Перерыв

       «Всё же нужно было остаться в Отделе регулирования магических популяций», — мрачно подумала она и, отложив перо подальше, грустно взглянула на очередной бредовый отчёт Маркуса.              В Отделе магического правопорядка было тихо. Эта гробовая тишина наступала всякий раз, когда часы останавливались на отметке без четверти двенадцать. Сотрудники отдела исчезали со своих рабочих мест с той же скоростью, что и молоко рядом с проголодавшимся книззлом. Ни одной живой души, кроме заместителя начальника отдела и её секретарши, на втором уровне не оставалось. Каждый раз, изо дня в день.              И чем занималась она, пока другие набивали животы превосходными эклерами из кафетерия? Может, решала особо важные вопросы, спасала популяцию редких птиц или искала приют для сотни обездоленных животных? Нет, этим занимались совершенно другие волшебники, а обязанностью Гермионы Грейнджер, вот уже какой месяц, была проверка отчётов.              Как он там говорил: «Это отличная возможность!» и «Такой шанс нельзя упускать»? Кажется, именно такие фразы бормотал её муж в тот злосчастный день в середине августа. Тогда, жалуясь на бездействие своего начальника мистера Мёрдока, она проговорилась о предложении министра занять новую должность, которую отказался взять на себя его заместитель. Алчный блеск, появившийся во взгляде мужа, уже тогда должен был намекнуть — уж он-то точно был в курсе и предложения, и отказа более подходящей кандидатуры! А что в конечном счёте получила она, доверившись его совету и начисто забывая о проделанной работе в родном отделе? Огромный кабинет, идиот Маркус, смазливая секретарша, неспособная составить мало-мальски приличный отчёт, и паршивый вид из окна. Получите, распишитесь!              Злость на мужа накатила с новой силой, заставив её прикусить нижнюю губу. Ну как можно было повестись на его слова?!              — Плевать! — раздалось у двери, которая секундой позже отлетела к стене, пропуская в кабинет смуглого брюнета. Задребезжали стёкла, оглушительным звоном устремляясь в глубины коридоров Отдела магического правопорядка. Едва не рассыпавшиеся на пол, они служили предзнаменованием того, что от этого посещения ничего хорошего не выйдет.              — Мэм, я …       Гермиона устало подняла глаза, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закатить их внутрь черепной коробки, в попытках избавиться от вида пышногрудой блондинки. К отсутствию мозгов у Жанин за неделю работы она смогла привыкнуть, но что делать с элементарной просьбой запомнить обращение к своему начальнику? И ведь обсуждалось это не раз и не два!       Поняв свою оплошность, Жанин смиренно опустила голову, и под суровым взглядом начальницы поспешила удалиться с места постыдной промашки.              — А где тот, другой? — поинтересовался Блейз Забини, успевший развалиться на кожаном кресле.              Вытянув ноги под стол, он уставился на неё, придерживая в руке сложенный лист пергамента.              — Если ты о Филе, то его перевели в твой отдел, — Гермиона склонила голову над отчётом Маркуса, имитируя активную деятельность. У Блейза Забини имелся личный мотив забрать к себе Фила, о чём все присутствующие были прекрасно осведомлены.       Не отрываясь от работы ни на секунду, Гермиона продолжила вчитываться в отчёт Маркуса, но, на словах «внезапна к нам вышыл Пажиратель Антонин», скрипнула зубами. Нет, он просто издевается!              — С чем пожаловал, Забини? — процедив сквозь зубы каждое слово, произнесла она.              — У меня есть одна проблема, — начал он, расстёгивая пуговицу пиджака и приглаживая и без того идеальную причёску.       Хоть бы один волосок выбивался из неё! Нет, такого за Блейзом никогда не водилось. Он облокотился о её стол и состроил до боли знакомую просящую мину на лице. Гермиона, заметившая строчку «к сажалению, я не мог» в бесценном отчёте Маркуса, стиснула руки в кулаки.       — И её решением станешь ты! — лучезарно улыбаясь, закончил Блейз и посмотрел на собеседницу.              — Как? — из-за злости на идиотов, окружавших её в последнее время, Гермиона стала использовать предложения, состоящие исключительно из одного слова.              — Если подпишешь вот это!       