Ещё один ангел

Адам сидел на холодном кожаном диване в комнате, наполненной запахом лавандовых свечей, и думал… Почему она? Почему сейчас? На эти вопросы ответов не было ни у него, ни у самой Анны. Ей просто надоело жить… Еще совсем немного и случится необратимое. Адам смотрел на спящую девушку и пытался собраться с мыслями. Ей снился один и тот же сон уже много лет: пожар, треск ломающегося дерева, дым… Даже во сне она задыхалась. Проснувшись и не открывая глаз, Анна начала считать — медленно, про себя. Она знала, что когда досчитает до десяти, дыхание восстановится. На пятнадцати — перестанет быть страшно. Ближе к сорока она снова заснёт. Так было всегда. Но не в этот раз. Поднявшись с кровати, девушка прошла по холодному деревянному полу до ванной комнаты — дверь поприветствовала хозяйку привычным скрипом. Где-то глубоко внутри Анна знала, что делает что-то совершенно неправильное, неисправимое, но руки сами тянулись к аптечке. Адам вздохнул… Это был первый раз, когда ему приходилось «работать» с кем-то из знакомых. И не просто знакомым — он любил Анну. Вот уже много лет, едва ли не с начальной школы. Он уже и не помнил, когда первый раз поймал себя на мысли, что смотрит на неё дольше, чем на остальных девчонок. Может быть, пять лет назад, когда они вместе ходили в поход и он помогал ей ставить палатку. Может восемь, когда они сидели друг напротив друга за школьными столами, и он наблюдал за тем, как она задумчиво кусала карандаш… Тогда они еще были детьми, сейчас — практически взрослые люди. Каких-то пару месяцев, и закончилась бы школа, они бы разъехались по разным городам, в погоне за своей мечтой, но… Анна решила иначе. А он… Даже если бы он хотел, Адам не мог оставить свою «работу» и просто уехать. И всё потому, что пару лет назад он сам перестал жить. Анна вернулась в комнату, не оглядываясь, не осматриваясь. Поэтому Адама она заметила не сразу… Забравшись с ногами на кровать, девушка включила ночник и вздрогнула… Адам наблюдал за каждым её движением, за каждым шагом. Внутри него шла борьба. Он знал, что ей осталось совсем немного, каких-то полчаса, может быть час… Как и знал, что ему придется сопровождать её в последние минуты. Он делал это несколько раз в неделю — чаще всего это были старики или крайне больные люди, для которых смерть была освобождением. Ему еще не доверяли более сложные случаи. Анна была первым. — Ч-что ты здесь делаешь? — заикаясь, спросила девушка, прижимая одеяло к груди. Ей не было страшно — это чувство она давно забыла, в том самом пожаре, под обуглившимися останками её некогда любимого родительского дома. Скорее она была удивлена увидеть одноклассника в своей комнате в ночное время суток. Вымученно улыбнувшись, Адам ответил охрипшим от долгого молчания голосом: - Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Словно эти слова были каким-то заклинанием, и само его присутствие в её квартирке не было возмутительным, Анна растерянно улыбнулась в ответ. — Но… почему ты… Как ты здесь оказался? Он мог бы сказать, что зашел за ней в квартирку пару часов назад… Мог рассказать, как шел за ней со школы, шел по пятам, когда она заходила в магазин… Она бы все равно не поверила — ведь словно чувствуя, что за ней следят, она столько раз оборачивалась, смотря прямо сквозь него. Адам получил сообщение с её именем еще три дня назад. Сначала он не поверил, прочитав знакомое имя на клочке бумаги. Они как раз сидели на уроке истории, и он мог прекрасно видеть её улыбчивое лицо с ясными зелеными глазами… Перечитывая имя снова и снова, Адам смотрел на девушку недопустимо открыто, как не позволял себе делать уже очень давно, и долго пытался успокоить своё сердце. Нет, он, конечно же, знал, что у него не было ни малейшего шанса быть с ней, даже если бы он был обычным парнем, но… Он просто любил её. И знать, что её жизнь скоро оборвется, было невыносимо. Три дня он боролся сам с собой, уговаривая, что у него нет выбора, и что лучше её провожающим будет он, чем чужой, незнакомый… И вот теперь он сидел в её комнате. Он все еще не был готов отпустить её. Где-то в этой квартире валялись разорванные пачки таблеток, и что-то менять было уже поздно. Всё что он мог сделать, это просто быть с ней до последнего. — Не бойся, — повторил он спокойно. Прекрасно осознавая, что узнав о причине его визита, Анна будет напугана, Адам вздохнул. Три дня назад он выполнил последнее задание, и, конечно же, еще не забыл ужас в глазах старика, когда тот понял, кто перед ним: Он даже не успел ничего сказать, просто листок с именем старика полыхнул на его ладони привычным синим пламенем. Адам не хотел видеть этот ужас в глазах Анны, но у него не было выбора. — Зачем ты это сделала? — Адам смотрел на дверь ванной, словно мог сквозь деревянную преграду видеть разбросанные по полу упаковки. Анна нахмурила лоб. В её комнате сидел посторонний человек. Конечно, она его знала. Они учились вместе уже много лет. Если сильно напрячься, то она, наверное, вспомнила бы его имя… Адам? Кажется, так его звали. Она знала только его прозвище. Хирург… Так его звали одноклассники. Анна понятия не имела почему и за что. Собственно, он вообще её мало интересовал. Адам был из того сорта парней, кто приходил в школу за секунду до звонка и сразу после окончания занятий исчезал. На переменах он закрывал уши наушниками и ни с кем не общался. Порой сложно было сказать, был ли он вообще на занятиях. Даже учителя со временем перестали обращать на него внимание… Но по какой-то странной причине Анна не боялась его. От него шло какое-то едва ощутимое тепло, совершенно не сочетающееся с его холодным выражением лица. Разум кричал, что она должна бежать отсюда, спасаться, что ничего хорошего не стоит ожидать от ночного гостя. Но Анна сидела, прижавшись к стене спиной, и пыталась успокоить скачущее в груди сердце. Не дождавшись ответа, Адам первый