со школой. Та же ужасная бесплатная еда, столы, что стоят максимально близко друг к другу и люди, которые сменяются каждые несколько минут. Шум и гам никуда не деваются. А вместо строгой школьной формы совсем простые белые одежды. Грань различия не такая и большая.       По приходу санитар от нас отделился и встал у входа. Мне же пришлось идти в очередь за едой. В этот раз подавали кашу и хлеб с маслом. Могу предположить, что это осталось от завтрака. Еда не выглядела свежей. А хлеб явно уже засох. — Даст, — грубоватый голос потащил меня за собой, как только поднос был заполнен. Я быстро оказался за столом, а передо мной появилось знакомое лицо. Зато решилась проблема с поиском свободного места. — ну наконец-то я смог попасть с тобой на одно время.       Хочешь или нет, но рано или поздно приходится находить знакомых. Я познакомился с этим парнем случайно. Буквально услышал его имя во время перепалки. До попадания к «Свободной жизни» в моём институте был парень по имени Фелл. Залетел к нам по большей части из-за влияния семьи, для которых в итоге стал разочарованием. Не было таких дней, чтобы его имя не было на слуху у одногруппников или преподавателей. По учёбе он сильно отставал от остальных, а вспыльчивый характер был причиной многих драк. Я никогда не знал его в лицо, да и не хотел знать. Но на деле он оказался вполне приятной личностью. Он не хочет говорить о прошлом, соответственно, я его не путаю расспросами. Его диагноз тоже для меня не совсем понятен. Знаю только, что к этому имеет отношение биполярное расстройство, но не более. Но здесь мы квиты. О своих «психах» я тоже предпочёл не говорить. — Специально меня выжидал? — я глянул на его тарелку. Еда практически вся съедена. — обычно заканчиваешь быстро, — я взял ложку и с неохотой начал перемешивать субстанцию на подносе. Попробовав, я облегчённо выдохнул. Вкуса совсем никакого не было. — Можно и так сказать, — ответил брюнет, заводя пальцы в корни волос. — мы давно не общались. Моя надежда тебя встретить никак не угасала, — я переложил на его тарелку свой хлеб. Он тут же выпрямился. — ты знаешь, как меня порадовать.       В отличии от меня, Фелл не привык к вкусу домашней еды. Полуфабрикаты преследовали его кухню сразу после поступления в институт. Вот и весь месяц, что мы знакомы, он частенько за мной доедает. И отшучивается, что мои рёбра скоро будут хорошо выделяться. По зубам бы ему дать за такие шутки, ведь они постепенно начинают превращаться в правду. — У меня жизнь никак не меняется. Есть, что рассказать? — уныло спросил я, неохотно отправляя каждую ложку в свой рот. Он недовольно скрестил руки на груди. — Вчера вышел на улицу, чтобы освежиться. Погода в кои-то веки стояла хорошая, — его бровь нервно дёрнулась. — и всё бы хорошо, но один ублюдок решил показать свои яйца. Ну, а я в ответ показал свои, — а голова наклонилась слегка вбок. — я оказался сильнее. За это меня сильно ударили током. Очнулся уже в своей кровати с потерянным достоинством. — Прекрасно же знаешь, какой обычно результат, — я вздохнул и отодвинул остатки каши в его сторону. — зачем полез? Повезло ещё, что тебя не стали запирать в карцер. Ты бы там точно из ума выжил.       Условия жизни здесь в каком-то смысле можно сравнить с тюремными. За непослушание или буйную агрессию тебя вполне могут посадить в одинокий карцер с мягкими стенами. На сутки. Полное одиночество без еды и воды на целые сутки. Я никогда не вёл себя «плохо». Даже эмоции стараюсь лишний раз не показывать, поэтому не знаю, действительно ли карцер такое ужасное место. Как по мне, лучше будет получить шоковую терапию, зато находиться просто в бессознательном состоянии, чем долго и мучительно считать минуты. — Может бы и выжил, — недовольно продолжил Фелл. — но смог бы сохранить гордость. А так я свалился с ног прямо на глазах у всех. Ну разве не позор? — он с ожиданием посмотрел на меня. Какую поддержку он от меня ожидает? — Гордость или нет, но я бы на твоём месте лишний раз не лез на рожон, — прокомментировал я. — иначе тебя переведут в цоколь, где мы вообще не сможем видеться, — Фелл фыркнул. Очень надеюсь, что над моими словами он подумать захочет.       