***
От всех этих мыслей на Хромию волной накатило желание взять бластер побольше и отправиться к старине Шоквейву. После хорошей перестрелки захватить космический мост, явиться на Землю и устроить разборки уже там. Порой Хромия выходила из себя настолько, что представляла, как получает награду от десептиконов за голову Айронхайда. Те же шайниксы, которые когда-то были ходовой валютой на Кибертроне, или, например, энергон. Признаться, в современной денежной системе заместительница разбиралась довольно плохо: сказывалось безвылазное сидение на Кибертроне, где обменивались обычно выстрелами из лазерных винтовок и более убойного оружия. После самых неудачных разговоров Элиты Один и Прайма, к голове Айронхайда как-то сама собой пририсовывалась и голова лидера автоботов. Несмотря на всё уважение, которое Хромия питала к Избранному, убить его хотелось всё сильнее и сильнее. Особенно глядя на поникшие плечи розовой фемки. Благо, убивать было за что: и за идиотский план лететь не пойми куда, и за решение оставить их тут без какой-либо поддержки. И, конечно, за полное игнорирование чувств Элиты Один. «А Матрицу можно было бы отдать… ну, хотя бы Хот Роду, — Хромия чуть затемнила оптику, нехорошо улыбаясь и машинально сжимая исцарапанную рукоятку бластера. — В отличие от Оптимуса, он относится к фемботам с должным почтением». Из приятных, хотя и несколько противоречащих Кодексу Автоботов размышлений её вывел звук открывающейся двери. Заместительница мгновенно выпрямилась, согнав с лица неподобающее выражение. Элита Один тоже села прямее и подняла голову повыше, возвращая себе вид уверенного и невозмутимого лидера. — Командир, — в командный центр как-то робко, слишком боязливо ступила Мунрейсер, и Хромия снова почувствовала, как на неё накатывает гнев. Окажись сейчас Пауэрглайд здесь, в этом отсеке, она без каких-либо раздумий отстрелила бы его пустую и крайне уродливую голову. — Я хотела спросить, командир: нет ли каких-нибудь вестей? Ну, от Пауэрглайда… Хромия почувствовала, как напряглась Элита Один. Электромагнитное поле на мгновение отразило все эмоции, которые испытывала наречённая Прайма. Хромия тут же отступила на пару шагов и взяла с консоли забытый датапад Лансер. Нужно было себя занять хоть чем-нибудь, отгородиться от лица Мунрейсер, на котором слишком хорошо читалась отчаянная надежда. Может, Хромия и слыла одной из самых крутых и бескомпромиссных фемок, способных вырвать Искру врагу недрогнувшей рукой и сражаться, когда все боеприпасы на нуле, но вынести убитый взгляд, который должен будет появиться у Мунрейсер после ответа Элиты Один, не могла даже она. Их лидер, тем временем, чуть поёрзала в кресле и осторожно начала говорить: — Нет, Оптимус ничего, к сожалению, не передавал. Хромия подняла датапад повыше, надёжно закрываясь от всего происходящего. Конечно, можно было бы ещё и аудиосенсоры отключить, однако это расценивалось самой заместительницей как ничем не оправданная трусость. — Но я уверена, — несколько поспешно добавила розовая фемка, и Хромия сразу же заподозрила, что сейчас датапад — это единственное спасение от омывателя на щеках Мунрейсер, — что Оптимус просто забыл. Сеанс был очень коротким, мы едва смогли обсудить стратегию наших будущих действий. Хромия может подтвердить. Синяя фемка, поражённая вероломством командира, бросила на неё яростный взгляд, однако датапад, всё же, пришлось опустить. Правда, с некоторым облегчением она заметила, что Мунрейсер не плакала. Просто стояла и смотрела на них с таким потерянным выражением лица, что заплакать захотелось уже самой Хромии. Но она, конечно, не позволила проявиться никаким неправильным эмоциям. Пришлось вымученно улыбнуться и мгновенно изменить настройку оптики, заставляя предметы расплыться и потерять очертания. Теперь смотреть на белое пятно, которое