Вовсе не обман

— То есть, ты женишься на мне? — улыбнулась Юигахама и тыкнула мне в плечо пальцем, явно желая получить утвердительный ответ. Глупая женщина! Я всего лишь сказал, что будь она последним человеком на земле, я бы ещё подумал. Как это вообще связано? — С чего бы это? — постаравшись предать своему голосу максимально безразличный тон, я, вероятно, только усугубил свое положение: она восприняла мои действия как защиту, а по совершенно глупой логике рыжей, где защита — там и нападение. — Ужин и ванна еще не готовы… — Она томно вздохнула и выдержала актерскую паузу, — Но я готова всегда… Надо же, Юигахама может в соблазнение. Слава богам, на меня такие вещи не действуют. К тому же, едва ли она решилась на подобный юмор, не оставляй мороз на ее щеках удобные в данной ситуации розовые следы. — Нет, спасибо, я по мальчикам. Женюсь на Тоцуке. Она встала посреди дороги как вкопанная. Дыхание ее участилось, зрачки расширились. Легковерная девушка так бы и приняла все за чистую монету, если бы не подруга. — Он шутит. — хмыкнула Юкино, кончиками пальцев постучав по плечу рыжей, приводя ее в чувство. — А… Ну да, шутит. — неуверенный тон и слабая улыбка говорили о том, что ее вера в эти слова была весьма сомнительна. Все же тонкости моей души ей было понять куда тяжелее, чем «снежной королеве». Да, Юигахама не слишком хорошо читает людей, но зато у нее был другой талант — совершенная природная харизма. Недалёкое мышление и относительно хорошие навыки общения сослужили ей хорошую службу: она смогла завоевать наше с Юкино доверие, что само по себе является нонсенсом. Браво, Юи, браво… Доверие не равно дружбе, но оно первый шаг к ней. Я знаю множество секретов Юкино, и ещё больше рыжей бестии. Что это мне даёт? Да ничего, только странное ощущение близости, будто полную денег сокровищницу открыли и говорят: «бери столько, сколько сможешь унести», а ты не можешь — сокровища людских душ не имеют никакой ценности для тех, кто стоит за дверями этой самой сокровищницы. Однако, делает ли это их менее ценными для тебя? Безобидные вещи, вроде любимого обеда или предпочитаемого жанра музыки для нас были чем-то вроде табу: никто не хотел лезть в душу друг другу, разрушать давно устоявшиеся отношения, ведь подсознательно мы так боялись стать друг другу слишком разными для того, чтобы просто быть рядом. Признаюсь ли я в этом перед ними? Да никогда в жизни: у меня, Хачимана, всё ещё есть гордость. Скажу ли я себе, о том что мы просто испугались дружбы? Тысячу раз. Стоя перед торговым автоматом, я не мог определится с напитком лишь для Юкино. Юи, как выяснилось, вполне разделяла мои вкусы относительно «MAX COFFEE», что крайне меня удивило и заставило подумать о том, что не такие уж мы и разные: и если я уж и женюсь на ней, придется рассказать людям о том, что нас сблизила банка кофе. Какой бред… Однако, вторая девушка предпочитала холодный чай (не оттого ли, она сама была такой холодной?), однако приобрести его сейчас было бы верхом тупости, ведь время года было против меня. Я не могу позволить ей простудиться. «Не могу позволить ей простудиться.» — снова мелькнула в голове эта шальная мысль: все же словосочетание много лет применялось мной исключительно в собственных интересах. В моих ли интересах ее здоровье? И да, и нет. Снова я задаю себе вопросы, на которые не в состоянии ответить однозначно. Человеческие отношения, их иерархия и мотивы поступков можно просчитать с помощью психологии, однако сейчас я не мог обосновать свои действия. Я задумался об этом на автопилоте, словно думал к примеру, не о ненавистной мне когда-то назойливой мухе, а о любимой мной сестрёнке Комачи. Я меняюсь, это правда. Нет, я все ещё циник, угрюмый, неприветливый, но только не с ними. Я больше не кидаюсь на Юи за то, что ее высказывания порой уж слишком наивные и глупые, не язвлю в общении с Юкиношитой, веду себя максимально дружелюбно и мне даже не приходится пересиливать себя. — Что вы со мной сделали… — усмехнулся я вслух, и мысленно добавил ироничное «вы не имели права влиять на меня, я пожалуюсь в ЕСПЧ…» а ну да, мы же в Японии. — Что сделали? — как черт из табакерки выскочила рыжеволосая. — Кто сделали? Ладно, Хачиман, в последнее