Сабля адепта и веер даочжана

      

***

      …Это должно было быть быстро и просто, однако, каким-то образом всё оказалось смешано в кучу...       Будучи бродячим заклинателем — даочжаном, Сан старался держаться больших дорог в том случае, если видел или знал о какой-нибудь хорошо вооружённой процессии, или же шёл едва заметными, звериными тропами по лесу. Его обычные наниматели — крестьяне и небогатые торговцы, которые не могли позволить себе найм полноценного адепта какого-либо ордена, но которые очень охотно платили едой или товарами таким, как он. Ему также не требовалась бумажная карта: идя "дорогой бродяги" с восьмилетнего возраста, он изучил и запомнил все дороги и дорожки, все тропы и тропинки мира. Он взмахом своего простого бумажного веера мог изгонять зло (только если оно не было сильнее обычных неуспокоенных мертвецов или обиженных духов), но никогда этим не хвастался. Вяленое мясо, копчёный сыр, лекарственные травы и медные монеты — всего этого вполне хватало на жизнь, но иногда, иногда он позволял себе доставать из старенького, немного потрёпанного цянькуня небольшой лист бумаги, старую кисть, чернильный камень (который с каждым разом становился всё меньше и меньше) и… рисовать. Птицы, бабочки, горы и цветы — все они выходили как живые из-под его кисти, что не могло не радовать Сана, а ещё иногда за них можно было выручить немного денег, даже маленький кусочек серебра!..       И всё же он должен был сразу понять, что не стоило идти этой дорогой. Природное чутьё, не хуже звериного, временами подсказывало Сану, когда можно идти вперёд, а когда — нет вот такими подозрительно тихими лесами, в которых не слышно звуков птиц и животных. Оно спасало, но не от лютых мертвецов, а от разъярённых заклинателей из Орденов, которым иногда приходило в голову устраивать самые настоящие Ночные Охоты на территориях размеров с гору! К несчастью, на этих самых «горах» бывали и простолюдины, и такие же бродяги, как он. Однажды его чуть было не слопали (в прямом смысле этого слова!), но всё обошлось: какой-то вихрь из фиолетового и золотого, сопровождаемый невыносимой бранью (Сан почувствовал, что у него вот-вот уши отвалятся, и поморщился: и это, что называется, благородные господа!), снёс десяток бешеных мертвецов, которые его почуяли. Только умение быстро, очень-очень быстро бегать спасло тогда Сану жизнь.       И вот сейчас он шёл по едва заметной тропе, лениво обмахиваясь веером и бросая небрежные, но полные настороженности взгляды по сторонам. Шаг его был нетороплив и ровен, словно он был молодым господином знатной семьи, вышедшим на прогулку. И тем не менее он сумел наткнуться на неприятности!       - Барышня, Вам помочь?       У "барышни" было три глаза, несколько рук, рот с острыми как иголки зубами и разорванная одежда, покрытая кровью. А ещё на ещё огрубевшей коже были омерзительные чёрные и лиловые пятна, которые не прибавляли ей привлекательности. Однако, Сан видел кое-что и похуже, что мог запросто и не кривя душой сказать, что в нескольких шагах от него сейчас стояла земная фея небесной красоты! Эта "фея", кажется, собиралась пообедать или поужинать, или просто закусить кем-то, кто сейчас валялся в кустах и только показывал свои ноги. Ноги были сильными, как показал мимолётный взгляд, и обутыми в дорогие сапоги из оленьей кожи, дублённой в чёрный цвет и украшенными чёрно-серебристыми металлом. Такие стоят целое состояние!.. Ну или хотя бы приличный кусок серебра! Отогнав искушение прямо сейчас стащить данные сапожки с незадачливого путника и броситься наутёк, Сан сделал недвусмысленный жест веером и вежливо поклонился.       - Простите, барышня, если я Вас обидел или напугал. Я всего лишь бедный студент, скромный путник и не желаю никому зла, - скромно сказал юноша. Тварь внимательно взглянула на него и открыла рот, неприятный тонкий смех наполнил предвечерний лес. По всей видимости, "барышня" была сильна настолько, что могла с лёгкостью выходить на "охоту" и при свете дня!       - Какой скромник, - закончив хихикать, сказала "барышня", - какой скромник! Будь все мужчины, как ты, мир был идеален!       Сан смутился, он посмотрел на нечистую тварь и робко улыбнулся. Кажется, это воодушевило и ещё больше развеселило "барышню": она поманила его к себе пальчиком (одним из несколько десятков) и полностью повернулась к нему. Сан сложил веер, аккуратно заткнул его за пояс и порылся в рукавах. Под неожиданно напрягшийся взгляд "барышни", он вытащил серебряную шпильку - это была самая дешёвая шпилька из низкосортного серебра с единственным цветком сливы на конце.       - У ничтожного есть только эта шпилька, - робко сказал Сан, показывая её "барышне", - но если барышня примет этот скромный подарок от бедного юноши...       Омерзительный смех, от которого мороз идёт по коже, волной прошёлся по лесу и стих, а тварь, изящно развернувшись, дала понять, что не против, если "бедный возлюбленный" воткнёт ей шпильку в "волосы". Сан неторопливо подошёл и поднял руку... Следующим звуком, который наполнил лес, был душераздирающий вопль неуспокоенного мертвеца. Ловкость руки и никакого мошенничества! Едва покойница отвернулась от него, Сан ловко подменил серебряную шпильку на толстый гвоздь, вырезанный из персикового дерева с вырезанной на нём мантрой успокоения души. Осталось только воткнуть её поглубже, что Сан и сделал. Хотя у него было не очень много собственных заклинательских сил, но это не мешало ему заклинать уже имеющиеся предметы. Призвать амулет на ладонь - дело одного мгновения, и, хотя с таким толстым зачарованным гвоздём в темечке "барышня" наврядли умрёт, зато ненадолго остановится. Этого будет достаточно, чтобы достать ещё два гвоздя и вбить их куда следует (первый в область третьего глаза, второй - прямо в сердце).       Тварь обмякла и упала, но не умерла, что принесло Сану некоторое количество раздражения и беспокойства. Будь у него меч или... сабля? Оглядевшись по сторонам, юноша вдруг обнаружил внушительного размера саблю, валяющуюся недалеко от кустов с торчащими из них ногами. Отлично! Это точно то, что надо! Сан быстро подскочил к оружию, быстро пробормотал извинения и объяснения (что ему очень-очень надо!) и схватил саблю. Удивительно, но та оказалась довольно лёгкой, несмотря на довольно интересные размеры, но думать об этом прямо сейчас было глупо. Юноша размахнулся и без лишних сомнений опустил саблю на обездвиженную тварь...       

***

      Не Мин Цзюэ не ожидал, что обычная Ночная Охота, которую он даже не планировал, обернётся какой-то чертовщиной. Смутные слухи о какой-то "пожирательнице мужчин" молодой мужчина сначала принял за обычные сплетни ревнивых жён, которым не нравятся развлечения своих супругов, но после того, как он обнаружил изрядно обглоданный труп одного болтливого мужчины, что всё утро "сидел" у Мин Цзюэ на ушах в общей зале постоялого двора, дело приняло иной оборот. Расспросы и поиски привели его в старый, полуразрушенный дом, когда-то принадлежавший богатой семье. Наследников мужского пола у семьи не было, была одна лишь дочь, да и та исчезла в ночь местного фестиваля, и больше не появлялась. Не трудно было догадаться, что некогда пропавшая девушка и "пожирательница мужчин" - это одно и то же существо, но кто бы мог представить во что она могла превратиться спустя столько лет! Это был не лютый мертвец, а какой-то уродливый демон! Слишком быстрый, чтобы он мог поймать и уничтожить его... поэтому Не Мин Цзюэ даже не понял в какой момент упустил демона из виду, за что получил оглушительный удар.       Но тем не менее он был жив и не просто жив, но ещё и относительно цел. Не без труда разлепив глаза, Мин Цзюэ обнаружил, что его сабля не просто воткнута в землю, а что на неё нанизан крайне мертвый демон. А ещё он обнаружил какого-то паренька, который развёл костёр почти на расстоянии вытянутой руки рядом с ним.       - Вы проснулись, это хорошо, - заметив его внимательный взгляд, юноша улыбнулся. Мин Цзюэ медленно окинул его взглядом с головы до ног. Незнакомец был молод, на вид ему было лет шестнадцать, невысокого роста и хрупкого телосложения. Личико тем не менее было круглым, кожа светлой и мягкой. Мысленно Мин Цзюэ хмыкнул: молодой господин, ни разу в жизни не державший в руках оружие! Однако, приглядевшись, он обнаружил, что одежда "молодого господина" была поношенной, хоть и сделанной из добротной, немного грубой ткани. Казалось, даже что она была на размер больше, чем надо. Помимо всего прочего на земле рядом с ним лежал цянькунь, тоже весьма старый и местами чем-то испачканный. Он ошибся? Это не молодой господин из знатной семьи? Хотя первое впечатление было именно такое. Не Мин ЦЗюэ хотел было подняться, но тут же отказался от этой идеи: всё тело пронзила нестерпимая боль.       - Не советую двигаться самостоятельно, - сказал юноша и сделал шаг в его сторону. Хоть Мин Цзюэ была противна сама мысль принять чью-то помощь (особенно незнакомца), но иначе он бы просто не сумел подняться с земли. Юноша не без труда приподнял его, повернул и прислонил к дереву. Сейчас они были действительно недалеко от того места, где демон его вырубил (но это была вина самого Мин Цзюэ). Бася никак не реагировала на все манипуляции со своим хозяином, что навело молодого мужчину на мысль, что сабля уже решила, что незнакомый молодчик - не враг. А своей сабле Мин Цзюэ всегда доверял.       - Теперь надо принять лекарство, - сказал юноша и, немного подув на содержимое походной чашки, осторожно поднёс её к губам. Судя по запаху, это был не яд; точно такое горькое пойло ему каждый раз давал лекарь Крепости, когда Мин ЦЗюэ не без труда добирался до Нечистой Юдоли.       - У меня есть только это, простите, - вдруг разом оробел юноша, опуская взгляд. Бася тихо зазвенела чистым смехом в его разуме, и Мин Цзюэ фыркнул.       - Абсолютно то же самое, что и от моего лекаря, - поморщился молодой мужчина. - Не чувствую разницы... он только этим меня и поит каждый раз по возвращению с Ночной Охоты!       - О, - только и сказал юноша и вернулся к костру. Удивительно, но на огне сейчас поджаривался весьма жирный фазанчик, дрова весело потрескивали, и Мин Цзюэ вдруг понял, что ужасно проголодался.       

