Порок

      Бывают дни, когда даже тьма кажется теплее, нежели окружение. Ужасное время, на протяжении которого, жизнь теряет абсолютно все свое обаяние: цвета, звуки, запахи. Эмоции, сходящие на нет, и единственное желание — выжить. Но это невозможно, особенно, когда не к чему стремиться, когда даже собственное существование кажется ошибкой. Да, пожалуй, такое нельзя назвать жизнью, лишь только борьбой за возможность ощущать что-то, быть частью чего-то, быть кому-то дорогим.       Холодный вечер, вывески, которые освещают улицу, серые люди, плывущие массой в сторону спальных районов. Маленькая, тощая фигура, идет сквозь толпу. Это молодой человек, на вид двадцати двух лет, с волосами необычного цвета, и тонкой косой, и он улыбается. Парень идет, погруженный в свои мысли, с легкой загадочной усмешкой, кажется, в никуда, не имея ни цели, ни желания. Он будто просто хочет отличатся от других, быть не таким, и в этом есть своя красота.       Как бы человек не отличался от других, на него всегда обратят внимание, скорее всего даже не задумываясь, и посчитают ненормальным или же наоборот — красивым, неуловимым. Быть другим не так уж и плохо, если, конечно, умеешь скрывать отношение к критике или играть абсолютно другую личность. Если не сошел с ума — то можно назвать гением, сильнейшим. С другой стороны, надев однажды маску можно никогда от нее не избавится, тогда становишься куклой — пустой оболочкой, способной только лишь подражать чему-либо, но никогда больше не высказывать собственного мнения, не испытывать реальные эмоции.       Самые страшные из подобных — это клоуны, их радостная улыбка, кажется, не сходящая никогда, даже в повседневной жизни, дарит людям счастье, а своему владельцу, может причинять невероятную, мучительно долгую, душевную боль. Ведь, по сути, клоуны, да и простой актер, если слишком вживутся в роль, забудут, как реагировал раньше начнет играть в реальности, стирая для себя границу. И в этот момент главное успеть остановится, оглянутся вокруг и постараться увидеть в своем окружении не только таких же потерявших верное направление, но и тех, кто по-прежнему чувствует реальность, не может улыбаться или плакать без причины.       Николай давно не встречал таких людей, сейчас работает актером, но все еще не потерял себя. Он продолжил жить играя, скрывая правду за маской улыбки и загадочности. В отличии от других подобных людей, парень не обделен вниманием со стороны «прекрасных» дам, в улыбках которых лицемерия и вранья больше, чем во всех его словах. На попытки играть с ним или использовать, он просто уходил, и никто больше его не видел. Николай меняет образ, манеру речи, образ жизни, тем самым сбегая от прошлого, стремясь в далекое, абсолютно неизвестное, будущее.       К сожалению, не только маска беззаботного и веселого человека отличала его от других — способность, он был одаренным. Парень не выставлял это на показ, но и не скрывал, считал, что это просто бессмысленно, да и свой дар рассматривал не как что-то действительно полезное и применимое в быту. Ведь, по сути, порталы, которые возникают из ткани его одежды, связанные с пространством лишь в диаметре тридцати метров, не могут помочь быстрее добраться куда-то или же мгновенно скрыться. Это не было тайной, это всего лишь факт, известный узкому кругу людей. Николай также воспринимает это как данность, не более. Но, тем не менее, даже такой факт, несмотря на собственное отношение владельца, подвергается критике или поводом зависти. Гораздо проще испытывать негатив и отдавать его, нежели делится искренним счастьем.       