раз пошевелился — подвинувшись на край дивана, молодой человек распрямился, потянув затекшие мышцы спины. — Анна, я не хочу тебя пугать… Слова давались нелегко. Как лучше объяснить человеку, что ты пришел забрать его жизнь, не напугав его… — Ты убьешь меня? — вдруг вырвалось у Анны. Она сама не знала, почему спросила это. Хотя что еще нужно ему в её квартире в два часа ночи?! Вряд ли он пришел спросить, что задали по математике. В какой-то момент Анна даже решила, что понимает, откуда взялось его прозвище… Возможно он маньяк-убийца, расчленяющий свои жертвы… Но тут же понимая, что вряд ли бы у таких действий были бы живые свидетели, которые могли бы дать ему это прозвище, Анна отбросила эту мысль. Адам посмотрел на девушку глазами полными откровенного удивления. — Ты… сделала это сама. Не совсем понимая, что он имеет в виду, Анна промолчала. Конечно же, она была уверена в том, что он не мог знать, что сейчас в её желудке растворялась горстка смеси таблеток. Возможно, сделала вывод Анна, он имеет в виду, что она сама сделала что-то, что привело его к ней… Возможно, он видел её виновницей того, что он оказался в её квартире, а не у кого-то другого. Но ей не было страшно. В конце концов, она сама хотела умереть. Какая разница, каким образом?! Главное, чтобы было не слишком больно. Хотя в её крови было столько успокоительного, что она вряд ли почувствовала бы боль, даже если бы на голову упал пресловутый кирпич. Анна улыбнулась — ей вдруг показалось невероятно забавным, что Адам оказался в её квартире именно сейчас. Похоже, он имел на её счёт отнюдь не радужные планы, и произойти их встреча неделей раньше, Анна бы безумно испугалась, стала бы звать на помощь… — Зачем ты это сделала? — спокойно, почти незаинтересованным голосом спросил Адам, выдернув девушку из начавших уже путаться мыслей. — Что… именно? — переспросила Анна. Ей на секунду показалось, что она увидела в глазах молодого человека какую-то едва уловимую грусть. Откуда же ей было знать, что ей вовсе не показалось… И грусть была совсем не едва уловимой. Она была всепоглощающей, ломающей и рвущей на клочья изнутри, с трудом удерживаемой… Адам все ещё не знал, как он справится с этим заданием. Последние три дня он был сам не свой. Каждый раз, думая о том, что ему предстоит, он гадал, какой способ выберет Анна. Он знал, что она не умрет естественным образом и с ней не случится несчастный случай. А значит, она будет выбирать свою смерть сама… Таблетки казались ему самым гуманным способом, именно на него и решилась девушка. Несмотря на то, что он знал, что ей не будет больно: она просто закроет глаза и откроет их уже совсем в ином облике, не испытывая ни сожалений, ни грусти — Адам никак не мог смириться с тем, что он сам, как бы это эгоистично не было, никогда больше не увидит её. Он не был уверен, знает ли она, кто он такой — это было не важно. Он просто хотел, как и прежде, иметь возможность смотреть на неё… — Зачем ты это сделала? — спросил он, прощупывая взглядом разбросанные упаковки из-под таблеток за стеной. — Что… именно? — переспросила девушка, вглядываясь в его лицо. — Почему ты не хочешь больше жить? Девушка побледнела, сливаясь все больше со стеной, у которой сидела. Адам уже было подумал, что лекарства подействовали, и едва было не бросился к ней — хотя этого совсем не требовала его позиция. Но Анна неуверенно улыбнулась и вдруг отпустила одеяло, которое прижимала к себе, как щит, словно оно могла её защитить. — Откуда ты знаешь? — спросила она с интересом. Он не мог следить за ней там, в ванной — в этом она была уверена. Так откуда же ему было известно? Адам вдохнул. Он мог бы придумать дюжину ответов, которые бы устроили любого, но он не хотел лгать Анне. Все равно, рано или поздно, и скорее раньше, чем хотелось бы ему, она узнает о том, кто он и зачем он находился здесь… — Я пришёл за тобой, Анна. Мне очень жаль, что тебе надоело жить. И что закончить со всем показалось тебе единственной возможностью. И мне очень жаль, что первый раз мы с тобой разговариваем один на один при таких обстоятельствах. Я бы очень хотел, чтобы это случилось иначе, но… Молодой человек замолчал, пытаясь подобрать слова. Ему очень хотелось успокоить её, дать понять, что ей нечего бояться… На самом же деле он и сам не знал, стоит ли ей бояться. Сам он никогда не был по ту сторону света: он доводил души до дверей и возвращался. И никогда не задумывался о том, что случается с ними дальше. Просто возвращался домой и отмечал очередную ушедшую душу галочкой в записной книжке… Ему нужно было проводить ровно десять тысяч и тогда ему самому разрешат уйти в свет. Десять тысяч… Однажды Адам посчитал, сколько времени у него на это уйдёт. Результат был не утешительным. Любой другой на его месте подумал бы о том, что придётся проводить в свет всех друзей и знакомых, родственников и любимых. У Адама таких людей не было. Единственный человек, который для него что-то значил, сидел сейчас напротив и не моргая смотрел на него. — Кто ты? — вдруг спросила девушка. — Ты… Неужели ты… Но ведь этого не может быть! Внезапно Анна все поняла. Уже пару дней у неё было ощущение, что за ней следят. Но каждый раз оглядываясь по сторонам, Анна не находила подтверждения своим ощущениям и пыталась отбросить мысли, наваждением преследующие её. И сейчас, на мгновение обретя ясность ума, девушка поняла, что Адам никак не мог пройти мимо неё через входную дверь с системой защиты от взломов и залезть через окно тоже не мог — она жила на седьмом этаже. Как и не мог знать, что она хотела закончить свою жизнь… Адам улыбнулся — улыбка получилась вымученной, ненастоящей. — Ты ведь уже догадалась… — подытожил он: на её лице и без слов виднелась вся палитра переживаний и осознание того, кто перед ней. — Но… это ведь невероятно, — едва слышно произнесла девушка. — Невероятно, Анна, это то, что ты решила