Придерживая за края пергамент, он стал медленно протягивать его к ней. За то время, что бумага совершала своё путешествие по столу, Гермиона успела мысленно досчитать до пяти. Этот скрипучий звук, когда пергамент трётся об эмаль, в сочетании с резким ароматом новых, тошнотворных духов Жанин — их она учуяла, как только Блейз вошёл в кабинет, — походили на пытку. Пусть этот день закончится побыстрее, иначе, видит Годрик, она за себя не отвечает!       Несколько секунд Гермиона неотрывно смотрела на аккуратные буквы, выверенные и сложенные в целое прошение от лица Блейза Забини, от которого несло непотребством и превышением полномочий на целую милю:              — Да ты, мать твою, совсем охренел?! — полюбопытствовала она, увеличивая лимит установленных слов на одного волшебника.              Блейз на её замечание быстро похлопал ресницами и, мягко улыбнувшись, сложил руки в замок. Он рассматривал её лицо пару секунд, озадаченно сморщив лоб, и создавал впечатление удивлённого отказом человека. Очень удивлённого. Не поняв, по всей видимости, причины, он выжидающе уставился на неё, оценивая усмешку: Гермиона гордилась своим ехидным фырканьем, в котором одновременно выражалось изумление наглостью просьбы и снисхождение, которым она обдавала любого смельчака, рискнувшего предположить, что её заинтересует превышение полномочий в угоду личным целям. Это фырканье было доведено до особого искусства. А чего он ждал?!       Так и не найдя подвоха, он склонил голову набок, пока Гермиона продолжала повторно вчитываться в текст, наблюдая за ним исподлобья. Его сосредоточенный взгляд скользнул по её шёлковой блузке, расстёгнутой на несколько пуговиц. Занятно.              Желая посмотреть на последующую за этим реакцию, она нервно поправила вырез, оттягивая мягкую ткань, и обнажила ключицы.       — Чего ты хочешь? — уточнил он, продолжая имитировать мужскую версию Жанин — сложенные губы трубочкой и непонимающий взгляд.              — За то, что вытащу задницу твоего дорогого Малфоя из итальянской тюрьмы? — Гермиона прижала указательный палец к подбородку, демонстрируя глубокую задумчивость. Обеденный перерыв и упущенные часы свободы от работы никак не способствовали хорошему настроению. — Может, пост Министра магии? Или место верховного чародея Визенгамота? Отвали, Блейз! Дверь найдёшь сам, — она опустила голову и поближе подтянула отчёт Маркуса.       Ответ Блейза совсем не расстроил, а скорее, наоборот, раззадорил ещё больше. Он обвёл глазами кабинет, задерживаясь на небольшом кожаном диване, разместившемся в углу. Гермиона подозревала, что здешней мебели было столько же лет, сколько и самому отделу. Но о его замене тактично умалчивала, втайне надеясь, что это позволит получить желанную должность начальника отдела. По словам Кингсли, с которым она встретилась за поздним ужином в прошлый четверг, это событие было не за горами.              Презрительно хмыкнув и, продолжая осматривать кабинет, Блейз уточнил:              — Не хочешь поменять обстановку?              Гермиону диван устраивал полностью, в отличие от Блейза, вызывавшего досаду и крайнее раздражение. Его вид говорил об одном — идея ремонта должна была точно прийтись ей по вкусу. Да и кто откажется от новейшей мебели, плата за которую станет одна-единственная подпись в прошении об освобождении под залог заигравшегося аристократа?!              Воспоминания об утре, когда супруг в очередной раз напомнил о карьерном росте, заставили её посмотреть на Блейза под другим углом. Во время завтрака муж вновь обсуждал дела, не удосуживаясь уделить ей хоть пару минут внимания. В памяти всплыли картинки последней страстной ночи, что была, кажется, пару недель назад. И что там говорили о браках, где секс бывает пару раз в месяц?              Гермиона отложила перо и, слегка склонив голову, закусила губу. Ей на ум пришла замечательная мысль, как можно получить желаемое прямо на рабочем месте, и тем самым компенсировать упущенный обеденный перерыв. Блейз, осматривавший всё это время картину, висевшую там с незапамятных времён, этих действий не заметил.              — Есть кое-что, что поможет мне принять решение и вытащить Малфоя, — туманно заметила она, выпятив губы и сладко облизнувшись.              Блейз начал ухмыляться, предвкушая скорую победу.              — И что же это? — растягивая гласные, поинтересовался он.              — Я хочу секса, — вдруг заявила она и отметила, что ухмылка Блейза стала до неприличия широкой.              — А как же муж? — он кивнул на правую руку, на которой красовалось обручальное кольцо. — Не справляется?              — У нас есть некоторые проблемы, — смущённо проговорила она.       Блейз нахмурился. Решительный вид улетучился.              — Проблемы, говоришь? — начал он. — Насколько же они серьёзны, если ты предлагаешь заняться мне сексом прямо на рабочем месте?              — Знаешь, я передумала! — воскликнула она неожиданно. Гермиона отодвинула от себя пергамент с именем Малфоя поближе к Блейзу.              Он окинул её пристальным взглядом, и, сузив глаза, поинтересовался:              — Хочешь поиграть, Гермиона? — к Блейзу вернулась его уверенность.              Улыбаясь, он встал и медленно обошёл стол. Блейз двигался на манер кошки, слегка покачивая бёдрами. Идея, так неожиданно пришедшая в голову, теперь показалась Гермионе совсем дикой. А если сюда без стука войдёт Жанин? От неё вполне можно ожидать и такого проявления некомпетентности. И как долго после этого ей придётся прятать лицо?       Но отступать Гермиона не любила практически так же, как и получать отказ.       Блейз приблизился к ней, впивая коготки в выдержку Гермионы, которая в данный момент летела ко всем чертям. Да и о каком контроле может идти речь, когда над тобой зависает красивый мужчина, с улыбкой самого дьявола? Ухватив пряди у лица тонкими пальцами, он отбросил их назад, а потом провёл рукой по её спине, едва касаясь, от лопаток до самой поясницы, оттянув ремешок на юбке. От прикосновения тёплых ладоней Гермиона качнулась и закусила губу, ожидая дальнейшего действия.              Присев на столешницу, он наклонился, и нежно поцеловал её шею, оставляя влажный след, по которому тут же провёл кончиком языка.              Его тихий шёпот, прозвучавший прямо над её ухом, заставил Гермиону вытянуться в струнку, нервно ёрзая на стуле:              — И чего же ты хочешь, милая? — Блейз обвёл указательным пальцем её ключицу и, опускаясь ниже, расстегнул пуговицу на блузке. — Может, мне сделать так? — поддалась ещё одна пуговица. — Или так? — он нежно провёл рукой по ложбинке между грудей, заставив её встряхнуть плечами, от пробежавших по всему телу мурашек.              — Хватит болтать, — зашипела она, сбрасывая его руки с ключицы.       Если он решил поиграть, то пусть так и будет. Тело её ныло, прося ласки и разрядки, которой, к слову сказать, не было у неё уже недели две. И раз у неё не будет эклеров, то будет хотя бы секс! Нетерпение вылилось в раздражение, которое голосом Блейза кричало в голове: «Просто трахни меня!».       Этот возглас Блейз оставил без ответа. Продолжая поглаживать её спину, он посмотрел на старый диван, пылившийся в углу. На памяти Гермионы, ещё ни один гость так и не удосужился занять его, отдавая предпочтение кожаному креслу и деловой беседе за потрясающим столом из красного дерева.       На лице Блейза промелькнула усмешка, и говорила она о совсем других планах, не имеющих ничего общего с тихим и сексом на продавленном диване:              — А кто тебе сказал, что сегодня решение будет за тобой?              Блейз превосходно владел невербальной магией, и это воспоминание настигло Гермиону как раз в тот момент, когда её связанные запястья глухо ударились о стол. Не успев оправиться от таких изменений в их отношениях, Гермиона открыла было рот, пытаясь выразить крайнее возмущение, но не успела вставить и одного замечания — помешал поцелуй.              Ох, он знал, что нужно делать! Его язык буквально насиловал её рот. Пухлые губы перекрывали доступ к кислороду, отчего Гермиона подпрыгнула на месте, пытаясь дотянуться до него. Ей захотелось протестовать от недостатка рук, которые могли бы обвить его шею и стать ещё ближе. Она тянулась к нему, напрягала все мышцы живота и чуть привстала со стула, заработав, ссадины на руках от верёвки и боль между лопаток, но неприятные ощущения отходили на второй план, поскольку значение имели только губы — мягкие, влажные, полные, которые хотелось кусать до крови, оставлять ранки и нежно проводить языком, желая залечить и снова впиться, в попытке завладеть ими полностью.       Немного отстранившись, Блейз обхватил её лицо ладонью и улыбнулся, увидев какой покладистой она может стать.              — Пожалуй, мне не стоит целовать твой «грязный» рот, Грейнджер!              Блейз прекрасно знал её новую фамилию, но предпочитал звать по старой. Привычка.              