океан синих цветов

— это так странно. — действительно все вокруг было нереально странным. Чунмен стоял у огромного поля с синими цветами, что не заканчивались до самого горизонта и мягко переходили в голубой небосвод. Мягкие листочки на цветах еле покачивались от весёлого летнего ветра, разнося тихий звон по полю. Чунмен стоял посреди цветов и вдыхал маленькие пылинки, что так тщательно собирали пчелы, что кружили над цветами и тихо жужжали. Его белая рубашка, что была вся в пыли и прилипла к телу, а солнце пекло так, что жить не хотелось вовсе. Сглатывая вязкую слюну, парень шагал по бескрайнему полю, что мягко заливали солнечные лучи. Он шёл долго, наблюдая за тем, как покачиваются цветы, а после осторожно закрываются. Подняв глаза, Чунмен увидел алые языки пламени, что медленно ползли по синему небу, окутывая оранжевым крыльями пушистые облака. Наступала ночь. Чунмен упал на колени в самом середине бесконечного поля и закрыл глаза. Полнейшая темнота и тишина заключили его в свои объятия, заставляя тихо выдыхать прохладный воздух. Солнце скрылось за горизонтом и в небе появились первые звезды. — правда красиво? — Чунмен открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на юноше, что сидел чуть дальше от него и смотрел на небо. Подняв голову, Чунмен заметил россыпь звёзд и полную луну, что освещала поле. Чунмен вновь взглянул на юношу. Длинные пальцы незнакомца коснулись цветов, а сам он смотрел в глаза Чунмену. Глаза юноши были цвета звёздной пыли, а в белых волосах запуталась трава. В свою очередь незнакомец не терял времени и осматривал Кима. Он небрежно поморщился, смотря на раны на запястьях, после остановился на грязной рубашке и скривил губы при взгляде на чёрные смольные волосы. — красиво, — хриплым голосом отозвался Чунмен, теряясь во времени и пространстве. Горло болело, а во рту пересохло, раны на запястьях ныли, а Чунмен продолжал смотреть на незнакомца, что рвал цветы и выкидывал на остывшую землю. Луна мягко освещала профиль юноши, который издевался над бедными цветами и не смотрел на Чунмена. — пить хочешь? — юноша смотрел на луну, выдыхая и улыбаясь. Чунмен все ещё сидел на коленях, несмотря на то, что ноги онемели под весом тела. В голове мелькнула мысль о красивой улыбке юноши, что так казалась знакомой. Маленькая родинка у уголка губ и длинные пальцы. Чунмен смотрел и пытался вспомнить. — хочу, — отозвался он, наблюдая, как юноша поднялся и направился в неизвестную сторону. Чунмен смотрел в глаза цвета луны и желание узнать его поближе, найти какую нибудь подсказку было настолько велико, что он решился узнать его имя, но юноша опередил его. — тогда идём, — слышится мягкий голос и Чунмен, не обращая внимания на боль в мышцах, поднимается с колен и шагает, чуть покачиваясь, за неизвестным. Мягкие цветы касаются кожи и воздух приятно холодит кожу. В голове рой мыслей, что кружат вокруг юноши с красивыми глазами. — я Чунмен, — начинает Чунмен, хватаясь за плечо и переступая с ноги на ногу, шатаясь, но все-таки догоняя юношу, что неторопливо шёл, пиная камни. — я знаю, — кивнул юноша, смотря на Чунмена,. Его голос едва дрогнул, испаряясь в тишине ночи. Парень тихо выдыхает и сглатывает ком горечи, что подкатывает к самому горлу. Осознание того, что Чунмен снова его не помнит, режет по старым шрамам, делая их уродливее, но юноша лишь растягивать губы в мягкой улыбке, делая шаг на встречу, чувство потерянности в мире становится привычным за такое количество времени, проведённым в поле с цветами. — я Бекхен и я ждал тебя три столетия, — Чунмен останавливается, а за ним и юноша. Они стоят посреди океана из голубых цветов и дышат одним воздухом. Что то в груди чунмена громко звякнуло, а взгляд следил за длинными пальцами юноши, что водил по бархатным лепесткам цветов. — я садил эти цветы