покончить с собой в восемнадцать лет и наглоталась таблеток, — Адам расправил затёкшие плечи: теперь, когда Анна догадалась о его сущности, он и сам перестал бояться. — То, что я — ангел, вовсе не невероятно. Анна снова побелела. Несмотря на то, что она уже догадалась, кто он и зачем он здесь, произнесённые им вслух слова, заставили кровь в её венах заледенеть. — Не бойся, — Адам перешёл на успокаивающий людей баритон, но тут же одёрнул себя: он не хотел успокаивать Анну этим, таким искусственным способом. Конечно же, он знал, как действовал на людей его второй, ненастоящий — ангельский — голос, и стоило ему только сказать пару слов этим льющимся как музыка баритоном, как тот, кому были адресованы слова, успокаивался и начинал доверять молодому человеку безоговорочно. Но с Анной он так не хотел поступать. Ему хотелось, чтобы она не боялась по-настоящему… — Я не боюсь, — Анна неловко улыбнулась и неуклюже пересела на край кровати, отбросив одеяло. — Ты правда… правда… Адам смотрел на вспыхнувшие щеки девушки и пытался успокоить разбушевавшееся в груди сердце. Он видел её уже столько раз: в строгой школьной форме и с туго затянутыми в хвост волосами, в спортивной форме на занятиях гимнастикой, в вечернем платье на вечеринке по поводу окончания одиннадцатого класса, в джинсах и рубашке на факультативных занятиях театрального кружка… Но никогда не видел её такой, как сейчас: в мятой пижаме, с растрёпанными волосами и смазанным макияжем. Такой она нравилась ему ещё больше. — Правда, — криво улыбнулся Адам, видя, с каким трудом Анна пытается произнести то, кем он был. — Я на самом деле ангел. — Невероятно, — выдохнула девушка. — Я… не верю. То есть, я, конечно, верю тебе — это единственно логичное объяснение происходящему, но… в это так сложно поверить. Почти не задумываясь, Адам стянул с себя толстовку, оставшись в одних штанах. Анна наблюдала за Адамом, кажется, не дыша, и снова побледнела. Адам только хмыкнул себе под нос… Он не любил это делать. Даже больше — он ненавидел это. В его новой жизни было много неприятного, и все же ЭТО было самым неприятным… Сжав зубы, стараясь сдержать гримасу боли, Адам заставил расти новые кости… Он чувствовал, как рвётся кожа на его спине, в очередной раз, обновляя ещё бурые незажившие рубцы. Боль с каждым разом становилась все хуже — пальцы рук немели, и в голове появился густой туман, обволакивающий все тело… Он ненавидел то, кем он был. Ненавидел то, что он делал. Но эти огромные, заполнившие половину комнаты крылья он ненавидел больше всего… Секунды, минуты шли, тикая стрелками настенных часов, а Анна все сидела на краю кровати, молча и не моргая, разглядывая стоящего перед ней ангела. Нет, она его не боялась. Ею овладело какое-то совсем другое, ещё непонятное ей чувство. Нечто очень лёгкое, тёплое, едва ощутимое заполнило её тело, наполнив каждую клеточку невероятным умиротворением. Он был красив. Безумно красив. Нет, не красотой Адониса — для этого он был слишком худощав и как-то необьяснимо нелеп. И дело было, конечно же, не в его совсем обычных серых слегка прищуренных глазах, и не в абсолютно среднестатистических неброских чертах лица. Это было нечто другое, неуловимое, незримое… Нечто тёплое и мягкое, словно запах сладкой ваты. Словно шум набегающей на горячий песок волны. Словно тепло первых, робких лучей восходящего весеннего солнца. Это был он сам, Адам, ещё минуту назад сидевший ссутулившись и спрятавшись за потрёпанный капюшон кофты. Он стоял перед ней расправив плечи и сжав руки в кулаки… Ей было невдомёк, чего стоило ему встать перед ней в этом виде. В виде, который он ненавидел всем сердцем, всей душой… Но он был готов пойти на что угодно, лишь бы она поверила ему и… не боялась. Несмотря на то, что она сама выбрала свой путь, он знал, как ей было страшно. Он видел это в её глазах, чувствовал, как бьётся её сердце. И если для того, чтобы лишить её страха, ему нужно было просто испытать снова эту бесконечную боль, он был готов. Спустя целую вечность — так показалось Адаму, — Анна поднялась с кровати и подошла ближе. — Можно… можно я… — девушка подняла руку, чтобы прикоснутся к стоявшему перед ней ангелу, но замерла. Ей вдруг показалось, что он не захочет этого. Но Адам лишь кивнул. Он был уверен, что она прикоснётся к крыльям: когда он впервые увидел ангела — он только стал им сам, — ему хотелось потрогать эти самые покрытые перьями конечности. Но Анна положила руку на его обнажённую грудь… — Я… не была уверенна, что ты… на самом деле тут, — нервно хихикнула Анна себе под нос. И Адам тоже рассмеялся. — Плод опьянённого медикаментами разума? — Что-то вроде того- — тепло улыбнулась Анна. — Ты ведь понимаешь, в это сложно поверить? Её взгляд пробежал от собственной ладони по лицу Адама, на секунду задержавшись на уже не кажущихся такими обычными глазах, и остановились на крыльях… — Понимаю… Я и сам до сих пор не совсем верю. — Но… Как? Ты казался мне всегда таким обычным мальчишкой? — с искренним удивлением в голосе спросила Анна. — Я им и был, — хмыкнул себе под нос Адам. — Обычным, незаметным… До поры до времени. — Но… что случилось?. — Это длинная история. Адам прищурился, словно всматривался в собственное прошлое, пытаясь понять, когда же он перестал быть человеком. Нет, не тот момент, когда он умер и получил второй шанс, став ангелом. Это случилось намного раньше… — Жаль… У меня не будет времени её услышать… Адам вздрогнул от внезапной боли в предплечье: Анна схватилась за него, крепко впившись пальцами. Её взгляд помутнел лишь на секунду, прежде чем она снова взяла себя в руки… Они понимали оба, что таблетки начали действовать и теперь это был лишь вопрос времени… — Прости, -прошептала Анна. — Я, кажется, поцарапала тебя. Девушка провела подушечками пальцев по красным следам на руке Адама… Словно молния пробежала по телу ангела от этого простого