Угнетённые

      Хорошие манеры и знания этикета безвозвратно испарились из разума Лючино уже давным-давно, и именно поэтому дверь в комнату новой посетительницы поместья Олетус без преждевременного стука отворилась, с грохотом ударяясь о стену.       Обычная, скудно обставленная комнатушка, но поразительно: именно в ней среди унылых стен, пыльных полок и сырости скрывалось то, ради чего чешуйчатый дебошир явился сюда. Хрупкая и испуганная, она стояла к нему спиной, крепко обняв себя руками. Её тёмно-зелёное пальто валялось на кровати вместе с защитной маской, с которой ловко слетела муха, противно жужжа, разбавляя тем самым отвратительную тишину.       — Ну надо же, мисс Плинни, то-то я смотрю по всему особняку жуков развелось. Давненько не виделись. Как жизнь? — с ноткой издёвки спросил ящер, захлопывая дверь и опираясь о стену.       От столь звонкого и неожиданного хлопка девушка дрогнула, ещё крепче сжимая пальцами рукава белой рубашки. Сердце забилось сильнее, чем во время матча, ведь именно сейчас старый знакомый принёс с собой массу воспоминаний, которые она так старалась забыть.       — Знаешь, мой дорогой Лючино, моя жизнь стала значительно лучше, — выдохнув, с уверенностью начала девушка, как вдруг та самая уверенность вмиг испарилась, она ловко отмахнулась от мухи, севшей на её плечо, и тихо продолжила, — когда ты из неё исчез!       Лючино усмехнулся, вальяжно пройдясь по комнате, слегка царапая дощатый пол своими длинными когтями. Параллельно он с любопытством рассматривал стоящую перед ним персону, подчёркивая для себя лишь одну истину: за томительные годы, что прошли с их самой последней встречи, Мелли Плинни нисколько не изменилась и всё так же боится его.       Он ловко схватил её за плечо, крепко сжимая плоть когтями, стараясь быть к ней гораздо ближе и при этом не потерять свой грозный вид.       — Ой, как грубо, словно пчела ужалила. Только вот не ты ли говорила, что пчёлы дохнут после того, как жалят? — приближая лицо к её затылку, вдыхая чудный аромат цветочного шампуня, что осел на каштановых прядях, прохрипел ящер, противно клацая зубами в попытке поймать идиотскую муху, летающую возле них.       — Это тут при чём? — спросила Мелли, отчаянно пытаясь ударить стоящего позади ящера локтём в живот, дабы отодвинуть его от себя как можно дальше. Несмотря на её давнюю обиду, она готова вытерпеть его персону, но вот слюни, что обильно скатывались на её спину, пока Лючино пытался поймать эту чёртову муху, которую уже и сама Плинни жаждала прихлопнуть, бедная девушка терпеть была не намерена.       В один миг стук зубов прекратился, и она уже было выдохнула с облегчением, искреннее надеясь, что хуже уже не будет. Однако Мелли совершенно забыла о том, что Лючино помимо огромного таланта в изучении рептилий имел дар обращать всё в невыносимый кошмар.       Вцепившись обеими лапами в её плечи, ящер лёгким толчком вперёд вдавил хрупкую девушку в стол. Стоящие на деревянной поверхности колбы и коробки с насекомыми слегка пошатнулись от того давления, которым Лючино заставил несчастную Мелли прогнуться под ним.       Её дыхание из размеренного в один короткий момент превратилось в бешеное, будто она пробежала несколько километров, хотя, стоит признаться, от такого отвратительного и унизительного положения она с радостью бы предпочла убежать, вот только некуда. Холодные когтистые пальцы медленно и томительно накрутили волосы, отклоняя её голову к левому плечу.       — Это я к тому, чтобы ты была чуточку поласковее, а то я иногда за себя не отвечаю. Могу тебя на тот свет отправить, с мамочкой повидаешься, — холодно бросил ящер, будучи в полной уверенности, что его грубость убьёт в мисс Плинни дерзость окончательно.       Девушка лишь усмехнулась, и в этой короткой усмешке Лючино, к огромному удивлению, узнал себя самого. Видимо, годы совместной жизни дали свои плоды, и его милая змейка превратилась в более миниатюрную копию его самого. Она краем глаза взглянула на него и тут же отвернула лицо в ту же сторону, в какую его лапа тянула её волосы.       — Ого, твой маленький ящеровидный мозг всё ещё помнит мою маму, как это мило, — огрызнулась та, заранее прикрывая глаза и поджимая губы, дабы в случае удара не пасть ниже плинтуса и не разбить своё кое-как склеенное достоинство горькими слезами.       Поразительно, но ящер лишь коротко рассмеялся, не причиняя ей никакой физической боли за эту весьма оскорбительную фразочку.       Он отчаянно попытался развернуть её лицом к себе, но в ответ Мелли лишь дёрнулась, пытаясь перевалиться через стол, однако холодные чешуйчатые руки ловко вернули её обратно, прижимая ближе к себе.       — Как же забыть. Она приезжала каждый день, и я выслушивал от неё оды о том, какой я отвратительный, недостойный такой красавицы, как ты, а ведь у меня тогда был человеческий вид, — слащаво пролепетал ящер, пытаясь выставить себя униженным и оскорблённым, однако вышло у него это хреново.       Мелли искренне не хотела реагировать на его провокации, но ощущение холодной близости его тела к своему, а вдобавок ещё и противный влажный след от раздвоенного языка на её щеке вывели бедняжку из зоны комфорта, заставив ту из последних сил наступить ящеру на ногу.       Тот противно зашипел, толкая Плинни в стол. Деревянная поверхность приняла девушку довольно жёстко, но Мелли даже не пискнула от боли, ведь разум её заволокли наивные мысли о свободе. Лючино отошёл от неё, всё в той же старой противной манере бурча себе под нос нецензурные ругательства, а девушка наконец вдохнула полной грудью, сжимая ладони в кулак.       — Она волновалась за меня, — с тяжёлой одышкой начала та, гордо поднимаясь, поправляя выбившиеся пряди, параллельно напоминая Лючино о прошлом. — Впрочем, она была абсолютно права насчёт наших отношений: герпетолог и энтомолог в одной квартире никогда не уживутся!       Услышанное заставило Лючино в ярости сплюнуть на пол и с хрустом сжать кулаки.       — Ты намеренно травила моих ящериц!       — Потому что ты скармливал им моих насекомых!       Тишина. Ящер вдруг заметно расслабился, словно гнев покинул его тело, когда глупые воспоминания из прошлого вновь посетили разум. Он, с совершенно несвойственным ранее сочувствием, взглянул на бывшую пассию, что моментально сгорбилась, опуская лицо в стол.       Окинув её заинтересованным взглядом с головы до ног, Лючино вдруг осознал, что за всё это время борьбы, препирательств и взаимного унижения он так и не увидел её лица, что очень странно, ведь мисс Плинни, которую он знал, обожала красоваться на конференциях.       Он тихо подошёл, дабы не напугать её, но стоило его лапе лишь подобраться к дрожащему плечу, как девушка дёрнулась в сторону. Лючино улыбнулся, уже с более резким напором хватая её за предплечье, но менее болезненно и, можно даже сказать, нежно, в отличие от прошлых разов. Мутировавший биолог аккуратно дёрнул её, пытаясь развернуть, но девушка тут же вернулась в прежнее положение, шмыгая носом.       Лючино вновь попытался повернуть её, но дрожащая Мелли лишь резко отцепила его лапу.       — Не смей смотреть на меня!       Её до неприличия холодный, лишённый прежнего задора голос застал ящера врасплох. Лючино от неожиданности застыл на месте, но позже, придя в себя, решился возобновить попытку.       — Эй, я не хочу разговаривать с твоим затылком, — как-то неубедительно ласково проговорил он, ловким движением пальцев отбросив её волосы и проведя кончиками когтей по позвоночнику до самой поясницы.       Уловив в этом действе массу нехороших и пошлых мотивов, Плинни грубо отпихнула его руку.       — Ха, все эти годы нашего сожительства я разговаривала с твоим ежедневно, теперь твоя очередь, — проговорила девушка, делая неуверенный шаг в сторону, желая уйти к окну, однако Лючино, вновь разозлённый, бесцеремонно схватил её.       