***
Чейз так и не сказал, куда хотел отвезти меня. Вероятно подумал, что сделать сюрприз для расстроенного меня, — неплохая идея. Это было наше первое свидание. Свидание с Чейзом… Немного нервно поправляя манжеты на льняной бирюзовой рубашке, я невольно думал о нереальности происходящего. Как же нас так угораздило? Эта мысль заставила меня усмехнуться. Потерять голову от чувств к другу детства! Кажется, я совсем сошел с ума. — Улыбаешься, — раздался голос мамы позади меня. Я не стал оборачиваться — её прекрасно было видно в отражении зеркала. — Идешь куда-то с Чейзом? — На прогулку. Женщина кивнула и, в неловкости прикусив губу, всё же спросила: — Ты в порядке? Я поднял голову и посмотрел на нее. Невольно показалось, что мама винит себя в нашей недавней ссоре: руки её нервно бегали в поисках карманов, глаза старались избегать встречи с моими. Но ведь вины мамы в моем отвратительном поведении нет ни капли. Не желая натягивать нить неловкости, повисшую между нами, я развернулся и подошел к ней. Руки опустились на её плечи и чуть сжали их. — Мам, прошу прощения за свое вчерашнее поведение. Мне очень стыдно перед тобой и отцом. Не знаю, что на меня нашло, но я постараюсь больше не поддаваться этому ужасному чувству, — на одном дыхании выдал я. Её глаза моментально смягчились. Женщина обняла меня и погладила по спине. — Я очень волнуюсь за тебя. — Всё в порядке. Мама чуть отстранилась и уже серьезно посмотрела на меня. — Эта любовь может сделать тебе очень больно, ты понимаешь? Я хмыкнул, вспомнив, через что пришлось пройти в отношениях с Хадсоном. — Делала. Но… я всё равно попробую. Слеза покатилась по щеке мамы. В её тяжелой улыбке я видел свою прошлую: разбитую и грустную. От этой картины сердце моё сжалось, глаза накрыла влажная, ослепляющая пелена, так предательски задрожали руки. Не дав возможность слезам проложить дорожку на щеках, я смахнул их тыльной стороной ладони. Мы смотрели друг на друга красными глазами, но умиротворенными, счастливыми улыбками. И я понимал, что чувствует мама. Я понимал её полностью и так сильно любил. А она, конечно, читала меня, как открытую книгу, и понимала всё то, что для меня пока оставалось загадкой. От переизбытка эмоций я обнял женщину крепко-крепко — она не возражала. — Не ныряй в омут с головой, понял? Мама бросила эту фразу без какой-либо конкретики, но я догадался, что она имела в виду. — Ты думаешь, я зациклился на нём? Она со всей серьезностью кивнула. — И я боюсь, что в случае его внезапного отъезда, ты… — Такого не будет. — Но уже было. — Больше не повторится, — нахмурился я от неприятного чувства в груди. — Хорошо. Как скажешь. Я отстранился и чуть криво улыбнулся вновь. — Мне уже пора. Мама улыбнулась в ответ, однако глаза её взволнованно бегали по моему лицу. Это нервировало. Не хотелось держать её слова в голове, даже мысли подобной допускать. Я мысленно отмахнулся. — Просто знай, что мы с папой любим тебя, — сказала она мне в спину, когда я уже спускался по лестнице. Я тяжело вздохнул, выпуская напряжение, образовавшееся от сказанных ею слов. — Я знаю. Чейз стоял под окнами и, когда заметил меня у дверей, направился в мою сторону. Кажется, мы с мамой уж очень переусердствовали с сентиментальной частью нашего разговора, потому что улыбка Чейза моментально сменилась напряженной гримасой, стоило ему приблизиться. — Чего глаза красные такие? Оставляя вопрос повисшим в воздухе, я притянул парня к себе, вдыхая обыкновенный, но при этом чарующий аромат его недавно вымытых волос. — Скажи, каким шампунем ты пользуешься? Чейз хмыкнул. — Понятия не имею. — Он отлепил меня от себя и вновь заглянул в глаза. — Ну? Я сдался, опуская взгляд в землю: — Немного поговорил с мамой… Хадсон сжал губы в тонкую линию. Ему представлялось важным нравиться моим родителям, поэтому я не хотел передавать мой сегодняшний разговор с мамой и расстраивать его. Видя, как он ждет моих следующих слов и нервно переступает с ноги на ногу, я не смог сказать всю правду. — Она растрогала меня своими словами. Чейз поднял голову. Лицо его оставалось беспристрастным, однако я каждой клеточкой тела ощущал, как он расслабляется. Секундой позже парень ухмыльнулся и покачал головой. — Ангел, я было подумал, что твоя мама не хочет, чтобы ты уходил со мной. Я хохотнул и отмахнулся. — Что за глупости? Мне не пять лет. Прижав меня к себе, Чейз впился в мои губы своими, втягивая меня в глубокий поцелуй. — Еще раз так сделаешь, — прошептал