На улице светит яркое солнце, радостно приглашая пройтись по сеульскому национальному парку. Листья весело шуршали на верхушках деревьев, а ветки качались из стороны в сторону, под напором погоды.
Сладкий, тёплый ветерок раздувает пепельно-синие волосы молодой девушки. Её в меру пухлые розоватые губы растянуты в искренней улыбке, что неимоверно радовало высокого мужчину и женщину среднего возраста с каре. На коленях юной особы сидела маленькая девочка лет 5-7 и весело смеялась с своей онни. Мужчина иногда обеспокоенно поглядывал на девушку и вскоре прервал детский хохот:
— Сирийа, ты уверенна что всё в порядке и тебе удобно? Ведь Лиён-и не сильно лёгкая. Я сильно беспокоюсь о твоём состояние. Может Ён не стоит сидеть у тебя на руках? — взволновано спросил мужчина.
— Аджоси Со, ты же знаешь что мои ноги ничего не чувствуют. Пусть сидит. Не отнимай у ребёнка счастье. — как-то грустно улыбнулась сине-волосая. А ведь правда. Она сидит в инвалидной коляске, так как её ноги полностью парализованы и есть всего 4% из 100% на шансы ходить как раньше. И всего 2% из них на шанс снова заниматься любимым делом.
— И всё-таки, почему ты не хочешь идти на терапию. Врачи же сказали что, не смотря на то что шанс мал, есть вероятность что ты сможешь ходить как раньше, а может даже снова заниматься тем над чем так долго старалась? — в какой раз причитал мужчина с явным укором.
— Дядя, в чём смысл. Всего 4% из 100% на шансы ходить как раньше. Всего 19% из 100% на то что я смогу ходить хотя-бы хромая. И всего 2% чтобы снова стать той кем я была ранее. Смысл? Я его не вижу. Тогда зачем? Зачем мучить себя ложными надеждами и иллюзиями? За эти года я привыкла. Привыкла к постоянной жалости со стороны людей. Привыкла к их насмешкам. Привыкла к перешёптыванию за моей спиной. Привыкла быть в школе одна. Привыкла к помощи лишь потому что я лишилась возможности ходить. о я не инвалид! Я такая же как все, только со своими проблемами! У всех они есть! И они в состоянии их сами решить! Я тоже могу их решать сама! И помощь мне не нужна! — под конец монолога она повысила голос.Ей надоело. Надоела постоянная и никчёмная жалость. Даже маленькая Со Лиён слушала свою старшую сестру, с полностью серьёзным выражением лица.
— Может тебе всё-таки стоит найти психолога. Твоё состояние. Ты не только слаба физически. Эта слабость добивает тебя морально. — перевёл тему мужчина.
— Я что похожа на сумашедшую?! Мне не нужен психолог. Он мои мечты занова уж точно не склеит! — всё ещё не годовала Кун не повышеных тонах, из-за чего несколько прохожих странно покосились на неё.
— Вовсе нет! — начал мужчина покачивая головой из стороны в трону, — Но ты сильно депрессивная. Я не уверен что ты полностью вышла из депрессии. То что ты уже можешь искренне улыбаться и смеяться ещё ничего не значит. Я недавно говорил с психологом. Ты очень зажата. И до сих пор носишь маску безразличия или фальшивой радости, лишь иногда её снимая. Я жалею что ты тогда смогла уговорить меня не обращаться к мистеру Вану. Он же международный психолог. И очень востребованный кроме того он мой давний друг. Надо было ещё тогда обратиться к нему. Но ещё не поздно. Он сказал что для тебя его двери всегда открыты.
— Нет, я не нуждаюсь в его помощи. Я согласна он добрый и с ним приятно общаться, но я правда не нуждаюсь в психологе! Не стоит меня так опекать! Я тоже хочу свободы… — уже более спокойно сказала она и немного улыбнулась, как-бы подтверждая этим свои слова.
Мужчина уже хотел что-то сказать, но столкнулся с осуждающим взглядом своей жены, Дахё, и не менее рассерженным взглядом дочери, Лиён.
