Позиции

      — Уэйд? — Уэйд тихо мычит в ответ, а Питер чувствует легкую вибрацию, лежа на широкой груди. — А с кем ты встречался до меня?       Уэйд неопределенно хмурится. Сложный вопрос. Он не звучит ревниво, недовольно или слишком навязчиво. Питер слегка прикрывает глаза и нежно обводит тонким пальцем узоры шрамов. Тело Уилсона теплое и приятное, и лежать на нем — сплошное удовольствие. Да и Уэйду, на самом деле, нравится тоже, — нравится, как волосы мягко прижимает голова подростка, и как он изредка мотает ею. Мужчина смотрит в потолок и кладет широкую ладонь Питеру на голову — локоны мягко путаются в его пальцах.       — Это не важно, — спокойно отвечает он и грустно улыбается, позволяя себе вспомнить о прошлом. Сейчас Уэйд чувствует себя хорошо и спокойно даже без маски и с оголенным торсом; одна его босая нога расслабленно свисает с кровати, но холодного паркета под собой не чувствует — не отвлекается.       — Мне просто интересно, — так же спокойно отзывается Пит и переползает на Уилсона полностью. Он упирается руками по обе стороны от его головы и смотрит в глаза самым невинным взглядом, какой только может быть. Уэйд фыркает.       — Знаешь, с пепперони вместо лица я встречаюсь только с тобой, — он самоуверенно хмыкает. Но, вдруг, замолкает. Его лицо становится нечитаемым: — Был еще один человек, который принял меня, — после паузы тихо произносит он, отводя глаза в сторону, и хмурится. — Не хочу о ней говорить.       — С ней что-то случилось? — брови Паркера обеспокоенно изгибаются. Он пытается заглянуть Уэйду в лицо, но тот совсем отворачивается.       — С тобой этого не случится. Не позволю, — суматошно бормочет Уэйд с расфокусированным взглядом. Питер виновато поджимает губы, не стоило ему об этом спрашивать.       — Извини, — Питер опускает голову. — Все будет хорошо, слышишь? — он берет Уилсона за щеки и поворачивает лицом назад, к себе. Паника и хаос отражаются в его глазах — Питер может лишь предполагать, каким жутким смерчем сносят мысли его светлые надежды, может лишь погладить по щеке и тихо-тихо прошептать: — Я здесь.       — Порядок, — Уэйд приходит в себя, мотает головой один раз и лицом тянется к Питеру. Тот целует нежно, успокаивающе; Питер спокоен и уверен в том, что ничего плохого с ними случиться не может. — Спасибо, — шепчет Уилсон ему на ухо и целует в шею теплыми губами. Питер мягко улыбается.       Уэйд садится, а Питер остается у него на коленях, в таких родных объятиях.       — Хотя, черт, — Уилсон вдруг низко посмеивается, прижимая Питера сильнее. — Я не был фанатом серьезных отношений. Но это в прошлом, тыковка, честное-пречестное! — осекается он, — но был один чувак, с такой охуенной шевелюрой, даже лучше, чем у меня тогда, прикинь? — Питер усмехается. — Не, серьезно, они были такие густые, он постоянно ходил с растрепанной косичкой. Мы познакомились в баре, я был в хламину, да и он тоже, и несло от него перегаром как от моего деда, а мой дед — страшное зрелище, я его не видел правда, думаю, к лучшему даже…       Питер смеется. Истории Уилсона — одни из его любимых. Подачи у них своеобразные, уэйдовские, такие мало кому нравятся, но Паркер в их число не входит.       — Так вот, я звал его Косичка Моего Деда. Он редко откликался, сломал мне ребро однажды, но в постель я его затащил! Погоди, что это? Фырк презрения? — Питер закатывает глаза. — О нет-нет, малыш, ты должен мною гордиться! Он был такой недотрогой! Даже больше, чем ты! — он влажно чмокает парня в плечо. — Такая хуепринцесса, серьезно. А чего он так выебывался — не знаю. Я думал, у нас будет классный секс, только, ох, — Уэйд моргает и вздрагивает для виду, морщится неприятно, — хуепринцесса была слишком неопытная, слишком самоуверенная и со слишком большим членом, — Уилсон выдыхает. — Моя задница никогда так не болела, как в тот раз. Я буквально чувствовал, как она превращается в адовое месиво. Он еще так говорил противно, возмущался, уебок: «Все нормально-о-о, все нормально, чо ты как баба». Знаешь, что он у меня спросил потом? — Питер вопрошающе кивает. — «А это нормально, что у тебя из дырки кровь идет?».       