Джинсы и другие расстройства

Мы пили. Не с горя, не в честь праздника и даже не просто так. Мы поставили себе цель надраться до невменоза и методично следовали плану. Сначала было пиво: вино мой гость-египтянин без объяснений отверг. После четвертой кружки я перехожу на крепленое красное, а Инпу открывает пятилитровую советскую бутыль. Эту омерзительную сливовую настойку двадцать два года назад сделал мой прадед. Все это время бутыли то пылились, то отсыревали в темном подвале, пока дача полностью не перешла в мое распоряжение. Прошлым летом я открыла одну, но прадедово пойло не оценило меня. Бутыли вернулись в подвал, и я благополучно о них забыла. Пока Инпу, готовясь к сегодняшней пьянке, не извлёк их на свет. - Умеет старик! – одобрительно прокомментировал Анубис первый же глоток. – Что при жизни, что... Бог смерти осекся, поняв, что сказал лишнего. Мне пришлось бросить все силы, чтобы сделать вид, будто не расслышала. Или не поняла. Но на душе прямо-таки потеплело. Значит, дедуля прожил достойную жизнь… - Актриса из тебя, конечно... Споить Инпу оказалось на удивление просто. Может, конечно, все дело в сливянке, но уровень настойки даже до середины бутыли не дошел, а его зелёные глаза заметно помутнели. Странно. Я вроде пока в форме... Опустошив очередной стакан, – после вина в ход пошел бальзам, – я решаюсь задать давно интересующий меня вопрос. - Инпу... Смотрит в упор, грызет застёжку цепочки, на которой носит черный анкх. Молчит. Потом наливает себе ещё сливянки. Наконец, медленно кивает. - У тебя бывали отношения со смертными? Анубис усмехнулся и слегка пьяно поинтересовался: - Ты имеешь в виду только людей или вообще? Я поперхнулась сладким, обжигающим горло бальзамом, закашлялась, вытирая слёзы. - Я правильно поняла? Обычно звери с опаской относятся к непохожим. Чёрный длинноухий Анубис всегда был чужаком даже среди одиночек-шакалов. Но исключения бывают всегда. Спал, чуя родной запах; просыпался, слыша дыхание, прижимался к тёплому боку. Согревал сам в холодную погоду. И ничего не хотелось менять. Каждый год помогать подруге обустраивать логово. Каждый год учить маленьких шакалят добывать еду. Что значат четырнадцать шакальих лет по сравнению с вечностью бога? Оберегал каждый день, каждый час, каждую минуту. Никакой болезни не подпускал, зализывал все раны так, что затягивались почти мгновенно. Готов был драться за неё с самой хозяйкой-смертью – но пришлось отпустить. Через слёзы, без надежды хоть раз ещё встретить: здесь даже его власть была бессильна. Может быть, ему было легче, чем смертному – он точно знал, что его подругу ждёт благополучная, долгая-долгая жизнь. Хорошо, что она не была человеком - не нужно было взвешивать её сердце на весах. Инпу впервые не принял истинного облика, становясь Проводником. Довёл до самых врат, в последний раз ласково куснул за ушко. - Беги, родная... Инпу замолкает, я и вовсе не знаю, как реагировать на его рассказ. Просто молча наблюдаю, как трезвеют, проясняются зеленые глаза. Анубис рассеянно наполняет стакан, не глядя на свои руки, и это заканчивается вполне по-человечески – здоровенной прозрачно-рыжей лужей. Стакан, разбрасывая брызги веселой спиралью, катится со стола. Инпу ловит его в сантиметре от пола, без стука возвращает на место, и я понимаю, что поспешила с выводами насчет “трезвеет”. По темным джинсам бога смерти расплывается неприличное пятно с ядерным запахом сливянки. И в попойке наступает перерыв. Через десять минут Анубис возвращается. Шнур, обычно стягивающий его длинные волосы, браслеткой намотан на запястье, и всю одежду бога смерти составляет полотенце, едва достающее до колен. И анкх на цепочке. Как же хорошо, что мне давно