Одно сердце на двоих

Немного грубые пальцы перебирали алые волосики десятилетней девочки, от чего та недовольно поморщилась, после чего как-то потерянно приоткрыла заспанные глазки. Всё немного плыло перед глазами, но стоило ей поднять взгляд, как губы тут же тронула улыбка. Такая родная татуировка украшала лицо уже немолодого мужчины средних лет, в карих глазах было столько любви, а девочка лишь по удобнее умостила голову на коленях мужчины. Она лежала в одежде на кушетке, положив голову на широкое колено, лицом к человеку в строгом костюме, то и дело, улыбаясь, после чего сладко зевнула. - Папа. – ласково протянул ребёнок. – А что ты тут делаешь? - Выспалась? – игнорируя вопрос, улыбнулся Фернандес. - Да. - Тебе тут было хорошо? - Знаешь… Да. – даже немного виновато выдала девочка и смущённо отвела глазки в сторону. – У меня тут было столько игрушек, а на завтрак сделали вафельки. - Сладкоежка. – не смог сдержать умиления любящий родитель. – Всё-то тебе только сладости подавай, а суп кто есть будет? - ... – тут девочка зарылась носом в штанину, после чего глянула на папу исподлобья. – А мы ещё тут побудем? - Как только ты проснёшься, мы сразу уйдём. - Папа. – недовольно буркнула девочка, когда на голову легла широкая ладонь. – Я не хочу спать. - Я знаю. – тут улыбка сошла с лица мужчины. – А теперь баиньки. С этими словами девочка зажмурилась, после чего провалилась в глубокий сон без сновидений, а улыбка окончательно сошла с лица мужчины. Лицо приобрело холодные угрожающие черты, после чего одна рука меланхолично потянулась к кофейному столику и взяла чашку с чаем, а губы осторожно отпили горячее содержимое. - Изумительный чай. – снисходительно выдал законник, поставив чашку обратно, пока вторая рука не прекращала гладить дочь по алым волосам. – Знаете, господин Мард Гир, я давно не испытывал чувство озадаченности. Я бы даже сказал, что оно мне чуждо, но, видимо, я ошибся. Мужчина смерил взглядом комнату и своего собеседника, после чего всё также продолжил потягивать чай. Было видно, что законник долго подбирал слова, однако что-то напряжённое в его лице всё же было. - Вы знаете, господин Мард Гир, у нас с вами принципиально разные задачи в этом обществе, однако, вы не поверите, но у нас же и много общего: мы очень не любим, когда кто-то вмешивается в привычный уклад вещей. – в карих глазах мелькнул интерес и мужчина уставился в потолок. – Ни вы, ни я очень не любим задействовать единицы ресурса, которые должны быть заперты на замок, но время от времени и вам, и мне приходится это делать. Вы знаете, господин Мард Гир, мы живём в мире, полном парадоксов и противоречий: «убивай, чтобы выжить», «хочешь мира – готовься к войне», «ложь во спасение». Мы делаем больно из добрых побуждений, но глядя на вас и меня, я могу с уверенностью сказать, что мы являемся главным примером парадокса бытия. Тут Жерар как-то неоднозначно улыбнулся, после чего немного задумчиво прикусил губу, и даже каким-то оценивающим взглядом смерил своего собеседника. - Вот взять, к примеру, меня. Когда я вхожу в зал суда, у людей, что видят меня, горят глаза либо от надежды, либо от ужаса. Не хочу хвастаться, но я постоянно слышу, о том, что Бог даровал мне крылья и силы вершить справедливые суды. Они сравнивают меня едва ли не Мессией, и вы знаете, в какой-то степени меня это раздражает. Я не люблю излишнее внимание толпы, но от него никуда не деться, когда ты сажаешь крупных магнатов, находя управу даже на верховное правительство. В глазах общества я – ангел… А вы нет. – Жерар вдруг вздёрнул одну бровь и закусил губу. – У