Последний поцелуй

      Театр затаит дыхание, как только тонкая ножка балерины, неторопливо выплывающей, как лебедь, к зрителям, которые перестают шевелиться, лишь бы не спугнуть, коснётся сцены. Кара улыбнётся, не глядя на них, отворачиваясь, раскрывая руки, как лепестки, в стороны, нежно и плавно, как умеет только она. Восхищаются все — бесспорно, Кара это знает и тем медленнее выполняет движения, понимая, что это только оттягивает ноту перед началом выступления.       И вот, когда остальные выстраиваются в некую цепочку, мелодия играет несколько громче, балерина ловко перебирается к центру и, опуская голову, начинает кружиться вокруг себя, не изменяя центрального положения.       Кара мимолётно смотрит вверх, а потом обращается взором ко всем, улыбаясь немного и хлопая часто длинными тёмными ресницами, пушистыми и немного прикрывающими её медные глаза. Волнистая прядь тёмно-русых волос невольно спадает на её лицо, но девушка не подаёт виду — продолжает кружить и, завершая это движение, поднимает ногу несколько назад, расправляя руки.       — Я вас люблю, — раздаётся тихий шёпот Сергея Ивановича возле волнующейся Анны.       Та улыбается, но, пожалуй, не от этой мысли — её тревожит только то, как справляется непоколебимо Кара, приподнимая уголки губ вверх. Слышно, как Сергей слегка отстраняется назад, облокачиваясь на спинку кресла, но Бельская едва шевелит головой в его сторону, напрягая мышцы на шее, а потом сразу же оборачивается, продолжая внимательно наблюдать за сценой, откуда нельзя отрывать взора.       Позже улавливается звонкий звук шпор, каблуков сапог и наград, шумно ударяющихся друг о друга при резком движении. Гвардейцы выходят, оставляя в большинстве своём женскую половину присутствующих.       Анна улыбается невольно, когда замечает мимолётное пересечение взглядов с Карой. Лицо той меняется вместе с мелодией, берущей начало на грустном моменте. Балерина замирает в неестественной позе, а следом улыбается и, наступая на носочек, продолжает парить, скрываясь за другими людьми. Бельская от нетерпения аж приподнимается очень аккуратно, чтобы никто не заметил, лишь бы увидеть макушку волнистых волос, собранных в низкую причёску с красивой сияющей диадемой. Она словно античная скульптура, потерявшая свою изначальную покраску и ставшая бледно-песочной, восхитительной и статной.       Кара выбирается из толпы и вновь предстаёт на самом краю сцены, после чего, плавно повернувшись профилем, отбегает назад, выстраиваясь со всеми в цепочку и улыбается, зная, что выступление закончилось.       Аплодисменты звучат для всех, но Анны — для неё. Она смотрит и пересекается с балериной взглядом вновь, но уже не случайно, а даже задерживая это волнение на несколько самых заветных секунд в жизни.       Грудная клетка Кары часто приподнимается, она смеётся тихо-тихо, почти беззвучно, но это улавливает Бельская, подошедшая немного ближе к девушке.       Касания нежные, тёплые, приятные, мимолётные, но такие долгие для них. Иногда и этого становится мало, когда понимают, что им никогда не быть вместе, не в этой жизни. Тогда Анна закрывает глаза и плачет, чувствуя, как чужие пальцы аккуратно вытирают слёзы, несколько протягивая их по щеке.       Весна в их жизни заканчивается быстро, казалось, не успев начаться. Осторожные взгляды перерастают в сочувствующие, слышится много извинений и прощаний дрожащим голосом, захлебывающимся в рыданиях.       — Кара, — произнесёт Анна и дотронется до её обнажённой руки, шелковистой и тонкой, — Кара… — повторит, уже склонившись возле неё и сняв перчатки, чтобы только почувствовать её в ответ.       Каре не суждено светиться на сцене вновь — холодный климат Петербурга её губит, ломает небесные белые крылья и омрачает её взор туманной синевой.       — Анна, — скажет она в ответ тихим голосом, в котором почти нет жизни, — Анна, прошу, будь счастлива без меня.       Как можно быть счастливой без неё? Без этой улыбки, без того очарования в глазах, неповторимых движений и жизнелюбия, которое ещё нужно встретить ныне в людях, не уставших от света? Анна продолжает сидеть на коленях, принимая балерину у себя в гостях в последний раз, целует её руки аккуратно и трепетно, боясь отпустить и с ужасом оборачиваясь на часы подле себя.       — Kara, je suis désolée d'être insignifiante et impuissante dans ta situation. Pardonnez-moi*, — произносит шёпотом Анна и склоняет голову, которую в сию же минуту начинает гладить балерина.       — Анна, не извиняйся, — прошепчет она в ответ, переплетая пальцы с мягкими русыми волосами девушки, — Сергей Муравьёв-Апостол, кажется, влюблён в тебя?       — Не о том речь, милая Кара, не о том, — Бельская поднимает красные глаза на неё и испуганно не отрывает их от личика любимой, — прошу, не говори об этом сейчас. Побудь со мной.       Их чувства надёжны, крепки и проверены, но жизнь разлучает их надолго, кажется, совсем навсегда. Кара поднимает Анну с колен, сажает около себя и, взяв её мокрое лицо двумя руками, целует в последний раз, с улыбкой наблюдая за реакцией восторженной дворянки. Они обнимаются и чувствуют тепло друг друга, только в этот раз у Анны оно сильнее, потому что душа бьётся за жизнь.       Кара встанет после, подойдёт к окну и выдохнет, попрощается с Анной, целуя её руки долго-долго и со страстным упоением, а потом улыбнётся, как раньше, как в самый первый раз их знакомства.       — Анна Бельская, — представится девушка и покроется румянцем от волнения из-за долгожданной встречи, — очень рада, что наконец-то с вами познакомилась.       — Взаимно. Кара.       Сейчас всё по-другому, время, к сожалению, летит очень-очень быстро.       — Анна! — окликает девушку Кара в саду, поспешно передвигаясь, придерживая подол ныне длинного платья, не такого, как на сцене. — Анна, я же вас найду!       — Не найдёте! — в ответ засмеётся Бельская и, сняв обувь, пробежит, что только белый силуэт можно успеть заметить в цветущей зелени.       — Как думаешь, милая Анна, мы ещё встретимся с тобой? — спрашивает Кара, вернувшись к ней и присев рядом, пока никто не видит.       — Конечно, — она смеётся сквозь слёзы, — встретимся. Прошу, дай мне руку, — Кара протягивает свою хрупкую ладонь, — я люблю тебя.       Она приложит её к груди, заставляя чувствовать быстрое сердцебиение, заплачет сильнее прежнего и не захочет расставаться никогда.       Но время, к несчастью, подошло к концу.       Кара скоро слегла: её скулы выпирали болезненно, лицо было печальным, худым, несчастным и побледневшим от болезни. Ей никак не могли помочь — лекари устало заметили, что вскоре будет конец. Жаль, промолвили они, упускать такую талантливую девушку.       Гибкость превратилась в тяжесть каждого движения, ясность ума в ночные бредни, признания в любви омрачающей пустоте, последний вздох и стеклянные глаза, совсем скоро высохшие и закрытые чужими руками.       Анна едва не сбросится с печали в реку, но ей поспешно делают предложение — Сергей Муравьёв-Апостол просит руки у родителей, те соглашаются и говорят с дочерью о том, как будет выгоден брак с сыном посла.       Но Бельской уже не до того — театры, в которые её по-прежнему водили, не вызывали никакого интереса, восторга или упоения, лишь скупые слёзы, незаметные никому в отвлечении.       И во снах её посещает тот самый образ, который она никогда не забудет. Ямочки на щеках от широкой улыбки, густые волосы, особенно красивые при распущенном состоянии, которое застала Анна, вздёрнутый несколько нос и маленький подбородок, красота в каждом слове…       Чувства к Сергею иные, безусловно, этого не отрицает сама Анна, но любит его по-особенному, больше так, как сёстры братьев. Она находит в нём поддержку в трудные моменты и понимает его терзания, однако их браку не суждено было осуществиться — Сергея Ивановича Муравьёва-Апостола повесили 13 июля 1826 года.       Анна, узнавшая о восстании в Петербурге, поняла — Серж не оставит это дело, он был с ними знаком и теперь, однако, примкнёт к заговорщикам. Письма она ему не писала, он ей, впрочем, тоже.       В один из дней, когда многие, казалось, до последнего думали о том, что казни всё же не будет, Анна наблюдала повешение со стороны — в карете, не подходя ближе. Она смотрела на него с огромным сочувствием, с любовью нежной, но такой, как бывает у близких родственников или друзей, не иначе. Он же глядел куда-то вдаль, потом на Бестужева, отчаянно дёргающегося, когда убрали эшафот из-под трясущихся ног. Сердце Бельской замерло, словно опустилось, и вовсе перестало биться, а следом, как будто по заговору, трое из пяти сорвались с громким треском, что даже лошади, которые везли карету Анны, дрогнули, а после началась небольшая суета. Девушка, вытирая слёзы перчаткой, смотрела на то, как их снова подводят к деревянной конструкции, как стягивают верёвку на шеях, как убирают доски…       Вскоре Анна и сама слегла. Ей было невыносимо, начался жар и нервный тик. Прибывшие из Москвы по настоянию матери лекари совсем ничего не сделали, хотя считались одними из лучших вне столицы. Анна Бельская, так желавшая любить и быть любимой, погибла в совсем юном возрасте, не успев побыть по-настоящему счастливой.