должно было быть лицом Мунрейсер, было несравнимо проще. Да и лгать, уверенно глядя туда, где, по идее, должна была находиться оптика, тоже оказалось сравнительно легко: — Верно, Мунрейсер. Элита с Праймом толком поговорить-то не успели. Связь пришлось прервать, потому придётся подождать до следующего раза. — Мы столько прождали, что по сравнению с этим какой-то декацикл ничего не значит, — мягко добавила Элита Один, и Хромия почувствовала, как энергон в баках всколыхнулся. Она сжала губы, борясь с неожиданным приступом тошноты и отвращения к этой неумелой, отвратительной лжи. — Я специально напомню Оптимусу о Пауэрглайде, Мунрейсер. Возможно, нам удастся отбить мост хотя бы ненадолго и отправить тебя к нему. На Земле вы поговорите и решите все разногласия, я в этом уверена. — Спасибо, командир, — в голосе бирюзовой фемки не было боли, разочарования или даже злости. Хромия услышала только странную, едва заметную напряжённость. — Разрешите идти? — Разрешаю. Мунрейсер отдала честь и без единого звука вышла из отсека, оставляя Хромию наедине с начальством. Заместительница тут же вернула первоначальные настройки оптическим датчикам и повернулась к Элите Один. — Это, знаешь ли, было довольно подло. — Извини, Хромия, — розовая фемка закрыла лицо руками и глухо добавила: — Я просто уже не в силах это выносить… Давать надежду, притворяться, делать самой из себя пустышку… Разве этого я ждала все эти ворны? — она убрала руки от лица, и взгляды двух фемок встретились. Хромия сжала губы и резко провентилировала, пытаясь успокоиться. — Если бы я знала… Да Праймас, я даже сейчас не понимаю, что происходит! — О, на самом деле это весьма просто, — Хромия активировала антигравитационное сидение и села напротив командира. Она слишком долго молчала, позволяя себе и другим оставаться слепой. Сейчас настала пора заговорить, озвучить правду, которую даже ей самой слышать вовсе не хотелось: — Мы стали им не нужны. Они свыклись с мыслью, что нас нет, что мы погибли. Погоревали и продолжили жить дальше, заниматься своими делами, нашли себе интересы и партнёров на стороне. Они даже не пытались искать нас. Хромия сжала кулаки, пытаясь скрыть дрожь собственных пальцев. Праймас, да она бы прилетела на Кибертрон, чтобы хотя бы убедиться, что Айронхайд действительно погиб. Пусть и прошло бы столько ворн, но она бы сделала это! А узнав, что он жив, она рвалась бы к нему, на Кибертрон, и нашла бы способ быть рядом с ним, слышать его голос, видеть его. — Узнав, что мы живы, они растерялись. Подумать только — мёртвые неожиданно воскресли, и оказалось, что всё это время терпеливо ждали, когда же вернутся их возлюбленные. Не теряли надежду, не позволяли себе мысленно распрощаться с ними, — синяя фемка невесело хмыкнула. — Согласись, весьма неприятный сюрприз для тех, кто уже наладил свою жизнь. Элита Один прервала ее, резко встав и отойдя к консоли. Теперь Хромия могла видеть только её спину, но она слишком хорошо знала своего командира, чтобы обмануться гордо расправленными плечами. Её лидеру, любимому, почитаемому, одному из лучших лидеров, которых когда-либо знали автоботы, было мучительно больно и горько. В отличие от Мунрейсер, Хромии и Файрстар, Элита Один не просто любила Оптимуса Прайма. О, нет, всё было куда как сложнее и, признаться честно, страшнее. Насколько поняла Хромия из редких оговорок и намёков подруги, Элита Один была создана для того, чтобы во всём помогать Оптимусу Прайму, быть его подспорьем во всех делах и начинаниях, служить верой и правдой и оставаться на его стороне до последней капли энергона в своих магистралях. Это была не просто привязанность или любовь, не одержимость даже — это была страшная, по-своему уродливая предопределённость, избежать которой Элита Один была не в силах. Нет, она любила Прайма, и Хромия