***

      Не трудно было догадаться, что мужчина в дорогих сапогах, которого он непреднамеренно спас, был орденским заклинателем. Однако, судя по его почти военному костюму и сдержанному поведению, это явно был не один из тех павлинов в золотых одеждах или свирепых, словно укушенных змеёй в задницу парней в фиолетовом. И уж точно не один из холодных словно снег в горах заклинателей в белом. И не тех, кто носил знамя солнца на тканях. Так кто бы это мог быть? На свете было слишком много орденов, чтобы запомнить их всех, запоминать как выглядят их адепты. Но это не означало, что Сан не мог почувствовать кто из них был "орденцем", а кто - бродягой, как он. Этот точно был кем-то, кого он не видел прежде, хотя что-то смутно знакомое всё-таки в этом незадачливом "охотнике" было. Сан отмахнулся от этой мысли и принялся за дело. Ну и тяжёлым же был этот мужик! Как бык! Или как тигр! Ужас прямо какой-то! Пока Сан пыхтел, сначала со всей осторожностью обрабатывая и перевязывая рану, оставленной "барышней", а затем - изо всех сил стараясь хотя бы приподнять (!) спасённого, юноша никак не мог отделаться от мысли, что за ним наблюдают. Наблюдают и смеются. Наконец, после пятой или шестой неудачной попытки оттащить заклинателя поближе к дереву, юноша не выдержал и рявкнул через плечо:       - Хватит смеяться! Лучше бы помогла!!       Сказано - сделано: не успел Сан глазом моргнуть, как заклинателя протащило по земле и опустило возле ближайшего мощного дерева. Когда же он моргнул второй раз, сабля невозмутимо вернулась на своё место, то есть с силой вонзилась в успевший остыть труп "барышни".       - Ну, спасибо! - только и сказал он, и почти тут же услышал за своей спиной хмыканье. Странные заклинатели со странными оружиями! Хорошо что хоть недалеко протащила своего хозяина! Сану оставалось только соорудить костёр из павших веток и поймать кого-нибудь съедобного на ужин. Просить порубить небольшие деревца на дрова ему в голову не пришло, равно как и просить поймать фазана, но и то, и другое случилось буквально ещё через несколько мгновений. Это было интересно и... очень своевременно. Сан почти почувствовал укол зависти: было бы здорово иметь оружие, которое в состоянии о тебе позаботиться, пока ты будешь лежать без сознания! А может быть и нет - мама всегда учила, что за всё надо платить. Вот почему Сан быстро разжёг костёр нехитрым огненным талисманом и стал ощипывать неудачливого фазана. Юноша периодически бросал настороженные и подозрительные взгляды на саблю, но кажется та то ли спала, то ли просто не обращала на него внимания. Однако, то с каким почти удовольствием сабля вонзилась в труп поверженного врага не могло не наводить на определённые мысли. Впрочем, здесь и сейчас они не были врагами, можно было сказать, что он были на одной стороне. В конце концов, Сан (хотел он того или нет на самом деле) помог сабле победить врага и спасти её хозяина! А ещё он просто не прошёл мимо и теперь готовил не только лекарство, но и ужин: в первую очередь для заклинателя, а что останется (если останется, учитывая неслабую комплектацию незнакомца) он вполне охотно поглодает сам.       Незнакомец очнулся быстро, что говорило о сильном духе и крепком теле. Мужчина попытался встать сам, но это была плохая идея. Сан тем не менее помог ему, затем напоил лекарством и накормил ароматным фазаном. Всё-таки орденские заклинатели странные: когда половина жареного была съедена, незнакомец вдруг посмотрел на него своими чёрными глазами и спросил:       - А ты почему не ешь?       Сан хотел было закатить глаза (дурацкий жест, случайно подсмотренный у одного богатого заклинателя в фиолетовом), но вместо этого покачал головой.       - Я не знаю сколько Вы были без сознания, но уверен, что крови и силы потеряли достаточно, - вежливо и чуть нахмурившись, сказал он. - Вам нужно восстановить их, а лекарство и хорошая пища этому способствуют.       - Даже если и так, то ты тоже должен поесть, - тоже нахмурился заклинатель. - Ты потратил все свои силы на демона и пронёс меня до дерева!       - Во-первых, это всё она, - не без иронии показал большим пальцем через плечо на саблю Сан, - а, во-вторых, много ума и силы не надо, чтобы вонзить гвоздь из древесины персика в демона. Я обманул её, прикинувшись простачком, который попал под её чары, хотя она уже сбросила иллюзию. Трудно сражаться и держать форму одновременно, а таким, как она, всегда удобнее что-то одно. Тем более, что Вы оказались на её территории: этот лес когда-то был не лесом, а частью огромного природного сада одной богатой семьи. Прошло много лет, без должного ухода это место снова было завоёвано природой-матерью. Вот почему она чувствовала себя так уверенно и совсем забыла, что тут до сих пор кто-то ходит звериными тропами.       "Хотя моё чутьё кричало, чтобы мы немедленно отсюда ушли!!"       Но если бы он и в самом деле ушёл, то кто знает что стало бы с этим заклинателем? Сан передёрнул плечами, как от холода, при мысли, что орденский заклинатель действительно мог досрочно отправиться на встречу с предками. Но его жест незнакомец истолковал иначе: молодой мужчина положил ему руку на плечо и осторожно сжал.       - Тем не менее ты должен поесть, - уже мягче сказал он, и почему-то Сан почувствовал, что должен подчиниться.       

***

      Всё оказалось проще, чем он думал, но Мин Цзюэ не испытывал никакого разочарования. Наоборот, он был искренне восхищён смекалкой и находчивостью юноши, а, узнав что его новый знакомый - простой бродячий заклинатель, вообще был потрясён. Этот хрупкий, словно первый весенний цветок, юноша был сиротой, который с малолетства путешествует один. И, хотя по нему было видно, что он понятия не имеет о Золотой Ядре, всё же кое-чему он научился сам, а кое-что ему передала его покойная матушка.       - Моя мама? - не без удивления спросил юноша, когда Мин ЦЗюэ (решив найти хоть какую-нибудь ненавязчивую тему для разговора) спросил его, что он делает здесь так далеко от дома, ведь даже у даочжанов более-менее есть место, куда они постоянно возвращаются.       - Ах, - не дождавшись ответа, продолжил юноша, - она покинула меня. Ушла на Ночную Охоту и не вернулась... но я не грущу: мама всегда говорила, что это опасно и что она может не вернуться. Она всегда говорила, что смерть - это естественная часть всего сущего и что однажды мы все умрём. Сама смерть неважна, важно лишь то, кто будет провожать тебя в твой последний путь. Её похоронили вместе с другими даочжанами в братско-сестринской могиле... ну, такие для бедных. Но я всё-таки сумел проводить её, по-своему, конечно. Теперь я путешествую и изгоняю зло там, где я могу изгонять зло.       Последнюю фразу юноша сказал, сделав изящный жест раскрытым веером. Однако, он тут же спохватился, закрыл его и заткнул на пояс, словно кинжал или короткий меч. Интересный жест - это напомнило ему старые тренировки с ученическими саблями, когда он стал уже слишком взрослым, чтобы ими махать на тренировочном поле. Тогда он точно также убирал их за пояс... Мин Цзюэ снова посмотрел юноше в лицо, тот быстро отвернулся и принял то, что в Ордене Гу Су Лань называют, "благопристойной позой". Бася за его спиной добродушно хмыкнула: мол, никто тут над тобой не смеётся, малыш!       - Понятно, - прочистив горло, ответил на этой Мин ЦЗюэ. - Я тоже сирота: отец умер относительно недавно, а мать я вообще не помню. Я с пелёнок живу в Ордене, можно сказать, что я - потомственный заклинатель. Моё оружие - духовная сабля.       - О, - сказал юноша и почему-то бросил настороженный взгляд на Бася. Мин Цзюэ снова откашлялся и мягко сказал:       - Каким бы зверем она ни была, своих она никогда не кусает.       Довольная усмешка за его спиной была ярким тому подтверждением.       

