Маленький дом среди клубничных грядок

Гостей они, в общем-то, не ждали. Поэтому когда Аккерман разогнул спину под истошно-помешанное "Нашла! Это здесь!", то выражение его лица как всегда сообщало окружающим все, что сам Леви думает по поводу гостей, жары, криков и необходимости отрываться от прополки грядки любимой смитовской клубники. Тем более так орать мог только один человек. - Блять, - выдохнул Леви, потирая лоб, и с трудом удержался от рукоприкладства, когда его сгребли в охапку и, кажется, даже немного приподняли. - Я знаю, знаю, ты конечно рад нас видеть! Одно радует: с очкастой можно помолчать - она будет трепаться за двоих. Впрочем, Эрвин наверняка будет рад. На самом деле. - А где Эрвин? - Он... Э... - Тут! - Смит сдвинул очки на лоб и отложил на столик у гамака какие-то бумаги. Улыбнулся, чуть потянулся плечами, что совершенно точно говорило о том, что бывший командующий одного из самых действенных подразделений армии на самом деле уже почти спал, прикрываясь бумагами и грушевой листвой. - Привет. Леви пару мгновений пристально и ревниво смотрел на парочку визитеров, потом, окончательно придя к выводу, что Смита с ними оставить можно, кивнул и скрылся в доме. - Он стал еще более нелюдимым, чем раньше. - Моблит, не спрашивая разрешения, налил себе лимонад из графина. Ну, раз стоит, нужно пить, верно? - Он... Всегда такой был. Просто уже заработался с утра, - уклончиво ответил Эрвин. Ну, в самом деле, не рассказывать же, с каким удовольствием он, Леви, с утра почти танцует на кухне, сооружая очередной омлет к завтраку или булочки с ветчиной. Или как таскает воду из колодца, чтобы они могли умыться и обтереться свежей. Или как доверчиво льнет спиной, прикрывая глаза, когда заваривает чай. Эрвин знал, что Леви счастлив именно в такие моменты и никто, кроме Эрвина, ему больше не нужен. Но, со свойственной деликатностью понимая, что Эрвину порой нужно видеть друзей, куда-то выбираться и заниматься не только домом, давал эту возможность. Вот так, уходя, наверное, снова на кухню, чтобы никого не смущать своим враз помрачневшим видом. Леви всегда хотел дом. Теперь он у них был. И Леви оберегал его ревностнее всех цепных псов мира вместе взятых. Но ведь не объяснишь же. - Далеко вы забрались! - Леви понравилось это место. Тут и река недалеко, я не стал спорить. - Эрвин принёс из летней кухни ещё пару стаканов и миску черешни. Конечно, Леви торчал там, колдуя над какой-то миской, весь обсыпавшийся мукой, серьёзный и ужасно милый. Эрвин не удержался, поцеловал черную макушку, получил бурчливое "вали уже, Смит!" и вышел обратно в сад. - Точно, сейчас что-нибудь наколдует. - Наш Леви заделался кулинаром! Не поверю, пока сама не увижу. - Глаза Ханджи опасно заблестели. - Я бы не рисковал сейчас к нему лезть. Мы только что собрали первую ежевику, у него там какие-то эксперименты. - Эрвин говорил как заправский фермер, глядя так спокойно, словно и не было этих двадцати пяти лет войны, ранений душевных и телесных, потерь и боли. Ханджи хотела было что-то сказать, но просто обняла поверх плеч и серьезно кивнула. - Тогда в самом деле не стоит мешать. Ты выглядишь счастливым. Наконец-то. - Может, потому что так и есть? - Эрвин чуть хохотнул, невольно скосив глаза на фигуру в окне (Леви уронил на себя банку сахарной пудры, выругался и снял рубашку). Моблит деликатно отвернулся и потянулся за черешней. - Мы тоже подумывали о доме. Надо бы попробовать - вдруг понравится? - Только не здесь блять! Не хочу каждый день видеть ваши рожи! - отчаянно взвыли из окна. В воздухе повисла неловкая пауза, а потом вся компания, переглянувшись, дружно расхохоталась. Потому что порой так приятно знать, что кое-что в мире остаётся неизменным. Застолье текло своим чередом. То есть Ханджи трещала, не переставая, Моблит ел, Эрвин то подпирал щеку рукой, то приникал к чашке с чаем или к низкому пузатому фужеру, а Леви то и дело высовывал нос из кухни с выражением лица, которое можно было бы трактовать как: ну че вы там, не сдохли ещё? С его стороны это было проявлением почти высшей заботы. Мясная запеканка как раз подходила в печи, когда с улицы донеслись приглушённые, но оживленные голоса. Плечи Смита напряглись, он тут же потерял всю свою расслабленность, насторожился, словно кот перед прыжком, и, не обращая внимания на ошеломленные взгляды гостей, вскочил из-за стола, стремительно выходя к двери. Но не успел. На нем повисли два колобка ростом ещё меньше Ривая и явно младше. Девчонка с торчащей светлой косичкой просто молча уткнулась в ногу, игнорируя гостей, а темноволосый мальчуган, кинув на кресло сумку с длинным ремнем, продолжал взахлёб рассказывать то, что начал ещё от двери: - ...