считала, что они отлично подходят друг другу, дополняют один другого, но в то же самое время заместительница не могла вынести мысли о том, что Элита Один обречена на эту прекрасную и наверняка уже воспетую кем-нибудь в легендах любовь. И то, что Прайм вовсе не был также привязан к Элите Один, как она к нему, было просто несправедливо. Конечно, он заботился о ней, был к ней привязан, может, даже по-своему любил, но он был создан для того, чтобы вести войска, сражаться, править, наконец. Не для того, чтобы точно также исступлённо любить кого-то другого. — Он ведь прилетел тогда. Спас меня, — розовая фемка обхватила себя руками, словно пытаясь успокоить Искру и хоть как-то уменьшить боль. — Он поделился со мной своей энергией, Хромия! Мне кажется, я до сих пор могу ощущать его электромагнитное поле вокруг своего корпуса, его руки… И его голос... Если бы ты только слышала! Оптимус так волновался за меня, так был рад встрече, что... — Элита, — Хромия тоже поднялась с сидения, но подходить к командиру не стала. Наверное, Элите Один нужно было утешение, но сейчас синяя фемка не могла позволить себе снова поддержать ту иллюзию, которая так долго окружала её подругу и не позволяла видеть правду. — Я знаю тебя и Оптимуса уже столько ворн, что бесполезно считать. Мне иногда даже кажется, что я познакомилась с Айронхайдом позже, чем с тобой. И я не спорю с тем, что Оптимус любит тебя, ценит тебя, дорожит тобой… как и любым другим живым существом, — Элита Один вздрогнула, но заместительница безжалостно продолжила: — Орион Пакс, который когда-то любил Ариэль, умер. Альфа Трион возродил вовсе не его — он дал нам нового Прайма. И хотя я понятия не имею о силах Праймаса, о том, как все это работает, но мне кажется, что Матрица не может позволить своему носителю любить кого-то одного. Он Прайм. Избранный. Проводник воли Праймаса. Элита Один медленно обернулась, и в её взгляде было столько тоски, что Хромия невольно замолчала. В это мгновение она ненавидела себя сильнее, чем всех десептиконов вместе взятых. Она, которая отдала бы свою Искру без раздумий за Элиту Один, своими словами, казалось, убивала её. Но заместительница слишком уважала своего лидера, чтобы утаивать и дальше свои мысли: — Возможно, я не права, но когда Альфа Трион восстанавливал вас, он сделал что-то… непоправимое. — Да, — розовая фемка скрестила руки на груди, и её пальцы сжали броню на предплечьях с такой силой, что та начала деформироваться. — У нас с Праймом энергетический фон одного типа, и мы можем делиться друг с другом энергией. Когда становится совсем невыносимо, я думаю, что мы слишком похожи… Словно мы… — Словно вы близнецы, — закончила за неё Хромия с пониманием. Она и раньше догадывалась о таком объяснении абсолютно платонической связи между Праймом и Элитой Один. Не то, чтобы на Кибертроне подобные родственные связи были распространены... Одноискровые близнецы считались огромной редкостью и были чуть не единственным случаем, когда можно было говорить о каких-либо связях на чисто духовной основе. Но бывало и так, что какой-либо трансформер строил сразу несколько корпусов и просил Вектора Сигму наделить их всех жизнью и сознанием. И в этом случае такие созданные в одно и то же время кибертронцы нередко считали себя связанными на духовном уровне, поскольку их сигнатуры и показатели Искр были практически идентичны. Что бы ни сделал Альфа Трион в ту орну, когда создавал Прайма и Элиту Один из двух убитых кибертронцев, он навсегда изменил не только их корпуса, но и их Искры. В лист смертников захотелось внести еще и его имя, но древний трансформер, к огромному сожалению Хромии, не так давно покинул этот мир, соединившись с Вектором Сигмой. Заместительница и раньше недолюбливала его за не слишком понятную позицию в войне и довольно странные взгляды на