***

      "Барышня" оказалась весьма мстительной тварью - это Сан понял, когда стал оказывать помощь орденскому заклинателю. "Пожиратели" - так их называли бродячие заклинатели - были самыми отвратительным типом неуспокоенных. Они высасывали силу или кровь, а иногда и то, и другое. В этом случае, эта тварь высосала только силу, нанеся рубленную рану парой позаимствованных у предыдущих жертв то ли ножей, то ли кинжалов. Оружие срослось с телом твари, поэтому не было никакой уверенности, что на них нет трупного яда или ещё чего-то в этом роде. Орденский заклинатель тем не менее был довольно бодр, хоть и выглядел уставшим. Лекарственная настойка и жареное мясо вернули ему здоровый цвет лица, но вот встать на свою саблю он пока не мог. Сан и так, и этак крутил в своей голове как бы ему помочь неожиданному знакомцу, но ничего, кроме как отвести в одно неплохое место, больше ему в голову не пришло.       - Что ты сказал? - насторожился и выпрямился заклинатель. - Вэнь? Ты сказал... Цишань Вэнь?!       Сан невольно поморщился: почему люди слышать только то, что хотят слышать?! Юноша не боялся и легонько постучал сложенным веером по голове орденского заклинателя. Со стороны это выглядело смешно, учитывая разницу в их росте и телосложении.       - Я сказал: Дафань Вэнь, а не Цишань Вэнь! - нахмурился он и постучал сложенным веером по ладони. - К тем Вэням, что обитают в Безночном Городе, эти Вэни имеют очень далёкое родство. Вэнь Чжэнь была дочерью Вэнь Мао, основателя Ордена Цишань Вэнь, но при этом она была духовным целителем. Когда ей стало понятно, что её папенька решил упрочить своё положение и положение только что основанного Ордена и выдать её силой замуж за какого-то недалёкого, но богатого мужчину, дева Вэнь разыграла свою смерть и бежала вместе с некоторыми заклинателями и слугами. Спустя пятьдесят или около того лет её сводный брат обнаружил, что на горе Дафань, что на нейтральных, до сих пор ничейных землях живёт целый Орден, то решил переманить их на свою сторону. Его ждало большое разочарование: это были всего лишь целители. Однако, Вэнь Чжэнь сумела за несколько десятилетий поднять уровень целительства до небывалых высот! Многие её техники до сих пор используются во всех орденах и даже такими бродягами, как я! Вот почему прошу: не надо оскорблять тех, с кем Вы не имеет никакого знакомства, только потому что у них та же фамилия, что у неприятных Вам личностей!       Его возмущение и почти гнев смутили заклинателя: тот потупился, засопел как сердитый бык, но ничего больше не стал говорить.       - К тому же, я всё равно не могу вылечить Вас, - поморщился Сан. - Я не могу понять что происходит с Вашей силой внутри тела... Такого я прежде не видел! Такое чувство, что внутри Вас живёт неуспокоенный дух или... ай!       Неожиданно сабля, которая до этого момента была спокойна и равнодушна, вдруг подпрыгнула и неслабо шлёпнула его плашмя лезвием по ягодицам. При чём несколько раз подряд!       - Что за..?! - он уже хотел было забыть обо всех приличиях и перейти на более понятный простому народу язык. Эта сабля его отшлёпала, как маленького ребёнка! Ещё и посмела покачаться у него перед носом, словно грозила пальцем.       - Это не неуспокоенный дух, - очнулся от ступора заклинатель, - а дух моей сабли!       - То есть? - не понял Сан и посмотрел сначала на него, затем - на саблю. - Как такое может быть? Как она может быть одновременно и тут и там?       Под "там" он, конечно же, имел ввиду живое тело. Заклинатель медленно поднялся со своего места и подошёл к нему вплотную, и Сан не сдержался и потыкал пальцем в грудь орденца. Надо сказать, что тело у этого молодого мужчины было мечтой всех мужчин и женщин! Широкая сильная грудь, такие же спина, руки и ноги - в общем, всё в облике заклинателя с саблей было от древней статуи бога войны. И, если мужчины желали быть хоть чуть-чуть похожими на этого великолепного воина, то женщины наверняка просто желали. Сан не был ни мужеложником, ни проституткой, чтобы падать в сети очарования красивых мужчин... как бы сильно иногда не хотелось кушать. Однако, глядя на этого здоровяка, можно было с уверенностью сказать только одно: в его голове мыслей о каждодневных тренировках было гораздо больше, чем чего-либо ещё!       - Ты так и не сказал мне своё имя, - вдруг охрипшим голосом сказал заклинатель, хватая его пальцы, но не сильно, а даже как-то нежно и ласково.       - Сан, - выдохнул юноша, приподнимаясь на цыпочках и заглядывая ему в лицо.       - Я имею ввиду, настоящее, - прочистил горло мужчина.       - Настоящее, - серьёзно ответил Сан: у него был выбор соврать или нет, но юноша предпочёл был честным от и до с этим великолепным незнакомцем.       - А меня зовут...       Но договорить заклинатель не успел: Сан высвободил пальцы и приложил их к его губам, давая понять, что совсем не обязательно говорить своё настоящее имя. В конце концов, не обязательно доверять кому-то и быть честным, и при этом знать имена друг друга. Тем не менее реакция заклинателя смутила его: мужчина сложил губы в поцелуй и обжёг им его пальцы.       

***

      Рана не была какой-то особенной, но вот потеря духовной энергии было чем-то, что не могло не беспокоить. Не Мин ЦЗюэ мог чувствовать своё Золотое ЯДро без проблем, но ни медитация, ни привычное лекарство не помогали вернуть необходимое для полёта количество ци. Поэтому ему и его спасителю пришлось идти пешком с периодическими остановками. Бася имела собственную силу, источник которой отчасти был связан с ним, а отчасти принадлежал древней силе Цинхэ Не. Впрочем, даочжан, который спас его, был очень ловким и проворным: за всё время их путешествия им не приходилось голодать, благодаря хитрым силкам и ловким пальчикам даочжана. Фазаны и дикие курицы, рыба, травы и коренья - всё шло на завтрак, обед и ужин. Бася отдыхала вместе со своим хозяином, хотя последний подозревал, что в самый первый вечер непреднамеренного "отдыха" именно она подбила того жирного фазанчика, которым оба путника полакомились в день своей первой встречи.       Но Мин ЦЗюэ не был против пешего похода: это напомнило ему то время, когда он нередко убегал в орденский сад, разбитый вокруг Крепости. Чья-то жена или наложница какого-то бывшего главы ЦИнхэ Не попыталась создать подобие цветущих садов Лань Лин ЦЗина, но в его родных землях это было сделать практически невозможно. Вот почему со временем женщины сдались в попытке преобразить часть леса, внеся в суровый горный пейзаж Цинхэ немножечко игривого кокетства центральных равнин. Будучи мальчишкой он часто убегал в этот "сад", когда ему что-то не удавалось или после наказания от учителя. Потом он уже не так часто сбегал, а если и прятался, то не один, а с... Тут Мин ЦЗюэ нахмурился - так, как обычно делал, когда не мог вспомнить какие-то детали из своего далёкого прошлого, а именно из детства. Ему всегда казалось, что он был единственным ребёнком в семье, вот почему...       - Брат? Сестра? - юный даочжан по имени Сан удивлённо уставился на него, когда в один вечер занимался костром и какими-то кореньями, которые раскладывал на просушку. Дикая курица уже была ощипала, выпотрошена, натёрта солью и скудным запасом приправ, обмазана глиной и закопана в землю под огнём.       - Нет, моя мама никогда не говорила мне о братьях или сёстрах, - нахмурился Сан и покачала головой. - Мы жили сначала в большом доме, потом покинули его и жили в другом большом доме, а после третьего большого дома мы ушли на гору Дафань и стали жить там!       Юноша принялся описывать своё детство, которое провёл вместе с Вэнями и ещё какими-то людьми с фамилией Вэй на Дафане, и чем больше он его слушал, тем больше изумлялся. Наконец, Мин Цзюэ не выдержал и перебил юношу:       - Ты говоришь так, словно это деревня!       - Дафань и есть одна большая деревня, - Сан посмотрел на него как на дурачка. - Дафань Вэнь не является орденом как таковым: у них есть всего пара людей, которые развивают свои силы и используют оружие типа Вашего. Но в основном они занимаются целительством, иглоукалыванием и выращиванием лекарственных растений на всей горе! Вот почему все те, кто по-настоящему знает их никогда не пойдёт против них, никогда не выдаст их места обитания и уж точно никогда не станет говорить про них плохие вещи.       Судя по тому, как после этих слов он поджал губы, юноша, кажется, всё ещё дулся на него за оскорбление его друзей и знакомых. Но Мин ЦЗюэ не чувствовал, что должен извиняться или чувствовать вину: он не знает этих людей так хорошо, как Сан. Однако, некая мысль всё же уже давно засела в его голове относительно этих людей. Возможно Сану это не понравится, а возможно и нет, но для Мин ЦЗюэ это был единственный способ развеять все его сомнения.       - Я видел маленькую тряпичную куклу в твоём цянькуне, - решил сменить тему разговора Мин Цзюэ. - Она твоя?       - Ах, нет, нет! Это для малыша сестрицы Хуа! - лицо Сана просветлело. - Я был на Дафань последний раз почти полгода тому назад и её живот уже был порядочно большим! Она наверняка уже родила! Вот почему я решил приготовить её малышу небольшой подарок...       Неожиданно щёки юноши заалеяли, и он вернулся к своим кореньям.       - Я очень слабый заклинатель, но я решил сделать это небольшой подарок своими руками, так что...       Не Мин ЦЗюэ вдруг испытал страшное желание накрыть его тонкие, чуть дрожащие пальцы своими, что он и сделал.       - Уверен, что и матери, и ребёнку этот подарок понравится, - сказал он вдруг немного севшим голосом. Ответом ему был удивлённый взгляд блестящих чёрных глаз и нежная улыбка розовых губ. Мин Цзюэ понял, что сошёл с ума, потому что в следующий момент накрыл эти губы своими, погружаясь в поцелуй полный неги и страсти...       