не пятнадцать лет! Я уже не могу ухнуться в смущенно-восторженный обморок при виде практически обнаженного мужского тела. Даже божественного. Движения Инпу без современных шмоток становятся мало похожи на людские: они более тягучие и плавные, более свободные и легкие. Более естественные –для него. И даже дурацкое полотенце с умильными щенками выглядит на сухощавой фигуре Анубиса абсолютно нормальной одеждой. - Почти схенти, – как всегда, он правильно истолковывает мой взгляд. Я по столу придвигаю к нему стакан – теперь уже с вермутом. Сливянка точно дала понять, что не хочет поглощаться дальше… - Слушай, а как ты вообще перешёл на человеческую одежду? Я имею в виду, не в целом, а вот на такую, – чтобы не объяснять заплетающимся языком, я показываю на дверь ванной, где в стиральной машинке крутится неформальский прикид моего приятеля. – Ваши вроде с этим не очень. Гор как-то по классике, Сет так вообще до сих пор в одном схенти... Инпу неожиданно расцветает такой улыбкой, какую очень редко можно увидеть на лице бога смерти. Опустошает стакан залпом и только после снова садится за стол. - Первые свои джинсы я спер у Локи. От этих слов вермут у меня пошел носом, вызвав невероятно гадостное ощущение и приступ захлебывающегося кашля. Кое-как справившись с ним и алкогольными соплями, я смотрю на царственно невозмутимого Инпу. - ЧТО?! - Рыжий паскудник каким-то образом сдружился с Шу. Не спрашивай, как они встретились, не знаю. И вот это вот выражение убери с лица, никто из наших и не наших до сих пор не понимает, как они вообще ладят столько лет! Про наши приключения с Сетом ты, вроде, в курсе, дублёнку мою видела. - Только не говори, что ты до сих пор носишь... я не говорю о нормах морали, но ей же уже тысячи лет! - Ну так шкурка-то не простая… Дальше рассказывать? - Давай. - Тогда налей вермута. - Тебе с соком? - Не, чистый... Ну так вот, слушай. С самим Сетом была одна история… в общем, теперь у нас не совсем чтобы мир, но и не вооруженное до зубов перемирие. Может, потом расскажу, не суть. Шу за внука,– Сет у него с рождения в любимцах, – всегда горой стоял; Локи, соответственно, тоже. Не знаю, из-за Шу или из личной солидарности. Или по цвету… Но если Шу даже тогда со мной был очень сдержанный, то Локи не стесняется в выражениях по сию пору, да и в действиях тоже. - Настолько, что?.. - Не, до откровенного мордобоя еще ни разу не доходило. Хотя, думаю, он хотел. Да и… – Анубис по-собачьи встряхивает головой, тяжелые черные волосы рассыпаются живописным, притягивающим взгляд беспорядком. – К счастью, пересекаемся мы редко. Но тогда Локи уж очень надолго приехал – день рождения Сета, все дела... Шестьдесят второй год, как сейчас помню. И тогда он меня окончательно достал. Я даже не знал раньше, что меня до такого состояния можно довести. - Тебя сложно достать… - Сразу видно – ты не знаешь эту сволочь! Если каждый день и не по разу называть кого-то вонючим шакалом, крысой подземельной, позором запада, трусливейшим из богов и так далее, взбесится любой. Оцени – его даже Шу раз или два одергивал, такого никогда на моей памяти не было, ни до, ни после. Если б еще это помогало… Слово за слово, сцепились так, что Тефнут тогда как раз мордобоя не допустила… весьма резко. Инпу морщится от очередного глотка, рассеянно потирает шею. Интересно, что сделала Тефнут?.. - В общем, я свалил от этого психа от греха подальше. В Дуат. На нервах весь, злой как не знаю что. Встретил Шезму. Обычно я его пойло не пью, но тогда мне срочно требовалось успокоительное. Уж не знаю, чьи дурные головы он напихал под пресс, но крышу мне снесло капитально. А Локи любит купаться. Особенно в тёплой нильской воде, у него-то самого