Среди вранья, пустоты и монотонности, пропитавших каждый день, оставаться ярким просто невозможно, если только не продать душу дьяволу или не сделать своей целью поиск этого самого дьявола. Недавно Николай услышал о человеке, странном и не особо разговорчивом, который недавно приехал в этот город в поисках чего-то. С этого момента он обрел шанс познакомиться с демоном, стать ближе к недостижимому и так желанному. Слухи о подобных персонах расползаются быстро, неудивительно, ведь гораздо проще обсуждать за спиной, нежели высказать все прямо в лицо. Тем не менее, слышать подобное не на прямую, а в виде слухов, гораздо больнее. Конечно, ведь так каждый раз убеждаешься в порочности людей, их недальновидности и скверности. Но сбежать нельзя, никогда, потому что только так можно остаться Человеком, живим и реальным. Смерть — не выход, лишь только продолжение, которое не поддается никакому объяснению, потому что люди живут до тех пор, пока о них помнят, а если и при жизни тебя по-настоящему никто не знал, то и в конце некому будет вспомнить.       Одиночество страшно. Только лишь слово вызывает бурю отрицательных эмоций и ассоциаций, что уж говорить о моментах, когда действительно одинок. Никто никогда не узнает этого, пока не переживет сам, потому что это не подвластно описанию. Можно привести множество метафор и сравнений, на подобии «поглощающий изнутри холод» и «неизбежность плачевного исхода», но, на самом деле, все гораздо серьезней, чувства, подобные одиночеству, бьют еще больнее, будто зная все слабые точки, не ведая пощады.       Через два дня отчаяние берет верх, и парень прекращает свои попытки поиска человека, чьего имени, даже внешности, не знает. В театре заканчивается сезон, финальный спектакль — комедия, история о чудаковатом клоуне, однажды возомнившим себя подобным господам, что созерцали его выступления каждый день. Разочарованный непониманием со стороны людей, которых считают образованней и влиятельней, он разворачивает величайшее шоу, в ходе которого убивает наблюдателей с нежнейшей улыбкой из всех возможных. После шут скитается в поисках себя, попутно веселя зрителей в разных городах своими загадками, на которые сам же и дает ответы. Яркие костюмы, декорации, шутки, аллюзия на проблемы современности, и правда, пока думаешь о герое как о сумасшедшем, все кажется забавной сказкой, но как только осознаешь, что клоун прав — теряешь ощущение комедии и попадаешь в страшную реальность, замаскированную под улыбкой, очень чистой и искренней, пропитанной болью и страданием улыбкой.       Николай Гоголь — талантливый актер, исполняющий роль шута в этой пьесе, и он по праву достоин восхищения. Общеизвестный, в мире театра, факт: сыграть трагедию — сложно, но реальную, живую комедию, передать искреннюю радость, гораздо сложнее. Выходя на сцену, актер выбрасывает все то, что скопилось у него в душе, проще злится и ругаться, ведь большинство помнит лучше проблемы и негатив, нежели те маленькие нюансы, которые заставили их улыбнутся, например, утром, по дороге на работу. Если улыбка будет неискренней, то скорее это будет похоже на душевнобольного или психа, тогда магия образа разрушится. Несмотря на то, что многие, приходящие на спектакль, не видят разницы, фальшивая эмоция или нет, актеры каждый раз играют так, чтобы им поверили, чтобы, возможно, затронуть струны души, пусть и одного человека из всего зала. Сила театра открывается не каждому, только тем, кто хочет познать ее, кто хочет почувствовать что-то еще, кроме привычного, ставшего будничным и безликим. ***       Шум и гам за кулисами, пять минут до начала спектакля: кто-то подправляет грим, кто-то подшивает внезапно отвалившийся лоскуток ткани, кто-то вспоминает текст, несмотря на то, что произносил его на сцене сто раз точно. Две минуты до открытия занавеса, все замирает: ни единого звука, ни одного движения, можно даже услышать, как бьется сердце у стоящего рядом. Немой страх — обыденность, состояние на грани панической атаки, и так каждый день, иногда даже по несколько раз. Одна минута — глубокий выдох, словно смирение с казнью, пожелание «удачи» и все, каждый надевает маску и выходит уже совсем другой человек: лучшие друзья готовы вырвать волосы друг другу, а недавно расставшиеся парень и девушка говорят о будущем пополнении в семье.       