***

      Сан не знал, что ему делать, когда путешествие закончится. Возможно он уже никогда не сможет забыть эту встречу с живым богом войны. Возможно он даже осмелиться попроситься к тому в услужение. Возможно... возможно он решит всё забыть. В конце концов, всё то, что между ними произошло, было лишь на время путешествия. Отношения в одном месте и времени не могут быть точно такими же, как и в другом месте и времени. "У каждого поступка есть свои причины", - так ему всегда говорила его мама. Нет, Сан не думал, что для орденского заклинателя это была лишь короткая любовная интрижка. Юноша думал, что с ним сейчас приключилось то же самое, что когда-то с его собственной матерью, - это была страсть, это был огонь, это был луч небесного света. Фэнь Ли, его мама, каждый раз вспоминала его отца с непередаваемыми чувствами гордости, нежности, робкости и страсти. Она всегда говорила, ему, своему единственному ребёнку, что его отец - благородный господин, на плечах которого лежит огромная ответственность, и что у него больше обязанностей, чем привилегий. Вот почему он не должен обижаться на него за то, что они сейчас путешествуют, как обычные бродяги. "Не всегда люди могут делать то, что хотят, - иногда приходится мериться с обстоятельствами!" - вот так всегда говорила его мама, качая на руках по вечерам перед костром. И Сан верил, верил ей и своему далёкому отцу, что верно уже давно надо было спать, но сидел где-то в своём большом доме и занимался бумагами, сверху до низу испещрёнными иероглифами.       Орденский заклинатель, с которым он сейчас лежал в чём мать родила на траве, тоже оказался благородным господином, хозяином своим земель и командиром своих людей. Он всё чаще беспокоился о том, что сейчас происходит в его Ордене, и всё чаще хмурился. Однажды Сан протянул руку и кончиком пальца надавил на складку между его бровей, и с силой разгладил её, заставив мужчину поднял брови в удивлении.       - Но это даже хорошо, - мягко сказал Сан, продолжая водить подушечкой пальца по лицу своего любовника. - Когда Небеса собираются дать смертному вознаграждающее задание, Они вначале испытывают его различными способами. Ваш Орден без Вас, казалось бы, находится в хаосе, но даже в этом хаосе может родиться порядок. Рано или поздно, но из любого хаоса рождается порядок. Так Ваши люди смогут понять насколько едины они в своём стремлении служить Вам, подчиняться правилам Вашего Ордена, защищать Ваши земли. Только временно лишившись командира они смогут понять насколько сильны они сами по себе. Ведь нередко такое бывает, что на поле битвы командира захватывают в плен и только от дальнейших действий его подчинённых зависит останется ли он и его идеи и стремления жить, или же они будут уничтожены захватчиком. В конце концов, можно оставить всё как есть и ждать Вашего возвращения, а можно и начать переворачивать всё с головы до ног, стирая ноги в кровь в Ваших поисках. У всякого действия есть первопричины, без которых нельзя хоть как-то, пусть даже самым глупым способом, обосновать эти самые действия...       - Не надо, - вдруг схватил его за руку орденец.       - Ммм? - Сану стало немного смешно: обычно такой лёгкий массаж хорошо влияет на людей, но он так ласкал только заплаканных и испуганных детей. Теперь заклинатель снова нахмурился, мягко, но сильно держа его за пальцы.       - Давай без "Вы" и "Вас", хорошо? - мужчина с трудом сглотнул. - Мне не нравится, когда ты ко мне так обращаешься...       - Хорошо, - почти промурлыкал Сан, и его снова захватили в плен сильных рук. Юноша отдавался этой страсти целиком и полностью, без задних мыслей и сожалений. В конце концов, здесь и сейчас они были совсем как его родители: один с тяжёлой ношей ответственности на плечах и отсутствием эгоистичных решений, другой - со страстью и нежностью, с невозможностью хоть чем-то помочь, чтобы облегчить эту ношу, хоть как-то позволить своему любовнику немного побыть чистым эгоистом...       

***

      Можно было сказать, что всё закончилось, когда его силы восстановились, и, хотя это случилось довольно быстро и давно, Не Мин Цзюэ не хотел, чтобы закончилось... чтобы всё закончилось вот так.       - Эта дорога ведёт на Дафань, - юноша помахал раскрытым веером в сторону далёких гор. - А эта - ведёт в сторону деревни Мо, там вроде как есть заклинатели... или те, кто думают, что могут достигнуть хоть какого-то просветления на пути самосовершенствования. Хотя...       Сан повернулся в его сторону с кислым выражением лица.       - ...если постоянно пить вино, не знать меру в еду и тискаться с девицами, то вполне возможно получить хоть какое-то просветление.       Мин Цзюэ удивлённо поднял брови: это всё страшно сильно напоминало ему скотину и сластолюбца Цзинь Гуаньшаня, который сношается чуть ли не со всем, что имеет женское начало! Если в этом самой деревеньке Мо и в самом деле есть такие заклинатели, то лучше он пойдёт куда-нибудь ещё. О чём он и сообщил Сану, а в ответ тот удивлённо распахнул глаза и неверяще уставился на него.       - Дафань? - наконец, выдохнул потрясённый юноша. - Ты... ты что только что сказал? Ты... ты действительно хочешь пойти со мной на Дафань?       Мин Цзюэ улыбнулся: это был его шанс не только окончательно завоевать доверие Сана, но и подтвердить (но ещё больше опровергнуть) свои догадки относительно Вэней. Впрочем, какие бы цели он не преследовал, он не собирался никому вредить.       - Я тебе верю, - сказал юноша и протянул ему руку. Мин Цзюэ уверенно и осторожно сжал тонкие пальцы и неожиданно почувствовал, как у него горят щёки: сейчас в свете белого дня, по обычной дороге они шли вперёд, держась за руку. Ему было всё равно, что про него говорят, - всякого добра он слышал в своё время на собраниях глав Пяти Великих Орденов и в Безночном Городе, и просто во время различных конференций орденов. Многим он и его Орден не нравился, многие видят в их "староверов"* и даже варваров, многим непонятна философия их жизни и смерти. Но Мин Цзюэ было всё равно: каждый, кто выбрал Путь Сабли, прекрасно понимал, что назад пути нет, что после этого выбора и иного пути уже нет и не будет. Так что слова других мало волновали мужчину, он больше беспокоился за хрупкого даочжана, с которым он теперь шёл рядом. У бродячих заклинателей и без того всегда дурная репутация, не хватало только, чтобы его А-Сана стали называть "подстилкой" или ещё хуже...       *Конечно же, слово "старовер" имеет больше религиозное значение, но "консерватор" (как я тут недавно прочитала) относится к тому типу людей, которые не только "живут по старым обычаям", но ещё и "враждебно относятся к прогрессу вообще". Всё-таки Цинхэ Не действительно устойчиво придерживается "заветов предков", но с Путём Сабли, которому следуют все адепты, по-другому никак не получиться.       - Ты опять хмуришься, - мягко сжал его пальцы Сан. Мин Цзюэ взглянул на него: хрупкий и нежный, он шёл, прикрывая нижнюю половину лица своим веером с изображением туманных гор, сосен и какой-то беседки.       - Просто не хочу, чтобы люди о тебе плохое болтали, - он не стал говорить о том, что является главой одного из Пяти Великих Орденов, но и так дал понять в своих разговорах с Саном, что на нём лежит большая ответственность. К его великому удивлению, юноша только громко рассмеялся.       - Да пусть болтают! Ты знаешь что? Если люди о тебе говорят плохо, то это означает либо они тебе завидуют, либо подвержены предрассудкам, либо просто невоспитаны! Ведь иногда проще всего просто повторять, как клеточная канарейка, слова других людей. Так ты всегда сможешь добиться расположения или уверовать в собственную безнаказанность, или обеспечить себе безопасность. Так что не слушай то, что тебе говорят другие. Следуй своему пути и до тех пор, пока ты не нарушает законов Неба и Земли, не идёшь на сделку с собственной совестью и не убиваешь невиновных, то не будут иметь большого значения слова других людей.       - Но люди верят тому, что слышат, - не без горечи ответил на это Мин Цзюэ.       - Да, но ещё больше люди верят своим глазам, - просто улыбнулся Сан. - Как говориться, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Твои действия будут говорить за тебя красноречивее, чем все благородные учёные мужи!       - А-Сан.       Мин Цзюэ остановился и посмотрел на юного бродячего заклинателя рядом с собой, тот посмотрел на него чистым взглядом красивых тёмных глаз.       - А-Сан, я люблю тебя.       - Я знаю, - сморгнул слёзы Сан (чёрт возьми, он их действительно сморгнул!) и приподнялся на цыпочки, чтобы хоть чуть-чуть поравняться с ним ростом. Юный даочжан коснулся его губ своими и почти тут же был зажат в крепкие, почти медвежьи обьятия.       - Называй меня Дагэ, - хрипло сказал он в перерыве между страстными поцелуями.       - Дагэ, - это просто слово, но то как оно было произнесено заставило Мин Цзюэ потерять последние остатки самоконтроля. И Бася, оставленная неподалёку от дороги на страже, сердито завибрировала. Сабля не была против двойного самосовершенствования, но не в свете же белого дня и не в ближайших кустах от человеческой тропы!..       