жизнь, но после этого небольшого признания командира она поняла, что могла бы возненавидеть старейшего из автоботов. Нет, конечно, Альфа Трион думал о всеобщем благе, когда работал над безжизненными корпусами, но это не давало ему никакого права по сути лишать Элиту Один как полноценного партнёра, так и возможности выбора, кого любить. Такое безразличное отношение к собственному творению могло быть простительно, скорее, Праймасу — и то Хромия не считала это правильным, — чем простому кибертронцу. — Я больше не знаю, за что я сражаюсь, мой друг, — Элита Один казалась сломленной, опустошённой. Не собой. Хромия никогда не видела Ариэль, но она вдруг подумала, что именно так могла бы выглядеть эта убитая в самом начале войны фемка, которой суждено было вписать своё имя в историю их расы. — Я держалась все эти тысячелетия и заставляла вас не сдаваться ради него. Ради его мечты возродить Кибертрон. Ради того, чтобы пожить с ним вместе в мирное время, — пальцы Элиты Один скользнули по краю стола. — Я была готова к тому, что придётся ждать. Праймас, я готова была ждать хоть до смерти Вселенной! Я давно смирилась с тем, что он может погибнуть там, а я могу умереть здесь. Но я знала, что мне делать. Я знала, что нельзя сдаваться, что нужно сражаться до конца. Ради него и Кибертрона. Но, — по корпусу Элиты прошла дрожь, — что мне делать теперь, Хромия? Теперь, когда ему, кажется, уже не нужна ни я, ни Кибертрон? — заместительница завороженно смотрела на их бессменного лидера. На то, как тонкие, выглядящие такими хрупкими пальцы безжалостно сминают металл на кромке стола. — Он назвал своим новым домом Землю, Хромия! Землю! И если я могу понять и смириться с тем, что я не нужна ему, то предательство по отношению к Кибертрону я не пойму никогда! Оптика Элиты Один неистово полыхала. Такой же чистый и яркий свет Хромия видела только однажды: когда Матрица была вручена Прайму. Это сияние, исходящее, кажется, от самого Праймаса, ярко запечатлелось в ее архивах памяти. — Я осталась здесь и заставила остаться вас, думая, что Прайм захочет возродить Кибертрон… Вернуть нам наш потерянный дом. Но ему больше это не нужно. Посмотри вокруг, — Элита Один оглядела небольшой отсек, ставший её кабинетом на новой базе, и Хромия невольно последовала её примеру. Он не слишком отличался от старого кабинета Элиты, разве что оборудование здесь было чуть поновее. И всё же можно было увидеть, что, несмотря на все старания, поддерживать чистоту и относительный порядок удавалось с трудом. На стенах кое-где виднелась ржавчина, а от пола до потолка в самом дальнем углу шла еле заметная трещина. Да, этот кабинет как и Кибертрон казался не тронутым на первым взгляд. Если только не знать, куда смотреть. — Мы забились в подземелье как турболисы. Всё, что мы делаем, — следим за Шоквейвом. Но всё, что делает он, — просто пытается восстановить наш дом. Как я могу мешать ему делать это? Лидер фемботов снова закрыла лицо руками, словно прячась от всего мира. Хромия молча сидела, почти не вентилируя и не отрывая от взгляда от Элиты Один. Её командиру нужно было выговориться, а ей самой — послушать и помочь принять правильное решение. Если даже придётся наблюдать за тем, как розовая фемка в буквальном смысле распадается на части. Хромия ждала долго. В процессоре не было абсолютно никаких мыслей, а Искра как-то странно, болезненно пульсировала. Хотелось достать из подпространства бластер и сжать его, чтобы снова почувствовать себя способной что-то сделать, но заместительница не решалась пошевелиться. Спустя, казалось, целую вечность, Элита Один снова взглянула на неё, и Хромия подавила желание отвернуться, чтобы не видеть как решительное, по-своему привлекательное лицо кривится в страдании: — Наверное, меня можно считать предателем дела автоботом, отступницей, но