Питер громко смеется почему-то, а Уэйд смотрит на него немного обиженно, вскинув бровь, но все равно улыбаясь.       — На этом наш жесткий недо-секс закончился, и слава единорогам, что эта резня больше не продолжилась. Вот так я познакомился с порванной жопой — очень противная и неприятная, не водитесь с ней.       — Погоди, — сквозь румянец и смех Пит недоуменно хмурится, только сейчас понимая, — так ты был снизу?!       Уэйд моргает пару раз, а после ухмыляется ехидно.       — Тебя это так удивляет, солнце? Ты из немногих, для кого я делаю исключение. Погоди, или… — наемник щурится медленно, и смотрит на Питера так, будто он не тот, за кого себя выдает, — или ты тоже хочешь покуситься на мой прекрасный зад?       — Ну, — Паркер густо краснеет, отводя взгляд. Он молчит, мнется, а после резко поднимает на него глаза и смущенно спрашивает: — А ты не против?       Питер на секунду отпрянул от Уилсона, и уже хотел сползти с его колен, нервно думая про себя, какой же стыд, какой провал, и что он вообще несёт, но Уилсон его останавливает. Удерживает за руки и смотрит в глаза удивленно, но совсем не осуждающе, а даже с каким-то предвкушением.       — Ого-гошеньки, — тянет он, прикрывая глаза и притягивая Питера обратно. — А невинный Пити-пирожочек не такой уж невинный, — Уилсон ехидно усмехается.       — Извини, — тихо мямлит Пит, поджимая губы. Кто же знал, что его желание быть сверху не исчезнет просто так и раскроется в такой неожиданный момент? Точно не он сам.       — Что ты, я очень даже «за»! — объявляет мужчина громко, и Паркер смущается еще сильнее. Господи, вот зачем он это сказал, зачем? Или Уэйд просто хочет посмотреть на его неловкие и жалкие попытки, потому что когда подросток волнуется, все получается гораздо хуже, чем должно быть. Уэйд кладет ладони на щеки Питера и не сильно их стискивает, чмокает в губы, улыбаясь, и с уверенностью заявляет: — Я готов! А Питер нет, Питер не готов. Что бы еще хоть раз он пошел на такой же необдуманный поступок. Но от одного раза же ничего не будет, да?       — Пи-ити-и, — нетерпеливо ерзает под ним Уэйд, хныкая, — я жду. И Питер понимает, чего Уилсон добивается, пока трется об него полувставшим членом через одежду. Питер выдыхает и мысленно говорит себе, что все будет не так плохо, как Уэйд рассказывал несколько минут назад. Он расслабляется и осторожно толкает Уэйда назад, тот ложится на спину, приподнимается на локтях и облизывает пересохшие губы. Питер медленно наклоняется, целует, кладя ему руки на плечи. Уэйд поддается легко, приоткрывает рот и тихо постанывает. Питеру кажется, что нарочно, но отмахивается от этой мысли. Сейчас он хочет думать только о том, что стоны Уэйда — это действительно сексуально.       Они целуются влажно, то и дело касаясь языками. Поцелуй ведет Пит, немного не привыкший таким количеством свободы, но он очень скоро входит во вкус: облизывает губы Уэйда и медленно переходит на шею. Уилсон поднимает голову и шумно дышит ртом, губы у него припухли, ресницы закрытых глаз подрагивают. Паркер проводит руками по широким плечам, накаченной груди, твердым соскам, спускается ладонями к напряженным кубикам пресса. Уэйд обвивает Питера руками и прижимается плотнее, все еще ерзая под ним, — это отвлекает, и Питер каждый раз теряет контроль. Он оставляет засос на плече (тот исчезает через несколько секунд), поднимается выше, и снова касается его губ. Уэйд томно смотрит на него из-под прикрытых век, и глаза его будто покрыты бледной дымкой желания. Его рот приоткрыт, и он еле слышно стонет.       Смотреть на такого Уэйда хочется вечность — он просто прекрасен. Но настойчивые толчки и трение через ткань подгоняют к более решительным действиям.       — Пити, — шепчет он, когда Паркер спускает с него резинку домашних штанов. Член у него давно твердый и чувствительный, Питер обхватывает его рукой, делая несколько неторопливых движений. Уэйд стонет рвано, громче прежнего, и Питеру это нравится. Он дрочит ему совсем медленно, почти насухо, иногда широко проводя ладонью вокруг головки. Уэйд что-то глухо мычит, шире раздвигая ноги. И если это не приглашение, то Паркер не знает, что это. Он поднимает одну ногу Уэйда себе на плечо, и тот раскрывается еще шире. Сглотнув, Пит выдавливает прохладную смазку на пальцы — она приторно пахнет клубникой — и подносит указательный к тугому колечку мышц. Сейчас, — думает Питер, — порванная задница ему не должна быть так страшна. Он нервно усмехается в голове. — Пити, — еще раз зовет Уилсон, и Паркер обеспокоенно глядит на него, — можешь не быть нежным, — и прогибается, громко вдыхая, когда палец стремительно входит внутрь. Мышцы сопротивляются не особо сильно, на удивление подростка, и он делает несколько пробных движений. Смотрит, как дырка расширяется и слабо подрагивает, как Уэйд изгибается под ним и капризно хныкает. Питер добавляет второй палец — внутри становится теснее и приятнее. Уэйд послушно отзывается, жмурится сильно и протяжно мычит, мотая головой по подушке, сжимая пальцы ног и сбивчиво выговаривая его имя.       Питеру сносит крышу (а она у него и так съезжала потихоньку), он делает несколько особо глубоких толчков и вытаскивает влажные пальцы. Уилсон вопросительно стонет и приоткрывает глаза.       — Пит…? — Паркер затыкает его мягким шипением, и опускает тяжелую ногу. Он подтягивается ближе, садится Уилсону на пах и, не торопясь, двигает бедрами. Уэйд судорожно выдыхает. — Пи-и-ит, — выстанывает он сладко и тянется к Питеру, толкаясь в ответ, пачкая спортивки подростка, оставляя там влажные пятна. Питер не позволяет Уилсону подняться, и сам наклоняется к нему, придерживая за плечо. Кожа Уэйда невероятно горячая. Тот впивается в Паркера жадно, нетерпеливо, Питер перехватывает инициативу, получается беспорядочно и мокро. Уилсон стонет в поцелуй и стягивает с Питера спортивки с бельем, обхватывая мягкие ягодицы, идеально ложащиеся в его ладони. Он оставляет алые засосы на светлых плечах и груди и протяжно стонет Паркеру в ухо. Питер облизывает его губы еще раз и отстраняется. Уэйд не сразу замечает это, а затем смотрит требовательно, чуть-чуть умоляюще и так развратно.       — Перевернись, — и Уэйд повинуется. Он смотрит на Питера через плечо, прогибая спину и шире раздвигая ноги. — Умница, — удовлетворенно шепчет Паркер на ухо, нежно прикусывая его и после зализывая. Уилсон блаженно приоткрывает рот. Питер ведет дорожку влажных поцелуев к пояснице. Горячее как печка тело напряжено. Питер любуется тем, как изящно напрягаются мышцы спины.       У Питера самого безумно крепкий стояк, у него взъерошены волосы и затруднено дыхание, втягивает воздух он шумно, смотрит на сильную спину сквозь прикрытые глаза расширенными зрачками. С широких плеч взгляд скользит к узким крепким бедрам. Он ласково проводит кончиками пальцев по красивой талии и притягивает тело вплотную, прижимая к паху накаченную подтянутую задницу, и выдыхая нетерпеливо, наклоняясь вперед, почти ложась сверху. Питер двигает бедрами, не входя, дразнит, и Уэйд закусывает губу до крови, жалобно стонет, опуская голову.       — Пити… — просит он совсем хрипло, жмурясь, и резко вдыхая, когда Паркер разводит его ягодицы, мнет немного в ладонях, рассматривая растянутую влажную дырочку, красноватую немного, подрагивающую. Питер вставляет сразу три пальца, выбивая весь воздух у Уэйда из легких.       — Все хорошо, малыш, — заботливо шепчет Пит, растягивая шире, лаская нежные стенки. А Уэйд думает, какого хуя, ведь это его фраза! Собственно, мысль у него долго не задерживается, вылетая из головы вместе с громким хриплым стоном, когда Пит проталкивает глубже и не останавливается. — Нравится? — Питер улыбается шире — конечно же, Уэйду нравится, иначе бы не стонал так громко и так благодарно. И Уэйд протягивает сипло «да-а…», утыкаясь в подушку после, поднимая зад еще выше.       Питеру нравится, что Уэйд открывает себя так сильно, что шире раздвигает ноги, напрягает их, сперва стонет специально громко, а потом, не притворяясь, податливо двигает бедрами в такт движениям Питера, кусает зубами подушку и безудержно стонет, сильно жмурясь. И голос у него ни к черту уже. Питеру нравится это, нравится безумно, может, даже больше, чем Уэйду. Пальцы внутри издают влажные, чавкающие звуки.       — Еще, — обрывисто просит он, глотая разгоряченный воздух, — п-пожалуйста… больше, — Питер даже не думал, что увидит когда-нибудь запинающегося Уэйда Уилсона, дрожащего под ним от возбуждения, в бреду умоляющего, покорного. Теперь этот Уэйд — один из самых любимых.       И Питер не ждет особого момента, он хочет сделать приятно, невыносимо приятно, что даже подушка, зажатая зубами, не сможет заглушить громкие стоны. К тому же, Уэйди заслужил, верно? Питер медленно вынимает скользкие пальцы под нетерпеливые вздохи, и приставляет головку к отверстию. Аккуратно начинает вводить, не торопясь, пока Уэйд не насаживаться самостоятельно, прогибая спину. Питер шумно выдыхает, придерживая мужчину за твердые половинки, направляет его движения, переходя руками к бедрам.       — Черт, — срывается с языка Питера, и он хмурится. — Уэйд, не сжимайся так, — он старается попадать под ритм Уилсона, но сбиваться. А Уэйд его, похоже, не слушает совсем — проталкивает свой зад еще дальше и что-то пыхтит. У него покрасневшее лицо, и подушка уже совсем стала мокрой.       — Пи-и-ити-и-и… — стонет приглушенно, желая еще. Ему хочется больше-больше-больше Питера. А Питеру хочется больше Уэйда, так мило хмурившегося и скулящего. И ему нравится подчинять такое сильное красивое тело, приятное и горячее; внутри него тепло, тесно, просто охуительно. Питер дышит все тяжелее и громче, толкается быстрее под разными углами, ощущая, как нежные стенки плотно стискивают пульсирующий от возбуждения член. Уэйд ахает, раскрыв широко глаза и влажный рот — Питер попадает туда, куда надо, и Уилсон продолжает нежно выкрикивать его имя сорванным голосом, когда он снова и снова толкается в простату. — Б-блять…       — Я…я, кажется, скоро все… — тихо мямлит Паркер, ускоряя темп. Уэйд отвечает что-то невнятное и уже не пытается попадать с Паркером в такт.       — Давай, — просит он, приподнимая бедра приглашающе. Питер делает несколько резких толчков и кончает внутрь со сдавленным стоном. Уэйд жалобно мычит, насаживаясь сильнее — у него все еще стоит.       — Ты как? — сбивчиво интересуется он, вытаскивая свой влажный член. Сперма немного вытекает, и края растянутой дырочки отказываются слегка вывернуты. Уэйд уныло переворачивается.       — Верни обратно, — капризно просит он, смотря на свой возбужденный член. О черт, проносится у Питера в голове.       — Боже, прости.       — Ну, что ты, можно просто Уэйд.       Питер фыркает и опускается на колени, раздвигая ноги Уилсона и облизывая влажную головку.       — Реакция положительная, — протяжно мычит и кладет руку Паркеру на голову, слабо сжимает пряди в кулак и потихоньку направляет его голову вниз. Питер послушно опускается, расслабляя гортань и старательно работает языком. Уилсон шипит и давит сильнее, Паркер небыстро поднимает и опускает голову, но этого достаточно, чтобы Уэйд снова сорвался на громкий стон.       Рука на голове Паркера сжимается сильнее, и Уэйд с глухим рыком резко толкается сам, кончая. Питер раскрывает заслезившиеся глаза, хлопает редкими ресницами и выпускает член изо рта, прокашливаясь.       — Извини, малыш, — Уэйд заботливо хлопает Пита по спине, пока тот сгибается пополам, — Твой ротик просто чудо.       — Как и твоя задница, — сипло язвит тот, щурясь.       — Я знаю, милый, — и продолжает гладить его плечо, приобнимая второй рукой, и оставляя нежный поцелуй на спине.       — Я фнаю, мифый, — высовывая язык, передразнивает Питер. Уэйд влюбленно посмеивается, все еще хрипло и глухо.       — Мне понравилось, — вдруг серьезно говорит он, утыкаясь носом Питеру в плечо, — Только в следующий раз доводи дело до конца.       — Ага, — неопределенно произносит Пит в ответ на своеобразную критику и касается своей рукой руки Уилсона, лежащей на его плече. Потные тела почти слиплись, но Питер и Уэйд уверены, что будут так сидеть, пока температура в комнате не опустится. — Погоди, — он отстраненно хмурится, поворачивая голову к засыпающему Уэйду, — в следующий раз?