Вессель

У Кастиэля потрескавшиеся губы. Они бледные, кожица на них тонкая и чувствительная – могла бы быть. Кас постоянно их облизывает – проходится нежно-розовым языком, смачивает их (только почти сразу его уста высыхают снова). А потом снова, и снова, и снова. И непонимающе оглядываясь на Дина – тот старается не обращать на это внимания – облизывается вновь. Винчестер вздыхает и достает из заднего кармана джинсов гигиеническую помаду. Кидает Касу, тот ловит, но не знает, что делать. То ли руки у охотника дрожат, то ли не привык он просто к подобным проявлениям заботы – под губой у ангела появляется жирная полоса бальзама, которая почти сразу исчезает на манжете куртки (которой уже давным-давно пора в стирку). Дин неловко улыбается, его уши дергаются. Мужчина отходит на пару шагов назад. А в глазах Кастиэля – еще больше этого сладкого непонимания. - Садись в машину, - произносит Дин – улыбка на его лице будто застыла, сейчас и гляди, как щеки его треснут, а по губам потечет кровь. Кас садится на Сэмово место, и они уезжают. Личный ангел Дина – Кастиэлем его зовут – становится прозрачным прямо-таки на глазах. Он же, черт возьми, ангел, а ангелам хавать не надо, походу. Но оболочка, это удивительное тело Джимми Новака, худеет и худеет. Впалые щеки, покрытые легкой щетиной, растрепанные темные волосы, оттеняющие светло-молочную кожу, резко очерченные скулы. Только глаза видно – синие-синие на бледном лице. Кас кладет руку Дину на плечо – по-птичьи длинные тонкие пальцы обхватывают руку Винчестера. Охотник смотрит на его худую ладонь с выпирающей косточкой на запястье и резко очерченными под кожей сухожилиями. Ангел что-то говорит, но Дин пропускает слова мимо ушей. Только через несколько миль, когда Детка требует заправки, он покупает несколько гамбургеров в магазинчике, пару шоколадок и немного батончиков, а после – спихивает это все недоумевающему Ангелу Господню. Они едут по ночной пустой дороге, оставляя позади себя десятки миль. Из магнитолы играет бессмертная Nothing Else Matters, Кас осторожно откусывает край шоколадки, оставляя ровный отпечаток зубов, а Дин... А Дин прячет усмешку, но его уши подозрительно дергаются, а глаза светлеют, хоть в салоне и не слишком ярко. Винчестер зевает широко и с удовольствием, не стремясь прикрыть рот рукой. У девчонки на ресепшене осоловевшие глаза, она полусонными движениями забирает деньги, выдает ключ и совершенно не обращает внимания на парня в побитом жизнью плаще, что топчется за плечом Дина. И это неудивительно, ведь большая стрелка переваливается за цифру десять, а маленькая безуспешно пытается дотянуться до трех. Впечатляет то, что мотель принимает гостей в такое время. Номер выглядит как обычно – потрепанный, без лишних удобств – только две кровати, диван, столик, холодильник в углу, маленький квадрат душа за стеклянной дверью в ванной. Дин кидает свои вещи под кровать, уже намеченной им, идет в туалет. Кас стоит у входной двери и явно не знает, куда приткнуться. Дин уже в комнате, у него мокрые руки и лицо. Он снимает куртку, расстегивает рубашку, стягивает футболку. Занавески плотно закрывают окна, под потолком висит люстра с единственной лампочкой, и от ее света кожа у Дина золотится и кажется мягкой и бархатной. На плечах и шее у него россыпи веснушек, по коже светло-розовыми продолговатыми пятнами катятся вниз шрамы. Винчестер замечает Каса, подходит к нему. А Кастиэлю хочется положить руку ему на живот, ощутить тепло мужчины, оставить след от ладони, как на плече, но он стоит, не шевельнувшись. Ладони Дина скользят по плечам ангела, стягивают немного слишком пыльный плащ; он бежевой бесформенной кучей остается на полу, сверху приземляется синяя полоска галстука. Винчестер толкает брюнета на другую, свободную кровать и тихим, но безапелляционным тоном приказывает: - Спи. Закрывай глаза, считай барашек и спи. Кастиэль послушно закрывает глаза, несколько минут его губы беззвучно шевелятся, а потом его тело расслабляется, и он уже не слышит, как фыркает Дин. Потому что он и вправду спит. Солнечные лучи настойчиво светят в глаза, пробираясь сквозь тонкую завесу тюли, прыгают по комнате. Кас резко садится на кровати, ищет взглядом часы, но ресницы слипаются, не дают полностью взглянуть на мир, заслоняют его собой. Дина в комнате нет, но его спину и то, что ниже, видно из ванной. Он стоит возле зеркала и с сосредоточенным выражением лица чистит зубы. Щетка резко елозит у него во рту, пена скапливается в уголке пухлых губ. Винчестер наклоняется, чтобы сплюнуть ее в раковину, а Кастиэль ложится обратно и почти сразу же засыпает снова. Просыпается он в следующий раз, когда Дин чистит оружие. Этот ритуал ежедневный, независимо от того, если ли работа, и обычно происходит он в три-пять часов дня. Кас щурится, а охотник только улыбается одними глазами, пока его пальцы бережно держат любимую почти так же сильно, как Импалу, Беретту с перламутровой рукояткой. На столике стоят два кофе и едва початая пицца. На стуле висит чистый, будто вновь обретший свой прежний цвет плащ. - У тебя слишком хороший вессель, чтобы ты мог его так не уважать, Кас, - посмеиваясь, говорит Дин. У него на губах ощущается вкус гигиенической помады, которую забыла одна из его многочисленных девчонок на ночь, и кофе, неожиданно вкусного и горячего. Ангел облизывает свои, но не ощущает ничего такого, что могло понравиться бы Винчестеру. Только самому Дину слишком наплевать. У него все хорошо. И будет, чтобы там не казалось. Он ведь Винчестер. И у него есть его Ангел.