я не хочу мешать Шоквейву в его начинаниях. Мы уничтожили собственный дом, разрушили его до основания, уничтожили всё, что нам было дорого. Это сделали мы — автоботы и десептиконы. Кибертронцы. И единственное, чего я хочу — увидеть свою родную планету снова живой. Мне всё равно… Хромия, понимаешь, всё равно, — голос Элиты Один опустился до яростного шёпота, — будет ли Кибертрон принадлежать нам или десептиконам. Я хочу увидеть свой дом, а не мёртвую, опустошённую войной планету. Потому что это мой дом, моя Родина. Пусть Оптимус нашёл Землю, пусть считает её новым домом и верит, что она сможет заменить ему Кибертрон. Пускай ему больше не нужна наша планета. Я не могу этого изменить, как бы ни хотела. Но мне нужно знать, как быть мне, — она сжала кулаки. — Как быть нам. Что нам делать дальше? Разрушать отстроенное Шоквейвом? Уничтожать то немногое, что ему удалось возродить? Или, может, взрывать присланный энергон, чтобы десептиконы не могли продолжать восстанавливать Каон, свою столицу? Праймас, Хромия, мне стыдно от того, что я отдаю приказы красть ресурсы, которые идут на возрождение нашей планеты! Что говорить о большем! Элита Один тяжело опустилась в своё кресло, словно лишившись разом всех сил. Тонкие пальцы прикрыли губы, будто пытаясь остановить рвущиеся наружу слова: — Что с нами стало? Сражаемся, уничтожаем друг друга… Ради чего? Мегатрон хочет покорять новые миры, а мы хотим его остановить? Но этого, на самом деле, жаждет Прайм. Ты и я — мы желаем другого, вовсе не войны за чужие планеты и во имя чуждых нам существ. Хромия крепко сцепила пальцы в замок, продолжая упрямо смотреть на свою давнюю подругу. Каждое отчаянное, горькое слово ранило куда сильнее, чем равнодушие Айронхайда. — Мы, отряд фемботов, уже не одну тысячу ворн шпионящий за Шоквейвом и ведущий свою войну, превратились в паразитов, — оптика лидера становилась всё более тусклой, будто на линзы падал и падал пепел от разбомбленных городов. — Кормимся за счёт хозяина, не заботясь о его благополучии и здоровье. Так не может продолжаться и дальше, Хромия. Я не смогу продолжать так дальше. Наша жизнь здесь превращается в бессмысленное существование, но нам нет места и на Земле. Так что же нам делать, Хромия? — Я думаю… — вокалайзер дал сбой, и потому заместительнице пришлось начать сначала: — Я думаю, что пока нам стоит остудить карбюраторы и хорошенько подумать. Вот чего нам делать точно не стоит, так это действовать сгоряча. Да, многое изменилось, но кое-что осталось прежним. Например, — синяя фемка позволила себе улыбнуться краешками губ, — наша верность тебе и Кибертрону. Наша готовность отдать свои Искры за тебя и за Кибертрон. — Хромия… — было мучительно больно видеть, как Элита Один борется с собой. — Я должна признаться тебе. Я не смогу, просто не смогу остаться, если Оптимус… если он все-таки прикажет… Я буду ненавидеть себя за это, но если он прикажет… — Я знаю, — заместительница с трудом подавила желание протянуть руку и сжать тонкую ладонь Элиты Один. Праймас, как же ей хотелось дать понять своему командиру, что никто не винит её за эту навязанную ей слабость. — Мы что-нибудь придумаем, Элита. Обещаю. Розовая фемка ответила вымученной улыбкой, но по её взгляду Хромия поняла, что Элита Один не тешила себя надеждой, что когда-либо сможет освободиться от своей одержимости. — Спасибо тебе, Хромия, — лидер глубоко провентилировала и выпрямилась, снова становясь самой собой. Бесстрашной, не знающей сомнений, верной Кодексу Автоботов. — Иди, отдохни, мой друг. Я подумаю над тем, что ты мне сказала. Надеюсь… — Элита Один на мгновение замолчала, но тут же нашла в себе силы продолжить: — Надеюсь, что мы справимся и с этим. Хромия кивнула и, отсалютовав, вышла.***
