Последняя из Слизеринов. Книга IV

«Горы — это хорошо. Когда ты здесь, всё плохое остаётся внизу, и на душе становится так легко», — именно эту фразу я вспоминала каждый раз, когда оказывалась в горах. А Альпы я и подавно любила всей душой. Дом, в котором я часто бывала вместе с Крамами в детстве, находился немного в другом месте, среди заснеженных горных вершин. Все те же Альпы, но они были такими разными… Всюду, докуда доставал взгляд, были горные вершины, их острые пики и покатые перевалы. Самые высокие из них были устланы пушистыми шапками из снега и льда — там были места вечной мерзлоты. Проплывающие мимо облака так и норовили затеряться среди этих мощных каменных гигантов. Вершины громоздились одна за другой, и не было им конца. Внизу, почти у самого подножия, виднелись густые многовековые ели. Именно здесь и сейчас я чувствовала себя какой-то малозначимой. Здешние виды поражали своей неприступностью, величественностью и особой красотой, которую не каждый сможет рассмотреть. Солидные скалистые стены, торжественные пики, свисающие карнизы, иссеченные трещинами горные хребты — всё это красота, созданная самой природой. Сейчас я стояла между двух скал, на краю огромного каменного ущелья, на дне которого ничего не было видно. Смотреть вниз было даже немного страшновато из-за мыслей о том, что случится, если сделать всего один шаг туда, в пропасть. Напуганная своими мыслями, я невольно отступила назад. Со всех сторон меня трепали порывы ветра, путаясь в моих волосах и заставляя меня сильнее кутаться в мантию. Несмотря на палящее солнце, воздух был пронизывающим и очень холодным. Кожа тут же покрылась мурашками. В другой стороне ущелья, прямо в скале, возвышалась самая настоящая квадратная башня, на крыше которой виднелась надстройка. Стены башни были из гладкого высеченного камня и придавали ей вид огромного черного монолита. Здание, которое некогда внушало ужас многим волшебникам, теперь стояло всеми забытое и заброшенное. Ну, или почти заброшенное. Оно было тюрьмой и ей же и осталось. Тюрьмой лишь для одного узника. Найти это место было весьма затруднительно. Его тщательно скрывали наложенные чары, но при должных усилиях и их можно было обойти. Оборотни и ликвидаторы проклятий, найденные Боргодом, прекрасно справились со своей целью, на которую ушел почти год. Благодаря их усилиям я теперь стояла перед воротами Нурменгарда. Моему взору предстала надпись: «Pro bono publico». Ради общего блага. Горько усмехнувшись, я покачала головой. Фраза, что я слышала несколько раз из уст Дамблдора, была для меня словно насмешка. Понимание того, что такое «благо», у каждого человека разное, никого, конечно же, не волновало. То, что считал благом Дамблдор, было для других подобно смерти. Сделав глубокий вздох, я навела палочку на ворота. — Контритум максима! Заклинание сработало как надо, и деревянные щепки, вперемешку с камнями, посыпались в разные стороны. Я не смогла скрыть довольную улыбку, увидев зияющую дыру вместо ворот и, разумеется, ненавистной надписи. Никаких защитных чар я не обнаружила, неожиданностью стала лишь дюжина инферналов, охраняющих холл и лестницу, ведущую выше. Мне, как одаренной пиромантке, коей я себя считала, было несложно с ними расправиться. Когда от умертвий остался лишь пепел, я поднялась наверх. Туда, где был заточен один-единственный пленник. Все в этом месте так и дышало историей. Я чувствовала, что множество жизней было оборвано здесь. Магия так и бурлила на каждом шагу. Ежеминутно я проверяла каждый метр на своем пути, лишь бы не угодить в какую-нибудь смертельную ловушку или проклятие, но до сих пор ничего не обнаружила. Когда я остановилась перед заветной дверью, то в голову закралась нехорошая мысль, что, может, тот, кто основал это место, ставшее его тюрьмой, уже давно мертв. Уже привычный набор чар, и дверь распахнулась передо мной, встречая меня затхлым воздухом и полутьмой, в которой ничего было не разобрать. — Заблудилась, дитя? — раздался насмешливый хриплый голос. Резкий звук заставил меня вздрогнуть. Я зажгла на руке огненный шар, освещая проход и, что куда важнее, саму комнату. Света