вас другая функция в обществе. Вы тот, с кем молятся никогда не встретиться, потому что вас считают «Сатаной воплоти». По вашей вине и приказам были убиты десятки людей, а ещё ваш бизнес основан на угоне молодых девушек в сексуальное рабство. Вы коснулись всех аморальных сфер, начиная от проституции и кончая наркотиками, а потому человеком вас назвать сложно… Но мы же с вами знаем, что всё это сказки. – губы законника тронула гаденькая и немного зловещая ухмылка. – Господин Мард Гир, вы – очень плохой человек, но вы вовсе не Сатана, и в этом главный парадокс. Понимаете, господин Мард Гир, выйдя из этой комнаты, вы никогда не сможете убедить общество, что вы просто «божье творение», просто очень аморальное. А ещё, вы не убедите их, что «божьем творением» не являюсь я. Я – ангел в глазах народа, а вы – демон… Но вся ирония и парадокс ситуации заключаются в том… Что «Слугой Дьявола» являюсь я. А вот тут мужчина довольно оскалился, неспешно попивая чаёк, одной рукой гладя спящую дочурку, пока глаза смотрели в сторону задыхающегося брюнета под потолком. Это был мужчина средних лет в очень дорогой одежде, и каким-то неведомым образом он держался под потолком, словно прилип. Лицо было бордовым, глаза навыкате, он явно задыхался, но не мог даже пошевелиться, а Жерар словно растягивал удовольствие. - Знаете, господин Мард Гир, я считал вас умным человеком. – Жерар вновь погладил дочь по алым волосам. – Однако ваш поступок заставил меня усомниться в правильности этого суждения. Я всегда поражался, почему люди не задумываются, как я ещё жив? Вроде бы было логичным предположить, что были те, кто хотел лишить меня жизни, и, скажу честно… Умирать нестрашно и даже не всегда больно! Я бы хотел сказать, что не помню, сколько раз меня убивали, но… Тридцать восемь. Как правило, стреляют в голову, - этих большинство, - однако, за редким исключением, пару раз пырнули ножом. Вторых я не люблю, и благо их куда меньше. Вы хоть знаете, как тяжело выводится кровь с белых рубашек, а сколько дорогих пиджаков полегло!? Самое паршивое в этой ситуации то, что их даже нельзя сдать в химчистку, так как на приёмке будет довольно трудно объяснить природу случившегося. А вообще, я считаю, что мне незаслуженно повезло, потому что помимо льготной должности «Адвоката Сатаны», я обладатель самый лучшей и заботливой жены на всём проклятом свете. Тут законник мечтательно закатил глаза, после чего с непередаваемой любовью посмотрел на спящее чадо у себя на коленях. Боги, как она была похожа на Эльзу, отчего в груди невольно защемило, после чего мужчина блаженно улыбнулся и вновь посмотрел на задыхающегося вора в законе под потолком. - Эльза. – буквально выдохнул Фернандес. – Вы знаете… Мои жена и дочь – это единственное, что не даёт мне скатиться в пучину отчаяния и безнадёги. Я не представляю себе жизни без них, но… Я не могу отделаться от мыслей, что моя супруга достойна куда большего. Красивая, сильная, на свете просто нет того, что смогло бы затмить её в моей жизни. Она – вся моя жизнь, и вы не можете даже отдалённо себе представить, господин Мард Гир, как я счастлив, что наша дочь вся пошла в неё. Эта женщина – свет, в угасающем мире, а я… Тут юрист резко переменился в лице, после чего губы тронула малость зловещая ухмылка, и Жерар поднял карие глаза на бьющегося от удушья преступника. Украдкой вздёрнув одну бровь, Фернандес не без наслаждения наблюдал, как изо рта преступника полилась кровь, а самого его словно скрутил приступ судороги. - Знаете, господин Мард Гир, я ненавижу свою работу, но вынужден признать, что всё же