Эта психбольница устроена максимально просто: на первом этаже приёмная, выше многочисленные камеры с больными, а в цоколе находятся особо не уравновешенные. Поесть их водят в отдельное место, во двор практически никто не выходит. Полное одиночество. Только санитары и врачи рушат всю идиллию. Я бы сам не отказался, чтобы меня никто не трогал. Но из-за «Мёрдера» мне приходится с этим повременить. — Ты ведь ещё не успел на улицу выйти? — мгновение спустя поинтересовался брюнет. Я покачал головой. — супер, значит сейчас вместе туда пойдём, — спонтанно придумал и быстро исполнил. Он взял наши подносы и отнёс их к грязной посуде. Проконтролировав, что я иду за ним, он активно сообщил своё желание «охраннику».       Это тоже часть больничной рутины. Раз в день у каждого есть возможность выйти во двор. Пробыть там можно хоть до вечера, но если зайдёшь назад в здание, то придётся ждать завтрашнего дня, чтобы снова насладиться «природой». Я бы мог сравнить это место с парком. Лавочки, маленький фонтан и даже футбольное поле. Всё, лишь бы психи находили, чем заняться. Есть ещё стеллаж с книгами, но те явно мне не по возрасту. Давать детские сказки взрослым людям… Да, это точно защитит их от нежелательных описаний в книгах.       В одиночку я редко туда хожу. Ощущения не лучше, чем от пребывания в своей камере. С Феллом всё гораздо интереснее. Этот говорливый всегда что-нибудь расскажет или с кем-то поссорится. Если не участвовать и наблюдать со стороны, то выходит весьма забавно. Даже посмеяться можно. — Помнишь, я тебе сказал, что посажу свою яблоню? — начал говорить он, когда мы оказались во дворе. Я согласно кивнул. — так вот, я всё-таки посадил то семечко в землю, — он широко улыбнулся. — не знаю когда, но она точно должна прорасти. — Ты его просто закопал, да? — уточнил я. — если да, то я сомневаюсь, что что-то сможет вырасти. Тем более, в таких условиях, — думаю, этот парень успешно воплощает в жизнь детские фантазии. Кто не хотел вырастить дерево из косточки яблока? Хотя бы попробовать. — С чего ты взял? — тут же возразил он мне. — они же как-то в лесу растут без какого-либо ухода. Что ей мешает вырасти здесь? — я пожал плечами. — Я не утверждаю. Просто сомневаюсь, — я посмотрел на вскопаную сухую землю. — обычно вкусные сорта яблок специально выращивают. Ждать чего-то от такого эксперимента глупо, — честно высказался я, падая к одному из деревьев. — Ты просто разрушитель всяких надежд и мечтаний, — притворно грустно сказал Фелл, садясь рядом со мной. — мог бы хотя бы притворится, что всё это не зря. Лучше бы я тогда это семечко просто съел. — Даже не смей его сейчас откапывать. Всё равно вряд ли уже найдёшь, — я похлопал его по спине. — нужно просто мыслить немного… Реалистичнее. А то начнёшь больше разочаровываться в самых простых вещах. — И это говоришь ему ты? — почти эхом отозвался голос где-то за спиной. Я махнул рукой, предупреждая, чтобы он даже не смел сейчас вмешиваться. — ха, ну ты даёшь, — выдав смешок, он больше ничего не говорил. — На контрасте психушки мыслить реалистично довольно сложно, — он вздохнул и лёг всем телом на холодный асфальт. — зима в этом году поздно закончилась, — я согласно кивнул. — снег буквально месяц постоял. А теперь что? Бесконечная слякоть и «дождливый снег». — Можешь в мае попробовать снова посадить, — предложил я. — погода будет теплее. Может что-то сможет вырасти и без ухода. — я закрыл глаза. Выданная куртка была совсем лёгкая, поэтому вряд ли мы здесь пробудем долго.       Остаток времени мы провели в таком положении. Фелл рассказывал забавные ситуации, которые происходили с его семьёй. Взболтнул, как из-за учёбы просто со всеми разругался. Я не заострял на этом внимание. Он тоже тему не развивал. Лишь напоследок рассказал про того «ублюдка», из-за которого оказался лежащим без сознания до ужина. Во дворе мы пробыли не больше часа. Тогда время обеда официально подошло к концу, и все начали использовать свободное время по назначению. Мы разошлись по своим камерам. Теперь самое время рассказать о следующем моём «развлечении».       К трём или четырём часам начинается обход. Кого-то уводят к врачу, кого-то заставляют проходить тесты. Но каждый обязан выпить свою долю лекарств. Это не противно. Просто неприятно. Здесь я не смогу прятать таблетки под языком. Я ведь здоров. Возможно, есть какие-то проблемы в виде того же «Мёрдера», но это не позволяет им обращаться со мной, как с другими больными. Эти мысли приходится оставлять при себе раз за разом. Пытаться тут кому-то возразить равноценно безумству. — Ужасны на вкус, да? — спрашивал образ, рассматривая женщину. Она строго смотрела на меня и после каждого приёма проверяла мои щёки и язык. — как хорошо, что это не я на твоём месте, — усмехнулся он.       