***

      Гора Дафань была величественной, но очень одинокой горой. Рядом с ней не было сестёр, с которыми можно было состязаться в высоте или количестве снега на вершинах. Тем не менее тут было хорошо и приятно, это место имело хороший фэн-шуй, поэтому Не Мин Цзюэ, едва вступив на гору, сделал глубокий вдох. Бася за его спиной завибрировала, словно зверь стала пробовать воздух на вкус и запах. В воздухе висел аромат лекарственных трав и цветов, где-то вдалеке слышались крики домашнего скота. Сан прекрасно знал дорогу, поэтому Мин ЦЗюэ ему полностью доверился, Бася наслаждалась одной ей известными вещами. Они шли по тропинке и вскоре им стали встречаться люди. Мин Цзюэ внимательно их разглядывал, невесомо прощупывал возможные способности заклинателей, которые наверняка были скрыты. Однако, одежда на всех встречных была простая, такую же можно было увидеть на крестьянах Цинхэ. Силой в этих людям не пахло, но они были приветливы, здоровались и кланялись. Сан и Мин Цзюэ (последний скорее из-за вежливости, чем из-за желания) отвечали тем же и шли дальше.       Вокруг был умиротворённый пейзаж: люди работали на небольших полях, возделывая редис, просо и ещё какие-то вполне съедобные растения. По пути им встретилась небольшая группа женщин, которые вели десяток коз на дальнее пастбище, в руках у них было шитьё. Они поклонились друг другу и каждый пошёл своей дорогой, но Мин ЦЗюэ всё же не выдержал и бросил быстрый взгляд через плечо. Женщины и не думали смотреть в их сторону: им было интереснее обсуждать новости из ближайшей деревни, чем глазеть на заклинателей, пришедших в ним в гости. Мин Цзюэ почувствовал себя неловко: это была деревня! Деревня! Крестьяне и крестьянки, ни одного заклинателя! Да не то что заклинателя, на всей горе кажется не было ни одного человека с намёком на Золотое Ядро!       "Дафань Вэнь, а не Цишань Вэнь!"       Не Мин Цзюэ хотел было ударить себя по лицу ладонью, Сан заметил его движение и хотел было спросить что случилось, но вместо этого вдруг воскликнул:       - Третий дядюшка!       Впереди в гору пытался взобраться какой-то старик к телегой, гружённой различными товарами. Было видно, что он возвращался из города с покупками, но поскольку у него не было лошади, телегу старик тащил сам.       - О! Да это же Сан-Сан! Ты вернулся! - старик остановился и поудобнее навалился на телегу, чтобы та не начала своё движение вниз. Мин Цзюэ почувствовал неприятный укол в грудь, и, прежде чем Сан успел что-то сказать, он подошёл и взялся за обоз сам.       - Позвольте, почтеннейший, это работа для молодняка! - руки Мин Цзюэ напряглись, но эта тележка была не тяжелее дина* или гуя**, которые он использовал в качестве предметов для упражнений на поднятие и опускание тяжёлого веса. Старик от такого повората событий опешил, а затем принялся что-то полуиспуганно бормотать, но Сан его остановил и покачал головой. Его Дагэ был именно таким - сильным и благородным! И Мин Цзюэ, бросив мимолётный взгляд назад, чтобы убедиться, что он не идёт слишком быстро вперёд, снова почувствовал жар на щеках. В глазах его прекрасного маленького А-Сана открыто читалось некое чувство. Оно не было похоже на восхищение или уважение, это не была ни гордость, ни радость. Не Мин ЦЗюэ никогда не знал что такое любовь, пока не ощутил её внутри себя и не увидел её в глазах бродячего даочжана.       Бронзовая ритуальная утварь: *дин - треножник, украшенный цзиньвэнь (отлитые или выгравированные надписи на ритуальных предметах, чаще треножниках) с изображением таоте (один из сыновей Дракона; обычное изображение на сосудах и секирах для обезглавливания жертв церемоний в период Династии Шан (1600 - 1027 года до н.э.); **гуй (или гу) - сосуд для вина или ритуального подношения во время церемоний. Поскольку изготавливались из бронзы, имели немаленькие вес и размеры. Изображения в дораме "Неукротимый", приближённые к таоте, можно увидеть в тронном зале Нечистой Юдоли и украшениях на одежде и оружии ЦИнхэ Не.       Поднялись они довольно быстро, невзирая на то, что под конец дороги с Мин Цзюэ всё-таки сошло десять потов. То ли из чистого упрямства, то ли из нежелания задерживать старика, но молодой мужчина наотрез отказался останавливаться на отдых. Третий дядюшка, как называл его Сан, молча удивлялся выносливости неожиданного гостя, но его почти сразу затянул в разговор Сан. Юный бродячий заклинатель рассказывал о своём недавнем путешествии: о ярмарке, которую о посетил; о деревне, в которой якобы завелись злобные духи, а на самом деле это местный любитель вина прятался в старом доме и предавался воспоминаниям о своей "прекрасной" молодости, вздыхая и причитая так громко, что пугал всех соседей; о молодой женщине, что долго прятала своего внебрачного ребёнка и под конец так устала жить в постоянном страхе, что его кто-нибудь обнаружит, что просто удавила его и выбросила тело где-то в горах; о том, как этот ребёнок нашёл путь домой и явился на свадьбу своей горе-матери. Сан лишь вскользь упомянул название деревни, в которой проводил обряд успокоения бедного дитя, но Мин Цзюэ, слушавший его очень внимательно, только хмыкнул. Деревня входила в приграничные земли его Ордена и, если та женщина уже носит нового ребёнка, то проживёт она ровно столько, чтобы дать ему жить. После её обезглавят и отправят в Некрополь ЦИнхэ Не, там она будет объяснять причины своего поступка духам сабель его предков. Что же до ребёнка - его отдадут в другую семью, ему дадут новое имя, и он никогда не узнает, что у него была такая мать. В конце концов, любое убийство в землях Цинхэ Не, кроме самозащиты, всегда каралось одной вещью: смертью.       - Благодарю господина за помощь! - старик всё же согнулся в глубоком поклоне, когда они добрались до самой деревни, расположенной почти на вершине горы. Сан также благодарственно отвесил глубокий поклон, заставив Мин Цзюэ опять покраснеть. Если честно, то Сану нравилось смущать своего любовника, но ещё больше ему нравилось, когда тот улыбается. Красоту этого бога войны ничто не могло затмить, но и большое доброе сердце его Дагэ тоже невозможно было не заметить. Оно было прекраснее всего на свете!       - Почтеннейший, не стоит, - сложил перед собой руки Мин Цзюэ.       - Ваш брат - редкий гость на Дафань, - аккуратно подбирая слова, продолжил старик. - Наши родичи нанесли Вам смертельную обиду, я осмеливаюсь просить прощения...       - При чём тут Вы?! - мгновенно рассердился Дагэ. - Кто эту обиду нанёс, вот пусть тот и просит прощения! Не стоит извиняться за то, что лично Вас не касается. Родственников не выбирают, а с некоторыми и врагов не надо.       - Молодой господин Не... - хотел было сказать что-то старик, но в этот же момент раздался оглушительный вопль (мужской?), грохот бьющийся посуды и зычный крик (женский?!).       - Я думаю, что мне пора, - быстро пробормотал старик и поспешил к ближайшему дому так, словно ему на пятки наступали лютые мертвецы. Мин Цзюэ удивлённо изогнул бровь, а Сан широко улыбнулся.       - Сестрица Цин! Братец Сянь!       Юноша поспешил на звуки ругани, а Мин Цзюэ ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Он и подумать не мог, что ему откроется весьма интересная картина. На дереве возле одного из домов, схватившись за ветку руками и ногами, висел какой-то парень в чёрных одеждах. В его волосах красовалась длинная алая лента, которую он крепко держал зубами, чтобы за неё его не стащили вниз на землю. Под деревом стояла и ругалась на него высокая молодая женщина в светлых одеждах, узор которых до боли напоминал о солнце, но, приглядевшись Мин Цзюэ понял, что это изображение полностью распустившего цветка. Такие цветы он видел повсюду на горе и у подножья, пока они поднимались, - эти малютки отдалённо напоминали солнце и издавали сильный лекарственный аромат. Мин Цзюэ оказался потрясён: именно за этими цветами лекари всех орденов отправлялись в путь в соседние земли, платили большие деньги! А эти маленькие солнца в изобилии росли на Дафань чуть ли не как сорняки, хотя кое-какое различие между ними и теми, что привозили лекари его собственного ордена, всё же были.       - Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты шёл на обратную сторону горы, когда творишь свои безобразия!! - кричала молодая женщина и грозила парню кулаком. - А что если кто-нибудь пострадал?! А что если это был бы твой собственный ученик?!       Женщина ткнула пальцем куда-то в сторону, и Мин Цзюэ и Сан заметили какого-то незнакомого им тощего парнишку, стоявшего с разбитым горшком в руках. На его перепачканном сажей лице было написано недоумение, словно он совершенно не ожидал взрыва. Глаза Мин Цзюэ нехорошо ссузились: он прекрасно распознал в грязном личике тощего мальчишки черты лица одного небезызвестного главы ордена, любителя вина и женщин. Парень на дереве же громко рассмеялся в ответ:       - Шицзе, не злились! И это не безобразие, это...       - Сейчас я тебе покажу "шицзе"! А ну, слезай немедленно! - снова начала кричать женщина, но на безобразника на дереве это не возымело никакого действия.       - Сестрица Цин, - позвал Сан и помахал веером, - забудь про братца Сяна! Иди скорее ко мне, я тебе подарок принёс!       Женщина обернулась, заметила гостей и, погрозив кулаком негоднику, направилась в их сторону. Когда она приблизилась, Мин ЦЗюэ с жадностью стал всматриваться в её лицо, но сколько бы ни искал, так и не сумел найти хоть что-то, что могло напомнить ему о Вэнь Жохане. Создавалось такое впечатление, что ничего общего, кроме одинаковой фамилии, у этой женщины не было с убийцей его отца.       - Сан, а ты молодец! Хоть от тебя какая-то польза медицине! - женщина посмотрела прямо на него, и Мин ЦЗюэ покраснел. Что за взгляды?! Задумчивые и изучающие! Сан, кажется, тоже не понял что происходит.       - Сестрица Цин, это не подарок, это - Дагэ! Я встретил его, когда он валялся в кустах, оглушённый "пожирательницей"! Сначала я подумал, что он мёртвый и что его сапоги ему уже не нужны, но потом выяснилось, что он очень даже живой, поэтому я помог ему прийти в чувство! - представил их друг другу Сан. Мин Цзюэ, услышав эти слова, вытаращил на него глаза. Нет, конечно же, юноша в их раннем разговоре признался, что имел корыстные цели при их встрече, но чтобы он хотел стащить его сапоги?! Глядя на потрясённое выражение лица гостя, женщина усмехнулась:       - Ну-ну! Тем не менее сапоги всё ещё на нём и пришёл он сюда на своих двоих.       В следующий момент она ловко схватила его за руку (прежде, чем Дагэ успел отреагировать) и крепко прижала два пальца к его пульсу.       - Однако, будучи адептом Пути Сабли, совсем не обязательно становиться ужином "пожирателя", чтобы однажды свалиться в кусты без сознания, - с неподдельной серьёзностью сказала женщина. - Или чтобы однажды из всех семи отверстий хлынула кровь.       - Сестрица Цин, что... что ты имеешь ввиду? - голос Сана был довольно ровным, но он со всей силой стиснул в руках сложенный веер. Бросив мимолётный взгляд на его побелевшие костяшки пальцев, женщина отпустила руку Дагэ и кивнула на самый большой дом в деревне.       - Пойдёмте, я посмотрю что можно будет сделать, чтобы благородный господин Пути Сабли не отправился на встречу со духами сабель своих предков в столь молодой возрасте.       