дома холодно. Крокодилов не боится по понятным причинам. И вот иду пьяный я вдоль берега, смотрю – плещется. Ясен ясень, голышом. Шмотки на берегу. Ну а нормы гигиены в его краях и у нас, как ты понимаешь, немножко очень сильно разные. Бороду он тогда уже не носил, а вот остальное… В общем, мой пьяный организм подкинул мне идею: пусть на волосатого неряху поглядит побольше народу. Сейчас понимаю – ничего нового никто бы не увидел. Но тогда... Я живо и в красках вообразила себе чёрного лохматого шакала, тащащего в зубах только что вошедшие в моду синие джинсы. Вермут не полез снова через нос только потому, что за мгновение до последних слов Инпу мой стакан опустел. Кажется, пора переходить на джин… - Только не говори, что ты их надел! - Могу и не говорить… Налей ещё вермута, уж очень хорош. - Ты ещё чувствуешь вкус? - Я пью исключительно для вкуса. - Ну-ну. А дальше?.. Анубис проводит по лбу длинными пальцами, с интересом косится на только что вскрытую мной бутылку розового джина. - А дальше… – бог смерти улыбается примерно так же, как улыбаются люди, стараясь скрыть раскаяние. – Дальше я шакалом заныкался в папирусах – они там такой стеной стоят, не местный и не сообразит никогда, что в них можно очень хорошо прятаться. Сижу, жду и предвкушаю. Надо сказать, что для этого надо было много терпения, потому что куролесить в воде Локи может ну очень долго. Вечер уже, самая активная жизнь начинается, откуда-то из Луксора музыку слышно. “TheBeatles”, если не ошибаюсь. Наши тоже помалу из домов перемещаются в сады или на берег – словом, самое то для моей задумки. Вдруг вижу – Сет идет. Он, кстати, наш с рыжим уродом скандал наблюдал просто умиротворенно. Сидел и хихикал. Это я уже потом понял, что они заранее сговорились жилы из меня потянуть, и Сет тупо отдал Локи инициативу… - Стой-стой! – до моего затуманенного хмелем мозга дошло не сразу. – Локи что, и с Сетом в друзьях?! - А ты как думаешь? – сейчас Инпу выглядел по-настоящему страшно. Лютый огонь в глазах, мрачное лицо… – Это же катастрофа, они на сто процентов друг друга стоят… Ну да ладно. В общем, он шуганул от Локи крокодилов, вместе с ним немного поплавал, и на берег они вместе… - Не понял, – Локи лениво потянулся, его белоснежная кожа слегка светилась в легких сумерках. – Где-то здесь должны были валяться мои джинсы. Сет завязал пояс, взглядом указал другу на легчайший, практически незаметный след шакальей лапы. Инпу! Рыжий улыбнулся, и сидевшему в засаде богу смерти стало… нехорошо. Пришло понимание, что все сегодняшние приключения были цветочками. Ягодки вот сейчас начнутся. Следующие полтора часа надолго запомнил весь Луксор. По Аллее Сфинксов двигались трое. Один – высокий крепкий мужчина в древнеегипетском костюме. Такие носили бесчисленные гиды и просто местные жители, привлекавшие туристов. Но, хотя все в костюме, от скромной вышивки на поясе схенти до застежек сандалий, выглядело по-настоящему аутентично, на его обладателя почти никто не смотрел. Потому что второй был абсолютно голым. Огненно-рыжий красавчик-европеец, стройное тело которого было лишь слегка прикрыто по-хипповски буйными волосами. Увы, не настолько длинными, чтобы скрыть все. Но рыжий нисколько не стеснялся. Напротив, шагал вольно и открыто, со смехом переговариваясь с рослым спутником и, похоже, не замечая своей наготы. Может, оттого и не выглядел чудовищным нарушителем общественного порядка. Даже по глаза закутанные мусульманки не удрали в ужасе, а лишь сбились в стайку за одним из Сфинксов, хихикая и перешептываясь. Эти двое вели с собой не очень трезвого третьего. Этот был одет приличнее всех: в новомодные американские джинсы. Однако он явно не желал, чтобы его