Конечно, направилась она вовсе не отдыхать — сидеть в собственном отсеке было невыносимо и в лучшие времена, а сейчас заместительница боялась оставаться наедине с мрачными мыслями. Вместо того чтобы пойти и начать перезарядку, она спустилась на этаж ниже, в тир. Он был меньше, чем на старой базе, но вполне отвечал своим задачам. Да и Хромия в данный момент хотела вовсе не улучшить свою меткость, а просто немного отвлечься от неприятного разговора. Взяв учебный бластер в шкафчике, она нажала на сенсорную панель, открывающую двери. И замерла на пороге — в тире уже вовсю стреляла Мунрейсер, стоя на одном колене. Хромия потихоньку зашла в отсек, но не стала подходить ближе, а осталась стоять у двери. Мунрейсер то ли не заметила её, слишком погружённая в стрельбу, то ли просто предпочла проигнорировать. Синяя фемка, в свою очередь, решила не отвлекать подопечную и дождаться, пока она закончит тренировку. Посмотреть было на что. Выстрелы один за другим ложились туда, где у практически любого кибертронца находилась камера Искры. Великолепная и удивительно смертоносная стрельба, видя которую, хотелось аплодировать, и Хромия с некоторым трудом сдержала этот порыв. Лишь когда Мунрейсер сделала последний выстрел, заместительница позволила себе выразить искреннее восхищение: — Впечатляюще. И это было действительно так. В прошлом многие, глядя на не так давно созданную бирюзовую фемку, забывали о том, что она была прекрасным стрелком, одним из лучших снайперов на Кибертроне. Разговорчивость, оптимизм, сострадание — всё это словно куда-то исчезало, стоило ей взять в руки оружие. — Спасибо, — Мунрейсер встала на ноги, но не обернулась, чтобы поприветствовать командира. Она упорно смотрела на изрешеченную мишень, словно в этом образе ей явился сам Праймас. Хромия подошла ближе и встала рядом, но взгляд её также был устремлен на то, что осталось от предполагаемого врага: — Поразительные кучность и точность стрельбы для такого бластера. Ты молодец, — Мунрейсер шевельнулась, но промолчала. — Давай посмотрим, смогу ли я тебя превзойти. Хромия подошла к панели управления и отдала команду запустить тренировочную программу по новой. Вернулась к подчинённой и, подняв учебный бластер, хорошенько прицелилась. Может, бирюзовая фемка и была хорошим снайпером, но за плечами у заместительницы было столько сражений, что она давно перестала вести им счёт. А это тоже чего-то да стоило. — Хромия, почему мы здесь? Неожиданный вопрос заставил руку дёрнуться, и потому выстрел ушёл в сторону, даже не задев мишень. — Что? — синяя фемка обернулась, всё ещё не опуская оружия. Мунрейсер мигнула окулярами, словно сама была удивлена вырвавшимся вопросом, но тут же упрямо повторила: — Почему мы здесь? В смысле, Прайм и большинство автоботов сейчас на Земле, но мы-то здесь. Я просто хочу узнать, почему. Хромия с неохотой опустила бластер и полностью развернулась к подчиненной. Заместительница внимательно посмотрела на неё: — Ты хочешь на Землю? — Нет! — Мунрейсер, казалось, одновременно шокировало и возмутило подобное предположение. Она даже отступила на шаг, будто не могла поверить, что Хромия спросила у неё такое. — Я вовсе не это имела в виду! — Успокойся, — синяя фемка нахмурилась, несколько удивлённая такой бурной реакцией. Однако Мунрейсер и не подумала успокаиваться. Наоборот, её окуляры ярко вспыхнули, когда она повторила свой вопрос: — Так почему мы остались здесь, Хромия? Заместительница задумалась на мгновение и, осторожно подбирая слова, заговорила: — Чтобы следить за Шоквейвом, добывать информацию, необходимую Прайму… — она запнулась, когда в оптике Мунрейсер мелькнуло разочарование. Хромия сжала губы и твёрдо закончила: — Но в первую очередь мы здесь, потому что это наш дом. И десептиконы должны хорошо постараться, чтобы мы его покинули. — А Земля? – бирюзовая фемка испытующе смотрела ей в окуляры. — Прайм как-то сказал