в ней есть свои «льготы». – Жерар осторожно отложил дочку, что крепко спала, на кушетку, после чего лениво допил чашку с чаем. – Я ведь не бессмертен, как вам могло показаться, и поверьте, это удивило даже меня. Я старею, морщин на лице становится с каждым годом всё больше, да и не могу не признаться, я поправился на пару кило. Дыхалка уже не та, что в двадцать, да и доктор пугает сахаром в крови, а это наталкивает на очень неприятную мысль… Я умру. Наступит день, когда я просто лягу в кровать и не проснусь, но до того момента эта тварь будет поднимать меня из могилы раз за разом, чтобы я продолжил то, что начал он. И вы знаете, меня действительно успокаивает факт того, что хотя бы после смерти я от этого избавлюсь… Мы отошли от темы. – тут законник подался вперёд и упёрся локтями в колени. – Знаете, господин Мард Гир, по меркам мира юристов, я получаю копейки. Мои коллеги крутят у виска, глядя, как я борюсь за справедливость, а некоторые даже пытались подкатить к моей супруге. Им не понять ни меня, ни её, но они не знают, что «будучи на службе адского отродья», есть ряд очень забавных и интересных привилегий: во-первых, моя дочь никогда не увидит лишнего, так как я могу быть всецело уверен, что она будет сладко спать… А во-вторых… Честно говоря, задыхающемуся Мард Гиру показалось, что в ровном голосе законника он услышал звериное рычание. Сам Жерар же лишь глубоко вдохнул и рвано выдохнул, глядя на преступника, как на мясо. - Господин Мард Гир, я навёл на вас справки, и в одном из документов, вас назвали «Людоедом». Вы знаете, у меня это оскорбление в ваш адрес вызвало улыбку, и, скажу честно, мне интересно… Вы знаете, каково на вкус человеческое мясо? Можете не отвечать, я знаю, что вам неведом ответ на этот вопрос, да и само это прозвище больше метафорическое… Как и «Ангел». Для общества я «Ангел Правосудия» … Но лично вам я открою этот секрет: оно сладкое, намного слаще, чем свинина, и мягче. От этих слов мужчина под потолком сдавленно завыл, рьяно начав мотать головой из стороны в сторону, от чего брызги крови разметались в разные стороны. Это – сон, просто дурной сон из-за бесконечной нервотрёпки и повестки в суд! Просто перенервничал и задремал у себя на столе в кабинете, но тогда почему ему так больно, а это мракобесье никуда не исчезает… Они оба никуда не исчезают!!! - Уверенность… Да, господин Мард Гир, Уверенность – и есть та льгота, которой меня не обделили на должности «Слуги Дьявола». Я всегда уверен в завтрашнем дне, как для себя, так и для моей семьи. Я точно знаю, что моя дочь вернётся со школы домой, что она не пострадает, даже в теории, как и жена, потому что на страже моей семьи стоит не «милосердный ангел», а возможно страшнейшие и жесточайший из «адских псов». – тут Жерар вновь откинулся на спинку дивана, на котором безмятежно спала десятилетняя девочка, после чего законник злобно сжал челюсть. – Эльза, свет очей моих… Вы знали, а ведь мы ждали ребёнка. Моя супруга давно заикалась о том, что хочет завести второго малыша, но врачи пугали: последствия аборта, повторная беременность, да и возраст, немолодые уже… Но я знал, что всё будет хорошо. Всё было хорошо, господин Мард Гир, весь срок, что она наблюдалась у врачей… - в один момент мужчина замолчал, после чего лицо перекосило от злобы, а обрамлённые татуировкой глаза почернели. – А позавчера ваши люди ей сообщили, что нашу дочь похитили. Эльза очень сильная женщина, я сильнее не встречал, но от этой новости у неё начались схватки и её на карете скорой доставили в больницу. Сегодня же мне сообщили, что у моей супруги