прикосновения: нет, не от её физической близости, и не от нежности её уже прохладных пальцев… Она словно прощалась… — Ложись на кровать! — к собственному удивлению резко отрезал Адам. Даже не дав Анне шанса отреагировать, он подхватил её на руки. Он оказался на удивление сильным. Несмотря на свою худощавость, Адам с лёгкостью подхватил Анну на руки и почти грубо бросил на кровать, накрыл одеялом, плотно укутывая в мягкое тепло. Анна хотела возмутиться, что-то сказать, но Адам поднёс палец к её губам, давая понять, что не стоит этого делать. Вытащив телефон из заднего кармана брюк, Адам набрал короткий номер и заговорил быстро, не привычным Анне голосом… — Алло? Алло! Скорая? Моя девушка… Мы поругались, и она наглоталась таблеток… Да-да, она позвонила мне и сказала, что хочет умереть. Пожалуйста, спасите её! Анна наблюдала за молодым человеком, боясь оторвать от него взгляд. Он так же упрямо смотрел ей прямо в глаза. В этом взгляде было что-то непонятное для Анны: ей казалось, что он смотрит ей в душу. Если бы она на секунду закрыла глаза, ей бы непременно показалось, что он плачет, даже рыдает. Но он был спокоен, и только его голос, срываясь, переходил в истеричное всхлипывание, когда он диктовал диспетчеру её адрес… — Что… ты делаешь? Адам нажал кнопку сброса и Анна, наконец поборов своё удивление, заговорила. — Нарушаю правила, — непривычно открыто улыбнулся Адам. Потом, замешкавшись на секунду, наклонился и поцеловал девушку в губы — они были холодные, но приятно мягкие… — Я оставлю открытой двери — скорая помощь будет здесь максимум через 5 минут. Пожалуйста, продержись. Анна только кивнула, поражённая такой резкой переменой событий. — Адам! — она окликнула молодого человека, когда он был уже в проёме входной двери. — Адам… мы… мы увидимся ещё? Ей вдруг показалось, что после того, что случилось сегодня, Адам вдруг исчезнет и она больше никогда не увидит его. — Конечно, — хмыкнул молодой человек, натягивая капюшон на голову, — мне нужно делать вид, что я обычный смертный, а значит — придется закончить школу. До тех пор мы будем видеться каждый день. Прикрывая дверь так, чтобы не защёлкнулся замок, Адам вздохнул… Возможно, если он останется жив после того, что только что сотворил… Возможно, тогда они действительно увидятся ещё раз. Едва дверь подъезда закрылась с тяжелым стуком, послышался звук приближающихся сирен, и Адам заметил две тени сверху. Он не знал, чего ему ожидать, какого наказания за нарушение правил, но он не боялся: хуже, чем сейчас, уже вряд ли что-то могло быть. Тени становились все больше, и уже очень скоро Адам почувствовал — нет, не услышал, а именно почувствовал — приближающиеся шаги… — Привет, приятель, — Марсель поприветствовал Адама, как только поравнялся с ним. Второй промолчал, но и без того Адам знал, что это был Кай. — Что тебе нужно, Марсель? — грубо, не глядя на старого знакомого спросил молодой человек, сбавив шаг. — Ничего особого, — высокий ангел в не по погоде лёгкой рубахе и шортах похлопал Адама дружески по плечу. — Просто обязан тебе сообщить, что ты растратил ману на следующие сто лет. — Какую ещё ману? — пробурчал Адам. Марсель легко рассмеялся, словно услышал забавную шутку. — Приятель, ты как всегда не в духе! — А он хоть когда-нибудь бывает в духе? — наконец-то заговорил Кай. Он славился ещё более дурным нравом, чем сам Адам, и, похоже, разговаривал ещё реже. — Не трогай его, Кай. Вспомни себя полвека назад — от тебя вообще все ангелы прятались. Если бы не я, ты так бы и работал один. Коренастый ангел с восточными чертами лица и неподходящими к ним лазурного цвета глазами достал сигарету и зажигалку. — Как будто это так плохо… Марсель снова рассмеялся, объясняя, почему работать с ним намного лучше, чем работать в одиночестве. Адам переставлял ноги, сам не зная куда идёт, слушая разговоры двух ангелов, которые вели беседу ни о чем, словно не случилось ничего страшного. И возможно Адам бы даже слушал, о чем они беседуют — если весёлый щебет одного и отрывистые огрызания второго можно было назвать беседой — но его голова была забита двумя вопросами: какое наказание ему предстоит, и что важнее, как чувствует себя Анна. То, что она была жива, он знал наверняка: её имя теперь накрепко было привязано к нему, и если её душе потребуется сопровождающий, это будет он и ни кто иной. — Как бы то ни было, — Марсель наконец-то отвлёкся от Кая и снова обратил своё внимание на Адама. — Мы просто хотели поприветствовать тебя. Кай хмыкнул себе под нос, и Марсель тут же поправился. — Ладно, я хотел тебя поприветствовать тебя. И спросить, как ты себя чувствуешь? Адам резко остановился и пристально посмотрел на вдруг ставшего серьёзным ангела. — В смысле? — В прямом, — Марсель пожал плечами. — Эта девушка что-то для тебя значит, так ведь? Не зная, к чему ведёт Марсель, и вдруг осознав, что своими действиями он мог навредить не только себе, но и Анне, Адам молча смотрел на ангела. — Можешь не отвечать, — совершенно тепло улыбнулся тот. — Рано или поздно мы все через это проходим. — В смысле? — повторил Адам. От внезапного смеха Кая, Адам содрогнулся. — Он, кажется, и правда не в курсе, — заявил Кай, обращаясь к своему напарнику. Марсель удивлено приподнял бровь. — Адам? Ты серьёзно спас девушку, не зная, что имеешь на это право? — Ч-что? — выдавил Адам. — В каком плане, имею право? Марсель вздохнул неожиданно печально. — Приятель, любому ангелу известно, что наш труд вовсе не сахарная вата. И для успокоения собственной души, нам позволено время от времени спасать людей. — То есть… Мне за это ничего не будет? — Ты спас её, думая, что тебе за это что-то будет? — с нескрываемым удивлением переспросил на этот раз Кай. Он был ангелом не многим дольше самого Адама, если считать временем вечной жизни самих ангелов, а не короткой, человеческой, и уже в какой-то мере привык к происходящему больше, но