***
— И в этих твоих играх и правда есть смысл, а, Таэко? От звука своего (настоящего) имени Селес невольно вздрагивает — едва заметно со стороны, но слишком ощутимо для себя самой. Досадливо щёлкает языком, поняв, что на секунду позволила себе потерять самообладание. Джунко сидит в кресле напротив, закинув ноги на стол, и с самым небрежным видом листает модный журнал. И, хоть она даже не поднимает на неё глаз, Селес чувствует, что Джунко наблюдает за ней. Наблюдает и со сдержанным любопытством ждёт ответа. Селестия Люденберг терпеть не может жалкое, уродливое имя Ясухиро Таэко. Оно звучит, как пощёчина её взыскательному вкусу. Однако в руках Джунко это унизительное имя превращается в нож. Да, нож. Острый и смертоносный нож, которым Джунко легко и небрежно полоснёт по хрупкой гордости Селес... если пожелает. Однако сейчас Джунко не наносит смертельного удара — Джунко делает лёгкий надрез, прощупывает почву, проверяя: хлынет ли фонтан крови из получившейся раны или всё ограничится парой вишнёвых капель? Селес прекрасно понимает её мотивы... и принимает правила игры. Ведь именно такой и должна быть настоящая Супер Азартный игрок — вступающая в бой за свою честь и играющая по правилам до тех пор, пока не найдёт в них лазейку к лёгкой победе. Раскладывая карты на столе, Селес дарит Джунко одну из своих очаровательных холодно-вежливых улыбок и отвечает: — Азартные игры развивают аналитические способности, Эношима-сан... а также являются неплохим способом заработка, — на этих словах её благожелательная улыбка становится чуть более искренней. Нарочито официальное, отстранённое обращение, ясно подчёркивающее непреодолимую границу между ними двумя, — и снисходительная ухмылка на губах Джунко. Селес цокает, поняв, что её ход был давным-давно предугадан, — но тут же возвращает себе невозмутимость. В конце концов, она проиграла только первый раунд — но не игру.***
Как ни парадоксально при её таланте, Селестия Люденберг никогда не отличалась безумной азартностью. Есть такие игроки, которые играют ради самого процесса игры. Им нравится чувство риска, нравится ощущать опасность, подобную той, которая возникает, когда идёшь по самому краю пропасти и можешь сорваться в любой момент. Эти игроки с готовностью положатся на одну лишь удачу и поставят собственную жизнь на карту, когда шанс выиграть едва-едва дотягивает до одного процента. Селестия к таким игрокам не принадлежит. Селес, конечно же, не настолько глупа, чтобы полностью отрицать азарт в своём промысле; нет, она понимает и принимает его существование... как данность. И всеми силами старается найти себе наименее рискованный путь к большому кушу. Играя, Селес изучает противника, изучает правила и карты, ища слабые места, в которые можно ударить. Ради этого она, может, и проходит серию мелких проигрышей — но в итоге благодаря тонкому расчёту неизменно оказывается в плюсе. Даже если со стороны все её действия выглядят одним безумным риском. Однако когда Селес, поддавшись надоедливому нытью скучающей Джунко, соглашается с ней поиграть, в какой-то момент она с беспокойством понимает: у Джунко слабых мест нет. Да, на первый взгляд Джунко ужасно беспечна, она пускает в ход козыри раньше времени и легко подставляется под удар, но опытный глаз Селес ясно видит: если Джунко станет серьёзной — у соперника не останется шансов. Селес слишком поздно осознаёт, что всё это время Джунко была с ней серьёзна — вот только совсем не в той игре, в которую играла Супер Азартный игрок. Пока Селес играет с ней в карты, Джунко играет её сердцем и разумом. Неудобный, слишком меткий вопрос о прошлом, небрежное, но слишком точное замечание о полном лжи настоящем, полушутливое предложение не совсем пристойной или не очень законной деятельности — всё это идёт в ход в их маленькой войне. Джунко то и дело наносит точные удары в безупречный образ Селестии, заставляя его дрожать, покрываться сначала рябью, а затем — трещинами, точно зеркало. Селес с каждым разом всё сложнее скрываться за этой потрескавшейся маской. У Селес уходит ещё больше времени таких "игр", чтобы признаться себе: они ей нравятся. Селес терпеть не может быть беззащитной перед кем-то. Однако с Джунко она не беззащитна — с Джунко она прощупывает границу, за которой начнётся её беззащитность. Да, она просто испытывает себя, не более. Насколько хватит её терпения, прежде чем она отбросит все карты в сторону и, повысив голос, выгонит Джунко вон за её бестактность? Насколько хватит её выдержки, прежде чем она захочет сбежать от этого монстра, вонзающего когти ей прямо в душу? ...Селес и не понимает, в какой момент её с головой захватил азарт.***