видели в таком обществе и в такой ситуации, и всеми силами упирался, брыкался и ругался на непонятном языке. На понятном, кстати, тоже… Однако вырваться ни от мощного “египтянина”, ни от хрупкого с виду рыжего он не мог. Троица медленно, почти чинно прошла всю аллею, так же неторопливо вышла к набережной и остановилась на самом краю. Раз! – и парень в джинсах спиной вперед полетел в воду. Инпу замолкает, кисло смотрит на пустую бутылку из-под вермута. Я без разговоров наливаю другу джин. Перед попойкой Анубис дал мне прожевать какую-то неопознанную травку. Сказал, что от похмелья. Но я, выжрав немерено алкоголя даже для лучших своих времен, опьянение сейчас едва чувствую. Побочный эффект, наверное… - И что потом? Анубис слегка дергается от звука моего голоса. - А? А, извини, залип что-то… Да ничего потом. Локи сказал, что его джинсы я могу оставить себе, Сет ему свой плащ дал, чтобы совсем уж город в обморок не упал, я на берег вылез, да и все… Слушай, что-то твой джин, кажется, не очень хорошая идея. В голову дает. - Водки? – ляпнула я первое, что пришло в голову, напрочь забыв о том, что для Анубиса это ругательное слово. Бог смерти смотрит, и от этого взгляда хочется спрятаться где-нибудь на обратной стороне Луны. Потом вдруг улыбается, и чувство исчезает бесследно. - Виски. По кухне плывет запах английских торфяников. Инпу пьет, откинув голову назад и слегка прикрыв глаза. - Скажи, Инпу… вы с Сетом ведь после этого окончательно помирились? Бог со стуком ставит стакан на стол, зеленые глаза горят веселыми, непонятными и завораживающими огнями. Но произносит он совершенно неожиданное: - Спать пора. Утро ожидаемо из серии “бывало и получше”. Не совсем трэш, конечно, травка Инпу сделала свое дело, но во рту все равно мерзкая сухость, а волосы, наоборот, склеились от пота. Отковыряв себя от постели, плетусь в кухню. Вчерашние события восстанавливаются кусочками, осколками витража, но состояние кухни после алкомарафона я вполне представляю. И в офигении останавливаюсь в дверях. Ни соринки, ни пустых бутылок, ни грязной посуды. Вообще идеальный порядок. За столом, который, кажется, кто-то выскабливал ножом, сидит над чашкой чифирно-крепкого чая Инпу. Спутанные волосы и серое лицо бога смерти составляют роскошный контраст и с его выстиранным и выглаженным, как форма моряка, нарядом, и с чистотой на кухне. Похоже, кое-кто пренебрег вчера своей же профилактикой. А может, и нарочно по-честному играл… - Доброе утро. Вместо ответа я издаю невразумительно сипение, бросаю дохлые попытки и делаю то, зачем пришла. А именно – прохожу к крану и пью сырую воду, всегда отдающую хлоркой и ржавым водопроводом. Прямо так, по-дикарски, без кружек и прочей цивилизации… Никакая другая жидкость во мне с похмелья не приживается, а я не люблю, когда меня тошнит. Сейчас, конечно, похмелья практически нет, но рисковать я все равно не хочу. Анубис, как ни странно, не комментирует. Значит, ему и в самом деле паршиво… Я с трудом сдерживаю злорадную улыбку. Значит, прадедушкина сливянка и для него – почти нокаутирующий удар. Когда я возвращаюсь из ванной, на столе дымится еще одна чашка. Не чай, а зеленоватое от трав молоко. Судя по запаху, козье. С этим я уже знакома. Как-то Анубис застал меня в самый разгар отходняка и отпаивал как раз вот этим. На вкус оно нежное и горьковатое, а по своему действию – просто волшебное… - Спасибо… Ты останешься? Бог смерти качает головой. Ну, другого ответа я и не ожидала, он и так у меня больше суток провел… Уже после того, как Инпу перешагивает порог, я вспоминаю последний элемент разбитого витража и ловлю друга за локоть. - Знаешь... у меня к тебе одна просьба. Не надевай больше ту дублёнку!