Его терпение лопнуло. Резко вывернув её тело, ящер с особым упоением уложил отчаянно бьющуюся о его стальное холодное тело руками девушку на стол. Когтистые руки яростно сдавили горло, не позволяя пойманному энтомологу жалобно вскрикнуть о помощи, и лишь когда силы сопротивляться иссякли, а из её серых глаз вышли последние слёзы, Лючино сбавил напор ярости. Он с интересом рассматривал такое родное и всё ещё незабытое лицо, вот только кое-что заставило его ужаснуться. Пусть Плинни и пыталась повернуть голову или закрыться упавшими на лицо волосами, но скрыть от ящера, удобно расположившегося над ней, огромный шрам на лице ей не удалось.       Бывший учёный, пребывающий в лёгком шоке, попытался коснуться пальцем сморщенной ярко-розовой кожи, что в районе скулы и вовсе вздулась в огромный бугор, но Мелли вновь отвернула голову, позволяя себе сжаться от страха. Он с искренним непониманием смотрел на шрам, но, когда ожидание её оправданий прошло впустую, Лючино резко схватил девушку за челюсть и вернул разорванный зрительный контакт.       — Что это? — с неимоверным интересом, спросил ящер, бегая оранжевыми глазами по её покрасневшему, заплаканному лицу в надежде отыскать ответ или убедиться, что в ней больше нет подобных изменений.       Мелли вздрогнула, набирая грудью больше воздуха и распахивая слипшиеся из-за слёз веки.       — Это… — она вновь замялась, закусывая губу, но всё же нашла в себе силы продолжить. — Так я расплатилась за твои тупые эксперименты. Ты помнишь день, когда ты мутировал вот в это? Ты помнишь, Лючино?       Вытаращив глаза, словно действительно вспоминая тот дурацкий день, он кивнул, отпуская её. Мелли, обхватив ладонью горло, разминая покрасневшую кожу дрожащими пальцами, аккуратно взобралась на стол, предварительно отодвинув пустые колбы.       — Ты разгромил половину лаборатории доктора Томпсона и сбежал… Снова ты стал для него врагом №1, но печально лишь то, что за твои оплошности расплачивается кто угодно, но только не ты сам. Мистер Дюкейн заявился в мою квартиру поздней ночью, он метался и громил всё вокруг, искал тебя там, где тебя уже как более полугода не было. Мои правдивые слова о том, что между нами всё кончено и ты тут больше не живёшь, проходили мимо его ушей… Он требовал от меня раскрытия твоего местоположения, а я всего лишь говорила правду.       Она затихла, аккуратно дотрагиваясь до шрама, и тут же опустила руку.       — В ту ночь я пережила многое, Лючино. Три года я работала на Томпсона, а всё для чего? Чтобы в одну из ночей он явился в мою квартиру и любезно приложил раскалённый утюг к моему лицу просто так?       С противной тяжестью в сердце и глубокой обидой в душе, девушка отчаянно пыталась вызвать в своём бывшем любовном интересе хоть каплю сочувствия, но не с целью найти в Лючино утешение, а лишь в надежде вызвать у него чувство вины.       Ящер медленно подошёл к ней, кладя когтистую ладонь на дрожащее колено, крепко сжимая плоть сквозь плотную ткань брюк, заставляя ту сморщиться.       — Мне жаль, Мелли, — единственное, что его гордость позволила выдавить из себя.       Плинни фальшиво рассмеялась, кладя бледную ладонь, не облачённую в перчатку, на его, стараясь как бы ненавязчиво отодвинуть её. Его руки прежде оставили достаточно следов на ней, и пусть сейчас они совершенно другие, но для неё они по-прежнему грубые, лишь прикрывающиеся фальшивой нежностью.       — Тебе? Жаль? Меня? Лючино, а как же учёное хладнокровие? Куда оно делось, и почему оно исчезло именно сейчас? — с искренним непониманием, делая особый акцент на трёх первых словах, она смотрела в оранжевые глаза без малейшей капли страха, но с заметной долей презрения, которую ящер успел заметить.       Впервые в жизни его пробило на сожаление, а холодную душу охватило горячее чувство вины. И если бы её надменные и пустые глазёнки не смотрели на него в ожидании извинений, Лючино бы действительно пал на колени перед ней. Равнодушие и высокое чувство собственного достоинства позволили ему лишь самую малость искренности.       — Мне правда жаль, Мелли, я не знал, что этот дурак пойдёт на такие крайности.       Девушка, натянув едва заметную улыбку, ловко соскочила со стола, оттягивая бледно-жёлтый галстук.       — Да какая теперь разница, прошлого не вернёшь, отныне меня волнует лишь моё настоящее и возможное будущее, — стягивая с себя элемент делового образа и бросая его на кровать, будто старалась утешить, проговорила энтомолог.       От наивности, которой так резко повеяло со стороны столь самоуверенной персоны, Лючино весьма приглушённо рассмеялся. Однако словив на себе недовольный взгляд, ящер вдруг сжал пальцы в кулак, поднеся их к лицу.       — Боюсь, будущего у тебя теперь не будет. Добро пожаловать в поместье Олетус, отсюда выхода нет, — церемониально разведя руки в стороны, произнёс он, с радостью наблюдая за тем, как её довольное личико резко сменилось на более задумчивое, слегка задетое тревогой.       — Хочешь сказать, что я застряла тут с тобой на долгое время? — с ноткой отчаяния в голосе, проговорила Мелли, переведя взгляд на лежащее на столе письмо, благодаря которому она оказалась тут.       Ящер одобрительно кивнул. Для него её нахождение здесь было, пожалуй, неплохим бонусом. Особняк даровал ему спокойную жизнь, а также поле для реализации своих новоприобретённых талантов, и возвращённая любовь прошлой жизни, единственная девушка, готовая сломаться перед ним и для него — очень даже замечательный презент за участие в играх и вечную службу загадочному владельцу.       Плинни словно уловила его ликование, и лицо её вновь стало надменным.       — Ха-ха, тогда я точно буду стараться выиграть, ибо вновь жить с тобой под одной крышей — отвратительная перспектива, — с лёгким задором, проговорила она, развязывая ленту, что держала каштановые волосы в тугом хвосте.       — Да неужели, раньше ты не жаловалась, — напирает ящер в попытке обнять её, но Мелли ловко проскочила под его рукой, вдобавок умудряясь пихнуть его в бок локтём.       — Раньше и ты был человечнее, — подколола она ящера, не понимая, каким скандалом для неё это аукнется.       Для Лючино эти слова и её идиотское ликование стали последней каплей. Без малейших раздумий схватив её за руку, ящер поднял это лёгкое и хрупкое тело, угрожающе сближая лица.       — Думаешь, я чудовище? — не обращая внимания на её возмущение и отчаянные попытки отстраниться, хрипит он, сильнее сжимая. — Думаешь, во мне нет ничего святого? Такого ты мнения обо мне, неблагодарная сука?       Даже не дав Мелли глупого мгновения на оправдания и извинения, Лючино отпустил её, позволяя телу рухнуть на пол.       Дрожащая от страха и давящаяся слезами, Плинни вновь поплатилась за свою наивность и надменность. Лючино прекрасно умел унижать даже тех, кто был выше него, и, на мгновение посмотрев в его словно покрасневшие от злобы глаза, девушка сама поняла абсурдность всех своих попыток задеть эту напыщенную ящерицу.       Она ведь всегда была ниже в его глазах.       Мелли опустила лицо в пол, но холодное лезвие ножа резко приподняло её голову, заставляя с искренней ненавистью посмотреть в глаза ящера.       — Если бы не я, ты бы до сих пор доила коров на той нищенской ферме. Я открыл тебе дверь в мир биологии, только благодаря мне ты, жалкая простушка без образования, попала в солидную лабораторию, но знаешь, мне вполне по силам закрыть эту дверь да и вообще прервать твою жизнь! — яростно отчитывал её учёный, заставляя девушку, загнанную в угол, с каждой болезненной фразой сжиматься.       Заметив севшую на стол муху, что ранее так надоедливо летала вокруг них, Лючино изо всех сил долбанул рукой по деревянной поверхности, заставляя Плинни вздрогнуть и всхлипнуть.       — Насекомые всегда будут низшим звеном в пищевой цепи, так и ты, моя дорогая, не забывай своё место, — отстранив лезвие, гордо произнёс ящер, бросая к её ногам убитую муху, словно намекая энтомологу на расплату, которая ждёт её за подобного рода своевольство.