я прямо ему в губы, — то мы с тобой никуда не поедем. Он улыбнулся, не выпуская меня из рук. — Ты прекрасно выглядишь. Кожа покрылась легкими мурашками от слов, которые мне ранее не доводилось слышать. — Чейз, какого чёрта? — я легонько стукнул его в плечо. — Ты очень странно ведешь себя. — Я просто сделал комплимент своему… парню. О, уже не просто обыкновенные мурашки! целая лавина кипятка ошпарила всё моё тело, вынуждая то пылать. Я прикрыл глаза, глубоко вдыхая. Чейз Хадсон. только что. впервые. назвал меня. своим парнем? Так, Ноен, держись, потому что кажется, земля скоро уйдет из-под твоих ног и больше никогда не вернется. Ты так и будешь парить в невесомости и в этом состоянии неконтролируемого восторга. — Ты так реагируешь, будто я тебе предложение делаю. Привыкай… Не давая ему закончить фразу, я нагло перебил: — Чейз… я так хочу трахнуть тебя сейчас. Можно? Парень выдержал паузу, а потом разразился безумным хохотом. Прежде я никогда не видел, чтобы Чейз так смеялся. Я с восхищением наблюдал, как глаза его краснеют, как осторожно он хватает меня за руку, чтобы не завалиться. Внутри снова что-то щелкнуло. На сердце стало так тепло и приятно, что я захотел окутать его своими руками и бесконечно целовать. Всюду. Пока губы не занемеют, пока силы не покинут меня. Вытирая уголки глаз, Хадсон ответил: — Ангел, я всегда в твоем распоряжении, ты ведь знаешь. Но давай немного повременим с этим, ладно? Мы уже и так задержались здесь. Я очень долго гадал, куда Чейз собирается отвезти меня. Когда мы обговаривали наш выход за наскоро приготовленным завтраком, он так и не сказал ничего конкретного. Попросил одеться поудобнее и положиться на него. В общем, я так и поступил. Первое удивление не заставило себя долго ждать: Чейз арендовал машину. Видя перед собой внушительного размера бордовый внедорожник Maybach, я потерял дар речи. В голове возникло множество вопросов: во-первых, для чего Чейз арендовал эту красотку, если мы могли поехать на его мотоцикле, либо на моей машине? Во-вторых, зачем вообще нужно было арендовывать нечто такое дорогущее? В-третьих, в какое место хочет отвезти меня Чейз, что решил так основательно подготовиться? В-четвертых, что, чёрт возьми, здесь происходит?! Я растеряно глядел на машину мечты любого жителя планеты Земля и понять не мог, что в голове Чейза, мать его, Хадсона. А парень словно упивался моим потерянным видом, возясь в багажном отсеке авто. На вопросы «откуда-зачем-почему» этот кретин отказывался отвечать. Лишь отшучивался или же затыкал мне рот невозмутимыми поцелуями, которые только выводили меня из себя. И после моих пыхтений и бесчисленных вопросов о том и сем, Чейз выдал такое, отчего дым повалил из моих ушей, грозясь лечь туманом на весь Логанвилль: — Ангел, ты совершенно не умеешь расслабляться. — Чего? — моментально вспылил я, возмущенно удивляясь. — Почему ты так стремишься контролировать всё вокруг? Расслабься и доверься мне. Я моментально стих. Он был прав. Я слишком загонялся и пытался найти всему объяснение, когда можно было просто закрыть глаза и насладиться временем, проведенным с ним. — Прости. Я и вправду тот еще контролёр, — хмыкнул я, почесывая затылок. Чейз, наконец, закрепил багаж (объемы чемоданов также удивили, но остались такими же беспричинными и непонятыми для меня) и подошел ко мне, оставляя на губах легкий поцелуй. — Сегодня тебе не нужно ничего контролировать. Обещаю, что не промышляю, как бы отвезти тебя в лес и там оставить. Я усмехнулся, кивая в ответ на такую очевидную гиперболизацию моих мыслей. Мы сели в машину под мои восхищенные вздохи. Меня точно нельзя назвать любителем дорогих, красивых, мощных тачек. Не то, чтобы я их не любил, они просто не интересовали меня в такой степени, как многих других людей. Машина, в моем понимании, — лишь средство передвижения. Но от возможности посидеть в салоне такого автомобиля не откажется ни один человек из ныне живущих. Мягкие кожаные сидения цвета капучино, манили притронуться и почувствовать всю их дороговизну и тактильно ощутимую красоту. Панель управления, оснащенная большим экраном, выглядела мощной, но при этом гармонировала с общей минималистичной обшивкой салона. Глянув назад я заметил за нашими передними сидениями экраны побольше, что были предназначены для сзади сидящих пассажиров. Всё здесь выглядело слишком шикарно. Я коснулся кожаных вставок руля и, закусив губу, закатил глаза от удовольствия. Чейз уловил мою демонстрационную