У клоуна ведущая роль, но он выходит на сцену лишь в конце завязки. Бросая очередную шутку в зал, Николай замечает человека, что точно выделяется среди сотни других зрителей, но абсолютно неясно чем. На мгновение забывается текст и в глазах чуть ли не проскакивает волнение или потерянность, словно впервые играет, но в ту же секунду звонкий смех и действие продолжается. Это он. Это точно был он. Уверенности в этих словах больше, чем в том, что звезды безумно далеко, но, правда, доказательств безумно мало — их просто нет. Сердце впервые за долгие годы что-то сказало, и не верить ему тяжело, даже не взирая на то, что до этого дня его бесцеремонно затыкали. Пора что-то менять, и пусть это случится сегодня, не важно как, главное, чтобы получилось.       Антракта не было, но даже десятиминутной передышки хватило, чтобы понять, как именно привлечь только его внимание. У актера есть два собеседника: партнер по сцене и зрительный зал. Обычно, обращаясь к последним, смотрят либо на пустое место, либо на стену, потому что, уцепившись за человека, можно выйти из образа, «проколоться». Сейчас же, придется говорить, смотря в конкретные глаза, чтобы обратить внимание, чтобы объяснить. На примете всего лишь одна фраза «Я же такой, как вы!», изначально до безобразия смешная, которую нужно произносить словно обиженная маленькая девочка, потому что кривляния и крик почти никогда не вызывают доверие, кажутся наигранными и лишними. Но достаточно сменить крик и искажение голоса на тихий, почти молитвенный шепот, и смысл моментально меняется. Если соединить эти два нюанса получится послание, сравнимое с самой сокровенной тайной.       За подобное, тем более не обговоренное, изменение по голове ни режиссер, ни коллеги не погладят, это естественно: «Как можно было из комедии сделать такую серьезность! Зачем было портить! Это же закрытие сезона!». Николаю все равно, потому что надеется, даже знает, что сюда он больше не вернется, скорее всего, даже в гримерку после спектакля не зайдет, сразу отправится на поиски того человека среди толпы в холле.       И вот он, тот самый момент, все произойдет сейчас или не случится никогда, но Гоголь не колеблется, уверенность берет верх: — Да что ты несешь! Как такое вообще возможно! — кричит кто-то из толпы господ. — Не воспринимайте его слова в серьез, он же всего лишь шут! — воскликнул другой. — Но это ведь правда! — обиженно отвечает клоун в странном костюме, повисает пауза, кажется, вечная, но на деле не больше двух секунд, и тихий, спокойный голос произносит ту самую фразу. — Я же такой… как вы…       Через мгновение действие возвращается в свое привычное русло: аристократы кричат, прогоняют шута и начинают обсуждать его нелепость. План удался, даже если кто-то из зала задумался, пусть так, это для него же лучше, но главное, что послание достигло его. Молодого человека с растрепанными черными волосами, достигающими плеч, глазами темно-фиолетового цвета, в белой рубашке и штанах, с длинным черным плащом.       В перерывах между сценами другие актеры отчитывают Николая за, так бесцеремонно, испорченную сцену, на что парень просто вздыхает и спокойно отвечает: «Похоже, я просто устал, абсолютно от всего». Он изображает уставшую улыбку и уходит к своему столу в гримерной: карта, закрывающая правый глаз, сползла, да и коса растрепалась. Осталось дождаться окончания, тогда все изменится, впервые не из-за попытки сбежать от реальности, теперь уже ради обретения счастья.       Финальный поклон, овации — момент, когда все затраченные моральные и физические силы возвращаются к артистам, пожалуй, самое приятное в работе. Занавес закрывается, несколько мгновений ступора, позволяющие вернутся в реальность, нарастающая радость, тихий шепот «все», моментально переходящий в общее ликование. Когда, наконец все добираются в гримерку, замечают пропажу главного героя, как в пьесе, так и в обстоятельствах сегодняшнего спектакля, но не особо обращают на это внимание, ведь он всегда на своей волне. Праздник продолжается без Николая, но никто, ни коллеги, ни сам Гоголь, не разочарован его отсутствием на подобном сборище, к концу которого пьяные вряд ли вспомнят в честь чего сели за стол.       