Лимонный чай и горсть веснушек

— И никак. А с нами было все не так… Она пела тихо, едва слышно. В аккуратных маленьких ладонях была белая чашка чая, вторая по счету за этот вечер. Яблочный штрудель стоял нетронутым в сторонке с самого прихода. Девушка часто приходила сюда. Садилась вдали от шумных столиков, заказывала всегда одно и то же, и так же всегда была полна романтичной грусти. Меня привлек её конопатый нос: аккуратный и чуть вздернутый. Он выделялся на румяном округлом лице. К сожалению, я не знал цвета глаз постоянной клиентки, быть может, если бы я принимал у неё заказ, то смог бы получить хотя бы один прямой взгляд в мою сторону. Но, увы, я был вынужден принимать заказ у шумных посетителей, потому что ту часть зала, где сидела она, обслуживал другой официант. — Все-то ты с неё глаз не сводишь, — шепнул мне на ухо друг. Роберто имел привычку ходить едва касаясь пола, из-за чего всегда был в курсе всех местных сплетен. Небольшой рост, короткие рыжие волосы и остроумные шутки отлично сочетались в нем: думаю, поэтому он всегда приковывал взгляд многих. — Да. — А почему бы тебе не подойти и не познакомиться с ней? — Роберто прилег локтем на высокую тумбу, задев цветочный горшок. Я механически поправил его. — Стесняюсь. — Да так всю жизнь можно в стороне простоять, — не унимался друг, — иди к ней, пока Мирзы нет. Давай-давай, двигай. Его руки легли мне на плечи. Слегка подталкивая меня в сторону зала, Роберто тихо добавил: «Не опозорь меня». Я запаниковал. В голове появился целый ряд сомнений, а потаенные страхи перерастали в выдуманные диалоги, где девушка пугается меня, затем швыряет в меня чашку любимого чая и скоропостижно уходит. «Так, не будь идиотом, не будь идиотом, Кристоф», — мысленно научал я себя, чтобы хоть как-то собраться и унять дрожь в руках. Стараясь делать медленные шаги, чтобы максимально растянуть время. Мой взор был направлен на неё. Светлые кудрявые волосы были слегка растрепаны, бежевый шарф, который был использован как накидка, бережно укрывал её хрупкие плечи, а очки, что всегда были нетронуты на её лице, аккуратно лежали в открытом чехле на столе. На улице было пасмурно. Из большого окна нашей кофейни было видно туда-сюда снующих людей. Мрачные лица, промокшие волосы и сплошной серый цвет были писком моды нынешней Англии. Казалось, грусть юной посетительницы была оправдана и вполне вписывалась в общую картину жизни Лондона, но что-то мне подсказывало, что дело вовсе не в том, что так модно, а в том, что это вынужденная мера. — Простите, можно присесть? Девушка неторопливо отвела взгляд от окна и жестом пригласила за свой столик. Аккуратно выдвинув стул, я присел. — Позвольте представиться, меня зовут Кристоф Шейнер, — я протянул руку в сторону собеседницы. — Лили Аллен, — аккуратная ладонь легла в мою. Я незамедлительно поцеловал тыльную часть, заметив цветочный аромат, который как нельзя, кстати, был при ней. Лили засмущалась. — Что вас привело ко мне? — Ваше пение, — улыбнулся я. — Неужели я пела слишком громко? Блондинка торопливо окинула полупустой зал обеспокоенным взглядом, а затем посмотрела на меня. Большие голубые глаза были редкостью в наших краях. На секунду я замер. — Так и знала. Прошу меня извинить. — Нет, нет, что вы, — в знак протеста я помахал ладонью, — ваше пение никому не мешает. Наоборот, мне оно очень нравится. Если вы не против, я бы хотел пригласить вас в караоке. Лицо Лили расцвело в улыбке. Обнажив белые ровные зубки, девушка окончательно покорила мое сердце. — Я согласна. Но позвольте проверить вас на знание моей любимой песни. Хотелось бы спеть с вами. — Я как Гагарин и Титов, всегда готов, — усмехнувшись, я устроился поудобнее и выжидающе взглянул на собеседницу. Та, немного подумав, начала петь: — Я помню белые обои, черную посуду… — Нас в Хрущёвке двое, кто мы и откуда, откуда? — Закрывали шторы, кофеек, плюшки стынут, — тихий ангельский голосок ласкал мой слух, из-за чего я не хотел её перебивать, но проверка есть проверка. Последние строчки наши голоса пропели вместе, чему я был несказанно рад. Думаю, дуэт из официанта и певицы неплох. Прям как в романе, который я читал на днях. Песню, которую Лили назвала любимой, объединял смысл песни, что я слышал ранее. Смею предположить, что моей пташке разбили сердце. Ещё не зная имени поганца, я всем телом возненавидел его. Неужели он смог разлюбить ту, которой скорее всего говорил ласкающие слух слова и с кем делил постель? Или же, он не любил её вовсе, а просто утолял собственную грусть от не взаимной любви? От мыслей меня отвлек смех госпожи Аллен. — Хорошо, — прикрывая ладонью свою широкую улыбку, сказала она, — куда и во сколько мне подойти? — В пятницу буду вас ждать возле Риджентс-парка ровно в семь. Торопливые шаги, которые слышались позади, заставили меня обернуться. Роберто что-то шептал, но я не мог разобрать что. Пытаясь понять энергичные махи руками и сопутствующий шёпот, я прищурился. Возле фикуса стояла Мирза. — Видимо так сильно пташки ворковали, что не слышали моих криков, — друг схватил меня за рукав, и вежливо попрощавшись с клиенткой, повел меня в другую часть зала. Напоследок я посмотрел в уже полюбившиеся голубые глаза. Она не отводила взгляд. Черт, кто бы мог подумать, что мое пристрастие к музыке могло пригодится не только для удовлетворения самолюбия моей мамы.