реакцию и хмыкнул. — Ну что, поехали? — спросил парень, заводя двигатель. — А я-то было подумал, что ты предложишь потрахаться здесь и разойтись. Чейз рассмеялся, трогаясь назад и выезжая из двора своего дома на дорогу. — И это всё равно осталось бы для меня самым лучшим свиданием, — между делом добавил я, потянувшись за ремнем безопасности. Чейз с улыбкой покачал головой. — Ноен, твоя реакция на эту машину превосходит все мои ожидания. Я думал, что ты и не заметишь изменений. Я посмотрел на него, пытаясь взглядом передать крутящуюся в голове мысль «либо ты сейчас дурак, либо я». — Не замечу отличий между байком и этой красавицей? Тот шутливо пожал плечами. Ехали мы невероятно долго. Мои ноги затекли, а есть хотелось просто невообразимо. Сумерки сходились на небосводе, звезды мягко подмигивали нам с высока, обещая невероятное времяпрепровождение. Иногда я глядел в окно на ускользающий предвечерний пейзаж, а иногда поворачивался к Чейзу и наблюдал за ним. За его красивыми руками, что обхватывали руль, за глазами, в которых так редко отражалось умиротворение. Он поворачивался ко мне и одаривал легкой улыбкой, а я в ответ. Рядом с ним я чувствовал себя таким счастливым и спокойным, что был готов хоть каждый день позволять ему брать мою жизнь в свои руки. Заехав по пути в небольшой городок, мы смогли быстро отыскать приличное с виду кафе и перекусить. Еда здесь на удивление оказалась вкусной, а, быть может, такой выдалась реакция моего организм на желанную порцию энергии. Вдоволь наевшись, я и Чейз продолжили свое путешествие в неизвестность. Только ближе к поздней ночи мы выехали на смутно знакомую дорогу, по периметру оснащенную причудливыми фонарями. Свет от них исходил минимальный, да и смотрелись они больше, как украшение, нежели как источник света. Я не помнил их. Но откуда-то знал местность, что мы проезжали. Я глянул на Чейза, пытаясь угадать по его мимике, близок ли я к разгадке. Он никак не реагировал, лишь улыбался, и этим подстегивал меня на дальнейшие размышления. Думая основательно, я пытался вспомнить, куда выезжал так далеко от дома. Но… таких мест не было. Самая дальняя моя дорога вела только в одно место — университет. Университет… постойте-ка… Мои глаза широко распахнулись, когда я понял, куда Чейз вез меня. — Чейз… мы едем туда? — ошарашено спросил я. Но ответа не потребовалось, потому что через некоторое время я заметил тонкую белёсую полосу впереди. Она всё увеличивалась и увеличивалась, пока не приобрела наклонные очертания. Тогда в моей голове всё стало на свои места. — Боже… ты действительно… — пролепетал я, еле шевеля губами. С этим местом связанны все сильнейшие эмоции, что я когда-либо испытывал в своей жизни. Я очень часто думал о возвращении сюда, но никак не рассматривал эту идею с точки зрения «обязательно надо», а тем более — «пора». Понимая, что Чейз везет меня в место, где мы проложили основу для зарождения наших отношения, я ощутил восторг, ужас и нетерпение. Это событие стало самым крышесносным подарком, что мне когда-либо делали. — Чейз… я… — Я знал, что тебе понравится. Следя зачарованно за маленькими издали человечками, скатывающимися на сноубордах к подножью горы, я в быстром темпе затараторил: — А я знал, что должен был тогда трахнуть тебя. Чейз снова расхохотался, а я же не мог отвести глаз от белоснежной родной глыбы, что с каждой секундой разрасталась на глазах, поглощая нас. Эмоции захлестнули через край, глаза покрылись мутной пеленой, выплескивая таким образом эндорфин. Нащупав руку Хадсона на подлокотнике, я сжал её, а после сплел наши пальцы в замок. Не было таких слов, чтобы я смог высказать всё, что чувствовал в этот момент. А представлялось ли это чем-то нужным? Потому что по легкой улыбки Чейза я понимал: он знает всё. Всё сказанное и мыслимое, всё ощутимое и очевидное. Прижав тыльную сторону его руки к своим губам, я поцеловал его. Нежно и нужно. И всё вокруг меркло по сравнению с минутами, что мы уделяли друг другу. Чейз припарковал машину на всё той же стоянке, что и в прошлый раз. Здесь ничего не поменялось со времен нашей групповой поездки, разве что было не так уж холодно. И все-таки теплые куртки здесь оказались необходимы. Поэтому Хадсон, который очень хорошо подготовился, вынул из багажника две куртки и протянул одну мне. А после мы взяли чемодан и сумку и двинулись заселяться в отель. У нас один номер на двоих… Прежний номер Чейза… Тот, в котором мы впервые провели ночь