Дигилириум

      Грустные глаза видели это каждый день, уже на протяжении целого месяца. Он очень устал от всего этого. Но, сегодня был последний день и стоило готовиться к грандиозному, пышному финалу. Целый день пришлось возиться с пиротехникой, устанавливая всю аппаратуру и проверяя дважды, чтобы всё было по технике безопасности и не рвануло у всех на виду. Усталость брала своё и он на минуточку присел, прислонившись спиной к одному из ящиков. Сейчас бы закурить, но здесь нельзя. Отойти бы подальше, да ноги не идут. Он был не молод, но всё ещё крепок и полон сил. Морщины и мешки под глазами главенствовали на лице. Толстые пальцы со следами старых ожогов теребили фитиль, а взгляд провожал следом беспечный люд. Для них всё это вновь, праздник и хорошее настроение. Но видя это каждый день, устаёшь от шума и потока. Сегодня предстояло успеть многое и ему хотелось, чтобы всё выглядело идеально. Лёгкий поток ветерка пронес мимо него несколько опавших листьев и листовок с рекламой парка развлечений. Там же пролетели скомканные, грязные билеты. Он слегка коснулся и седых, редких прядей волос. Невольно, он почувствовал себя зверем в зоопарке, сидя по ту сторону решетки у одного их шатров. По другую, блуждали влюбленные пары, семьи с детьми и никуда не спешащие старики. У одних в руках были шарики, наполненные гелием; у других мороженое в рожке или сахарная вата, а у следующих зажатые в объятиях плюшевые звери, полученные в приз. На него, обычного рабочего, почти никто не обращал внимания. А те, кто замечал, поглядывали как на несчастного, безвольного работягу, вкалывающего за гроши. И по правде, он действительно получал совсем маленькое жалование за свои труды. Люди продолжали мелькать туда-сюда, перемещаясь от места к месту. Отовсюду доносились радостные крики — посетители мчались на вагонетках по скоростным замысловатым путям, то делая петли, то виражи, то поднимаясь в гору, то обрушиваясь вниз. Здесь тоже звучала музыка, в основном своя, специфическая, весёлая, исполняемая оркестром и разносившаяся по парку через динамики. Уши отторгали эту мелодию, слыша её постоянно из-за дня в день. Посидев ещё совсем немного, мужчина вернулся к работе и подсоединил фитиль к одной из множества платформ. Время от времени, ковыряясь руками, он поглядывал на выделяющихся громким смехом или разговором прохожих. И среди бесконечной толпы, пожилой мужчина узрел невероятные голубые глаза юной девицы. Она даже не смотрела на него, такая беспечная шагала по бульвару, среди всех посетителей. Что-то всплыло в его голове и на сердце сделалось теплее. То были мысли о его дочери, о жене и домашнему роботу-питомцу по кличке Боши. Девушка молчала, улыбаясь. Такая особенная и чистая, именно она заставляла его задержаться взглядом на себе чуть дольше. Вслед за ней, волочился угрюмый тип, почти не обращающий на нее внимания. Кем он ей приходился не понять, но в связи между этими двумя старик не сомневался. И пусть они шли как будто бы порознь, передвигались в одном темпе, сохраняя дистанцию. Эти двое явно выделялись из толпы в его глазах.       — Так ты не живая… — пробубнил он себе под нос, узрев как в невинном блеске глаз промелькнула электронная синева. Он продолжил соединять провода к связке пиротехнического пакета, расплываясь улыбкой. Только хотел он того или нет, взгляд из подлобья нет-нет, а проскальзывал на неё. В голове всплывал образ похожей девушки. У неё тоже были такие же яркие, светлые волосы и бездонные, хрустально голубые очи. Такая же фигура, маленькой, тонкой девушки. Помнил её посреди пшеничных полей окраин Необурга, окруженную огромными машинами-комбайнами и хранилищами зерна. Та по-детски радовалась, мчалась по полю. Образ из его счастливого прошлого. Именно такой он видел сейчас и ту, что проходила мимо. В какой-то миг, прошлое наложилось на настоящее и возникло чувство дежавю. Его едва не затянуло в некую трясину сознания, вязкую и тягучую. Мотнув пару раз головой, старик вроде вернулся в реалии, осознав, что она просто похожа. А он, всего лишь пиротехник в парке развлечений, делающий свою работу.       — Куда же ты мчишься?! Не отходи далеко! — крикнул мужчина в пиджаке и брюках, прибавляя в шаге. Девушка не слышала его. Но, охваченная улыбкой, она резко обернулась и спросила:       — Вы тоже слышите это? Что это? — удивилась она как-то по детски, прислушиваясь.