Гермиона зло уставилась на него и попыталась встать. Только попыталась, потому что сильная мужская рука легко удерживала её на месте: для этого ему вполне хватало и одной руки, пока проворными пальцами второй он быстро расстёгивал блузку до конца, открывая превосходный вид на бежевый кружевной бюстгальтер.              — Принарядилась? — Блейз отвёл края блузки, с интересом рассматривая бельё.       Тонкими пальцами он стал обводить кружево. Гермиона захныкала. Его руки обжигали, создавая впечатление, что они стоят вдвоём под горячим душем: капли стекали по её груди, а он пытался их поймать. Блейз чуть наклонился и поцеловал её поверх кружева. Гермиона захныкала сильнее.       Она сидела ровно, все же путы на руках не давали расслабиться, и великим терпением, выработанным за годы работы в Министерстве, ожидала развязки. Блейз походил на исследователя, точно знающего все её рычаги. Его пальцы обвели кружево в районе сосков — Гермиона тихо застонала, закусив губу. Пальцы застыли — он поднял голову и стал всматриваться в лицо, которое Гермиона старалась оставить беспристрастным. Довольный своими движениями, Блейз оттянул тонкую кружевную ткань, обнажив грудь полностью. Очерчивая всё тем же указательным пальцем ореолу соска, он, не мигая, смотрел только на неё. Это уже начало раздражать!       Весь этот день испытывал Гермиону на прочность! И раз он намерен играть в эти долгие игры, то она будет делать всё по-своему. Она свела бёдра вместе и быстро потёрла их друг об друга. Трение становилось всё сильнее, и Гермиона стала ощущать нарастающее тепло, которое скоро отпустит, оставив место для удовольствия. Ткань юбки натирала бёдра, колготки мешали, создавая ненужный сейчас барьер — но Гермионе было на это абсолютно наплевать, ведь до желанного мгновения оставалось так немного!       Увидев такое нетерпение, Блейз положил ладонь ей на юбку, бесцеремонно разведя бёдра, и снова вперился взглядом в её лицо. Наблюдает, наслаждается каждой секундой её падения!       Резким рывком он поднял её со стула, а затем движением руки смёл всё со стола: на пол полетели нетленный труд Маркуса, любимые перья Гермионы и прошение Малфоя, рассыпавшиеся точно так же, как и искры, внутри неё, когда Блейз встал позади. Своим бедром она почувствовала член, заметно выделявшийся под тканью брюк, и не в силах сдержаться, начала тереться об него, слегка присаживаясь.              — Не так быстро, милая! — Блейз выставил её руки вперёд и подтолкнул бёдрами сзади, заставляя лечь прямо на стол.              — Блейз!              — Цыц! — Гермиона была готова поклясться, что Блейз приложил палец к губам, и от этой мысли начала вилять задницей, ожидая, когда же её юбку, наконец, снимут.              Он поддел края юбки и начал медленно её задирать, дюйм за дюймом, перебирая пальцами по бёдрам. Он двигался очень медленно, сознательно отодвигая тот момент, когда из-под юбки появятся верх чулок и треугольник трусиков. Оторвавшись от его пальцев, Гермиона стала осознавать, что его движения только распаляют её, и если Блейз сейчас же не прекратит эту пытку, её бельё промокнет насквозь. Не в силах оставаться на месте, она поёрзала на столе, на что услышала хриплый, низкий смешок. Голос Блейза возбуждал сам по себе, напоминая, что сзади неё находится мужчина, готовый отыметь её на собственном столе. Чудовищно волнительно!       Добравшись до чулок, Блейз не стал церемониться — прошептал заклятие, чтобы избавиться от их, после чего начал тихо поглаживать её бёдра, запуская ладонь в промежность. Гермиона снова захныкала.              — Никакого терпения! — его голос был полон осуждения, когда тёплые ладони накрыли её голые ягодицы. Блейз сжал их и немного развёл в стороны, очевидно, наслаждаясь открывшимся зрелищем. Его руки были мягкими, а действия грубыми, что заводило ещё сильней. Выгнув спину и вцепившись зубами в верёвку на руках, Гермиона стойко держалась, ощущая лёгкую прохладу.              Она молчала изо всех сил, прикусывала губу и легонько мотала головой, чтобы не закричать в голос. Ещё одна реплика и Блейз опять отвлечётся, всё больше оттягивая момент.              Блейз, успевший отпустить её задницу, начал медленно поглаживать бёдра кончиками пальцев сверху вниз, не забывая утыкаться членом. Испытывал её терпение, доводя до мелкой дрожи! Гермиону трясло, руки начало саднить, а спина стала ныть от неудобной позы, но всё это было ничто, по сравнению с тем, что член, всё ещё скрытый от неё тканью брюк, всё так же утыкался прямо в промежность.       