1978.
Порой так забавно сидеть в одиночестве и тишине, словно ты один во всем мире и никого не осталось. Любите это чувство? Не думаю, а мне приходится с этим жить. Никогда не знаешь на кого можно положиться, кому можно доверять… И довериться. Вам, наверное, смешно, думаете, что я — один из разбалованных наследников богатых родителей, который не понимает чего хочет? Который не видел жизнь? Тогда я рассмеюсь вам в лицо. Я пережил многое, я видел многое, порой мне кажется, что о стольком люди и знать не должны, или… чувствовать? Я познал ложь, горечь предательства и потери. Но вы все еще думаете, что это мало. Что этого недостаточно… Да поймите же, у всего есть свой предел. Предел мечтаний, предел боли, предел чувств… Поэтому не удивляйтесь, если однажды я просто уйду… Не обернувшись, потому что не буду жалеть, что оставлю вас здесь. У меня не осталось чувства жалости, я слишком часто ошибался. Дописывая эти строки в своем дневнике, да, я веду дневник, никогда бы не подумал, что этот день настанет, я улыбаюсь. Только вот, внутри как-то мерзко от самого себя, стойкое чувство пустоты… Или может это уже черная дыра, которая поглощает все светлые и добрые эмоции, на которые я был бы способен. Я уже ни в чем не уверен…1979
У меня развивается паранойя, хотите верьте-хотите нет. Иногда, сидя в пустой комнате, в пустом доме, совершенно один, я чувствую их. Кого, спросите вы? Я не знаю. Но Они рядом, и они наблюдают. Мерлин, как это смешно, сидеть и выговаривать это все вам, пытаться что-то доказать, уже зная, что это будет безрезультатно. … Наверное, это нужно больше для меня. Нужно, чтобы вы знали, что чувствует потерянный человек, только зачем? Ха-ха-ха, будто вам есть дело. Никому не было — ни Сириусу, который ушел оставив меня позади, как сломанную игрушку; ни родителям, которые твердят, что я «должен быть лучше», «должен стать достойным», «должен…», «должен…». Вам — уж точно не нужно, а тем, другим, которые находятся на той же грани, балансируют между реальностью и вымыслом, им это нужно. Им нужно остановиться, пока не стало слишком поздно. К сожалению, в моей жизни такого Регулуса не было, и… шанса остановиться у меня тоже не было. А сейчас… бесполезно, это никогда не оставит. Оно всегда будет со мной — частью меня. Но ему я хотя бы могу доверять, зная, что оно не предаст или не будет лживо улыбаться, обещая все знания этого мира. Как же я ненавижу ложь. Но моя жизнь пропитана ею, я задыхаюсь по ночам, потому что мне невыносимо плохо и одиноко. Но это только мои чувства, вы о них узнаете лишь когда я уйду.1979.
Я хочу поступить правильно…1979
Я все решил. На этом запись обрывается. Дневник так и остается лежать в комнате своего хозяина в, по-глупому детском, тайничке под кроватью. Только вот, никто больше не заглядывал в эту комнату — ни родители, ни брат. Никто так и не узнает о том, что совершил мальчик, который просто хотел поступить правильно.