Грязно и мило

      Билал ввалился в квартиру, устало вздохнув. Он дошëл до дома без всяких приключений. Француз положил шëлковое одеяло на тумбу, сев на свою маленькую кровать и скинув с себя неудобные туфли. Хоть он и получил денег и шикарное одеялко, но в душе он чувствовал себя всë так же ужасно. Да, его жизнь и работа всë такие же… Билал иногда рассматривал себя в зеркало, просто так, но будто ища недостатки. Но сейчас он всего лишь взглянул на свои запястья, на которых красовались шрамы от лезвия. Мамуд наверняка их заметил, но не стал на них указывать, опять же, из воспитанности. На такие вещи обычно не должны обращать внимание, а Алессандро прекрасно знал, что такие темы людям неприятны. И да, Билал иногда наносил вред сам себе. Он прекрасно понимал, насколько это неправильно, но последние месяцы его жизнь была похожа на настоящий кошмар. И он ненавидел себя и то, что с ним происходит. Удивительно, как из такого солнечного мальчика он превратился в это. Он бы хотел быть собой настоящим, но жизнь сыграла с ним злую шутку. Билал часто думал о том, почему это происходит с ним и чем он это заслужил… Он же не делал никому зла, так почему же? Это действительно угнетало и просто било по остаткам нервов. Билал снял шорты с футболкой и забрался под новое шëлковое одеяльце, устроившись на кровати. Ему было просто противно находится в той одежде, в которой его лапали незнакомые мужчины… Завтра он должен встать пораньше. Снова противные клиенты на другом конце города, что уж поделать? Но Билал думал ещë и про Алессандро. Такого доброго… Казалось, только он видит в Билале живого человека. Да и Алесс никогда не пользовался услугами Билала, которые он и должен был оказывать, даже не намекал. Похоже, он правда хотел просто поговорить… Да и сам Билал хотел, но очень стеснялся приходить к Алессандро сам. Ждал, пока тот сам позвонит и снова пригласит француза к себе за деньги. А Билал больше не хотел говорить с ним за деньги. Он хотел просто так, но правда очень боялся предложить…       С такими беспокойными мыслями Билал и провалился в сон, укутаный в мягкое, шëлковое одеяло.