все же так же не мог смириться с тем, что ему приходилось делать. Он, так же как и Адам, хотел поскорее отработать свои десять тысяч душ и отправиться куда бы то ни было, главное подальше от всего этого. Адам не уверенно кивнул. — Ну что ж, приятель, тебе ничего не будет, — Марсель снова улыбнулся. Этот ангел уже давно отработал свой срок и добровольно остался работать дальше. Когда-то давно он так же всеми фибрами души ненавидел то, что делает. Но ощущение того, что он убивает людей с годами стало утихать, и когда-то пришло осознание того, что он лишь сопровождал их в новое, неизвестное ему, но несомненно лучшее будущее. И все же он ещё помнил, как много-много лет он скитался по теперь уже называющемуся древнему Риму и пытался забыться, как просыпался каждую ночь в холодном поту от кошмаров… Он знал, как чувствует себя Кай, поэтому взял молодого ангела под своё крыло в прямом и переносном смысле этого слова. Как и знал, как чувствует себя Адам: когда-то очень давно ему пришлось наблюдать как другой ангел, такой же древний, как Марсель сейчас, провожал сначала его мать, потом жену и сестру, ещё позже детей… Все они прожили долгие и в меру счастливые жизни — Марсель не мог дать им ничего кроме пары лет старости и потому не воспользовался возможностью продлить им жизнь. Чему был несказанно рад, когда лишь пару лет спустя после того, как ушли все его близкие, ему удалось спасти малышку, упавшую в колодец… Он никогда не давал второй шанс тому, кого любил, но понимал Адама, больше, чем сам предполагал. — Но… я ведь должен был… — начал было оправдываться Адам, но Марсель перебил его. — Должен был, — подтвердил он опасения Адама. — Для того, чтобы спасти кого-то, ты ещё слишком мало сделал. И у тебя бы просто не хватило мощи спасти её, если бы её, скажем, сбила машина или она решила бы выпрыгнуть в окно. В общем, тебе просто повезло, что её спасение можно было переложить в человеческие руки. — К тому же ты ещё не заслужил спасения, — добавил Кай с усмешкой. Ему самому некого было спасать: он был сиротой, вырос в детском доме и никогда не был ни к кому привязан. Но даже он, этот мрачный и сварливый ангел, иногда испытывал желание помочь. — Считай, что это было спасение в кредит, — рассмеялся Марсель. — Теперь тебе придётся отрабатывать. Две недели спустя Анна вернулась домой. Ещё никогда она не была так рада вернуться в эту, как ей казалось, темницу, обрекающую её на одинокие вечера. В больнице ей, как и ожидалось промыли желудок, поставили капельницу и сделали все возможное, чтобы спасти жизнь. Настоящее мучение началось позже. Два раза в день к ней в палату приходил психиатр и пытался разобраться в том, нужна ли ей, Анне, психиатрическая помощь. Конечно, ей нужна была помощь, но совсем другого плана. Она прекрасно осознавала, что поступила не очень умно, и что многие в такой ситуации вели бы себя иначе. Но она была слабой. И одинокой. Она не знала, как ей справиться с той болью, что разрывала её грудь… Вот уже три года она каждую ночь просыпалась от кошмаров: ей снился тот пожар, который унёс жизни её родных: мамы, отца, младшей сестры и брата. Она всё видела своими глазами, всю их боль, их страх, слышала их крики, но… ничего не могла сделать. И даже теперь, три года спустя, она каждую ночь во сне все так же пыталась отодвинуть завалившиеся тяжёлые балки, все так же чувствовала огонь на ладонях… Сначала она надеялась, что однажды эти кошмары закончатся и она сможет жить более-менее спокойной жизнью. В этом её уверяли все вокруг. И она была не одна: какое-то время она жила у бабушки, но та скончалась за несколько недель до совершеннолетия Анны… Оставшись одна, девушка совсем впала в отчаяние: кошмары преследовали её теперь не только по ночам, но и днем ей казалось, что она слышит запах дыма, треск ломающегося дерева. Даже пламя свечи вызывало у него приступы паники. Возможно, если бы она не держала все это в себе, то у неё действительно был бы шанс справиться с навалившейся на неё бедой. Но Анна, пролежав все летние каникулы после пожара в больнице, с началом учебного года снова пошла в школу и делала вид, что ничего не произошло. Никто из её одноклассников так и не узнал, что случилось в её жизни… Так и теперь, вернувшись из больницы, Анна как будто ничего не случилось, отправилась в школу уже на следующий день. Не успела она зайти в класс, как её взгляд упал на незанятое место Адама, и сердце тут же застучало быстрее. Она не знала, как и о чем она с ним будет говорить, и боялась этого разговора. Но ещё больше она боялась этой пустоты — его не было в школе. Адам появился лишь после третьего урока. Впрочем, никто кроме Анны скорее всего этого просто не заметил: он тихо прошёл в класс, сел на своё место и достав учебник, уставился в него. Нет, он не читал. Он просто не хотел никого видеть: просто быть незамеченным — это все, что ему хотелось. Когда Анна села рядом, Адам нахмурил лоб. Конечно же, ему хотелось с ней поговорить, узнать о том, что с ней случилось за последние две недели, но он прекрасно отдавал себе отчёт, что разговаривая с ним, Анна подписывала себе приговор: из самой популярной девушки школы она могла превратиться в предмет насмешек только из-за того, что сидела с ним рядом. — Привет, Адам, — волнуясь, произнесла девушка и неуверенно улыбнулась. Возможно, она и была самой популярной девушкой в школе — эту роль она играла уверенно, — но только он, Адам, занимал все её мысли в последние дни. Она не могла забыть его стального цвета глаза с бесконечной болью в них, его полный отчаяния голос и его неуверенную улыбку на прощание. Ещё недавно она спокойно проходила мимо, не замечая его, теперь же думала о нем каждую минуту… Этой ночью она впервые видела не только ужасные языки пламени, но и крылатую тень на стене… — Привет? — неуверенно ответил Адам вопросом. Анна почти робко хихикнула: — Не