вместе. Хадсон намеренно выбрал его, чтобы переиграть случившееся между нами тем зимнем утром, когда он бросил меня одного в постели в унизительной форме. В комнате я увидел всё тот же длинный стол, всю ту же кровать, шкаф и мягкий ворсистый ковер. Я молча оглядел это место. В голове всплыли картинки той самой ночи. Тогда всё и изменилось. Проведя рукой по столу, я мысленно пытался вспомнить чувства, что испытывал в моменты нахождения здесь несколько месяцев назад. Боль, злость, ненависть к себе, к Чейзу. То, как я лежал в кровати, раздавленный собственной глупостью и желанием быть важным. Важным только одному человеку. Но он безжалостно растоптал меня тогда. Уничтожил. Унизил. Я почувствовал фантомную боль от страшного бессилия. Как же я это пережил? Как же смог прийти в себя? Этот контакт с прошлым «я» был прерван медленно вошедшим следом Чейзом. Я бросил взгляд через плечо и улыбнулся. — Ничего не изменилось, — отозвался я, разбивая царившую тишину в комнате. — А я думаю, что многое, — с хрипотцой ответил Чейз, тут же прочищая горло. Видимо, воспоминанием решился предаться не только я. — У меня нет причин любить эту комнату, но… мне здесь так хорошо. Это странно, да? — спросил я, вновь проводя рукой по гладкому дубовому столу. ЧЕЙЗ Он стоял напротив окна и, словно подсвеченный лунным светом, сиял в темноте комнаты. Мне не показалось. Луна действительно помогала ему очаровывать меня, глядя с любопытством в наше окно. Нежная улыбка, с которой он смотрел на меня, грела кровь, разливая её по телу приятными волнами. Я выпустил из рук сумки, ручки которых всё это время с силой сжимал. Всё такой же… как и в тот день. В тот злополучный и в то же время самый лучший день в моей жизни. Я снова мысленно проклял себя. Он стоит и смотрит на меня с улыбкой. Такой простой и искренней, что мои руки начинают подрагивать от восхищения, и я быстро сжимаю их в кулаки. Не могу поверить, что Ноен Юбэнкс мой. Мой больше, чем когда бы то ни было. Его волосы отлипают от лица, когда он чуть наклоняет голову, продолжая смотреть на меня так, как я не заслуживаю. Слишком открыто, доверительно, уязвимо. Я делаю глубокий вдох, потому что в комнате катастрофически не хватает воздуха. Чувствую эту нехватку на уровне жизни и смерти. И кажется, что если Ноен сейчас отвернется от меня, то погаснет и луна, и воздух превратится в угарный газ, а я просто умру самой жалкой и ничтожной смертью. Потому что больше никогда не увижу его улыбку. Год назад я бы посмеялся над самим собой. Сближаться с кем-то? Быть зависимым от кого-то? Нуждаться в ком-то настолько, что рассудок теряешь от пауз между встречами? Нет. Определенно не ко мне. Но… какого чёрта всё так изменилось? Что случилось со мной, с моими грёбаными принципами? Ноен Юбэнкс просто смел всё это, как что-то ненужное, и закрыл собою всё открытые бреши в моем сердце. А я… а что я? Я был не против. Его рука медленно подглаживала стол, расфокусированный взгляд гипнотизировал гладкую поверхность. Я знал, о чем он сейчас думает. И от этого ненавидел себя всё больше. Воспоминания о том, какую боль я ему причинил, были омерзительны даже мне. И если бы я мог, то перенял бы чувства Ноена, не раздумывая. Осторожно приблизившись к нему, я взял холодную руку в свою. Он посмотрел на меня с глазами полными покоя и легкой грусти. Будто все, что было здесь между нами, уже не вызывало острых чувств, не имело никакого значения. — Ноен, я поступил, как последний ублюдок в то утро… — Чейз, — нежно перебил он меня, вторую руку размещая на моей щеке, — не стоит. Моё сердце в порядке, оно больше не болит. Кислый привкус во рту появился неожиданно. Стало так мерзко от самого себя. Я расположил свою руку поверх его и через секунду слегка сжал её, опуская. — Я должен сказать это, Ноен. Ты позволишь? Его глаза взволнованно забегали, пытаясь разгадать мою дальнейшую речь, найти подсказки. Мне так хотелось прижать его к себе и успокоить. Но интенсивный взгляд прозрачно-голубых глаз, такой чистый и блестящий, пьянил меня, и я стоял как вкопанный, путаясь в мыслях. Что же ты делаешь со мной, ангел… — Ты был таким красивым в то самое утро… сидел, едва проснувшийся, на этих белоснежных простынях, глаза твои слипались, — я не смог сдержать улыбку от воспоминания. — Видел, что ты весь дрожишь от холода и уже тогда желал убить себя за то, что открыл то долбанное окно. Прижать к себе и согреть — вот, что мне хотелось сделать, видя, как мой ангел сидит на краю