— Со Ханджу, имей совесть! — подала голос впервые, за время маленькой ссоры, женщина, что шла за Кун-Си и везла её кресло, — Ты же знаешь как Сирию ранят такие разговоры. Давайте больше не упоминать эту болезненную ей тему. Она права. Ей стоит давать больше свободы. — милую, на вид женщину, стоит опасаться когда она обращаеться полным именем к собеседнику. Раньше она была адвокатом именно тогда у неё выработалась эта привычка. Эта привычка осталась у неё до сих пор. Несмотря на то что она больше не работает в этой сфере, а держит свою собственную пекарню.
— Да, папа. Мамочка права. Кун-Си-онни не нравиться об этом говорить. — сказала с укором 5-летняя красавица.
Под напористым взглядом взглядом, как называет общество, слабого пола, хотя мужчина уже не раз в этом усомнился, мужчина сдался:
— Ладно, я сожалею Кун, я поступил не справедливо, подавляя твою волю. Прости, Кун. — вздохнул мужчина, признавая свою неправоту.
— Ничего, я понимаю твоё беспокойство, но и ты меня пойми. — ободряюще улыбнулась Сирийа.
На тот момент они как-раз проходили мимо ларька с мороженным, из-за чего самая младшая Сакунонампай тут-же оживилась. Горланя во всё горло своим ангельским голосочком и делая глаза как у кота из «Шрека», она упрашивала родителей купить мороженное. «А что? Хорошая погода. Можно купить, побаловать детей и себя.» подумала пара и побрела к ларьку.
Когда они подошли к ларьку Лиён тут-же, без раздумий, выбрала шоколадное и клубничное мороженное. Вкусами она пошла в отца. Со Ханджу выбрал тоже шоколадное мороженное, но второе он выбрал вишнёвое. Его жена, наоборот выбрала фисташковое и ванильное. Для них выбор мороженного был необдуманным. А что тут думать? Мороженое как мороженное.
Но для Кун каждый вид мороженного имел своё значение. Она всегда брала его по настроению. Раньше она всегда брала манго и дыню.
Манго, было словно солнце, оно освещало ей дальнейший путь, дарило полную свободу и тепло. Оно всегда грело и оберегало. И несмотря на то что иногда его закрывали тучи, оно всегда обещало вернуться и помочь. Её солнцем на тот момент были её родители. Они всегда оберегали и пытались обрадовать их, «Единственную и не повторимую, самую лутчую дочь, Ли Кун-Сирийа», как они любили тогда говорить. И даже если они могли разозлиться, они всегда были готовы прийти на помощь.
А дыня, была разнообразной. Как и её жизнь на тот момент. Несмотря на то что дыня кажется одинаковой и всё время с одинаковым вкусом со всех сторон, она разная. Это зависит от того какая её сторона лежала на солнце дольше, а какая всё время в тени. С одной стороны она может быть горькой, с другой сладкой, а с третьей кислой. Но она всё равно вкусная по своему со всех сторон. Так-же как и её жизнь тогда. Несмотря на то что она казалась с первого взгляда, монотонной и скучной, она всегда была для Сирийи сказочной и разнообразной.
Но потом случилось
это. Она потеряло
это. Она потеряла
возможность ходить. Она потеряла возможность заниматься
этим. Потеряла возможность заниматься
делом которое
делало её счастливой. Ей сказали, что
почти невозможно начать всё заново.
Перечеркнув ей этим жизнь.
Родители пытались её уговорить пойти на физиотерапию. Говорили что не всё потеряно. Но Рийа не видела смысла. Просто не видела. Ей казалось что всё напрасно. Что ничего не поможет. Тогда родители забросили уговорки. Но они просили её посетить хотя-бы несколько раз психолога. Но когда это не принесло плодов они забросили это дело и просто старались принести радость дочери, всячески её отвлекая от проблем.
Остались родители. Осталось её солнце. Осталась поддержка. Осталось манго.
Несмотря на то что родители пытались скрасить грусть регулярными походами в зоопарк, парки аттракционов и кино, ей её жизнь казалось ей монотонной. Она больше не была такой радужной. Хотя была намного разнообразней. Ей казалось каждый день как вчера, позавчера, неделю назад, месяц назад и завтра. Больше не было тех красок что были раньше. Многие считали её эгоисткой, но она таковой не была. Она была опустошенной. Лишь иногда ей удавалось забыться
Теперь дыню заменило мороженное грецкого ореха. Грецкий орех горький и пресный. Так она всегда считала. Его скорлупу можно пробить, но он всё равно будет казаться твёрдым, хотя у него мягкая мякоть. Также как она. Её жизнь стала монотонной, пресной, серой и без красок что её раньше переполняли. Она кажется недоступной. С стальными нервами. Непробиваемой и твёрдой. Но внутри она всё та-же ранимая девочка как раньше.