Элите, что он нашёл для нас новый дом. Мы должны будем улететь туда? Хромия сжала рукоятку бластера с такой силой, что ещё немного, и на гладкой поверхности появились бы отпечатки её пальцев. Мысль о том, чтобы покинуть Кибертрон, казалась… если не кощунственной, то весьма близкой к этому. И дело было даже не в том, что все эти тысячелетия они не покидали планету. Да что там, они даже на Кибертроне-то почти не бывали, отсиживаясь на базе. Просто Хромия не могла себе представить, что она сможет когда-нибудь назвать домом чуждую планету и смириться с тем, что Кибертрон потерян для всех них навсегда. — Если Прайм отдаёт приказ, автоботы выполняют его. Уклончивый ответ заставил Мунрейсер скривиться. Она открыла рот, явно намереваясь сказать что-то грубое, но справилась с собой. Бирюзовой фемке понадобился почти клик, чтобы решиться заговорить снова: — Это нечестно. — Мунрейсер… — Нет, это нечестно! — она всё-таки не выдержала и почти закричала. Хромия смотрела на неё, не испытывая ни малейшего раздражения из-за того, что Мунрейсер напрочь забыла о дисциплине. Будь сама заместительница моложе на пару тысячелетий, она устроила бы и не такое. — Это нечестно, и не смей говорить, что это не так! Я не хочу на эту Землю! И пусть… пусть Прайм идёт в выхлопную трубу! И Пауэрглайд тоже! Я остаюсь здесь! Она развернулась и выбежала из тира, будто боялась, что Хромия рявкнет: «Нет!» — достанет откуда-нибудь космический мост и отправит её на далёкую планету. Заместительница не стала окликать или догонять её. Она просто не знала, как успокоить подопечную и не хотела больше лгать, особенно после признания Элиты Один. Потому что пора было признать простую правду. Они застряли на Кибертроне. Они были не нужны тем, кого любили. И сам Кибертрон был больше не нужен автоботам. На мгновение Хромия отключила оптику, заставляя себя расслабиться и забыть всё ненужное. А потом, развернувшись, всадила все двадцать выстрелов в мишень, целясь в Искру. Она опустила бластер и, медленно вентилируя, принялась оценивать собственные результаты. И то, что они лишь слегка уступали результатам Мунрейсер, её ничуть не ободрило.***
Уже много позже, после изматывающей тренировки и чистки оружия, она лежала на платформе в своей комнатушке и бездумно вглядывалась в потолок. То, что раньше казалось спасением, обернулось для них гибелью. Прайм объявился, — но только за тем, чтобы разрушить все надежды на будущее. То, чем они жили, о чём мечтали, чего добивались — всё это стало невозможным и невыполнимым. Их отряду дали возможность и дальше притворяться, что они выполняют важную миссию, что они действуют согласно Кодексу Автоботов и оберегают Кибертрон от Шоквейва. Но сами автоботы, базировавшиеся на Земле, так и не захотели предложить ничего, кроме редких слов поддержки. Их не слишком волновало состояние отряда, да и информация о самом Кибертроне была никому не нужна. Прайм полностью отдался идее защиты белковых и их мира. Она поглотила его, как опасный вирус, заставила забыть о настоящем доме, о цели, которую они раньше преследовали. Хромия внезапно подумала, что знак на её броне безвозвратно потерял всю свою былую значимость. Она не чувствовала себя автоботом, потому что не понимала, что это звание означает теперь. Зато она точно знала, кем была и всегда будет, — кибертронцем, без оглядки на фракцию и трансформу. И это было действительно важно, что бы не думал Прайм и те, кто пошли за ним. Она не собиралась оставлять Родину только потому, что так решил Избранный Матрицей. И пусть Праймас проклянет её за это, но она не изменит своего мнения. Хромия ушла в перезарядку, вспоминая то, какими были города Кибертрона до войны.***