***

      

***

      

***

      Путешествие с юным Саном заняло почти две недели и ровно столько же Не Мин Цзюэ провёл на горе Дафань. Если время, которое он провёл со своим любовником, было прекрасным и полным сладостной неги, то время, которое он провёл в одной из комнат главного дома целителей Дафань, было наполнено лекарствами и уколами игл. В какой-то момент Мин ЦЗюэ понял, что если на него посмотреть со стороны, то можно было увидеть не живого человека, а подушечку для швейных иголок или лесного ежа! Но ради того, чтобы раз и навсегда изгнать испуг из прекрасных глаз своего возлюбленного и заодно приобрести возможность провести остаток своей жизни вместе с ним, Мин ЦЗюэ готов был хоть тысячу раз проходить через мучительные, а иногда просто очень смущающие процедуры раз за разом.       Вэнь Цин - так звали женщину в светлых одеждах с узором в виде дикого цветка горы Дафань - была племянницей самого Вэнь Жоханя. Её с братом (и их племянника, какого Вэнь Юаня) родители в своё время сбежали из Безночного Города после смерти предыдущего главы. Тогда молодой Жохань принялся бороться за власть в своём Ордене и дети наложниц невысокого ранга стали спасаться бегством, прекрасно понимая, что их ждёт незавидная участь быть убитыми "заодно". Даже если бы эти дети принесли присягу, то всё равно не смогли жить спокойно потому, что они тоже дети покойного главы Вэнь. Брат и сестра Вэнь отправились в путь, путая следы и под конец возвратились к своей дальней родне из рода целителей. Тут они нашли себе супругов и занялись тем же, что и первая дочь Вэнь Мао, - духовным и телесным целительством. Вэнь Жоханя спустя некоторое время нашёл, но трогать не стал, удовлетворившись тем фактом, что теперь его родня сидит тихо в какой-то далёкой горной деревушке и думать не думает претендовать на что-либо в уже его Ордене. Именно эта женщина занималась тем, что "выправляла" его меридианы, изломанные Путём Сабли. Отчасти он для неё был отличным предметом для изучения - раньше никто из адептов Пути Сабли не обращался к лекарем для решения подобных проблем, которые так давно стали естественной частью их жизни, что уже не воспринимались всерьёз. Возможно это было потому, что всем им не было что терять? Сейчас же Не Мин ЦЗюэ имел то, что воспламенило в нём желание жить дальше, не умирать как можно дольше. Эти чистые эгоистичные желания натолкнули его на мысль, что возможно (возможно!) его страдания во время всех лекарских манипуляций смогут помочь его братьям? Тогда у каждого из них, наконец, появится время, чтобы остановиться, оглянуться по сторонам и увидеть как прекрасен и ужасен этот мир. И увидеть, что среди всей красоты и всех ужасов есть что-то, что также заставит их желать жить дальше? Правда, тут было одно "но".       Бася сопротивлялась как могла. Напрямую она не атаковала целительницу, но всячески препятствовала более глубокому проникновению её игл в некоторые участки его тела. В начале Мин Цзюэ думал, что сабля чует опасность для него, но и потом сабля сопротивлялась. Особенно когда, наконец, его связали по рукам и ногам верёвкой божественного плетения, а Сан прибежал спасать его и принялся голосить, чтобы "любовь всей его жизни немедленно отпустили". Это был единственный раз, когда она пошла в атаку, но заклинатель в чёрном с алой лентой в волосах вместе с Вэнь Нином, младшим братом Вэнь ЦИн, быстренько скрутил её всё той же верёвкой.       - Стойте!       Зычный крик Мин Цзюэ заставил всех остановиться.       - Стойте, здесь что-то не так, - он уже не сопротивлялся, но всё равно старался выкрутиться из пут. Сабля в его разуме выла диким зверем, и это было очень неправильно.       - Куда ты собралась втыкать свои иголки в этот раз? - требовательно спросил Мин Цзюэ, когда Вэнь ЦИн развязала его. Молодая женщина сверкнула на него своими чёрными глазищами и терпеливо стала объяснять.       - Не втыкай больше, - покачал головой Мин Цзюэ и прежде, чем она успела возразить, добавил. - Она перестаёт меня чувствовать.       В комнате повисла тишина. Наконец, парень в чёрном громко свистнул.       - Так это как моя с Суйбяном связь! Но всё равно как-то по-другому... - хлопнул он в ладоши и отпустил верёвку. Стоявший напротив Вэнь Нин опасливо покосился на саблю, но та уже не сопротивлялась, а просто тяжело упала на пол. Мин Цзюэ молча поднялся на ноги, подошёл и бережно поднял Бася.       - Всё в порядке, - не обращаясь к кому-то конкретно, он осторожно и ласково погладил её лезвие. Потом Дагэ поднял взгляд на Сана, застывшего на пороге комнаты и в которого вцепился мёртвой хваткой ученик парня в чёрном.       - Всё в порядке, - повторил Мин ЦЗюэ, уже обращаясь к возлюбленному, тот расслабился и немного вымученно улыбнулся.       - Всё было хорошо, пока я не начала использовать иголки для воздействия на определённые точки, - задумчиво сказала Вэнь Цин. - Интересно. Интересно потому что это не те же самые точки, что используются для посторонней манипуляции тела. Я заметила, что нужные мне пункты прочно связаны с...       - С чем, ещё раз? - не понял парень в чёрном, Вэнь Нин вытаращил глаза на свою сестру, Сан и мальчишка-ученик недоумённо переглянулись. Дагэ же совсем не был удивлён, наоборот.       - Дева Цин совершенно права, - сказал молодой мужчина. - Все адепты моего Ордена подвержены влиянию своих сабель, но тяжелее всего приходится именно главам. Все главы - потомки одного рода, у нас не было прерываний или разделения на несколько ветвей. Наши старейшины церемоний тщательным образом выбирают как невест, так и женихов. Я не знаю какими принципами они руководствуются, но я знаю, что в нашем роду жёнами глав были как и благородные дамы, так и служанки из весёлого дома. А мужьями дочерей глав, при отсутствии сыновей, становились как заклинатели, так и простые крестьянские парни. В порядок подбора супругов главы не имеют права вмешиваться, таков закон. Однако, перед тем как умереть от искажения ци, все, абсолютно все главы моего Ордена впадали в неописуемую ярость, нередко убивая даже самых близких людей. То ли враги, то ли демоны, но каждому из них проходило видение врага, после чего их ярость наполняла их сабли и они начинали убивать направо и налево...       Не Мин ЦЗюэ положил ладонь на саблю, провёл ею по всей длине и взглянул на своё отражение в её лезвии.       - Так мой отец убил мою мать и половину старших адептов, после чего умер сам.       В комнате опять повисла тишина, нарушить которую не рискнул даже безобразник в чёрном. Дагэ снова взглянул на Сана, тот смотрел на него больными глазами, с такой силой прижимая к груди сложенный веером обоими руками, что казалось ещё чуть-чуть и эти тонкие пальцы его сломают. Молодой мужчина сделал шаг в сторону своего возлюбленного, но тот с каким-то странным, полузадушенным всхлипом выбежал вон. Дагэ не стал его преследовать, решив оставить его пока одного, дать ему возможность выплакаться. Сейчас он не хотел давать ложных надежд на долгую совместную жизнь, сейчас он хотел бороться со смертью до самого конца. Со смертью преждевременной, но не со своей саблей. Они слишком долго были вместе, теперь они - единое целое.       - Мне нужно пересмотреть свои записи и все сведения, которые у нас хранятся, - нахмурилась Вэнь Цин. Парень в чёрном ободряюще улыбнулся неизвестно кому именно, указал своему ученику на выход и сделал какой-то жест пальцами. Мальчишка кивнул и тоже выскочил из комнаты, возможно побежал за Саном. Дагэ вздохнул: неужели он и в самом деле произнёс последнюю фразу вслух?       - Однако, это не отменяет обычных процедур! - сказала Вэнь Цин, с силой вонзая иголку Мин Цзюэ куда-то в область шеи. Это было подло, но иначе невозможно было заставить его пройти очередную процедуру иглоукалывания.       