было немного, а когда я сделала шаг, входя в камеру, то заметила на стене факелы, которые тут же зажгла. Когда глаза привыкли к свету, я осмотрелась. Камера была почти пустой, не считая брошенной в углу подстилки, служившей кроватью, да одной полупустой миски. В другом углу стояли два ведра, а в стенах были грубо вколочены железные держатели для факелов. Ещё одной неожиданностью стало окно, в котором не было ни решеток, ни стекол… На подстилке, сгорбившись, расположился пожилой волшебник. Его руки были сцеплены на коленях, а сам он сидел, прислонившись спиной к стене. Передо мной был старик, что не один десяток лет заключен в эту тюрьму и имя этому человеку — Геллерт Грин-де-Вальд. — Нет, — ровно отозвалась я, поежившись от этого взгляда, который пробирал до самых костей и словно заглядывал в душу. — Не заблудилась. Решив, что стоять будет неудобно, а разговор предстоит напряженный, я взмахом палочки наколдовала два кресла. Реакция волшебника была неожиданной, словно он увидел чудо. Его яркие льдисто-голубые глаза распахнулись и жадно разглядывали сначала мою волшебную палочку, а после и трансфигурированные кресла. — Прошу, перебирайтесь сюда, — произнесла я, опустившись в кресло. — Здесь будет куда удобнее. Старик с трудом поднялся и очень медленно побрел ко мне. Я же, не убирая волшебную палочку, внимательно следила за ним, поэтому не могла не заметить его худобы и то, что он сильно хромает и почти волочит по полу правую ногу. — А-ах, — шумно выдохнул он, опустившись в кресло. — Я уже и отвык от всех этих удобств. Его длинные трясущиеся пальцы невесомо погладили черный бархат, которым были обшиты подлокотники, а сам он в этот момент как будто находился не здесь. Его взгляд стал размытым и был устремлён мне за спину. Оглядываться, конечно же, я не стала, боясь лишний раз потерять из виду этого человека. Меня очень напрягло, что я не почувствовала никакой магии, едва я оказалась с ним в одной камере. Вспомнив, что я принесла с собой ещё кое-что, я потянулась к карману. Там был маленький мешочек, где я собрала немного еды, применив предварительно чары незримого расширения. Взмах палочки и между нами появился столик, на который я принялась выставлять еду и напитки. Ушло на это у меня довольно много времени, ведь я старалась не терять из виду мага, но когда я закончила, то он так и сидел, смотря в никуда. — Мистер Грин-де-Вальд? Когда я его окликнула, то взгляд тут же вернулся ко мне, и снова перемена была слишком быстрой. Не могла я спокойно смотреть на него, уж слишком эти глаза были похожи на те, другие, обладатель которых был мне так дорог… — О, воспитанного человека видно сразу, — туманно произнес он и потянулся к ближайшей к нему тарелке, на которой лежали свежие пирожки. С первым же кусочком он блаженно прикрыл глаза, издав протяжный стон. — Мерлинова борода… Я во все глаза смотрела за тем, с какой скоростью он поглощает еду, снова недоумевая. — А если она отравлена? — спросила наконец-то я, понимая, что он нескоро оторвётся от еды. — И что? — искренне удивился он. — Я давно жду смерть, которая станет для меня подарком. А сейчас я ещё и умру сытым и довольным. Если, конечно, умру… Чавкая и роняя еду, Грин-де-Вальд вернулся к своему занятию, а я решила не мешать. Потянувшись к фляжке с чаем, я сделала несколько глотков. Я была немного разочарована. Ожидая увидеть грозного волшебника, которые целые пять лет терроризировал Европу с конца тридцатых годов нынешнего столетия, я обнаружила старика, заморенного голодом и жутко исхудавшего. Впрочем, первое впечатление могло быть ошибочным… — Позволь узнать твоё имя, дитя, — похоже, утолив первый голод, сказал Грин-де-Вальд, потянувшись к графину с соком. — Венера Слизерин. Его рука так и зависла в воздухе, не донеся до рта питье. А глаза прищурились, отчего взгляд стал ещё неприятнее. — Нехорошо врать старику, — пожурил он меня и сделал глоток. — Это невозможно, — пожав плечами, ответила я. — Просто потому, что во все напитки добавлен веритасерум. В моем чае и в вашем соке… Вопреки любому здравому смыслу, губы Грин-де-Вальда растянулись в улыбке, а изо рта вырвался хриплый