кровати и с чистой надеждой смотрит мне в глаза. Я проклинал себя за мысли, в которых говорил: «подойди, обхвати руками эти подрагивающие от холода плечи, скажи, что ты всё знаешь и не злишься». Но не смог. Не хватило зрелости и ума. Помню, как ты смущался и разглядывал меня из-под опущенных ресниц. Клянусь, я хотел тогда, чтобы ты не переставал смотреть так на меня каждый божий день, но никогда не признался бы себе в этом. Помню, как вчера, твои эти синие блестки на лице. Мне крышу снесло, когда я увидел тебя таким в коридоре в тот день. Я даже забыл, зачем вообще вышел тебе на встречу. Потерялся окончательно. Глядя тогда на тебя, я понимал, что не заслуживаю ни секунды того внимания, что ты уделяешь мне. Ты весь такой идеальный, а я… кусок грёбаного дерьма, что пытался отравить тебя связью с собой. Вплоть до этой секунды я думаю и буду продолжать думать дальше, что не заслуживаю всего этого. Я не заслуживаю тебя. Знаю, что искренние эмоции редко отражаются на моем лице, да и не умею я выражать их правильно и чётко, но ты должен знать: даже в то самое утро, в этой самой комнате, я чувствовал, как чертовски сильно смущен от вида такого прекрасного тебя. Я волнуюсь перед каждой нашей встречей, — неловко усмехнувшись, я опустил глаза. — И сердце моё стучит, как бешеное. В общем, всё это правда, что пишут во всяких романтических книжонках. Я идиот. Я идиот, который всю оставшуюся жизнь будет нуждаться лишь в тебе одном. И пусть ты вырвешь сейчас моё сердце прямо из груди, я всё равно… буду всегда верен тебе и только тебе. Я поднял глаза и замер, сталкиваясь с красными глазами Ноена. Его щеки блестели от слёз, которые продолжали водопадом стекать из глаз. Ощущая, как в тело входят тысячи игл разом, я прижал податливое тело к себе и вдохнул легкой аромат его волос. Не могу видеть его слезы. Не хочу, чтобы он плакал из-за меня. — Чейз, ты… — он отстранился от меня, вытирая лицо руками. — Я не могу поверить, что слышу от тебя такое. Скажи, что ты не шутишь, пожалуйста, — взмолился парень, своими словами разбивая моё сердце и преобразуя его осколки в часть моих непролитых слёз. — Блядь, — выругался я, снова притягивая его к себе. Насколько же ужасно я относился к нему, что он не может поверить в мои слова? Боль за него набатом била в ушах. Я сжал глаза, не отпуская сотрясающееся в рыданиях тело. — Прости меня идиота. — Прошу, хватит. Перестань меня просить об этом. Я давно уже не злюсь и не обижаюсь, — всхлипывая, пробормотал мне на ухо Ноен. — Больше не буду, ладно? — пытался успокоить его я, обхватывая заплаканное лицо руками. — Больше не буду. — Я… так счастлив, — втягивая воздух, запнулся он, — что ты сказал мне всё это. Почему ты вдруг решил объясниться? — Потому, что хочу быть понятным для тебя. Иногда я не способен говорить и показывать то, что чувствую на самом деле. А тут на меня, — улыбнулся я, — нашел порыв вдохновения. Он прыснул сквозь всхлипы и провел руками по лицу. — Чейз, ты просто… Ни сказав больше ни слова, Ноен прижался к моим губам своими. Я не растерялся и ответил сразу, ведь сам секундой назад раздумывал над тем, чтобы поцеловать его. Я осторожно опустил Ноена на кровать, продолжая мучительно и медленно терзать губы. Дышать мне удавалось через раз, поскольку нахлынувшие эмоции заволокли сознание и не позволяли мозгу контролировать базовые потребности. Я стянул с парня футболку и бросил её на пол. — Ты точно хочешь этого сейчас? — прошептал я, коротко целуя его снова. — Точно, — кивнул он, притягивая меня к себе. Я чмокнул его в лоб и отстранился. Заметив моментально нахмурившиеся брови парня, поспешил остудить его порыв протеста: — Давай вместе примем душ? Эта просьба заставила его немного замешкаться. Я подумал, что дело было, вероятно, в неожиданности предложения, поскольку ранее мы не принимали душ вместе. По заинтересованному виду Юбэнкса я осознавал, что ему хочется попробовать, но вот только причину смущения парня понять не мог. Когда я уже было подумал, что он отчего-то откажется, Ноен неожиданно и яростно закивал головой. — Очень хочу. Мы ввалились в душевую, словно два вихря, сносящие с полок баночки шампуней и кондиционеров для волос. Холодный кафель жёг кожу при соприкосновении, и мы отталкивались от него каждый раз, стоило только приблизиться. Настроив идеальную температуру, мы стали вместе под струи воды. Смущенный взгляд голубых глаз сводил меня с ума. Я не мог понять, в чем причина такой реакции, однако