***
— Ты не хочешь попробовать? Каз поморщился, широко раскрыв свои темные глаза: они оба сидели на диване в гостиной, а Инеж кормила ребенка из маленькой бутылочки. Ее красивые губы изогнулись в злобной усмешке. — Я шучу, Каз. Кто бы сказал, что Каз Бреккер, Грязные Руки, Король Кеттердамской преступности, боится детей? — Я не боюсь младенцев! — запротестовал он. — Знаешь что? Отдай ее мне, я покормлю ее. — Каз, тебе не нужно доказывать мне… — Я говорю, что сделаю это! Инеж вздохнула, осторожно положив Энью на колени к Казу. — Держи ее вот так… пусть она откинется на живот… держи бутылку вот так… Каз последовал ее указаниям. Он чувствовал себя немного неуютно, но все еще был под защитой одежды и перчаток. А Энья молчала; она, казалось, не возражала против этой внезапной смены места, она просто продолжала сосать, думая только о своем ужине. — Это же просто! — сказал он, гордясь собой. — Вот видишь. Каз Бреккер ничего не боится! — Конечно, — ответила Инеж, поднимая глаза к потолку. Энья опустошила бутылку, тихо отрыгнув. Инеж улыбнулась, вытирая ее рот белым носовым платком: — Похоже, ужин удался. — Гордись, — эхом отозвался Грязные Руки. — Ты была первым ребенком, которого кормил сам… Энья снова рыгнула, а затем выплюнула небольшую часть своего ужина на элегантные черные брюки дяди. — О… — пробормотала Инеж. Каз бросил на сулийку убийственный взгляд. — Ее только что вырвало на мои штаны? — Ну… дети иногда немного отрыгивают… — ответила она, беря малышку на руки и снова вытирая ей рот. — Тебе стоит надеть другие брюки… — И не говори! — проворчал Каз, вставая и отходя прочь, преисполненный отвращения и клянясь отомстить своей партнерше. Он мог только догадываться, что его беды только начались…***
— Я не буду петь колыбельную, Инеж! Девушка бросила на него раздраженный взгляд, баюкая малышку. — Я бы спела сама, но ты же знаешь, я ужасная певица. — Она, наверное, привыкла к пению своей матери! — запротестовал он. — Она даже не заметит разницы, я уверен! — Вы ошибаетесь, мистер Ворчун. Она привыкла засыпать под голос Матиаса. — Мой голос даже не похож на голос Матиаса! — Но это все же лучше, чем мой голос! Инеж заставила его сесть в кресло, потом сама села к нему на колени, прижимая Энью к груди. Каз фыркнул, стараясь не краснеть и не думать об их положении; откашлялся. Он не мог вспомнить ни одной колыбельной; его собственный мозг был совершенно пуст. Энья уставилась на него своими большими голубыми глазами, полными предвкушения, ее рот сомкнулся вокруг детской соски. Он решил импровизировать. — Десять крюге, миллион крюге, я знаю, что делать… Десять крюге, миллион крюге, у тебя я украду! Я считаю крюге каждый день, каждый день, Я считаю крюге каждый день, и мой капитал растет! Посмотри на вон того купца, я заполучу его товар, Потом убью его, а голову зарою в лесу! Десять крюге, миллион крюге, Я знаю, что делать… Десять крюге, миллион крюге, у тебя я украду! Десять крюге, миллион крюге, теперь ты ляжешь спать, Десять крюге, миллион крюге, однажды ты разбогатеешь! Он замолчал, встретившись взглядом с Инеж. Она старалась держать свои губы плотно сжатыми. Глаза Грязных Рук сузились. — Не смей смеяться! — прошипел он. — Тише! — прошептала она, изо всех сил стараясь быть серьезной. — Это сработало. Это была правда: маленькая темноволосая головка Эньи покоилась на плече Инеж, ее глаза были закрыты. — Видите, Мистер Ворчун? — сказала сулийка, вставая и подходя к детской кроватке, где она уложила девочку на бок и накрыла ее синим одеялом. — Это не так уж и страшно.***
Было уже почти заполночь, когда Каз услышал какие-то звуки снаружи. Он усмехнулся, вставая с кресла, на котором сидел, и отложив книгу. — Наконец-то! Инеж подняла глаза к потолку и сделала еще один глоток из своей чашки, а он поспешил в прихожую, открывая дверь. — Вы вернулись! Я только начал думать, что вы… Слова застряли у него в горле, когда он увидел в дверях Уайлена, обнимающего за талию явно пьяного Джеспера. — Каз! — воскликнул рыжий. — Пожалуйста, помоги мне! — Что. что это значит? — Грязные Руки охнул, хватая Джеспера за плечи. — А где Нина и Матиас? — Я не знаю… Пожалуйста, помоги мне занести его внутрь! Каз был уверен, что это всего лишь ночной кошмар. Он затащил земенского мальчишку внутрь, изо всех сил стараясь заставить его замолчать, но не успел даже зажать ему рот рукой. — ОВЦЫ В ПОРЯДКЕ, ПАПА! — Закричал Джес. — С КУРАМИ ВСЕ В ПОРЯДКЕ! Я НЕ В ПОРЯДКЕ! — Заткнись, идиот! — Прорычал Каз, в то время как Уайлен пытался удержать длинные ноги своего парня, чтобы он больше не мог пнуть их. — Что тут происходит? — Прошипела Инеж, подходя к ним. — О, Святые, Джес! Ты выбрал самый худший