смех. — Хороший ход, девочка, — отсмеявшись, сказал он и ещё хлебнул сока. — Значит, Слизерин? Тебя приняла магия его рода? — Нет, — немного с вызовом ответила я, разговаривать под сывороткой правды было очень странно. — Все куда проще. Я дочь Салазара Слизерина, одного из основателей Хогвартса. Мои слова, казалось, его впечатлили. — Значит, старый лис смог уберечь свою кровиночку. Неужто ритуал провел? И на кого он его закрепил? Его слова заставили меня удивлённо вытаращиться на него, я даже не сразу нашлась с ответом. — Провел. На Тома Реддла, — ответила я, хоть и не рассчитывала. — Как?.. Откуда вы это знаете? — Я интересовался историей и знал про твоего отца чуть больше, чем остальные. Все в нашей жизни циклично. Иногда полезно брать пример с других и не придумывать ничего нового. А если идея хорошая, то почему бы и не воспользоваться ей? Весь ответ был сродни бреду умалишенного, но и из него можно было бы сделать какой-то вывод. — Зачем ты здесь? — прямо спросил он. — Чего хочешь? Я чувствовала, как меня раздирает изнутри желание выложить всю правду, подстегиваемое действием веритасерума. — Мне нужно знать все про Дары Смерти. Поэтому я пришла к вам, ведь вы их искали. Вы верили в то, что они существуют. Взамен я могу сделать для вас все, о чем попросите. — Искать то, не знаю что, там, не зная где? Попытка поймать за хвост легенду, перевранную извращёнными умами. Погоня за призраком больных и жаждущих умов, — медленно начатая фраза под конец стала похожа на скороговорку, я едва успевала разобрать слова, а услышав их, внутри что-то кольнуло. Примерно такой ответ я боялась услышать. Опустив голову, я постаралась скрыть закипающие в уголках глаз злые слезы. Неужели все зря? — Именно так говорили мне все, кто узнавал про мою идею, называя ее одержимостью. Меня называли глупцом и ребенком, верящим в жестокие сказки. Все, кроме него… Ты тоже столкнулась с этим? Вскинув голову, я несколько секунд, не отрываясь, смотрела в эти голубые глаза, которые будто ожили и теперь горели лихорадочным огнем. — Да, — хрипло отозвалась я. — Примерно то же самое… Так вы знаете что-нибудь про них? Вы их нашли? Мне казалось, что несколько секунд тянутся бесконечно долго, вытягивая из меня последние капли терпения и заставляя нервно кусать губы. Одновременно я желала получить ответ и страшилась того, что могу услышать. — Всего лишь один, — пододвинувшись ближе ко мне, прошептал он, словно поведал мне великую тайну. — Один. У меня была Старшая палочка. А свои слова он подкрепил кивком, словно соглашаясь с самим собой. Мое сердце ускорило свой бег, а грудь распирало ликование. — Старшая палочка? Вы говорите про бузинную палочку? Грин-де-Вальд смотрел на меня немигающим взглядом и придвинулся ещё ближе, буквально нависнув над столом. — Она самая! — Где она? — меня ощутимо потряхивало. Я уже была готова соскочить с места и бегать перед стариком в нетерпении. Непроизвольно я тоже наклонилась вперёд. — У того, кто победил меня. Кто предал. И кто не понял меня. Кто отобрал у меня все и заключил в эту тюрьму! У Альбуса Дамблдора! Я сокрушенно прикрыла глаза. Так близко. Один дар был так близко, буквально под носом… Напрягая память, я пыталась вспомнить, видела ли я ее у директора или же он пользовался другой палочкой. — ОТКУДА У ТЕБЯ ОН? — внезапно взревел Грин-де-Вальд, указывая своим трясущимся пальцем на меня. Я от неожиданности отшатнулась и навела на него палочку, готовая в любой момент оглушить его. Тяжело дыша, я смотрела, на его расширившиеся глаза и на целую бурю эмоций, отразившуюся на его лице. Он, не отрываясь, смотрел на мою грудь. Опустив взгляд, я ничего необычного не заметила, кроме медальона Розье, что висел у меня на шее и когда-то успел выскользнуть из-за ворота рубашки. — Это? — переспросила я, поднимая украшение. — Да, — сипло отозвался он. — Откуда у тебя этот амулет? Растерянно моргнув несколько раз, я искренне не понимала, чем вызвана такая реакция. — Он принадлежал моему другу, — выдавив из себя, ответила я. — А до этого он принадлежал его отцу, а до него его деду… — Ричард, — тихим шепотом разнеслось знакомое мне имя. — Сынок…