В холле толпа: люди забирают верхнюю одежду из гардероба, обсуждают сюжет, кто больше понравился, и подобное, что не особо интересует актера. Он вышел прямо в костюме и в гриме, просто накинув сверху осеннее пальто: во-первых, чтобы не привлекать внимание, ибо черный плащ с воротом стойкой, черно-белые полосатые брюки, рубашка с оборчатым круглым воротником и цилиндр с ромбовидным узором, привлечет любого; во-вторых, чтобы банально не замерзнуть, поскольку на улице уже довольно прохладно и сыро, несмотря на то, что только начало октября. В стороне, подальше ото всех, будто зная, что его будут искать, стоит тот самый молодой человек, теперь на его голове ушанка. Заметив его, Гоголь нерешительно подошел, даже не подумав, как начать разговор.       Вблизи этот человек выглядел просто завораживающе: глаза, смотрящие вперед, но по ощущениям, сквозь толпу, в то же время словно лишенные всякой мысли или наоборот, думающие, о чем то, невероятно сложном и необъяснимом, как, например, предназначение человека; бледная кожа и мешки под глазами указывали на то, что, скорее всего, верен именно второй вариант. У него, должно быть, бесчисленное множество воздыхателей, в особенности женщин, и это не удивительно. Именно так подумал Николай, когда увидел брюнета совсем рядом. Должно быть, он и правда дьявол, иначе как человек может быть настолько привлекательным? — Здесь слишком людно, не находите, шут? — обратился к актеру человек в ушанке. — Вы правы, — отойдя от легкого шока ответил Гоголь и, едва улыбнувшись, накрыл себя и собеседника плащом.       Они оказались снаружи театра, по обратную сторону стены, возле которой только что стояли. — Так ты эспер, — усмехнулся брюнет. — Верно говорят, что у каждого одаренного свои тараканы в голове. Итак, что же говорят твои? — Я хочу, чтобы дьявол забрал мою душу и меня, — спокойно сказал блондин. — Вот только этого желают не мои тараканы, а я сам. — Вот как, — удивился, собеседник. — Но как же я могу тебе помочь? В конце концов, никто просто так не меняет смысл реплик, тем более прямо во время спектакля, не так ли? — В последнем вы правы, но в первом абсолютно заблуждаетесь, — ответил Николай и, немного помолчав, добавил: — Вы врете. — Почему такой вывод, молодой человек? — невозмутимо спросил человек в ушанке. — Потому что вы и есть Дьявол, — обреченно сказал Гоголь. — Вот как, что ж, думаю вы правы, — немного удивленно подтвердил собеседник. — Так ты, хочешь связать свою жизнь со службой Дьяволу? Несмотря на то, что подаешь большие надежды в актерском искусстве, несмотря на то, что еще молод и способен на многое? — в ответ лишь молчание, но в глазах — уверенность, граничащая с безумием. — Да будет так. Как тебя зовут? — Николай Гоголь, — отвечает блондин, ощущая, как счастье заполняет его впервые за долгие годы. Неуверенно он продолжает: — А Вас? — Федор Достоевский. ***       Уже два месяца Николай следует за Федором, и это оказалось гораздо интересней, чем он мог себе представить.       Понятия «добро» и «зло» неоднозначны, это очевидно, между ними нет реальной грани, ничто нельзя охарактеризовать как абсолютно положительное или отрицательное, потому что всегда есть «но». И это самое «но» позволяет приравнять два противоположных мнения, потому что в таком случае все правы. «Это ни хорошо, ни плохо», тогда почему кто-то отдает предпочтение чему-то одному? В таком случае человек уверен, что правильно трактует и верно обозначает ситуацию. Но кто дает гарантию, что несет именно этот смысл? Может, его понятия отличаются от чужих? Тогда как из всех мнений найти истину? Любой скажет — законы, но кто сказал, что они объективны и приемлемы для всех? Можно ли в таком случае рассуждать о преступниках и героях? Пожалуй, эта тема самая спорная и актуальна всегда — неоднозначность добра и зла.       Когда стоишь на одной из установленных сторон, мир воспринимается через призму общества, в котором находишься. Значит ли это, что, если балансировать между, появляется возможность понять больше? Скорее нет, ведь в таком случае будет другое искажение — нейтралитет, требующий холодного расчета и сдержанности. Способен ли человек в здравом уме на это? Нет, потому что именно эмоции и способность мыслить отличают его от животных, хотя не факт, что последние не способны на это.       