солгал бы, сказав, что мне не нравится. Мне нравится всё, что он может мне дать. Ванильно? Ох, и ебал же я… Я потянулся к подбородку парня, и осторожно приподнял его голову, прося этим жестом посмотреть на меня. Руки мои непослушно двинулись к бокам нагого тела, когда я добился прямого контакта взглядов. Мне хотелось ощущать его кожу кончиками пальцев, впитывать её, плавя внутри себя на микроскопические элементы. Не было желания обладать телом; в голове крутились мысли только о единении души и разума. Его чувства и ощущения — всё, что меня заботило. А мои? Мои всегда солидарны. Я обхватил руками его стоячий член, начиная медленно двигать рукой. Перехватывая каждый стон парня губами и преобразуя его в поцелуй, я понимал, что готов быть рядом с ним целую вечность. Ноен обхватил мою шею руками, скользя и зарываясь нежными пальцами в волосы на затылке. Это его действие всегда срывало и так подорванную крышу. Выдохнув весь воздух разом, что был в легких, я сместил руки на его ягодицы, разводя их в сторону. Ноен принял первый палец в себя достаточно легко, только руки его крепче сжались на моей шее. — Больно? — Нет, — выдохнул он, находя мои губы своими. Второй я ввел осторожнее, боясь вызывать неприятные ощущения. Но Ноен не проронил ни слова. Сексом мы занимаемся довольно часто, и ему не должно быть больно от подобных манипуляций, однако я всегда оставался аккуратен в подготовке. Когда пальцы начали спокойно входить, а парень в руках дрожать и постанывать от удовольствия, я понял, что достаточно растянул его. — Чейз, прошу… Я не смог оставаться беспристрастным к мольбам Юбэнкса, поэтому, развернув его лицом к кафелю и дав возможность опереться о него руками, тут же вошел. Ноен вздохнул от удовольствия, а я прижался к его спине, чувствуя, как начинаю сгорать. Душу рвало на куски от удивительных ощущений. Я прикрыл глаза, продолжая вбиваться в него, стараясь быть как можно ближе. Чувствовать его каждой клеточкой своего тела — всё еще оставалось для меня чем-то невероятным. Кровь закипала, а мы краснели от пара и удовольствия, смешивая различные жидкости на наших телах. Дышать становилось все труднее, а мысли блекли на фоне ощущений. — Чейз, быстрее… — взмолил Ноен, окончательно выбивая почву из-под ног. Я одним движением развернул едва стоящее на ногах тело, поднял его ногу и вошел спереди. Наблюдая за тем, как он закатывает глаза от удовольствия, я не сдержался и прижался губами к его доверительно открытой шее. Из горла вырвался грубый вздох, когда руки парня начали царапать мои плечи, в попытках удержаться на ногах. Чувствуя, как Ноен сжимает меня в себе, я таял. Таяло всё, что могло быть скрыто от посторонних глаз. Да, мы были без одежды, но только в момент, когда Юбэнкс, кончая, выдыхал моё имя и без сил падал на меня, я чувствовал себя обнаженным. Душой и телом. Вбиваясь в это податливое тело, которое так полюбилось мне за этот год, я думал лишь о том, как же оно прекрасно. Он прекрасен. Целиком. Мой ангел. — Коснись меня, Чейз… — стоило просьбе сорваться с его языка, как я тут же обхватил его член рукой, продолжая доводить его до разрядки. — Боже… Мои губы прижались к нежным губам напротив, хватая каждую каплю воды, оросившую их. — Знал бы ты, как невероятно выглядишь, когда я трахаю тебя, — прикрыл глаза я, ощущая нарастающие волны приближающегося оргазма. Ноен прикусил зубами моё плечо, но боли я не чувствовал, лишь прижал его еще ближе к своему телу, продолжая ласкать. — Так хорошо… — прохрипел он, ахнув и прикрыв глаза. Ноен кончил спустя несколько секунд активных манипуляций с его телом и тут же обмяк в моих руках. Мне потребовалась минута, чтобы так же довести себя за конца, а после восстановить дыхание и помыться. Багаж всё так же валялся у двери, но разбирать его сегодня никто не собирался. Уставшие от длительного времени в дороге, а после от разговоров по душам и секса в душе, мы упали на кровать и тут же вырубились, не проронив ни слова.***