Голубые глаза Джунко пылают, в них горит страстный огонь... вот только горят они вовсе не любовью к Селестии. Селес смотрит в глаза Джунко и видит в них безудержное, безумное пламя. Кажется, достаточно лишь одной искры этого пламени, чтобы остатки фасада Селес сгорели дотла, чтобы холодные хорошие манеры уступили место ответному огню. Однако — вот досада — пламя Джунко на проверку оказывается вовсе не горячим, а ледяным, как озеро Коцит в глубинах ада. Хуже того: хоть Джунко сейчас смотрит на Селес, этот пламенный, желанный взгляд направлен куда-то сквозь Селес. Куда-то дальше, туда, где взгляд Селес охватить не может. Селес досадливо кусает губы, но не может ничего с этим поделать: Джунко — слишком своевольный зверь, чтобы приручить её и заставить делать, как тебе хочется. Партия у Джунко в голове просчитана на тысячу ходов вперёд, и Селес, такая предсказуемая для Джунко Селес, может лишь злиться и плестись позади, в районе пятидесятого. А Джунко, кажется, только и рада. Давным-давно уничтожив весь образ Селестии Люденберг и оставив Ясухиро Таэко лишь жалкие крохи защиты, она теперь развлекается новой игрой: доводит Селес до точки кипения, до неумолимой жажды победы, машет спасительным шансом у неё перед носом — а затем резко вырывает его из её рук. А Селес без своей оболочки и ответить ей ничего не может, лишь в бессилии кусает губы да сжимает кулаки, впиваясь ногтями в ладони до кровавых полумесяцев. И мучается, не видя слабых мест и беспроигрышных путей и боясь поставить всё на один-единственный ход. Однако в конце концов осторожность (неуверенность) оказывается сломлена азартом — дурное влияние Джунко с её издёвками, не иначе. В очередной раз глядя в пылающие ледяным пламенем глаза Джунко, видя их так близко перед собой, Селес не воротит носа в манерном отвращении — Селес неожиданным, по-змеиному скользким движением хватает её галстук и притягивает к себе. На секунду в глазах Джунко мелькает удивление, и Селес уже готова праздновать победу — однако очень скоро этот тёплый огонёк гаснет, и Джунко, перехватив инициативу (и талию Селес), почти со скучающим видом целует её. Сухо, бесстрастно. Доказывая, что это — всего лишь менее вероятный, но всё-таки ожидаемый исход. И Селестия, бессильно прижимаясь лопатками к стене, только и думает, что о своём позорном проигрыше. И о том, как же она ненавидит эту своенравную, легко побеждающую её, Королеву лжи, Джунко. Какой стыд для азартного игрока — проиграть модели! Именно поэтому Селес так и желает реванша. Да, только поэтому — вовсе не из-за того, как наслаждается она азартом заведомо проигрышной партии, вовсе не из-за этого ощущения смутной, тлеющей надежды, которая в итоге легко оказывается раздавлена острым каблуком Джунко. И, конечно, Селес вовсе не желает (не возражает) слушать, как после этого Джунко горячо шепчет ей на ухо о красоте отчаяния. В конце концов, что может понимать этот вульгарный монстр в прекрасном? Джунко ведь до сих пор никак не возьмёт в толк, что ярко-розовая помада Селес не идёт.***
И вот, когда она уже проиграла по всем фронтам, когда её преступление раскрыто, когда она стоит у позорного столба, когда языки пламени лижут ей ноги, Селес неожиданно вспоминает. Она вспоминает ту, кто первой дал ей почувствовать вкус настоящего поражения. Ту, кто всегда был на тысячу шагов впереди. Ту, кто, несомненно, ответственен за этот балаган сейчас и, конечно же, сполна насладился шоу её тщетной погони за богатством — теперь, когда Селес помнит, ей ничего не стоит сложить два и два. Селес даже начинает верить, что этот мотив Джунко выдумала специально для неё — в конце концов, Джунко уже давно разложила её по косточкам и легко угадывает её желания и низменные повороты души. Как всегда жестока, как всегда заслуживает глубочайшей ненависти — Эношима Джунко никогда не меняется. Но Селес вовсе не возражает. Ведь, хоть Джунко и втоптала её саму и её мечты в грязь, в её глазах она по-прежнему прекрасный монстр.