разговорчив, как всегда? — Не хочу портить тебе репутацию, — буркнул молодой человек себе под нос, так что Анна едва услышала его ответ. Ей было все равно, что подумают о ней одноклассники: некоторые уже действительно стали поглядывать в сторону странно противоположной пары — она так долго ждала этой встречи, что мнение окружающих было ей совсем не интересно. Но где-то внутри она понимала, что Адам не даст ей, и главное себе, изменить мнение о происходящем. Не сейчас. — Тогда просто дай мне посмотреть твою работу по математике, — тепло улыбнулась Анна. Адам не был популярен среди одноклассников. Даже больше — его обходили стороной, побаиваясь. Кто-то — зная его ужасное прошлое, кто-то — наслушавшись не менее ужасных слухов… Он никогда не пытался изменить этого. Наоборот — его устраивала такая ситуация. Он и учился хорошо, лишь для того, чтобы и учителя оставили его в покое… — Вот и отлично, — Анна открыла тетрадь с конспектами, не скрывая удивления провела пальцами по ровным строчкам, написанным аккуратным, почти каллиграфическим почерком. - Ты уверен, что это твоя тетрадь? Адам хмыкнул — этот вопрос ему задавал каждый новый учитель. Мало кто верил, что этот неприветливо выглядящий молодой человек может так аккуратно и красиво писать. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он едва слышно. — Отлично! — солгала Анна с улыбкой на губах. Адам вздохнул. Возможно, он мало её знал. Возможно, он не знал о ней вообще ничего. Но в одном он был уверен — никто не пытается покончить жизнь самоубийством, если чувствует себя отлично. — Что ты делаешь сегодня вечером? — тихо, так же едва слышно, как Адам до этого, спросила Анна, не дав молодому человеку возможности высказать свои сомнения в её ответе. Вместо ответа Адам, прищурившись, покосился на девушку, избегая прямого контакта взгляда. Безусловно, он догадывался, что мог означать этот вопрос. И, конечно же, он бы с удовольствием провёл этот вечер с ней. Но он не мог этого сделать. Даже если бы он был обычным смертным. Даже если бы между ними не было этой пропасти различий… Он, Адам, был тем, кого в обществе называют изгоями. Она, Анна, была главной претенденткой на звание королевы школы на выпускном вечере этого года… — Я занят, — сухо ответил Адам. Анна боялась этого ответа. Нет, не оттого, что она боялась отказа как такового. Она на самом деле очень хотела провести время с Адамом. Это было даже не желание, а внутренняя необходимость. Острая, болезненная необходимость быть рядом с ним. Она сама не понимала, почему и зачем, но он был ей нужен. Адам заметил, как опустились её плечи и уголки губ едва заметно сползли вниз, прежде чем она снова взяла себя в руки. Его собственное сердце сжалось от боли… Ему сложно было принять то, что даже сейчас, когда Анна сама шла ему на встречу, он был вынужден отказываться от неё. Но ещё сложнее было видеть боль в её глазах. — Мне нужно работать, — с виноватой улыбкой добавил молодой человек. — О… я… понимаю, — растерянно ответила девушка. Она тут же наглядно представила, как молодой, и теперь уже кажущейся ей привлекательным ангел сегодняшним вечером появится в чьей-то квартире, как две недели назад он оказался рядом с ней. Как будет кому-то рассказывать о том, что он собирается сделать. — В киоске, — добавил Адам после недолгой паузы. По какой-то самому ему непонятной причине он буквально почувствовал её мысли и лёгкий укол ревности в её груди. — В киоске? — с удивлением переспросила Анна. Нескрываемое любопытство в голосе девушки заставило Адама улыбнуться, но он тут же заставил улыбку исчезнуть с его лица: не здесь, не при всех этих людях. Одноклассники уже вполне открыто наблюдали за ними, и Адам старался сделать все, чтобы отношение к Анне не изменилось. Ему было невдомёк, что Анна, сама того не осознавая, вполне хотела этих перемен. — Тебя удивляет, что мне нужно на что-то жить, и я вынужден для этого работать? — Адам заставил себя звучать грубее, чем ему этого хотелось бы. Но Анна лишь улыбнулась в ответ. — Нет, я просто… не подумала. Прости. Я вообще часто не думаю. Адам снова вздохнул. И почему она так старательно усложняла ему жизнь? Он не хотел обижать её, потому старался оттолкнуть её мягко и как можно безболезненней, но она… Она совсем не отдалялась. Вовсе наоборот — с каждым её словом, с каждой улыбкой, ему хотелось быть с ней рядом еще больше… От продолжения этого разговора его спас звонок на урок. А для повторной попытки он скрылся, едва закончились занятия. Адам предпочитал не пользоваться возможностью становиться незаметным для окружающих, но сегодня был тот самый день, когда ему показалось просто необходимым раствориться в воздухе… Весь вечер Адам бродил по улицам города, не находя себе места. Город казался ему чужим, смотря на него хмурыми глазами окон: он вырос здесь, каждый день ходил по этим улицам, но никогда ещё никогда он не чувствовал себя так одиноко. И ему прекрасно было известно почему. Около её двери Адам стоял дольше, чем стоило бы. Он уже давно решил, что будет держаться от Анны подальше, но чего стоило это решение, если ноги все равно вели его к её подъезду? — Адам? Анна открыла двери, хотя молодой человек ещё не успел позвонить или постучать: он все еще не решил, правильно ли он поступал. — Я… Я проходил мимо… — неловко начал оправдываться Адам, но Анна тепло улыбнулась, и, не дав ему договорить, кивнула в сторону открытой двери. — Ты заходи, я только выкину бумаги и вернусь. Девушка торопливо бросилась к лифту, крепко прижимая к груди стопку старых газет. Она и не надеялась увидеть Адама сегодня. Иначе она бы, конечно же, переодела растянутую застиранную футболку и домашние джинсы с дырками на коленях на что-то более приличное. Но сейчас это было не важно — главное, что он пришёл. Адам зашёл в квартиру, осторожно прикрыв за собой дверь, и огляделся. В прошлый раз ему было совсем не