Задумываясь о подобном, мыслящий обрекает себя на страдания, муки выбора и невозможность отказаться абсолютно от всего, но все же некоторые стараются задавить эти идеи, например, смехом. Гоголь именно такой — он ушел в мир театра из-за того, что не знал никого, кто мог бы разделить его идеи. Таких людей легко узнать, но безумно сложно найти. Парню повезло, в его жизни появился демон-Достоевский: в начале, как единомышленник, затем, как приятель, сейчас, как самый близкий человек.       Всего лишь спустя несколько месяцев заработать имя, которое внушает страх, несомненно великое достижение, но стоимость соизмерима. Свою последнюю роль Николай не особо любил, вернее, ее интерпретацию в пьесе, но вот методы, которые использовал герой были воплощены в реальность. Клоун Гоголь — страшный человек с маниакальной улыбкой, мастер перевоплощений, безжалостный на допросах и в сражениях. Подобному описанию практически от любого, кто слышал о нем позавидовал бы любой злодей, но только Николаю это не доставляло никакой радости, совсем.       Улыбаться каждый день стало до тошноты противно, но образ нужно держать до конца спектакля, играть дурачка и весельчака порой не остается сил, но надо держаться, потому что зрителю все равно, что у актера на душе. Маску сложно удерживать, но снимать гораздо сложнее — это настоящее испытание. Гоголь держится только потому, что есть человек, которому он может доверится, открыть истинное лицо, и это Федор.       Порой, после очередного успешно выполненного задания, он просто приходит в кабинет Достоевского и может просидеть в тишине несколько часов, а затем уйти, тихо поблагодарив. Николаю хватает этой тишины, чтобы восполнить силы, делать это в другом месте означает рисковать быть замеченным кем-то, а это разрушит образ, потому что сидит в полной тишине, не улыбаясь, и с абсолютно пустыми глазами.       В один день блондин привычно приходит в кабинет Федора и спустя час собирается уходить, успокоив нервы, уже поблагодарив подходит к двери, но его внезапно спрашивают: — За что ты каждый раз благодаришь? За предоставленное место для успокоения или за то, что не рассказываю никому твой секрет? — За то, что взял меня с собой, — спокойно отвечает Гоголь.       До этого в жизни было только одно, о чем он не сожалел — решение следовать за Достоевским. С сегодняшнего дня появилось еще кое-что — ответ на тот самый вопрос: во-первых, эти слова не были брошены на ветер и были чистой правдой, а во-вторых, в мире определенно нет ничего прекрасней чем немое удивление на лице дьявола, это выражение Николай запомнит надолго. Вообще все, что связано с Федором он старается запомнить, как можно лучше, потому что впервые чувствует настолько сильную привязанность.       Значит ли это, что он отказался от свободы, о которой так мечтал и которую так искал? Вполне возможно, но ведь все временно: проблемы, чувства, но только идеи вечны, не важно, помнит ли человек о ней или нет, она будет жить всегда, переходя от одного к другому, даже напоминает проклятье. А ведь и правда, отказаться от нее становится все сложнее и сложнее, особенно если это касается внутреннего мира и жизненно важных решений. Свобода — понятие очень относительное и субъективное, нет ничего более неразумного, чем рассуждать в чем она кроется. У каждого свой ответ, порой, он не зависит ни от чего, а порой тесно связан с образом жизни или позицией в обществе. Когда не понимаешь своего предназначения, не можешь понять хоть что-то в себе, свобода будет оставаться абстрактной и не будет иметь ни малейшего смысла. ***       Прошло четыре года, и если сказать, что жизнь клоуна заиграла новыми красками, то это будет лишь от части верно. В образе теперь проявлялись истинно сумасшедшие мотивы, завершающие его. Но нет ничего страшней реальности.       