момент, чтобы напиться! Ты собираешься разбудить ма… Пронзительный крик из гостиной заставил Каза вздрогнуть. — Она проснулась! — ПРОСНУУУУУЛАСЬ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПИВО! — воскликнул Джеспер, высвобождая одну руку и врезая Казу по лицу. — МЕДВЕДИ НА ДЕРЕВЕ, СВОЛОЧЬ ТЫ ЭТАКАЯ! — Тише, Джес, тише, — прошептала Инеж. — Все нормально. Следуй за мной… — Следуй за мной! — пропел Джеспер, вдруг послушавшись и понизив голос. Инеж повела его наверх. — Да, Джес, вот так… Каз, Энья плачет, иди к ней. — Что? Почему я? — он выругался. Уайлан бросил на него умоляющий взгляд, изо всех сил стараясь не дать Джесперу свалиться на собственные ступени. Инеж только угрожающе прищурила свои карие глаза. — Прекрасно! — фыркнул Каз, и тяжело прихрамывая поплелся в гостиную, где маленькая девочка ерзала на своей кроватке. Он пристально смотрел на нее, осторожно дотрагиваясь пальцами до ее маленького плеча. Он не знал, что делать. — Ну же, — взмолился он. — Просто успокойся. Возвращайся ко сну. Энья закричала еще громче. Каз выругался. — Что бы сделала Инеж? — спросил он себя. Его мысли тут же вернулись к образу сулийской девушки, которая прижимала к себе ребенка. — Черт, — проворчал он, беря девочку в свои затянутые в перчатки руки и поднимая ее вверх. Щека, которую ударил Джеспер, все еще болела. Он поклялся отомстить. — Какая дерьмовая ситуация, — сказал он, стараясь убаюкать Энью в ужасно неуклюжей манере, что только усугубляло ситуацию. — Что ты от меня хочешь? — воскликнул он. Он был почти уверен, что она не голодна: она ела, ну, пила намного меньше, чем два часа назад — и он зашипел, вспомнив о своих испачканных штанах. Почему дети обычно плачут, если не считать голода? Страшная мысль засела у него в голове. — Пожалуйста… пожалуйста, не надо… Малышка все время ерзала и плакала, брыкаясь своими маленькими пухлыми ножками. Каз вздохнул, усадил ее на диван и приподнял подол ее бело-розовой ночной рубашки. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Он осторожно расстегнул ей подгузник, как будто пытался обезвредить бомбу, глубоко вздохнул и проверил. Он вздохнул с облегчением: подгузник был чист. — Итак, если ты чиста и сыта, почему ты все еще в таком отчаянии? — спросил он, поправляя ей одежду. — Пожалуйста, дай мне подсказку! Энья всхлипывала и брыкалась. — Десять крюге… миллион крюге? Он заколебался: Энья на некоторое время перестала всхлипывать, уставившись на него. — Я знаю, что делать… Десять крюге, миллион крюге, у тебя я украду… Маленькая девочка протянула к нему свои маленькие ручки, пытаясь подняться. Наверное, ей было неудобно лежать на спине. Каз вздохнул, усаживая ее к себе на колени. — Так тебе понравилась моя песня? Она издавала пронзительные, бессмысленные звуки. Он подумал, что было бы лучше продолжать петь.***
— Видишь? Вот монета. Я бы использовал одну из них, сегодня вечером в Бочке, если бы не пришлось с тобой нянчиться. Ты можешь потрогать ее, но… нет, не клади ее в рот! — Каз? Инеж вошла в комнату с легкой улыбкой на губах. — Не могу поверить своим глазам! Ну что, вы двое теперь хорошие друзья? — Просто заткнись, — прошипел он, убирая монету обратно в карман. Энья, все еще сидевшая у него на коленях, радостно вскрикнула, увидев сулийскую девушку. Инеж села рядом с ним, взяв маленькие ручки Эньи в свои. — Здравствуй, дорогая! Дядя Каз хорошо справляется? — Она жива и не плачет, — проворчал он. — Значит, я отлично справился. Как там Джеспер? — Спит. С ним Уайлен. Она замолчала, а потом с улыбкой посмотрела на него. — Прости, если я нарушила твои планы на сегодняшний вечер. Я подумала, что наши друзья заслуживают того, чтобы выбраться на вечер и повеселиться. Нелегко быть родителем… — Это не важно. Каз усадил Энью к себе на колени. — Как ты и говорила, это не так уж и страшно. Инеж широко улыбнулась, затем неожиданно поцеловала его в щеку. — Спасибо, Каз. Молодой человек на мгновение застыл, потом ухмыльнулся и быстро поцеловал ее в уголок губ. — Не смей больше говорить, что я никогда не делаю одолжений своим друзьям, — сказал он. Инеж засмеялась, позволив Энье поиграть с прядью ее черных волос. — Знаешь… иногда дети способны сделать нас лучше — Кто это сказал? Сулийская девушка пожала плечами. — Не знаю. — Ну, — вздохнул Каз, вставая и отряхивая свои новые серые брюки. — У самого лучшего дядюшки в мире сейчас есть одно важное дело. — И какое же? На губах Каза появилась злая усмешка. -Я собираюсь спрятать все оружие дядюшки Джеспера за то, что он ударил меня. Инеж нахмурилась, а потом покачала головой, одарив Энью легкой улыбкой. — Ну, может быть, дети и могут сделать нас лучше… но все равно чудес не бывает…