каждый день, пока ждал тебя. Каждый день засыпал в твоих любимых цветах, надеясь, что ты найдёшь меня быстрее, чем наступит зима. — медленно начинает Бекхен тихим завораживающим голосом, что мягко обволакивает, заставляя успокоится, и сердце Чунмена становится тише на фоне шепота ветра и голоса юноши. Чунмен смотрит на пальцы и тихо выдыхает. — зимы не было три века? — Чунмен хлопает ресницами, чувствуя, как ветер проникает под рубашку. Желание узнать его ближе становилось больше, но чувство тревоги никак не оставляло парня. Эти цветы были холодного синего оттенка, оттенок спокойствия, уверенности и холода. Последнее явно насторожило Чунмена. Это не его цветы. — тебя не было три века, — бекхен подходит ближе, смотря в глаза и кладя ладони на плечи Чунмена. Серые глаза стали светиться и, кажется, время застыло. Чунмен ощущал дыхание Бекхена на своих ключицах и утопал в глазах напротив. Руки Бекхена были холодными, они едва ли не обжигали кожу. Он водил пальцами по рубашке и тепло выдыхал, вызывая мурашки по телу от контраста с его руками. Чунмен забылся на секунду в мягких касаниях и глубоком голосе, но тревога все ещё царапала стенки черепной коробки, заставляя сделать шаг назад. Человек, которого видел Чунмен, и вправду был пугающий. — я совсем забыл как ты выглядишь, — тихо начал Бекхен, поднимаясь ладонью от плеча к лицу Чунмена. Он мягко проводит по щеке, на которой замечает маленький шрам, мягко прикрывает его пальцем и касается другой рукой волос Чунмена. Серые глаза уже не вызывают восхищения, кажется, Мен видел в них холод, пробирающийся под одежду. Чунмен напрягся от ощущения ветра, что прошёлся языком по позвоночнику, — ты раньше был выше, — тихо хрипит Бен, накручивая на свой палец черную прядь. — Так жаль, что ты снова умер Менни… Чунмен выдыхает и отталкивает от себя Бекхена, но в итоге отходит сам. Холод окутывает длинными путами, заставляя поежиться от холодного ветра, а красивые цветы начали склоняться ближе к земле. Мысли Чунмена сбились в один огромный ком под названием страх и очарование Бекхена сошло, перед ним стоял человек в чёрном костюме и стеклянным ледяным взглядом, что пронзал Чунмена настолько глубоко, что казалось не хватает воздуха. Обхватив себя руками, Чунмен продолжал пятиться назад, спиной к холодном ветру, наблюдая за губами юноши, что расплылись в красивейшую улыбку из всех, что видел Чунмен. — Ты знаешь, что самое холодное время перед рассветом? — прошипел человек и поднял глаза на небо за ним повторил Чунмен. Яркие звезды стали меркнуть на фоне светлеющего неба. Мен видел эти звезды и тонкие нити своей рубашки. Вдруг ветер прекращается также резко как начался и Бен выдыхает, — стоило ли ждать тебя, успокаивая себя надеждами о том, что ты вновь не убежишь. - его голос был пропитан незнакомой болью, что вызывала у Чунмена жуткую головную боль. — Скоро взойдёт солнце, тебе пора, — Бен кивает и взмахивает рукой, смотря на мягкие черты лица любимого человека. У него огромное желание сохранить в памяти эти глаза, запрятать в глубинах своей пустой души и успокоить свою сущность. — Я буду ждать тебя здесь, среди цветов что ты выбрал и вот, — Бекхен подходит ближе и садится на колени перед человеком. Осторожно сорвав цветок, что начал раскрываться после ветра, бекхен снова поднялся, чтобы вплести его в волосы чунмена, а после снова поправить их. — Надеюсь в следующий раз ты вспомнишь меня. — Чунмен хватает за руку и смотрит в холодные глаза Бекхена, надеясь на какое-нибудь объяснение. Бекхен лишь поднимает глаза к светлому небу и чувствует, как слабеет хватка Кима. Призрак рассеивается в воздухе с первым лучом солнца. Бекхен снова садится на землю и закрывает глаза. Ему нужно подождать всего половину тысячелетия, чтобы увидеть Чунмена снова и снова напомнить ему о своём существовании.