Когда перед тобой человек, мыслящий приблизительно также как ты, его действия можно предугадать, но, когда перед тобой псих, от него можно ожидать чего угодно, поэтому клоуны страшные, именно поэтому Гоголя порой боятся больше, чем Достоевского. Когда атмосфера и антураж давят, соображать здраво становится сложнее, когда не знаешь, что может произойти в следующую секунду, рискуешь потерять рассудок и умереть раньше, чем этот кошмар закончится, поэтому темноты боятся, потому что там может скрываться все что угодно.       Постепенно сидение в полной тишине сменилось в начале отстраненными разговорами, а затем долгими дискуссиями на высокие темы. Если честно, Николай сам не заметил, как Федор начал интересоваться мнением… коллеги? Он сам не знает, как охарактеризовать их взаимоотношения, но спросить не решается, по неизвестной причине. Вернее, Гоголь мог бы дать некоторую характеристику со своей стороны, но она была бы несправедлива, так как не раскрывает мнение другого. Николай влюблен, окончательно и бесповоротно, влюблен в дьявола, за которым поклялся следовать. Когда он это понял? Скорее всего не так давно, иначе бы неприличные мысли появились раньше. Когда это произошло? Вот это более сложный вопрос.       Чувства — еще одна загадка человечества, поскольку каждый ощущает по-своему. Каждый — индивидуальность, по крайней мере в отношении этого вопроса точно. Чувства — неоднозначны, потому что всегда есть обратная сторона монеты: победитель радуется, а проигравший разочарован; влюбленный готов взлететь от счастья, переполняющего его, а затем его сердце разбивают. Пока думаешь, что чувствуешь точно также, как и другие, проще найти место в обществе, как только понимаешь, что воспринимаешь по-другому — мир рушится, связь с окружающими разрывается. Именно здесь проходит грань между гением, высказывающим великие теории, и душевнобольным, ни один из них не воспринимается большинством как норма — отклонение в одну или другую сторону.       Поэтому тишина — лучший собеседник: не осудит, не будет спорить, но и не примет твое мнение. В ней можно скрыть правду, но человек, мыслящий подобно тебе, обязательно услышит в ней знакомые идеи и с ним, ты сможешь не скрывать этого, наконец-то быть тем, кем являешься на самом деле. И тогда становится по-своему приятно, тогда снова хочется жить.       Сейчас они перебирают документы, тщательно готовясь к новой операции «Каннибализм». Место проведения: Йокогама, Япония. Начало: через три недели. Внезапно, даже для самого себя, Гоголь спрашивает: — Федор, а кто такой человек? — Что? Человек разумный — вид рода Люди из семейства… — непонимающе начал Достоевский. — Я не об этом, — перебил его блондин. — Кого можно назвать Человеком с большой буквы? — Вероятнее всего того, кто верен своим идеалам, оставил след в истории, не отступал и не отказывался от слов, — предположил Федор. — Верен идеалам… Даже если они неправильные? — поинтересовался Николай. — Кто может судить о том, что верно, а что нет? У каждого своя истина, — ответил брюнет. — А как же Бог и Дьявол? — возразил Гоголь. — Хоть это и общие понятия, но именно их считают высшими, теми, кто имеет право судить. — Возможно и так, но почему ты спросил? — не понимал Достоевский. — Как считаешь, я — Человек с большой буквы? — абсолютно серьезно спросил блондин. — Ты интересуешься как у Бога или Дьявола? — прекрасно зная ответ усмехнулся Федор. — Ты и сам прекрасно знаешь, как именно, — парировал Николай. — Но все же… — Думаю, ты достоин подобного, — отрешенно ответил брюнет. — Правда? Мне кажется, что меня уже даже просто человеком назвать сложно, — удивился Гоголь. — Сумасшедший, выбравший следовать за Дьяволом. Разве это не странно? — Ты мне не кажешься таковым, даже наоборот, гораздо разумнее множества глупцов, — настороженно сказал Достоевский. — Это так лестно, — ответил Николай, пряча краснеющее лицо. — А если я влюбился в Дьявола, меня по-прежнему можно будет называть Человеком? — Природа человека такова, что он всегда мечтает о заведомо недостижимом, — спокойно размышлял Федор, помолчав, добавил: — У Бога и Дьявола нет чувств. — Я понимаю, — обреченно сказал блондин, — просто хотел, чтобы ты знал… — Но, — брюнет прервал собеседника, — ради тебя я готов поступится своей сущностью, надеюсь, сожалеть не придется.