Отдохнуть она толком не смогла: её мучили видения бомбёжек полисов, смерти и разрушений, и в он-лайн она вышла даже ещё более уставшей, чем до перезарядки. Заместительница некоторое время просто лежала, разглядывая тускло-оранжевый потолок. Сил вставать не было, однако, едва пришел всеобщий срочный вызов от Элиты Один, Хромия всё же заставила себя подняться на ноги. Выпив ещё вчерашний энергон, она быстрым шагом направилась в кабинет к командиру. Предчувствие чего-то важного заставляло Искру хаотично пульсировать, а топливный насос — барахлить. Она догадывалась, почему Элита Один срочно вызвала к себе весь отряд, и точно знала, что ей не понравится то, что она сейчас услышит. Заместительница на мгновение замерла перед дверью в кабинет, но переборола себя и нажала на сенсорную панель. Элита Один, едва увидев её, поднялась со своего места и приветственно кивнула. — Хромия. — Элита, — синяя фемка отдала честь и вытянулась по стойке смирно перед столом. Все остальные были уже здесь: и хмурая Флейрап, и нервничающая Мунрейсер, и подавленная Файрстар, и даже Лансер с Гринлайт, обычно предпочитающие не появляться на собраниях, если только иного выхода не было. Лидер фемботов кивнула в сторону свободного места: — Садись. Мне нужно поговорить со всеми вами. Хромия примостилась на активированное антигравитационное сидение и попыталась ничем не выдать свою нервозность. Видит Праймас, она прошла через многое, но сейчас ее страшило то, что она должна была услышать. — Я много думала над нашей ситуацией, над тем, что происходит с нами и с другими автоботами, — Элита Один смотрела только на неё, и впервые за долгое время розовая фемка не выглядела так, будто вот-вот была готова сломаться под навалившейся тяжестью. Наоборот, она будто соединилась с Праймом и получила новую энергию. — Джоор назад Оптимус вновь вышел на связь и сказал, что у них не хватает ресурсов, чтобы поддерживать с нами контакт. Он предложил нам эвакуироваться на Землю. Хромия почувствовала, как Искра сжимается в камере от неконтролируемого ужаса. Сидящая рядом с ней Флейрап издала рычание. Элита Один Успокаивающе подняла руку: — Я попросила его выйти на связь позже, и он согласился. Но я уже знаю, что ему скажу: мы не оставим Кибертрон, и не будем больше препятствовать его возрождению десептиконами. И если Прайм посчитает, что наш патриотизм делает нас предателями — да будет так. Но мы не дадим и Мегатрону захватить наш дом только затем, чтобы снова его разрушить. Нет, мы не станем десептиконами, — она наклонилась вперед, глядя в оптику Хромии. — Я не раз разговаривала с Шоквейвом и прекрасно знаю, с кем его преданность. Он страж Кибертрона, и он прекрасно видит, что путь десептиконов ведет в никуда. Элита Один выпрямилась и обвела взглядом собравшихся. — Когда-то давно Шоквейв уже предлагал мне заключить перемирие. Тогда я отказалась. Сегодня я хочу связаться с ним и предложить объединиться, чтобы возродить нашу родную планету. И если он согласится, то с его сикерами и автоботами, находящимися сейчас в стазисе в подземных убежищах, мы сможем это сделать. Но прежде чем начинать переговоры, прежде чем отказывать Прайму, я хочу спросить вас: вы со мной? Шоквейв может предать нас. Может заманить в ловушку и убить. Может обречь на пытки, после которых смерть покажется избавлением. Потому я спрашиваю вас: готовы ли вы рискнуть? Не ради меня или дела автоботов, но ради нашего дома, ради Кибертрона. Фемки переглянулись, и Хромия была той, кто озвучила общее решение. В конце концов, после стольких ворн, им были не нужны слова, чтобы понимать друг друга. И Элита Один узнала их ответ прежде, чем заместительница твёрдо сказала: — Мы сражались всё это время ради тебя и Кибертрона. И мы пойдём за тобой, что бы ты ни решила. Их лидер улыбнулась. Тепло, по-настоящему, так, как она улыбалась когда-то Прайму, и, повернувшись к консоли, решительно нажала на кнопку, активировавшую связь с башней Шоквейва…