отошли воды, а это значит, что сейчас она рожает… А я сижу тут, в вашем поместье, и не могу отделаться от мысли, что человечина вкуснее свинины. С этими словами Жерар поднялся с дивана, прошёл к бару, без угрызений совести вытащил оттуда бутылку нереально дорогого коньяка, после чего интеллигентно взял соответствующий бокал, налил половину и поднёс к лицу. Аромат дорогого алкоголя ни черта не успокаивал, однако тут сработал, скорее всего, условный рефлекс: сначала выпить, а уже потом «закусить». - М-да, господин Мард Гир, вы могли сделать всё, что только душе угодно: натравить на меня свору вооружённых маргиналов, прострелить голову, заколоть ножами, но вы… - тут законник зловеще оскалился и посмотрел на уже смирившегося со своей участью вора в законе, что плевался кровью под потолком. – Вы меня озадачили. Если бы вы и ваши прихвостни хотели навредить нашему ребёнку, их бы размазало на части ещё на подходе. Сам факт, что вы смогли дотянуться до моей дочери, уже говорил о том, что ей ничего не угрожает… Пока, однако попробуйте объяснить это беременной матери. Врачи бьют тревогу, а я знаю, что всё будет хорошо. Моя жена родит совершенно здорового ребёнка, без каких либо осложнений для обоих, а моя дочь провела незабываемые выходные в вашем особняке, окружённая заботой и развлечениями… Но это не важно, потому что из-за вас моя жена попала в больницу с угрозой выкидыша, и сейчас она рожает… А я сижу здесь. Тут Жерар злобно опрокинул стакан, после чего вновь наполнил его дорогим алкоголем. Он был на таком взводе, что градус в крови не успевал набрать силу, как тут же гас. - Знаете ли вы, господин Мард Гир, что чувствует человек, когда его возвращают к жизни? – Фернандес даже не повернулся к мужчине. – Это такое чувство, словно тебе когтями пробили грудину и пытаются вырвать сердце вместе с половиной рёбер, но даже оно не сравнится с тем, как меня «вернули» первые два раза. Мне казалось, что эта тварь когтями вяжет шарф из моих кишок, не вытаскивая пальцев из моего живота. Ни пули, ни ножи, ни яды и прочие мелочи, НИЧТО не сравнится с этим кошмаром. Эта тварь меня убила, а после собрала заново из того, что в ней было, и знаете, что… - тут мужчина немного грустно усмехнулся и посмотрел на уже тихо плачущего олигарха. – Я примерно год думал, что бессмертие – единственное, что мне досталось от него, но потом я ощутил… Такое странное и непонятное… Чувство. Я даже не понял, что это, но оно возникало каждый раз, когда я перелистывал особо жестокие преступления. Оно накатывает, как волна, и с ним почти невозможно бороться, но я стараюсь, по мере возможностей, хотя иногда мне не оставляют выбора. Меня караулят за углом, угрожают… Похищают мою дочь, дабы запугать, и тогда я ни то, что не могу с ним справится… Я не хочу. Когда мразь сама лезет на рожон, я даю этому чувству волю. Такое мерзкое и навязчивое чувство… - тут Жерар на миг закрыл глаза, после чего резко распахнул и буквально выдохнул. – Голод. Сказать, что Мард Гир чуть не отключился от страха – это промолчать. Обрамлённые татуировкой глаза полыхали алым огнём, а в голодном оскале улавливались черты неестественно длинных клыков, но Жерар, как ни в чём небывало, продолжил поглощать чужие запасы коньяка. - Во мне не просто часть жизни этой твари… Во мне его «части», из которых он собрал меня, и знаете, я не верю, что он в аду. Эта тварь тут. – немного обречённо выдохнул Фернандес, украдкой хлопнув себя по груди. – Примерно в области сердца, хотя может и в голову залез. Он ходит за мной попятам, адское отродье… Хотя, адское ли? Подумать только, что