Князь Мышкин и его друзья

      Однажды теплым летним вечером в месте, очень напоминающем собой одну из павловских дач, пребывали четверо уже известных нам персонажей: князь Мышкин, Настасья, Рогожин и Аглая. Молчание нарушил Парфен Семенович:       — Ну что, Настасья Филипповна, в который раз уже мне тебя «убивать» придется! Ты не подумай, что мне это было бы приятно, но ты же понимаешь, работа такая, — грустно сказал он, стоя с ножом в руке.       — Довольно, Рогожин, — ответила она, — ты только взгляни, как он-то на меня смотрит! — сказала она, указывая на князя. — Ну как это можно вынести!       — Чего я не могу вынести, так это быть на втором плане. Вот возьму и не выйду в следующей сцене. Как же надоело быть на вторых ролях! — недовольным тоном сказала Аглая.       — Это тебе-то надоело! — возмутился Рогожин.       — Парфен, ну полно. И ты, Аглая, неужели и вправду не понимаешь, что если не выйдешь в следующей сцене, то все повествование будет нарушено. Ну хватит наконец ссориться, нам нельзя подвести писателя, ведь он возлагает на нас большие надежды! — начал свою речь Лев Николаевич.       — Начинается, — вздохнула Аглая.       — Вот я думаю, — продолжил князь, — мы являемся участниками такого громадного замысла и должны принять это с честью, хотя, признаться, мне бывает ужасно тяжело видеть ваши страдания снова и снова.       — А он дело говорит, — ответил Парфен.       Между тем Лев Николаевич и Настасья Филипповна, успевшие уже устроиться рядом, восхищенно смотрели друг на друга.       — Так, вы там не увлекайтесь, философское отступление автора заканчивается, и скоро ваш выход, — в комнату вошел Лебедев. — Поторапливайтесь! — провозгласил он.       — Шел бы ты отсюда подобру-поздорову! — угрожающе ответил ему Парфен.       — Тихими стопами-с, тихими стопами-с, — хитро улыбнулся Лебедев и, поздоровавшись с князем, поспешил удалиться.       Вслед за ним быстрым шагом, как будто вспомнив что-то важное, вышла из комнаты и Аглая. Рогожин тоже не стал долго рассиживаться и через пару минут молча ушел. Так получилось, что Настасья Филипповна и князь Мышкин остались вдвоем.       — Ох, что же мы тут сидим! — как бы очнулась Настасья Филипповна. — Смотри, даже гордая барышня соизволила почтить нас своим выходом. А что, может, и не идти совсем? — загорелись у нее глаза.       — Да как же это, Настасья Филипповна?! — обреченно воскликнул Лев Николаевич.       — Вижу, нельзя сбежать. Если уйду, того и гляди с тобой припадок сделается. А ты всякий раз со мной остаешься, но знай, у тебя даже сейчас есть выбор.       — Послушай, ведь он и у тебя есть, — с надеждой ответил он.       «Да, но для меня уже все решено», — подумала она, согласившись, однако, с князем, поскольку не хотела его расстраивать.       Пока они так разговаривали, открылась дверь и на пороге появилась Лизавета Прокофьевна.       — Все его ищут, а он вот где! И я нисколько не удивлена этому, — добавила она, взглянув на Настасью, — так и чувствовала что-то в этом роде.       — Лизавета Прокофьевна, и вы здесь! — удивленно воскликнул Лев Николаевич. — Очень рад, а я уже собирался…       — Мы идем, — ответила Настасья Филипповна и решительно отправилась на сцену. За ней пошел и князь.       Только Лизавета Прокофьевна оставалась на месте, о чем-то задумавшись.       — Всё вокруг одна фантазия, и все мы лишь чья-то большая фантазия, — заключила она и вышла вслед за другими.