Но всему когда-то приходит конец. И вот он настал для неё. Это добило её. Это погрузило её в полную темноту. Её солнце пропало. Пропало тепло. Пропала забота. Пропало манго.
Спустя пол года случилась авария. Пока Сирия гостила у дяди по папиной линии, мать и отец поехали в компанию «Leeentre» которой руководил отец. Но папа потерял контроль над машиной и… они слетели с моста.
Это шестое августа Сирийа никогда не забудет.
Взамен манго пришла черника. Черничное мороженое, чёрно-голубое. Голубой цвет грусти… Этим всё сказано. Ей было плохо. Плохо морально. И… физически. Она не раз пыталась покончить с собой. А после иногда промышляла Селф-Хармом. Чёрный, цвет горя и утраты. Она потеряла родителей. Их забрала себе смерть. Смерть забрала её единственный лучик света. Теперь её поглотила темнота.
***
— Ээээй, Кун-Сирийа… — ласково трясла женщина с каре девушку.
— А? Да, Да, тётушка Дахё. Я вас слушаю. — девушка настолько погрузилась в мысли что даже не заметила как к ней обращаются.
— Я говорю, что сейчас отнесу моё и Лиёнино мороженное Хану и приду за тобой. А ты пока заказывай.
— Мгм — Дахё пошла в сторону лавочки, а Сирийа до сих пор смотрела сквозь продавца.
— Черничное и ореховое в рожке, пожалуйста. — всё так-же находясь в своих мыслях, отчеканила серо-волосая, молодому парню, на вид ее ровеснику, ну или немного старше её.
— Мрачноватый выбор, не скажешь? Ореховое… Грецкий орех… Пресный с лёгкой горчинкой послевкусия. Олицетворяет монотонную жизнь. С горечью которая осталась с предыдущей жизни… Что-же тебя так потрепало? — Кун-си тут-же вынырнула из своих мыслей. Она даже не обратила внимания на неформальную речь, которой к ней обращались. Неужели продавец мороженного может с такой точностью передать её чувства? Она же тоже давала вкусам мороженого свои значения.
— Черничное… Чёрно-синие… Синий… Цвет грусти и боли. Грусть которая скорее всего никогда не пройдёт. Чёрный… Цвет горечи и утраты. Потеря родителей может сломить, но не нужно ломаться. Не надо себя угнетать. Я вижу ты сильная. Надеюсь ещё встретимся, Кун-Сирийа. — молодой парень вышел из-за тележки чтобы отдать Сирийа мороженное, тем самым показывая протез берцовой кости на правой ноге. Он улыбнулся и вручил ей в руку мороженное.
Буквально после касания рожка и руки Рийи, вдруг из неоткуда вышла госпожа Нонампай. Тут-же расплачиваясь с молодым парнем, попутно говоря что-то по типу " Ну наконец-то Сирийа нашла себе молодого человека!», тепло улыбаясь и вгоняя подростков в краску.
У тётушки Дахё была весьма пикантная особенность. Она очень любила шипперить окружающих. Ей искренне это доставляло удовольствие. Если ей очень нравится её «пара», но если они не признаются что они «встречаются», она превращается в самую настоящую сваху. Она сделает всё лишь бы они «признали» свою «любовь». Именно из-за этой странности она и познакомилась с Ханджу. У её подруги был кроме неё ещё один друг и по иронии судьбы это был аджоси Со. Они часто «зависали» вместе, а за счёт того что её друзья были соседями, друзьями детства и чуть-ли не братом и сестрой, Дахё их часто шипперила. В итоге чтобы доказать обратное Со, взял и поцеловал Дахё. Ну, а там пошло поехало.
***
Какое-то время они ещё гуляли по парку. И веселились, но Кун всё дкмала, а очень важном для нее в жизни шаге.