Женщина также задрала рукава моей рубахи. Находить признаки увечий тоже входит в её работу. В этот раз мы закончили быстрее обычного. Все сегодня куда-то торопятся. А мне и лучше. Сложно даже взгляд не отводить, чтобы медсестра ничего не заподозрила.       После её ухода меня наконец-то оставили в покое. Получилось выдохнуть. Если так подумать, то жизнь здесь нельзя называть совсем ужасной. Меня никто не собирается пытать. Мне есть, с кем общаться, а главное — нет никакой вражды между «Свободой» и «Небесами». Всё слишком спокойно. Но в том и дело. Я не знаю, где остальные. Я понятия не имею, где сейчас Хоррор. Они в таком же положении? Или ещё хуже? Нет доступа в интернет, чтобы об этом узнать. Уверен, что о нахождении живых людей внутри горы должна были появиться новости. Статьи. Как моё желание смогло обернуться таким образом? Слишком много вопросов. Это и вводит в состояние отчаяния. Я нахожусь здесь и не могу совершенно ничего сделать. А попытки не думать об этом оборачиваются лишь… — Сам виноват, — вот такими высказываниями «Мёрдера». — нужно было нормально сформулировать своё желание. Теперь принимай плоды своего творения. Мне самому стыдно становиться от твоих вечный размышлений, — в такие моменты очень хочется его заткнуть. Заткнуть так, чтобы он больше никогда не раскрывал своего рта.       Из-за лекарств часто начинают шалить нервы. Я сделал пару глубоких вдохов и взял тонкую книжку со своего стола. Это всё тот же сборник детских сказок. Они не интересные. Но помогают отвлечься. В пустой комнате особо нет выбора для развлечений. Либо размышляешь, либо читаешь. Очень редко бывает дано третье.       В лёгком напряжении прошло время до ужина. Я уже сам начал высматривать в окошке санитара. В голове я чётко себе повторял: «Не забудь взять книжки со стола». У меня это легко может вылететь из головы. А я уверен, что вряд ли смогу ночью нормально поспать. А перечитывать одно и тоже я не намерен.       Санитар в этот раз пришёл вовремя, чему я несомненно рад. Но вот по дороге он провёл меня по нескольким другим этажам, чтобы подобрать других пациентов. Это заняло минут десять. В итоге всё было немногим лучше, если сравнивать с обедом. И всё прошло по тому же сценарию: я зашёл, взял еды, и Фелл затянул меня к свободному месту рядом с собой. — Ха, да сегодня у нас прям комбо произошло, — с улыбкой говорил парень, смотря на меня. — то два дня подряд не видимся, то встречаемся в один день аж дважды, — я глянул на его тарелку. Картофельное пюре было почти всё съедено. Явно он снова задержался ради меня. — Меня теперь отводит другой санитар, — ответил я, ставя ладонь под щёку. — по крайней мере, сегодня был другой. Может, завтра всё изменится, — ложка со звуком хлюпнулась в еду. Пюре явно было разбавлено водой. — полагаю, если он останется, то так будет лучше. — Конечно, — согласился он и принял такое же положение, что и я. — ты нервный, — сразу же подметил Фелл. Хоть кто-то в этом здании может меня понять. — расскажешь? Или, эм, — он сделал паузу. — это личное? — Нет, — на выдохе ответил я. — не личное. Мне решили выписать таблетки, из-за которых в голове потом полный бардак. Гормоны или нет, но меня будто пытаются ими пытать, — честно высказался я, беря в рот первую ложку с пюре. На вкус лучше, чем я ожидал. — Наверное, это побочный эффект, — ответил Фелл, пожимая плечами. Краем глаза я смог поймать за его спиной знакомую фигуру. — мне вот сегодня вообще укол в вену сделали. Ужасное чувство, поэтому мы с тобой в одной лодке, — сначала я не обратил внимание. Думал, что показалось. Но чем сильнее я приглядывался, тем больше у меня появлялось уверенности. — там новых книг привезли. Я их мельком просмотрел, могу посоветовать что-нибудь, — я резко поднялся из-за стола. — Даст?       Я оставил Фелла в лёгком замешательстве. Но это не так важно. Я подошёл ближе к тому человеку. Схватив его запястье, я просто заставил его посмотреть на себя. Сначала меня сразила радость, а потом недопонимание. Я узнал этого парня. А он явно теперь узнал меня. «Что он тут делает?» — стоял в голове немой вопрос, который я так и не решался задать вслух.