время ты слишком окружён вниманием девушек, а это чревато. Надо будет провести время с кем-нибудь другим, для разнообразия. Например с самим собой. — Ты что, сталкер? — не оборачиваясь, я все ещё изучал варианты горячих напитков для брюнетки, — учти, я имею право обратиться в полицию. — Я… Нет, конечно же… Тебя долго не было, вот я и забеспокоилась… — начала оправдываться она. — И вообще, вопросом на вопрос не отвечают! — возмутилась девушка. — Меня не было всего пять минут. Кстати о вопросах, что взять Юкино? — Что взять Юкино… — она подошла ко мне и мельком взглянув на ассортимент, повернулась ко мне. — Ты правда не знаешь, что ей взять? Мой вопрос подействовал на Юи слишком странно: ее голос звучал слегка отстраненно, и даже осуждающе. Да что я такого сделал-то? — Ну, летом она пьет зелёный чай… — начал рассуждать я, но тут же был прерван. — Ты не знаешь? Правда не знаешь? — Юигахама распалялась все больше, и ее недовольство росло, вместе с моим раздражением. — Да откуда мне знать, я что, экстрасенс?! — рявкнул я и ткнул пальцем в злополучную банку «MAX COFFEE». — Я и тебе взял его, потому что ты пьешь то же что и я. Поверь, не будь этого факта, я бы и тебе выбирал долго. Я не настолько хорошо вас знаю! — последнее предложение я выкрикнул в сердцах, и попытался отвернуться. Она перехватила меня за руку, резко развернула к себе, и сцепила свои руки с моими: наши пальцы разделяли лишь алюминиевые горячие банки в моих руках. — Ты сказал, что я пью то же что и ты, и после этого говоришь что не знаешь меня… — она взяла банку кофе и вытянув руку, поместила ее между нашими лицами, так чтобы я видел лишь напиток, но не ее лицо, а затем провела ладонью правой руки по моей щеке. Я стоял в оцепенении. Не имея возможности видеть ее лица, я буквально чувствовал жар что исходил от него: Юи хоть и была смущена, не двинулась с места, и все что я слышал сейчас — это ее тяжёлое и сбитое дыхание. Нет, нет, нет! Боги романтической комедии полные идиоты! Тупые, безмозглые эгоисты, я не позволю, и не буду… Эта глупая женщина… Я разрешил самому себе быть их другом, но… Мысли несутся кучей, и хором призывают к здравому смыслу, но все же… Впервые в жизни я проиграл Юигахаме Юи. Смейтесь, у вас есть на это полное право, но факт остаётся фактом: я проиграл ей. — Ты знаешь нас куда лучше, чем думаешь. Ведь есть вещи в которых мы похожи, Хикки… что я, что она… — не в силах закончить мысль, моя одноклубница отвела глаза, но говорить не перестала, — выбери уже что-нибудь… Я машинально прожал третью банку. — Ты же должен понимать… — с грустью в голосе говорит она, и ее интонация настолько серьезна, что на секунду кажется, что она прожила не одну жизнь. — Я пью то же что и ты… Ты должен понять… — Она досадливо вздыхает и топает ногой. То ли от безысходности, то ли от злости. Мне нечего на это ответить. Я могу понять многое, анализировать поступки людей, и строить бесконечные «теории одиночки» упиваясь собственным умом и циничностью, но то, что пытается донести до меня девушка сейчас, слишком сложно для моей запертой гнилой дыры. Темной дыры, что обычные люди зовут душой. А я-то считал ее идиоткой. Это что получается, идиот здесь я? Хочется сплюнуть и уйти. Я опозорен. Опозорен хотя бы тем, что не смог сделать ничего из того, что казалось таким простым: выбрать чертов напиток для одной из тех, кого, как я думал, знаю прекрасно, и не смог понять вторую, хотя для нее, как видно, ответ был прост до безобразия. –Я не понимаю. Прости. — капитулирую я наконец. Она ставит банку на асфальт, и едва дав увидеть свои покрасневшие щеки, решительно сокращает расстояние между нами одним коротким шагом, обхватывает меня руками, и прижимается слишком уж крепко: я никогда не чувствовал ее тело так близко к своему, но это не волнует никого из нас. Нам нечего сказать друг другу, а мне останется только поставить свой кофе рядом и аккуратно положить ладони на ее лопатки. — Можешь не понимать. Я все равно тебя люблю. — Выдыхает рыжая на последней ноте. И на это мне нечего сказать. Но она и не просит моего ответа. Пока не просит. Но я чувствую что должен что-то ответить, и из моего внезапно высохшего горла исходит короткое: — Спасибо. Мы стоим так минуты