может случиться в голове маленькой девочки, когда её три дня к ряду пускают по кругу в тёмном подвале. Вы знаете, господин Мард Гир, я не верю в Бога, и в Дьявола я тоже не верю, потому что это существо было порождением самой невинной и беззлобной из особ, которых я только знал. Я не думаю, что после смерти попаду в Рай или Ад, но я точно знаю, что последним в своей жизни я увижу Гажила. Тут алые глаза законника почти с любовью посмотрели на потолок, где гигантская сколопендра намертво сжимает тело вора в законе, а растянутая от виска до виска пасть упыря сомкнулась на шее, покуда острые когти копаются в животе. Идиллия, граничащая с умиротворением, что юрист вновь глянул на мерно посапывающую дочь и гаденько усмехнулся. - Мы живём в мире, полном парадоксов, и пусть вам это покажется странным, но я действительно на должности «Адвоката». Вы думаете, что я выношу вам приговор, когда сидите в зале суда, но даже не задумываетесь, зачем я это делаю. О, мой дорогой друг, посмотрите на эту изумительную «гусеницу» с непреодолимой тягой к «обнимашкам», и скажите мне, нахрена мне копаться в документах, если я могу всего лишь указать на виновного, и он разделит вашу участь? А всё потому, что мы живём в мире, полном парадоксов, и приходя в зал суда, я представляю ваши интересы, давая вам шанс отправиться на зону… А не на тот свет. Но что касается лично вас… Для вас я сделаю исключение. – тут Жерар как-то задумчиво запрокинул голову, и прикрыл горящие алым огнём глаза, после чего широко открыл рот с двумя парами острых клыков, а лицо перекосило от злобы. – Я давно не кормил его, господин Мард Гир, а потому он очень голоден… И я тоже. *** Маленький сопящий свёрток недовольно морщился и пускал слюни, пока Эльза с непередаваемой тоской и грустью смотрела на младенца. Боги, это мог быть один из самых счастливых дней в её жизни, но она не могла думать ни о чём, кроме как о пропавшем старшем ребёнке. Супруг сказал, что всё будет хорошо, и Эльза верила ему всецело, но тревогу было не унять, а потому она то и дело косилась в окно больничной палаты. - Ну что, новый коп подрастает!? – громогласный голос Макао заставил женщину обернуться в сторону двери, а мужчина попытался выжить из себя улыбку. – А ну, покажи нам будущего мента! Макао и Ромео стояли в проходе с мешком фруктов, отчего роженица виновато усмехнулась. В этом двадцати трёхлетнем выпускнике полицейской академии, с трудом угадывался десятилетний футболист, но Ромео и не думал останавливаться на достигнутом, так как место в убойном отделе ему уже было выделено, и через неделю он заступает на официальную должность. Макао же лишь подошёл ближе к койке и посмотрел на недовольный свёрток. - Мальчик, девочка? – поинтересовался бывалый коп. - Мальчик. – ласково проворковала Эльза, однако улыбка тут же сошла с лица, и она вновь посмотрела в окно. - … - коллега лишь обречённо выдохнул и закусил губу. – Что-нибудь слышно? - Пока нет. – одними губами прошептала новоиспечённая мать. - Эльза, всё будет хорошо, в этом ты можешь даже не сомневаться! - Я и не сомневаюсь… Просто… - Мама!!! – детский голосок прозвучал, как гром, отчего Эльза едва не подорвалась на кровати. – Мама!!! Десятилетнее аловолосое чудо влетело в палату, едва не снеся Ромео с ног, после чего плюхнулось на край. На глазах, теперь уже уважаемой Фернандес, навернулись слёзы, от чего она одной рукой сгребла ребёнка, а второй убаюкивала начавший капризничать свёрток. - Это братик? – по-детски наивно выдала девочка и посмотрела на младенца. - Да. – дрожащим голосом выдохнула Эльза, после чего