Домой я и Чейз вернулись спустя незаметно пролетевшую неделю. Всё это время мы то и делали, что ели, катались на сноубордах, спали и разговаривали. Долго, много. Каждый день, проведенный здесь, Чейз выгравировал на осколках моей памяти, как самые счастливые. В первый день, как только проснулся утром в отеле, меня накрыла паника: я волновался о Долорес, которая находилась далеко и без поддержки брата, так же думал о родителях, ведь они не были осведомлены о грандиозных планах Чейза на меня. От одной мысли, что наши родные далеко и ничего о нас не знают, мне становилось дурно. К счастью, Хадсон успокоил меня, заверив, что Коул улетел из страны на время, и навредить никому не сможет. Моих родителей же он оповестил о недельном отдыхе сразу по прибытии сюда. Благодаря этому я смог спокойно отдохнуть, с головой погружаясь в радостные моменты. Но всё когда-либо заканчивается. Когда машина остановилась у ворот дома Чейза, я с горечью на сердце вздохнул. Мне не хотелось возвращаться домой и снова вникать в ужасающую реальность. И от этого становилось невыносимо больно. Неделя, что мы провели далеко от проблем, оказалась не лекарством, а лишь болеутоляющим, по истечению действия которого боль вернулась в обостренной форме. — Обещаю, мы еще много куда съездим, — заверил меня Чейз и поцеловал в лоб. Я кивнул, не желая разводить драму. Ему тоже не хотелось возвращаться в ничуть не родной город, но каждый помнил о существующих обязанностях перед родными. Мы не могли бросить их здесь. Выбравшись из машины, я с улыбкой глянул на Чейза, давая понять, что в порядке, и, поцеловав его на прощание, направился к дому. — Что я вижу… — услышал я знакомый голос и, не успев пройти и несколько метров, остановился. Машина медленно приблизилась ко мне. Барбара, сидя на пассажирском сидении, с ошеломленной улыбкой в форме буквы «о», лучезарно метала взгляд от меня к Чейзу. Её идеально прямые темные волосы оттеняли бледную кожу, делая из неё прекрасную фарфоровую куклу. Она выглядела очень хорошо и свежо, вот только едва пылающий огонёк отвращения и злости в глазах ломал впечатление о ней, как о беспристрастном, божественном цветке. Рядом с ней сидел мужчина. Высокий, подтянутый, смазливый настолько, что любые журналы красоты захотели бы такого мальчика в свою коллекцию. Признаться, я не составил бы ему конкуренцию, если бы нас решили оценить по всевозможным параметрам. Его африканские кудри, небрежно заплетенные в хвост, сочетались с выбритыми висками просто великолепно, а ледяные, почти прозрачные глаза, превращали мужчину в икону любовных желаний всех почитателей холодной красоты. Будь мы на конкурсе красоты, несомненно, первое место присудили бы ему — вот насколько он был хорош. — Какими судьбами, Барбара? — спросил я, не имея сил даже на приветливую улыбку после долгой поездки. Ветер трепал волосы, бил в глаза песком. Я прищурился и спрятал непослушные пряди за уши. Видимо, мой усталый вид немного позабавил Барби, потому что она усмехнулась и, выйдя из машины, сделала несколько уверенных шагов в мою сторону. Я знал этот взгляд. Весь яд, что сейчас крутится, маринуется на её языке, вскоре начнет разъедать мою кожу, ведь она с удовольствием выплеснет его на меня. — Выглядишь болезненно, — с наигранной жалостью произнесла она и поджала губы. Сопровождавший Барби мужчина методично встал позади девушки и беспристрастно глянул на меня. — Я просто устал, — попытался выдавить я что-то похожее на улыбку, но и она продержалась не долго, тут же растаяв. Девушка окинула меня с плохо скрываемым презрением во взгляде и неожиданно пошла в наступление: — Так это с ним ты трахался за моей спиной? От такого вопроса в лоб я растерялся. Кто бы мог подумать, что она начнет разговор о моей измене при новом ухажёре (так ещё и в такой форме). Чувствуя, как кожа начинает гореть, я на мгновение опустил глаза и прочистил горло. Мне не хотелось объясняться перед Барбарой при посторонних. Мне не хотелось, чтобы мои объяснения слышал Чейз. — Барбара… Только я набрал в лёгкие воздух, чтобы завершить неприятный разговор, как был бесцеремонно перебит: — Не знала, что тебя нельзя оставить наедине даже с соседом по комнате. Незнакомец, стоящий рядом с Барбарой, кинул секундный взгляд за моё плечо, после снова обратил его на меня. При этом глаза его оставались всё такими же холодными, словно он не был заинтересован в этом разговоре. Шаги. Я обернулся. Чейз поравнялся со мной и, скрестив руки на груди, начал наблюдать за разворачивающимся действием. О чём зашёл разговор он вряд ли слышал, но теперь, заинтересовавшись, решил в нём поучаствовать. Я прикрыл глаза и вздохнул. Проклятье. Только этого мне не хватало. — Зачем снова обсуждать это? Я думал, мы всё решили. — Решили, — кивнула она с пропитанной ложью улыбкой. — Но, увы, до того, как я узнала, что ты кинул меня ради… него. Я сам поразился тому, насколько спокойно смог продолжить диалог с ней. — И? Что бы ты сделала, узнав это