три, может больше. Я считал приблизительно, и похоже не слишком ошибся. Хотя какое это вообще имеет значение, если в любом из видов искусства, такие моменты подгоняют под определение вечности. — Давай обниматься чаще. — Насколько чаще? — Каждый понедельник. — Сегодня среда. Отцепись. — Какой ты злой, Хикки… Первый раз в жизни, я ощущаю на себе тепло другого человека, и могу с уверенностью сказать: мне нравится тепло Юигахамы. Но не потому что она мягкая и теплая, а потому что это она. Уже не нужны слова: я не отстранился. А это значит то, что принял ее дружбу окончательно и бесповоротно. Но я всё-таки произношу запоздалое, и не имеющее никакого значения: — Только по понедельникам…

***

— Ты что, проспорил Юигахаме? — Юкино смотрит на меня с недоверием, и даже обидой: точно думает, что я издеваюсь. — Будто я бы стал с ней спорить. Обними меня. — повторяю я, забыв прочистить горло, отчего начинаю звучать угрожающе. Сказать честно, я бы предпочел сейчас не унижаться перед ней, а лежать, скажем, в кровати, и читать мангу. В конце концов нервы мои были бы здоровее, но зто предпочел бы старый Хачиман Хикигая, который упорно рвется наружу, и кричит что друзей у него нет, и что он не может предать свой путь, но я отбрасываю эти мысли ещё на корню. Если бы Юкино знала, насколько мне тяжело говорить такие вещи, то наверняка бы пожалела меня. Хотя я точно уверен — она знает, ведь сама бы ни за что в жизни не сказала бы подобного, не потому что она — злой человек, а оттого, что ненавидит показывать свою слабость. Впрочем, слабостей у нее, не меньше чем у других. — Зачем тебе такие вещи? — спрашивает девушка отводя взгляд, — ситуация ее явно напрягает, и она снова ищет подвох. Ее не за что винить, такая уж у нее жизнь, и все же, меня по каким-то причинам задевают подобные вопросы. Неужели я боюсь, что на самом деле она не доверяет мне? Смотрит куда угодно: в землю, вбок, даже голову запрокинула: пора переходить в наступление, и я, следуя примеру рыжей, тоже пытаюсь быстро сократить расстояние, однако это не работает, а Юкино просто отступает на пару шагов. — Если ты не доверяешь, то просто пожми мне руку! — Резко выпаливаю я, и это срабатывает: она настолько удивлена, что перестает пятится назад и удивлённо хлопает глазами. — Хик-кигая, — на мгновение дрогнул ее голос, — если ты думаешь что это смешно, то, пожалуйста, отойди от меня. — девушка инстинктивно выставляет руки вперед, словно желает защитить себя. И видя трещины в ее маске, я резко выставляю руку вперёд для рукопожатия. Она смотрит на меня с десяток секунд, но никто из нас так и не решается сдвинуться с места, а выражение ее лица меняется на что-то, что я не в силах понять. Что ж, два поражения за день — это то, чего можно от меня ожидать. — Прости, Юкиношита… — я медленно убираю руку, и разворачиваюсь спиной чтобы уйти. — Не знаю, что на меня нашло. Ты всегда говорила: «мы не можем стать друзьями», прости меня. Первый шаг самый тяжёлый. Второй, третий, четвертый, — и вот я уже бегу как первогодка, которого отшила девчонка. Подсознание подсказывает, что более жалким сегодня я уже не буду. Тук-тук-тук, и к моему быстрому шагу добавляется чей-то ещё. — Хикигая! — кричит она, спотыкаясь на бегу, и за несколько секунд повторяет мою фамилию раз пять, что наконец заставляет меня сбавить темп, и девушка, не ожидав этого, влетает мне в спину. — Я… Я… — Не может найти слов бывшая «Королева» и начинает тихо всхлипывать. Оборачиваюсь максимально медленно, и вижу как самый холодный человек которого я знаю, потупив глаза, мокрые от слез, с надеждой протягивает свою хрупкую ладонь. И только я достаю руку из кармана, Юкино хватает ее, будто это последняя спасательная соломинка для нее, сжимая мою кисть слишком сильно. — Друзья? — тихо интересуюсь я, немного подождав пока она успокоится. Юкино медленно кивает, слабо улыбаясь, достает из кармана платок, медленно и сосредоточено утирает слезы, а затем почему-то поспешно добавляет, беззлобно: — Хикигая, кретин, ты знал? Мне остаётся лишь озадаченно пожать плечами. И в этот момент меня посещает три мысли: Юигахама Юи вовсе не дура. Юкиношита Юкино вовсе не кусок льда. А розовая пора моей школьной жизни — вовсе не обман.