посмотрела в сторону входа. В дверях стоял горячо любимый супруг в безупречном костюме и с немного виноватой улыбкой на лице. Вид у него был тоскливым и уставшим, однако он всё же молча прошёл в палату, подошёл к жене и до боли поцеловал в губы. Он словно ждал, что его ударят, однако никакого насилия не последовало, и, отстранившись, мужчина лишь провёл рукой по щеке любимой. - Жерар. – тихо шепнула женщина. - Всё хорошо. – интонацией: «не будем об этом ни сейчас, ни завтра, никогда», шепнул глава семейства и посмотрел на сына. Осторожно взяв своё новорожденное чадо, мужчина вглядывался в сморщенную мордашку и короткие алые пряди. Тоже в маму пойдёт, и от этого становилось теплее на душе. - Как всё прошло? – не скрывая опаски, выдохнул Макао. - А ты у мелкой спроси. – добродушно улыбнулся Фернандес. - Всё было хорошо и мне очень понравилось! – не сдерживая эмоций начала тараторить девчушка. – Со мной были тётеньки, которые играли, а ещё мы кушали вафли! Малая ещё с минут двадцать рассказывала о том, как весело и хорошо ей было, пока её мать госпитализировали с угрозой выкидыша. Эльза лишь тоскливо положила голову на плечо мужа, Макао и Ромео пытались выжать улыбки и не потерять нить истории, а Жерар… Ему всё ещё казалось, что он чувствовал привкус крови во рту. Через неделю Эльзу с малышом выписали из роддома, и, казалось, на его пороге произошло убийство. Столько мигалок и оперов не выезжает даже на места преступлений, однако почти весь убойный отдел пришёл поздравить любимую начальницу и «будущего коллегу»! Любимая семья встречала маму и нового члена, но было в глазах главы семейства непреодолимая тоска и чувство какого-то неправильного стечения обстоятельств. На миг Жерару показалось, что он проживает не свою жизнь, пытаясь разорваться между Жизнью и своим Бременем. Что он тут делает? Зачем он им нужен? Да, они любят его, а он не мог без них жить, но проклятый фолиант до сих пор лежал у него в портфеле, с вложенным в него завещанием положить его в гроб под подушку. Тяжёлый фолиант, тяжёлое бремя… Тяжёлая жизнь «Слуги Дьявола», но от тяжёлых дум мужчину отвлекла любимая дочка. Девочка смотрела куда-то в сторону оживлённого шоссе, широко улыбалась и махала рукой, от чего Фернандес повернулся и на миг подумал, что, наконец, спятил окончательно. Толпа шла неплотным, но довольно оживлённым потоком, словно не видели стоящую посреди обочины молодую девушку. Короткие лазурные волосы были подвязаны оранжевой лентой, большие карие глаза почти с любовью смотрели на толпу полицейских, что встречали новоиспечённую мамочку, а на почти детском личике красовалась самая добрая из всех возможных улыбок. Она стояла, пока люди обходили её, словно вода сквозь камни, а хрупкие ручки крепко держали поводок, на котором сидел внушительных размеров чёрный кобель. Не сказать, что он был недоволен своим положением, но особой радости от вида присутствующих не испытывал, чего не сказать о ней. В её карих глазах не было злобы или обиды, в них не было даже сожаления… В них была благодарность и какая-то толика вины, от чего к горлу мужчины подкатил ком. Она не простила его, потому что ей не за что было его прощать. Он сделал то, что должен был, и она знала это, как никто другой, а потому продолжала улыбаться, крепко держа на поводке собственное безумие. Одинокая слеза покатилась по витиеватой татуировке, однако законник лишь улыбнулся, и на душе словно стало легче. Почему-то он вдруг осознал, что у него впереди ещё целая жизнь, полная новых открытий и счастья… Ведь, пока Леви держит на поводке это чудовище - он сможет всё.