до того, и всё что он видел тогда, была Анна. Пожалуй, ещё холодный потёртый кожаный диван — уж больно неуютный он был. Особенно много разглядывать ему не пришлось, в однокомнатной квартире все было как на ладони: уже знакомый диван, складная кровать с разбросанной сейчас постелью, аккуратно прибранный рабочий стол, кухонная стенка и небольшой обеденный столик, телевизор на стене и огромное, почти во всю стену окно… — Ты уже закончил работу? — спросила Анна, как только вернулась. Ей было неловко за беспорядок в комнате, но совершенно не хотелось тратить время на уборку сейчас, когда Адам был так рядом. И потому поборов внутренний порыв прибрать хотя бы постель, девушка села на край дивана, оставив между собой и ангелом расстояние, которое требовал этикет. — Я… не работал сегодня, — Адам отвел взгляд, но потом улыбнулся сам себе. Он решил, что не будет обманывать девушку — она и так знала о нем больше, чем кто-либо другой. — Я и не собирался работать, Анна. Просто… я просто не собирался приходить к тебе. — Но ты пришёл, — мягко ответила Анна. Молодой человек вздохнул. — Я не собирался… это не значит, что я не хотел. Некоторое время оба молчали, не зная, что сказать. Хотя на самом деле и Анне, и Адаму было много о чем говорить, но никто не знал, с чего начать. Еще две недели назад они были, по сути, чужими людьми. Сейчас их связывало нечто непостижимое, большее, чем просто дружба или даже любовь. Нечто необъяснимое. И, тем не менее, они не знали друг о друге практически ничего… — Хочешь… чаю? — неловко спросила Анна, стараясь хоть как-то переломить повисшую в комнате тишину. Адам так же нерешительно кивнул. Чай он не любил и не пил, но прекрасно понимал, что сейчас дело было вовсе не в этом невкусном для него напитке… Сидя друг напротив друга за столом, они молча смотрели друг на друга. Им обоим было невдомёк, почему так неловко молчать, но при этом так естественно смотреть друг другу в глаза… Для Адама эта ситуация казалась более, чем нереальной. Слишком долго он втайне мечтал побыть с Анной наедине. Просто поговорить с ней, пусть даже о каких-то пустяках. Но до сего дня это казалось ему невозможным: она была вне его лиги. Она была полубожеством, на которое можно было смотреть, кем можно было любоваться, но ни в коем случае не мешать своим навязчивым присутствием, и уж тем более разговором. Именно это Адам и делал — он любовался, стараясь запомнить каждую мелочь своего идеала. Анна же была смущена. Вопреки всему, что он ней думали в школе, она была очень скромной, даже робкой. Да, она в меру хорошо училась и активно участвовала в общественной жизни школы, но своей популярности она была обязана не каким-то особым талантам, коими могла похвастаться, а своей внешности: точеной миниатюрной, даже хрупкой фигуре с тонкой талией и непропорционально длинными ногами, миловидному личику с вздернутым носиком, аккуратными губками и огромными зелёными глазами с пушистыми, длинными и от природы яркими ресницами, длинным, белым с кажущимся ненастоящим розоватым оттенком волосам… Её внешность казалась кукольной, и в сочетании с искренней белозубой улыбкой и заразительным смехом, открывала перед ней многие двери. Сама же Анна хоть и осознавала преимущества того, как выглядела, хотела, чтобы в ней видели больше, чем смазливую куклу. Но не была уверена, что в ней достаточно потенциала, чтобы его заметили. Обнимая чашку с чаем двумя ладонями, словно грея руки, Адам отвел взгляд — он просто не мог спросить то, что хотел знать, глядя Анне в глаза. — Почему ты… — молодой человек смутился собственного голоса, который после долгого молчания стал хриплым, и замолчал. — Почему я… что? — переспросила Анна. В её голове сразу появилась дюжина вариантов того, что хотел знать Адам. Почему ты спросила меня, свободен ли я — хотел спросить он, но начав произносить вопрос вслух, он вдруг осёкся, боясь, что она говорила с ним вовсе не потому, что он был интересен ей как человек… — Почему ты хотела покончить с собой? Это было совсем не то, что он хотел спросить, и всё же и ответ на этот вопрос он тоже хотел бы знать. Анна нахмурилась, и Адам уже успел пожалеть о том, что произнёс эти слова вслух, но девушка смущенно улыбнулась и ответила. — Разве ты не знаешь? Я… я думала, ты знаешь. Адам удивленно приподнял бровь и попытался не улыбаться, но это ему не удалось — губы сами растянулись в улыбке. — Ты думаешь, если я ангел, то знаю всё? — Не всё, — смущенно нахмурилась Анна: ей и правда стало неловко, ведь она решила, что он обладает какими-то сверхъестественными умениями и знает о ней каждую мелочь. — Я… просто решила, что ты знаешь. Ты ведь знал, когда за мной приходить. Думала, что ты знаешь и почему. Адам вздохнул… Собственно, сам он никогда не задумывался о том, что о нем думают другие. Каким видят его люди, за чьими душами он приходит. Он просто делал свою работу, даже не стараясь не чувствовать сожаления или жалости — этих чувств он не испытывал на самом деле. — Понимаю. В комнате снова повисла тишина, но лишь на мгновение. Адаму хотелось, чтобы она знала о нём всё… Он лишь не знал, что Анна думала то же самое — ей хотелось, чтобы он знал и понимал её. В прочем, она и сама не отдавала себе в этом отчёта. Переборов в себе желание взять Анну за руку, молодой человек, нахмурившись, опустил взгляд, словно не было ничего интереснее крупинок чая на дне его чашки. — Я не всезнающий и не всемогущий. В мои обязанности не входит думать о причинах — я просто сопровождаю души до следующего порога, и на этом моя работа заканчивается. — Мне очень жаль, — Анна коснулась руки Адама лишь на секунду и тут же виновато улыбнулась. — Мне очень жаль, что тебе пришлось меня спасать. Адам горько усмехнулся: — Не пришлось. Я… Скажем, я так захотел. — Зачем? Зачем ты это сделал? Я же… — Не знаю, — перебил её Адам. Ему было неловко из-за того, что он был в