а он мне и говорит, что мы никогда не поедем вот, а я сказал: "Гюнтер, стяни хлеборезку, отец сказал, что отвезёт нас на море" и вот... - Что ты сказал, Кристоф? - Леви выглянул на голоса, судя по лицу, ему формулировка не нравилась. - Привет, пап. Ну сказал стянуть... - Так. Во-первых, то, что так говорю я, не значит, что так должен говорить ты. Во-вторых, обувь надо оставлять за дверью. В-третьих, поздоровайтесь с гостями. В-четвёртых, за стол. Ангелика, я что сказал? - Ага. - Девочка наконец отклеилась от Эрвина. - Драсти, гости папы Эрвина и папы Леви. - Руки. И за стол. У Ханджи из так и не закрытого рта выпала черешенка. Моблит, уже, видимо, по привычке, не глядя протянул руку и кончиками пальцев закрыл бывший начальственный рот. - Че вылупилась? - Леви скрестил руки на груди, нервно потерев пересеченную шрамом щеку. - Я не конь на рынке. - Леви, да ты заебал бурчать, ну! - не выдержал Моблит. - Че-во? - Удивить Леви было почти нереально, но на этот раз, кажется, удалось. - Мужики, я оглох, обдолбался или он правда сказал то, что сказал? - Пааап, а что такое "обдолбался"? - девочка наморщила брови в совершенно эрвиновской манере. Леви зарычал. Ханджи покосилась на Эрвина, приподняла бровь в немом вопросе. Тот совершенно спокойно кивнул. - Ангелика, Кристоф, это Ханджи и Моблит, мои друзья. - Говорить за Леви он не стал. - Мы вместе служили раньше. Ханджи, Моблит, это Ангелика и Кристоф, наши дети. - Рад знакомству, - Моблит кивнул и положил себе запеканки. - Драсти. - Кристоф долго пялился на Ханджи и наконец спросил: - А где ваши очки? - О, ну они мне не всегда нужны… Ты очень милый мальчик. - Слыыышь, - тихонько протянул Леви, - а ну стихла. - Молчу-молчу. Впрочем, лучше в самом деле поесть. Под столом Эрвин тихонько наступил мужу на ногу. Он тоже безошибочно распознал исследовательский интерес в голосе подруги, но накалять обстановку не стал. К тому же ему явно хотелось, чтобы кулинарный шедевр Аккермана был оценён по достоинству. Леви коротко сопнул, но ничего не сказал. Подчиняться таким коротким, едва заметным замечаниям было у него в крови. С той стороны стола, где разместились дети, донеслось приглушенное сопение, а потом Ангелика тихонько поинтересовалась: - Извините, а правда, что все боялись папу Леви? - Почему юная леди спрашивает? - судя по лицу Моблита, месть была сладка, даже если Аккерман ему потом все выскажет. - Ну, я слышала, как папа Эрвин сказал, что его все боятся. Но он же совсем не страшный. Вот. Леви – кипел. Кипел, но молчал. В конце концов, он никогда не запрещал мелюзге задавать вопросы. - В общем, можно сказать и так. Если ваш отец злится, это в самом деле страшно. - Я знаю, - буркнул Кристоф и мрачно поскреб правую ягодицу. Судя по всему, за выражения, не подходящие детям, ему все-таки влетело полотенцем. Запеканка таяла на глазах, разговор шёл своим чередом. Леви хотел было уже ушмыгнуть обратно, но его деликатно удержали за талию, и бывший капрал ощутил, как щеки прямо-таки раскаляются докрасна, когда ухо защекотал лукавый шёпот: - Тебе не кажется, что у нас есть прекрасная возможность немного побыть вдвоём? В конце концов, не каждый день в гости приходят герои войны. Вот пусть и отдуваются за гостеприимство. - Всегда знал, что ты изверг, - откровенно и так непохоже на себя обычного хихикнул Леви, глядя как Ангелика пытается стянуть с очкастой часы. - Пусть привыкают к мирной жизни. Эрвин наморщил нос, фыркнул и тихонько добавил то, что точно не договорил Леви: - Ёпта.