Факультатив

От прикосновений губ к шее мысли мутнели и путались. Он сдвинулся, еще сильней вдавив ее в матрас. Она не знала, как это произошло. Почему это произошло. Это определенно не должно было произойти. Но думать было уже поздно: оно уже происходило, прямо сейчас. Потому что это просто нельзя было предотвратить. Она должна была заметить, как оно надвигалось. Должна была подумать, почему его темные глаза всегда прикованы к ней, что таят редкие улыбки, что скрывает небрежная, полная равнодушия поза и едкие словечки, которыми он окружал себя, не подпуская ближе. Поцелуи стали настойчивей, и она не сдержала стона, запустив пальцы в его - ох, до чего же мягкие - волосы. Игра, которая очень скоро перестала быть игрой, началось будто бы не здесь, а в какой-то параллельной вселенной. Вопросы не заданы. Не нужны слова. Было жарко, как если б ее завернули в электрическое одеяло и включили максимальную мощность. Возможно, причина в том, что он ее трогал - там, под блузкой, которую он как раз снимал. Все произошло неожиданно: она собирала книги после урока, мурлыча песенку себе под нос. День закончился, теперь только дом и никакого 11 "Д" - все до единого, как обычно, испарились из класса, стоило прозвенеть звонку. Можно понять ее удивление, когда, подняв взгляд, она увидела его рядом - как обычно, непроницаемое лицо, расслабленная поза, руки в карманах. Как обычно - устремленный на нее взгляд. Она начала что-то радостно говорить, он молчал. Как обычно. Наконец последняя книга оказалась в сумке - она поднялась, ткнула его в плечо и пошутила насчет вечно серьезной физиономии. А через секунду оказалась прижатой к нему всем телом. И чувствовала на губах его губы. Неожиданно. Но нет - видимо, не так уж и неожиданно, коль скоро она не протестовала, когда он привалил ее своим телом к ее столу. Кровать заскрипела, когда он сел, и она приподнялась следом, не прерывая поцелуя и негнущимися пальцами стаскивая с его головы футболку. Футболка полетела в сторону, и, взъерошенный, он задохнулся, когда ее руки скользнули по его груди вниз, к ремню. Опустив голову, он смотрел, как она расстегивает пряжку, как проталкивает в петлю пуговицу, как тянет вниз бегунок молнии. Но не успела она спустить брюки с его бедер, как он снова опрокинул ее на спину, придавив собой. Ее длинные волосы разметались по подушке. Оба судорожно вздохнули, когда он прижался грудью к ее обнаженной груди, и, приподнявшись на одной руке, опять припал ко рту. Как внезапно он привалил ее к столу, так внезапно же и отпустил. С трудом переводя дух, она осознала, что из коридора доносится звук чьих-то шагов. Кажется, он тоже тяжело дышал - она уже не помнила точно. А еще через мгновение он исчез, и она осталась в классе одна. Ни слова. Да слова были и не нужны. В его глазах не было ни удивления, ни вины. Мучительно медленное движение его бедер, и она непроизвольно всхлипнула. Он целовал, прихватывая кожу губами, и осознанно-неторопливо, заставляя ее вскрикивать и изгибаться навстречу, терся об нее, пока она силилась стянуть с него штаны. В его глазах не было ни удивления, ни вины, когда он подкараулил ее в коридоре у туалета и втолкнул в первый попавшийся пустой кабинет. Когда спустя двадцать минут она вошла в класс, губы были подозрительно распухшими. В его глазах не было ни удивления, ни вины, когда во время большой перемены он затащил ее в медкабинет, повалил на кровать и задернул штору, вынудив до конца дня объяснять коллегам по работе причины появления на ее шее красных пятен. Похоже, его возбуждала сама идея, что их могут поймать на месте преступления. Наверное, именно поэтому он затолкнул ее в кабинку мужского туалета. Наверное, именно поэтому его рука пробралась под резинку ее штанов. Неудивительно, что, занятые друг другом, они не услышали, как открылась дверь и кто-то вошел. Шинохара-сан не мог спутать женский стон ни с чем другим. И отличным детективом он звался не за красивые глаза. Это был мужской туалет мужской школы, где работало всего три женщины, с двумя из которых он только что виделся. Не нужно гадать, кому принадлежал этот стон. Его лицо дрогнуло от гнева и удивления, когда он из-за угла увидел их, воровато выскальзывающих из двери. Одно дело - подозревать и совсем другое - видеть, как Кумико торопливо целует своего ученика, и они расходятся в разные стороны. Она все-таки сдернула с него трусы, и оба ахнули от ощущения наконец-то соприкоснувшихся нагих тел. Она приподнялась и подалась ему навстречу. Комнату огласил громкий стон. Из-под полузакрытых век он взглянул на ее лицо, искаженное сладкое мукой, которую он ей дарил. Савада Шин всегда смотрел на нее, не отводя взгляда, - с того самого момента, как впервые положил на нее глаз. Она это знала. И чувствовала. Но ее это не волновало. Не вызывало вопросов. Он позволил тугому влажному теплу медленно обнять его, принимая в себя. Зашипел сквозь зубы. На мгновение закрыл глаза. Стиснул простыни у нее над головой. Смакуя. Смакуя ощущение ее впившихся ему в спину ногтей. Смакуя ощущение почти до боли стиснувших его бедра ног. Смакуя ее всхлип в ответ на его вторжение. Так и должно быть. Начал неспешно качаться вперед-назад, наваливаясь все сильней. Ее стоны мешались с его вздохами. Так и должно быть. Скрипела кровать. Звучали шлепки встречающихся тел. Так и должно быть. Он терял контроль. Толчки становились все резче, все порывистей, стоны - все громче. И вот, он тоже застонал, прижавшись щекой к ее шее. Его прихватывало все чаще, все крепче. Так и должно быть. Последний намек на самообладание исчез. Исчезли мысли, ритм - он толкался в нее, позабыв обо всем, - не услышав даже, как вскрикнула она его имя, потому что в этот момент его сжало в одно пульсирующее биение и мир растворился, обретя совершенство. Завершенность. Он толкнулся в нее еще раз... два... три раза - выжал наслаждение до последней капли, и, обессиленный, задыхающийся, рухнул сверху. Обнял ее обеими руками и так замер, пока дыхание не успокоилось. Потом поцеловал и устроился поудобней, чтобы увидеть, как нежная улыбка коснется ее губ, как сонно сомкнутся веки... Она улыбнулась его теплому взгляду, способному столько сказать без единого слова. Он не мог на нее не смотреть. Она любила чувствовать на себе его взгляд, от которого теплая волна проходила вдоль позвоночника. Этот взгляд всегда оберегал ее - словно теплое объятие, которое никогда не разомкнется...