***

      Усталая улыбка старика медленно растворилась на лице. Всё тепло куда-то исчезало, а в глубине души вновь зарождалось какое-то чувство. Всё так не справедливо… Что это за завеса иллюзорной радости на их лицах? Почему они не видят суровой реальности?! Почему?! Вопросы одолевали невзрачного сотрудника, заставляя скрипеть зубами. Руки отказывались заниматься этой бессмысленной работёнкой, пальцы переломили петарду надвое. Её содержимое высыпалось наружу, под ноги. Люди вокруг мельтешили, превращаясь в каких-то чудовищ с застывшими гримасами насмешки на исковерканных физиономиях. Надменные, напыщенные уроды, пекутся лишь о собственных желаниях повеселиться и получить свою дозу кайфа от развлечений. Их хохот застыл в ушах и от него не спрятаться. Все эти визги и вопли, свист и гам. Эта проклятая мелодия сводила с ума! Скрип аттракционов, скрежет ржавых колёс и долбёжка старинных дизельных генераторов, треск электричества по проводам и в вывесках, все эти мигающие огоньки и лампочки… Все эти провода, что обмотались вокруг пальцев, выглядели как кляксы чернил. Они клубками вываливались из рук и катились по земле, все в разные стороны. Сотни одинаковых проводов переплетались, превращаясь в невозможный лабиринт без выхода и входа, без начала и конца. Он безудержно рыскал руками, упав на четвереньки и искал, искал правильные провода. Он пытался распутать то, что с каждой секундой усугублялось всё больше. Больше и больше, пока не заполонило всё перед собой, став одной огромной чёрной лужей, непроглядной и не имело отражения, погляди в её середину. Окунув руку в матовую жижу, толстые пальцы ощутили тот самый провод, ту самую тонкую жилку спасения. Потянув на себя, он порвал его. Оголенные медные усики топорщились в разные стороны. Кое-как скрутив их в одно сплетение, обвязал вокруг контактов на пульте, что хранился в боковом кармане. Он должен был всё исправить, не допустить ошибку. Руки тряслись, было страшно. И ему это удалось — по проводам прошёл короткий ток и мрак отступил в миг. Черная мерзость в замедлении времени испепелилась яркой вспышкой. Её частицы отрывались и разлетались, хлопьями кружась в потоке. Писк в ушах дарил свободу. Этот священный огонь яркой вспышки света очищал и всех вокруг. Он поглотил собой всю тьму. Он избавлял их от грязи в их душах, вне зависимости хотели ли они этого, или нет. Никто из них еще не успел опомниться. Поток мощи разнесся по округе, повалив всех виновных с ног. Очищенные от своих пороков лежали на земле. Осколки битого стекла все еще сыпались на землю. В воздухе летали оборванные куски ткани и яркие флажки. Только, почти ничего не видно — всё затянуло серым дымом, кое-как пропускающим лишь лучи света свыше, исходящие из блеклого диска. Он смог, он исправил их испорченность… Пускай уши всё ещё заложены от взрыва, старик был счастлив, что стёр издаваемые ими звуки. Слёзы счастья пропитали глаза. Похоже, его и самого задело, но это ничего. Если порча и коснулась его, теперь её не стало. Все еще дрожащими руками, он уперся в землю и поднялся на колени. Из уха шла кровь, как и из множества мелких порезов на его плоти. Что-то текло по щекам, как выяснилось, смесь слёз и всё той же крови. В нос врезался острый запах химических реагентов и дыма. Тот продолжал клубиться и растекался дальше по бульвару, окутывая собой лежащие тела. Слух возвращался, принося с собой дикие крики и плач. Оборванные провода электропередач высекали искры по асфальту, а чуть дальше, по поверхности скользил жёлтый шарик. Он подпрыгивал и волочил за собой верёвочку, которая застряла в светлых волосах. Старику было больно. Волоча ногами, шаркающими шагами он побрел вперед. Кто-то ворочался от боли, кто-то захлёбывался в своей же крови. То тут, то там валялись какие-то обрывки чего-то, что-то даже тлело и горело. В метре от него лежала пластиковая голова лошади, оторвавшаяся с каруселей, расплавленно обмякнув и дымясь. Он поглядел на лежащее рядом тело, оно приходило в себя. Тёмно-серый комбинезон слегка пострадал, в нём виднелись мелкие дыры от осколков. Старик присел, пыхча. Руками отряхнул мелкий мусор и пыль и освободил впутанную в волосы верёвочку. Шарик улетел в сторону. Девушка пришла в себя окончательно, дёрнувшись в сторону и упершись лбом в асфальт, потянулась руками к кобуре на поясе. Там было пусто. А сидящий рядом крупный человек с испачканным лицом отшвырнул в сторону её пистолет-электрошокер. Сильные руки схватили её за шиворот и подтянули к себе. Система андроида всё ещё дремала после случившегося, её навыки самообороны отсутствовали. Работали только базовые функции. Она хлестко махнула руками, ударив того по лицу парой пощечин. Это слегка оглушило здоровяка, заставило повалиться на спину, но не помогло должным образом. Пользуясь моментом, девушка быстро поползла в сторону. Мужчина сумел подняться и настичь свою жертву, схватив рукой за тонкую лодыжку и потянув на себя. Мэйси пропахала подбородком асфальт, всё ещё отчаянно сопротивляясь и       пинаясь ногами. Подошва билась об его тело, куда попало. Видимо, это оказалось чуть более действенным и старик внезапно отпустил её. Ощутив свободу, андроид оттолкнулась руками и ногами от земли и рывком дёрнулась в бег. Ей удалось совершить пять или шесть шагов, после чего раздался глухой щелчок. Электрическая стрела пронзила ткань и впилась в синтетическую кожу, застряв прямо под лопаткой. Заряд с треском поразил её и в тот же миг, девушка рухнула на асфальт, издав истошный, сдавленный то ли крик, то ли стон. Электричество окончательно вывело систему из строя и она отключилась. Теперь, охотник без спешки склонился над добычей и пытался отдышаться. Набравшись чуток сил, он закинул обмякшее тело себе на плечо и поковылял скорее прочь. Уже взвыли полицейские сирены, где-то очень далеко. По пути, он перешагнул лежащее тело детектива, что без сознания истекал кровью от полученных ранений.