***

      В деревенской жизни была своя прелесть, хотя бы потому что можно было спать на кровати, а не траве. Сан уже который раз просыпался утром в чистой и довольно удобной постели, но, вспоминая своё пробуждение в кольце сильных и горячих рук, уже почти жалел о своём решении затащить Дагэ на гору Дафань. Это с самого начала было полной неожиданностью, когда тот сам предложил навестить Вэней-целителей, и теперь юноша не знал что ему делать. Быть может стоит уйти странствовать снова? Но при одной мысли, что у него в самом деле есть куча предлогов для спуска с горы, сердце начинало ныть и болеть. А уж после того, что произошло, когда сабля впервые атаковала без разрешения своего господина!.. Он прекрасно помнил ту невыносимую боль в глазах Дагэ; боль, которую невозможно ни словами описать, ни изобразить на бумаге. У тех, кто выбирает Путь Сабли, выбора больше не остаётся; им не дано выразить, высказать свою боль, но эта боль уже так давно стала частью их самих, что давно не воспринимается как боль.       Он прекрасно понимал, что мало чем может помочь (кроме как не мешаться под ногами), но тогда ему захотелось закричать. Нет, его Дагэ не мог умереть, как его отец! Вместо этого он просто выбежал из комнаты, из дома и провёл остаток дня, рыдая до изнеможения и пугая своими завываниями бедных Вэней. Ученик Вэй У Сяна, его дорогого братца, с которым он вырос на горе Дафань после смерти их родителей, отыскал его и принялся утешать как мог. Мо Сюань Юй тоже не был счастливым ребёнком: его покойная мать была младшей дочерью богатого господина от служанки, а отец где-то болтался, будучи то ли благородным проходимцем, то ли бродячим даочжаном. Они просидели в каких-то кустах и вылезли оттуда только когда начало темнеть и холодеть; здесь в горах даже жарким летом было по ночам прохладно. А холод - это как то, что Сан ненавидел больше всего на свете, и то, о чём он уже успел позабыть, пока путешествовал с Дагэ.       - Теперь ты похож на кролика, - заявил Юй-ди, когда они наконец выбрались из этих несчастных кустов и направились в дом, когда-то построенный специально для них - бродячих заклинателей. Сан только неоднозначно угукнул в ответ, в тот вечер он молча слушал весёлые рассказы Вэй-сюна, пытавшегося изгнать его тоскливое настроение, и возился с малышом Вэнь Юанем. Мальчик, словно почувствовал, что "Красивый гэгэ" грустит, поэтому просто прижался к нему и так они просидели вместе в обнимку, лишь иногда щекоча друг друга.       - Почему утром в горах так холодно? Сейчас же не зима!       Он обошёл весь дом поутру, но Вэй-сюн и Юй-ди бессовестно дрыхли. Эти двое вечно до часа тигра* бесновались (вроде-как-тренировались, а на самом деле занимались-непонятно-чем), а потом спали как убитые до часа овцы**, так что надеяться на их помощь не приходилось. Других даочжанов сейчас с ними не было: Сяо Синчэнь сейчас находился на практике в каком-то ордене, куда его пригласили после одной Ночной Охоты, а Сяо Цин, его маленькая ученица, отправилась в Пристань Лотоса на подработку сборщицей лотосов. Возможно, в доме Третьего дядюшки уже развели огонь и начали готовить? Сан решил попытать удачу, но первое, что он увидел, когда вышел во внутренний двор, это был его Дагэ!       *Час тигра - время с 3-х часов ночи до 5-ти часов утра; **час овцы - 1-ого до 3-х часов дня.       Мин Цзюэ голый по пояс колол во дворе дрова и по всей видимости собирался что-то готовить на кухне: тройка фазанов (уже ощипанных) лежала вместе с овощами в корзинке рядом с ним. Сан наблюдал за тем, как Дагэ размашистыми и точными ударами раскалывал куски дерева, складывал их в кучу один за другим. Но не это интересовало юношу: он смотрел во все глаза на прекрасное тело своего возлюбленного, смотрел на то, как его мышцы перекатываются под упругой загорелой кожей. Юный даочжан не сомневался, что адепты Дагэ тренируются день и ночь под открытым небом, как и он сам. Прошло так много времени (почти вечность!) с того момент, когда они в последний раз касались друг друга. Сан почувствовал, как у него начинают гореть щёки; он хотел улизнуть незамеченным, но Дагэ заметил его.       - А-Сан, - он посмотрел на юношу ласковым и нежным взглядом, который никак не вязался с его вечным, суровым обликом бога войны. Однако, божества войны также были фертильными богами - богами секса и жизни. Во рту у Сана вдруг стало очень сухо, юноша откашлялся и смущённо отвёл глаза. На лице Мин Цзюэ появилась улыбка, мужчина отложил в сторону топор и подошёл к нему.       - А-Сан, тебе холодно? Я приготовил горячую воду, чтобы ты смог умыться и как следует вымыться, - Дагэ обнял Сана, мягко прижимая к себе. - Тебе нужна будет помощь?       - Да, - выдохнул ему в губы юноша, - да, Дагэ. Мне нужна будет твоя помощь...       