полушаге от того, чтобы рассказать ей правду. И этот разговор был бы намного сложнее, чем тот, две недели назад. В комнате повисла тишина, такая неловкая, и в то же время хрупкая, что Адам чувствовал болезненную необходимость её нарушить. Но ему не пришлось. — А знаешь, у меня есть предложение: раз ты сегодня свободен, и никаких других планов у нас сегодня нет, давай сделаем вид, что ничего не было — ни тогда две недели назад, ни две минуты назад, и как нормальные обычные люди закажем огромную пиццу, включим какое-нибудь кино и не будем говорить ни о чём серьезном. Адам лишь кивнул в ответ: это было самое заманчивое предложение из всех, которые он получал за последнее время. Когда пару часов спустя Адам поймал себя на мысли, что они хохочут до слез в окружении пустых упаковок от чипсов и коробок от пицц над совершенно нелепой черно-белой комедией, за окном было уже темно и огромные капли ливня стучали по окнам. Адам посмотрел на раскрасневшуюся то ли от смеха, то ли от застоявшегося в комнате воздуха Анну, и перестал смеяться: он знал, что всё это временно, что в его жизни не было места для любви — не сейчас, не такой, — но в этот момент было всё совершенно не важно. Анна не сразу поняла, что Адам смотрел на неё так, словно видел первый раз… Еще пару часов назад ей бы стало неловко. Еще пару часов назад она бы отвела взгляд, перевела тему, возможно бы даже вышла из комнаты, найдя какой-нибудь нелепый повод. А сейчас она поймала себя на мысли, что хочет смотреть в теплый дым его глаз, коснуться пальцами его губ, застывших в лёгкой улыбке. Ей показалось странным, что она не замечала раньше, как нежно звучит его голос, и что он совсем не такой ужасный, как о нём говорили в школе. Позже никто из них не мог вспомнить, кто сделал первый шаг… Возможно, они сделали его одновременно. Адам помнил только соленый привкус на мягких губах и бьющую по вискам мысль, что нужно остановиться, пока не поздно, тёплые ладошки на щеках. «Мы живём только один раз», — звучал голос Анны едва слышным шепотом. Может быть Адам мог бы ей возразить, если бы нашёл в себе силы прекратить поцелуй… Телефонный звонок разбудил их рано утром. Солнце уже вовсю светило, заливая желтым цветом небольшую комнату. Адам не сразу понял, где находится, почему спит на полу и почему он улыбался даже во сне. Анна во сне нащупала телефон и что-то сонно пробурчала, но уже через минуту подскочила, как ошпаренная, начала в впопыхах одеваться, сначала нацепив на себя задом наперед футболку, потом едва не падая, запрыгивала в джинсы… Адам наблюдал за происходящим молча, и только когда Анна потянула его за руку, понял, что случилось что-то серьезное. Уже в подвале, вытаскивая велосипеды, она рассказала ему про пляжную колонию котов, которую регулярно кто-то разгонял, выкидывая все сколоченные из старых досок домики и лежаки, распугивая животных, и что именно сейчас кто-то снова наводит «порядок», и что она, Анна, обязательно должна быть там. И он, конечно же, должен ей помочь… Адам не понимал и половины того, что она тараторила, но точно знал, что если бы она сейчас попросила его спрыгнуть со скалы, он бы не задумываясь сделал это. А уж спасать котов на пляже… Они освободились во второй половине дня… Адам уже и не помнил, когда видел столько людей, занятых одним общим делом. Сначала он просто наблюдал за происходящим со стороны, потом начал помогать разгребать поломанные доски, и сам не заметил, как начал злиться на тех, кто всё это сделал. Он и сам не осознавал, что на самом деле его злят не раскрошенные в щепки старые доски и сожженные тряпки. Его злили слёзы… Слёзы от досады на лице Анны. Солнце уже касалось горизонта, когда они усталые и голодные, неспешно толкая велосипеды, вернулись в город. На грязном от сажи и пыли лице Анны снова сияла улыбка. И Адам чувствовал себя вполне счастливым. Вполне… Осознание того, что происходит что-то неладное пришло резко, едва не сбивая с ног: в кармане джинс, где лежал тот самый клочок бумаги, внезапно стало невыносимо горячо… Адам задержал дыхание, прислушиваясь и озираясь по сторонам. Лишь доля секунды, одно мгновение и мерзкий, до боли отвратительный скрежет шин, звук гнущегося метала и сдавленный крик: машина пронеслась в паре сантиметрах от Адама, выбив из его рук велосипед, ровно там, где еще минутой назад, ожидая зеленого света светофора, стояла Анна. Она еще дышала, когда Адам упал рядом с ней на колени. Дышала и улыбалась. — Не смей закрывать глаза, — хрипло произнёс Адам, набирая влажными пальцами номер скорой помощи. Анна лишь покачала головой: — Так должно быть, Адам. Он и сам знал, что скорая не успеет, что клочок бумаги в его ладони уже нестерпимо жег кожу. — Я не хочу… — прошептал он, даже не пытаясь сдерживать слез. — Всё хорошо, Адам — из последних сил выдохнула Анна. — Я счастлива, что узнала тебя, что ты будешь со мной до последнего. Что ты — мой ангел. Что ты… Последние слова затерялись в гуле голосов: вокруг них собралась толпа, кто-то звонил в скорую, кто-то отгонял зевак. Кто-то положил руки Адаму на плечи. Он не сразу понял, что эти руки он давно уже знал. — Мне очень жаль, приятель, — горько произнес Марсель. — Мне правда очень жаль. Адам тяжело вздохнул, смахнул соленую влагу с глаз… — По меньшей мере она знала, что кому-то очень нужна в этом мире, — Марсель похлопал Адама по плечу. Кивнув, Адам задержал дыхание: он знал, что рано или поздно это случится, что он лишь выиграл немного времени. Совсем немного. Слишком мало. И теперь оставалось только одно. Адам зажмурился и разжал ладонь: пламя опалило кожу… — Открой глаза, приятель, — как-то не к месту весело потребовал Марсель. … Адам улыбался: на его ладони горело ярко-розовое с переливами золота пламя. Ровно такое же, какое было на ладони Марселя, когда он увидел его первый раз. Ровно такое, какое горит каждый раз, когда рождается новый ангел.