Продолжая поглаживать её одной рукой, он отодвинул край трусиков и медленно вошёл в неё одним пальцем, сорвав стон. Внутри всё сразу сжалось, требуя большего, а Блейз продолжал двигаться медленно, мучительно, просовывая палец не во всю длину, а лишь наполовину. Все его движения были абсолютно беззвучны, слышны были только жалкие поскуливания Гермионы, молящие о большем. Она повела задницей, и, поднимая её, начала сама насаживаться на палец, который теперь входил во всю длину. Набирая собственный темп, то ускоряясь, то замедляясь, она мечтал о большем. Ещё один хриплый хмык за спиной и Блейз добавил средний палец, начиная входить в неё с большим усилием, наращивая темп с каждым разом, сбиваясь в единый ритм. Гермиона протяжно застонала, наплевав на всё: не имели значения ни отчёты, ни должность, ни Маркус и даже сам Блейз. Только его пальцы, мерно трахающие её, пока связанные руки тёрлись о край стола. Она закрыла глаза, полностью отдаваясь нарастающему чувству удовлетворения, которое требовало настоящего члена, а не имитации, хоть и столь хорошей.        Блейз резко убрал пальцы, на что Гермиона разочарованно захныкала, резко ощутив нехватку столь прекрасных рук. Его руки опустились на её ягодицы, оставляя влажный след, от пальцев, перемазанных в её же смазке. Она тихо поскуливала, когда Блейз склонился над её ухом, накрывая хрупкое тело своим. Ощущая его тяжесть, Гермиона почувствовала, как разум заволокло странной пеленой, опустившей невидимый рычаг, сдерживавший её последние несколько недель:              — Просто трахни меня, Блейз! И сделай это жёстко, — по щеке стекла слеза, — я согласна на шлепки, согласна, если ты захочешь связать меня всю! Просто трахни, Блейз, умоляю!              — И кто я такой, чтобы отказывать тебе, милая? — хриплый голос защекотал ухо, и Гермиона потёрлась бёдрами, пытаясь стиснуть всё внизу живота и хоть как-то достигнуть желанного оргазма. За этими действиями она не услышала звук молнии на брюках, и поэтому громко вскрикнула, когда Блейз резким движением вошёл в неё полностью.              Блейз входил в неё грубо, ускоряя темп с каждым толчком, не оставляя шанса отказаться от собственных слов. Он впечатывал её в стол, ничуть не снижая скорости, пока соски тёрлись о гладкую поверхность, а по бедру стекала тонкая струйка смазки. Сдерживаться сил не было, поэтому закричав в полный голос, она начала громко стонать, смешивая эти звуки с влажными шлепками, что отражались от стен кабинета. Блейз, казалось, обезумел, и начал толкаться с удвоенной силой, вбивая её в стол. Рукой он оперся о столешницу, расставив пальцы рядом с её головой. Не сдержавшись, она лизнула его большой палец кончиком языка, ощутив собственный солоноватый вкус. Придвинувшись ещё чуть ближе, она начала тихо посасывать его, пытаясь заглотить полностью.              — Твою ж мать! — выдохнул Блейз.       Мыслей в голове не осталось. Они улетучились вместе с выдержкой и самоконтролем, воздвигаемым ею так упорно. Гермиона громко вскрикнула, сжалась и кончила, обмякнув на столе, на манер тряпичной куклы.       Остававшийся в ней Блейз увеличил темп, и после пары мощных фрикций, поспешно вышел, а по бёдрам Гермионы заструились капли.              — Подпишешь? — поинтересовался он через несколько минут, улыбаясь и присаживаясь обратно в кожаное кресло.              Она протянула руку и, быстро расписавшись, отдала пергамент обратно.       — Мэм? — раздался голос Жанин в волшебном селекторе на краю стола. — Простите, миссис Забини! — тут же исправилась секретарша. — Пришёл Маркус. Говорит, что у него есть дополнения к отчёту!              — Я не могу так больше, Блейз, — Гермиона посмотрела на мужа, успевшего хохотнуть от обращения секретарши. — Верни мне Фила! — проскулила она.              — Он постоянно пялится на твою грудь, — пробурчал он в ответ, вставая и застёгивая пиджак на последнюю пуговицу.              — Пожалуйста! Я больше не выдержу!              Блейз подошёл к двери, но, замешкавшись у ручки, повернулся к жене. Он всматривался в её лицо, похоже, оценивая ценность Фила как сотрудника. Затем, ухмыльнувшись по известной одной ему причине, сообщил:              — Парочка таких перерывов, и он твой, милая!