раньше? — Не стала бы так унижаться и пытаться поговорить с тобой. Ты жалок. Я усмехнулся, покачав головой. Неожиданная встреча и этот разговор казались такими нелепыми и пустыми, что меня посетило стойкое ощущение нереальности. Будто я находился в симуляции с активированной побочной миссией, не влияющий на основной сюжет. Я мог просто проигнорировать нападки бывшей девушки и молча зайти в дом. Моя жизнь от этого не изменилась бы ни на йоту. Но я почему-то продолжал торчать на крыльце дома и выслушивать бред. Не дождавшись от меня никакой реакции на свою агрессию, Барбара с раздражением откинула волосы с плеч и переключила внимание на Чейза. — А ты? Каково это: трахать чужого парня, прекрасно зная его девушку? Хадсон пожал плечами и легко улыбнулся, произнеся лишь одно слово: — Охуенно. Девушка прыснула, но в её смехе было столько скрытой злости, что от неприязни холодок пробежал по коже, роняя следы мурашек. — Сукин ты сын, Чейз. Надеялась смутить тебя этим вопросом, но ты оказался куда более бессовестным, чем я могла предположить. Чейз продолжал широко улыбаться, не говоря ни слова больше. — Как ты переманил его на свою сторону? — принялась вслух рассуждать Кэрролл. — Поведал о том поцелуе, верно? Навешал ему лапши о том, какая я плохая и как мерзко поступила? Было глупо надеяться на то, что ты ничего не расскажешь. Я нахмурился, услышав о неизвестной мне ситуации с поцелуем, и бросил вопросительный взгляд в сторону Чейза. — О чём она? — Она о том, до чего мне дела нет, — не меняя выражение лица, ответил Чейз. — Заканчивай этот фарс и иди куда шла, конфетка. В моей голове всё перемешалось. Какой ещё поцелуй? Когда это произошло и при каких обстоятельствах? — Что за поцелуй? — требовательнее повторил я, пытаясь подавить в себе вспышки отвращения, перекрывающего дыхание. — Кто кого целовал? — Либо он забыл после собственных любовных похождений, либо ты все-таки промолчал, — прищурилась Барби, явно не веря в последнее. — Я ведь уже говорил: мне нет дела до того, с кем ты там лижешься. — Нотки агрессии в словах Чейза стали более осязаемыми. Я физически ощущал нежелание Чейза говорить на эту тему. Он злился, но старательно контролировал эмоции. — Подождите, — прервал их я, держась за голову. — Барбара кого-то целовала, а Чейз это увидел? Барбара усмехнулась, прикрывая губы рукой в театральной манере. Это ребячество так раздражало меня. — Упс, кажется, действительно не рассказал. Теперь мне даже жаль: думаю, в то время ему было бы больнее, узнай он о моей небольшой шалости. Я устало вздохнул. Разбираться в любовных похождениях бывшей девушки после нескольких часов, проведенных в дороге, — далеко не первое в списке желаний. На данный момент меня совершенно не волновала её личная жизнь. И, чтобы поскорее закрыть скучную тему и разойтись по домам, я ухватился за единственную завершающую диалог нить: — Не скажу, что мне важно знать с кем ты целовалась, интересно вот что: мужчина, что стоит рядом с тобой, оценит такую откровенность? Барби повернулась к незнакомцу и, пытаясь придать своему тону строгости, спросила: — Да, Удо, скажи, оценишь ли ты мои слова? Мужчина ответил так, будто мысленно находился так далеко отсюда, насколько это возможно. — Это не моё дело, мисс Кэрролл. Она кивнула и снова обратилась ко мне. — Вот видишь, ему всё равно. — Глядя на меня безмолвно несколько секунд, она неожиданно рассмеялась. — Расслабься, это мой телохранитель. Неизвестно, какие приключения еще подстерегают меня после связи с тобой, Ноен Юбэнкс. Я действительно немного успокоился, узнав эту информацию. Дело было не в том, что я беспокоюсь об отношениях бывшей девушки и трясусь над их благополучием, нет. Теперь я мог быть уверенным, что Барби находится в безопасности, и Коул при желании не потянет к ней свои лапы. — Отлично. Если у тебя больше нет ко мне вопросов, то я хотел бы зайти в дом, Барбара. Вздёрнув уголок губ, она ответила: — Так заходи. Я мимо проезжала и, видя ваши омерзительные ласки, решила не оставлять это без комментария. Говорить с тобой минутой больше — не праздник для меня. Закатив глаза, я молча направился к дому. Этим, как я и предполагал в мыслях о симуляции, подошел к концу наш диалог. А будь я умнее, завершил бы его сразу же, как возникло подобное желание. Прежде чем закрыть за собой дверь, я услышал голос Чейза: — Пора отпустить его. Твои попытки задеть — вот, что действительно выглядит жалко. Улыбнувшись, я захлопнул дверь и выдохнул.