Я хочу.

- Куро-чин~, - протягивает слегка занудный голос. – Куро-чи~ин. - Что, Мурасакибара-кун? – морская гладь глаз не дрогнула, а голос был устало-задумчивым. Книжный лист проскрипел от прикосновения бледных пальцев. - Я хочу… хочу! – по-детски капризно произнесла огромная фиалка. Брови были нахмурены, губы надуты, на выразительных скулах виднелся румянец. – От тебя пахнет ванилью и клубникой. Я хочу, - невидимка откладывает книгу в сторону и приближается к великану. Забавно. Великан и Дюймовочка. Мурасакибара наклоняется вперед, закрыв глаза и подставляя свое лицо для поцелуя. Куроко, нежно и осторожно, касается губами других губ. Оба парня проваливаются в поцелуй и отдают себя друг другу. - Тецу… - непривычность звучания имени Куроко давно привычна для голубоволосого. – Ах… Тецу, - центровой хрипит от ласк и все больше краснеет. Куроко старательно издевается над сосками великана. Аромат сладкой ваты сводит баскетболиста с ума, и он начинает расцеловывать идеальный торс, проводя дорожки языком. Он сделает все так, как любит Атсуши – он сделает это сладко. - Расслабься, пожалуйста. Я не хочу тебе сделать больно,- голос увязает в стонах и вздохах одного из поколения чудес. Мурасакибара слушается, и волна мурашек охватывает его тело, как только Тецуя перестает над ним нависать. Полдень, а они уже творят такое. И если бы Куроко была присуща та строгость, что есть у Акаши, то он бы отказал большому ребенку. А возможно, он бы не отказал и причина этому - любовь.