***

      Вэй Инь (он же Вэй У Сянь) был сиротой - таким же, как и сотни и тысячи других сирот в этом грешном мире. Однако, он не считал себя несчастливым или несчастным ребёнком: ему дали жизнь два самых потрясающих человека, его тётей стала красивая женщина (не красивее его мамы, конечно же!), чей сын стал его названным братцем. После того, как его родители и родители Сана погибли во время Ночной Охоты, он и Сан остались жить на горе Дафань, куда прибыли вместе с родителями незадолго до этого. Его лучшей подругой и лучшим другом (вторым названным братцем, если быть точно!) стали сестра и брат Вэнь - тоже сироты, о которых заботилась вся гора. Все вместе они жили на горе Дафань, каждый уголок который был самолично изучен Вэй У Сяном... Так откуда на горе взялись кролики?! Это была большая загадка! Вот откуда взялась крайне сердитая и одновременно грустная сабля на Дафань - это Вэй Инь прекрасно знал. Её вместе с мужиком притащил братец Сан (лучше бы он притащил вино!), но Сан ужасно был рад этому событию и умудрился по уши влюбиться в этого мужика. Сам он случайно нашёл бедного мальчишку Мо, которого с почётными пинками под зад выперли из отцовского ордена, после того, как его папаша узнал, что у сына очень плохо с заклинательским уровнем. На самом деле, у парнишки всё было нормально с уровнем и потенциал Золотого Ядра был довольно неплох! По крайней мере, он был куда лучшим заклинателем, чем братец Сан... хотя нет, их всех (Вэнь Цин, Вэнь Нина, братца Сана, мальчишку Мо и его самого) нельзя было ставить на один уровень и пытаться выровнять. У каждого из них были свои способности и возможности, просто надо было для каждого из них найти такую технику, которая могла бы раскрыть их внутренний, скрытый ото всех потенциал, и помочь развить Золотое Ядро до должного уровня! Хорошо, что его мама была ученицей одной очень сильной отшельницы и потому знала много интересных и полезных! Так что каждый из них (в том числе и новоявленный малыш Мо) теперь развивался как положено.       Но при чём тут кролики? Ответ был очень прост! Дело в том, что когда он в кои-то веки решил встать пораньше и помочь Вэнь Нину с поиском редких диких растений, которые почти невозможно было вырастить в обычном огороде без потери их целительных свойств, то наткнулся на Юй-ди, который выскочил из небольшой купальной пристройки как ошпаренный. Может быть, он и в самом деле обжёгся горячей водой? Но если есть горячая вода, значит можно умыться и отправиться на поиски Вэнь Нина. Однако, Юй-ди тут же перегородил ему дорогу и сказал, что там...       - Кролики? Откуда на Дафань кролики? - не понял Вэй Инь. По правде сказать, спать ему хотелось больше, чем умываться или помогать А-Нину (прости, братец!). Он смотрел на Сюаня, который пальцами показывал ему кроличьи уши, и совершенно ничего не понимал, но с другой стороны это означало, что можно было пойти и доспать положенное. Вэй Инь не стал больше ничего спрашивать, только схватил Сюаня за руку и пошёл вместе с ним обратно в комнату. Его ученик был пареньком хоть и немного защипанным и пугливым, но очень сообразительным, поэтому не стал сопротивляться и просто покорно пошёл за своим учителем досыпать. Хотя после увиденного в купальне спать ему уже совсем не хотелось...       - Вэй-сюн, а вот и ты! - радостно поприветствовал его Сан, когда Вэй У Сянь, наконец, окончательно проснулся и пошёл на поиски братьев. В общей комнате, где они обычно собирались и занимались заклинательскими делами, был накрыт стол, полный различной еды. Хозяин сабли молча ел, сидя рядом с Саном, который сиял словно солнце в полдень. Мо Сюань Юй большими глазами посмотрел на завтрак и решил всё-таки начать с простого риса. Вэй Инь тоже был удивлён: он знал, что братец Сан отлично готовит, но тут явно чувствовалась другая рука. Неужели, кроме умения махать саблей, в ордене Дагэ ещё учат готовить?! Впрочем, это наврядли: мало кто из заклинателей мог похвастаться кулинарными способностями. Тем не менее большая часть еды была приготовлена Дагэ, и Вэй Инь ел её с большим аппетитом, вспоминая рассказы Сана об его путешествии с орденским сабленосцем. Орден Дагэ скорее всего не гнушался тяжёлым трудом, часто выходил на продолжительные Ночные Охоты, в которых не было места комфорту и удобству, зато было достаточно места и времени на охоту, рыбалку, разведение костров и сну под открытом небом. Это заставило Вэй У Сяна зауважать Дагэ как никогда прежде: этот мужчина был подобен божеству войны, но был куда более близок простому народу и земле, чем к Небесам и высшим орденским заклинателям.       "Если он и в самом деле глава своего Ордена, то люди на его земле и по соседству должны процветать!"       ВЭй Инь подумал, что было бы здорово поговорить о некоторых погребальных обычаях, с которыми он повстречался во время своего путешествия в земли, которые вполне могли быть в подчинении у Дагэ, но в этот самый момент дверь в комнату распахнулась и что-то кричащее и плачущее влетело внутрь.       - Большой Дагэ! Красивый гэгэ! Сянь-гэгэ! Цветочек-гэгэ!       Малыш Вэнь Юань стрелой пущенной из боевого лука влетел в комнату и подлетел к Дагэ, который быстро подхватил его на руки. Вэй Инь удивлённо поднял брови вверх: "Большой Дагэ"?! Значит есть ещё и "Маленький Дагэ"?? Чего Вэй У Сянь не знал, так это того, что Вэнь Юань познакомился с Мин ЦЗюэ во время одной из процедур. Вэнь Цин была занята неожиданным пациентом, поэтому велела мужчине ждать её в комнате. Тот не был против, но очень скоро обнаружил маленького мальчика, который сидел на пол, мёртвой хваткой вцепившись ему в ногу. Они долго смотрели друг на друга, пока Юань не улыбнулся своей широкой солнечной улыбкой, которая без боя завоевала не одно сердце. Когда же Вэнь Цин пришла, то обнаружила Дагэ, держащего её племянника на руках и рассказывающего тому "сказки", больше напоминающие какие-то истории из Ночных Охот его Ордена.       - Я не очень хорош в общении с детьми, - смущённо отвёл взгляд от женщины Дагэ. - Не знаю сказок, не знаю как качать...       - Но Дагэ знает много интересных историй, - решила поддразнить его Вэнь Цин.       - Я тоже дагэ! - радостно сказал Вэнь Юань. - Мама родила маленькую сестричку, поэтому я теперь тоже дагэ!       - Только ты - Маленький Дагэ, а я - Большой Дагэ, - улыбнулся Мин ЦЗюэ, и Вэнь Цин показалось, что мир сошёл с ума. У этого сабленосца были на ямочки на щеках, когда он улыбался! Женщина поняла, что у неё горят щёки, что ей никогда не приходило в голову смотреть на Дагэ как по-другому (как не на пациента), а ещё теперь она, чёрт возьми, вдруг увидела в нём мужчину!..       - Большой Дагэ, братец Нин сказал бежать, он!.. - захлёбываясь слезами, сказал Вэнь Юань, и всем сразу стало понятно, что их произошло что-то очень плохое.       - А-Юань, что случилось? Расскажи нам, - ласково начал гладить мальчика по спине Мин Цзюэ, и Юань, не без труда справляясь с испугом и слезами, рассказал что случилось.       Утром Вэнь Нин собрался в горы, как обычно, на поиски редких трав - юноша всё ещё не оставлял надежды, что часть семян и корней, которые он собирает, приживутся на лекарственных огородах. Юань тоже проснулся и решил составить компанию своему дяде, хотя в это время мальчик обычно спал крепким сном. Они поднялись и отошли не так далеко от деревни, как вдруг Вэнь Нину стало плохо. Он резко побледнел, по его коже от груди и вверх по шее побежали страшные чёрные трещины, а глаза превратились в огромные чёрные сферы. Юноша опустил мальчика с рук на землю и толкнул его обратно в сторону деревни. Последнее, что Юань услышал от своего дяди прежде, чем испугаться и пуститься во весь опор в дом даочжанов, было: "Беги! Она вернулась! Скажи: Богиня вернулась!"       Услышав то, что Вэнь Нин велел маленькому мальчику передать им, Вэнь У Сянь и Сан тут же вскочили с места. Ни Дагэ, ни Мо Сюань Юй не знали о чём идёт речь, но судя по тому, как те смертельно побледнели, дело было дрянь.       - Как такое может быть?! Наши родители запечатали её с концами!! - Сан начал метаться по комнате, собирая всё необходимое.       - Сначала разберёмся с тварью, пока она не закончила начатое пятнадцать лет тому назад, а потом узнаем какая сука её распечатала!! - Вэй Инь быстро доставал из тайников все свои самые мощные талисманы и предметы.       - Юй-ди! - рявкнул он, поворачиваясь к юноше, перепуганному резкой переменой в учителе. - Быстро беги к Третьему дядюшке и старейшине Вэнь! Скажи, что Танцующая Богиня вернулась! Вели им собрать только самые необходимые вещи! Неподалёку от подножья гор есть деревня Чжэнь Юй, пусть уводит всех туда! Если мы не вернёмся до захода солнца, пусть все люди собираются и уходят! Идите в сторону Пристани Лотоса, ищите там убежище! Скажите людям... скажите главе из Ордена Юньмэн Цзян, чтобы они отправили своих лучших адептов! Эта тварь не остановится пока не нажрётся!       - Сан... - начал было Дагэ, но тут же встретился с ним взглядом и оторопел. Юноша смотрел на него с таким огнём в глазах, какой Мин Цзюэ видел только у своего отца в решающие моменты жизни их Ордена.       - Пятнадцать лет тому назад на горе Дафань эта тварь убила моих родителей! И родителей Сянь-гэ! Она убила ещё и родителей Вэнь Цин, а из её младшего брата Вэнь Нина наполовину вытянула душу! Наши родители жизни положили, чтобы избавиться от Неё, поэтому если надо будет, то я поступлю точно также!!       Даг подумал, несмотря на то, что ему хотелось плакать, его возлюбленный крепился. Однако, снова посмотрев в его глаза, молодой мужчина сам побледнел: нет, нет! ярость, что сейчас кипела в глазах его любимого Сана - та же самая ярость, что сжигала его отца, когда тот впал в раж, а затем умер от искажения ци! Дагэ не успел глазом моргнуть, как оба даочжана выскочили из комнаты. Мужчина решительно встал и передал мальчика уже вскочившему на ноги Сюань Юй.       - Бери ребёнка и беги к старейшинам, а ещё позови Вэнь Цин! Если кому-то сегодня и суждено отправиться на суд в Подземный Мир, то это будет эта самая "танцующая" бабёнка! - Мин Цзюэ достал Бася из-за спины и почувствовал пение сабли в своём разуме. Что-то (возможно гнев и ярость Сана) заставило её воспрять духом и снова возжелать чьей-то крови. Хотя, как думал не без усмешки Мин Цзюэ, когда бежал вперёд, наврядли у воскревшей твари есть кровь!       

***

      У ожившей каменной статуи и в самом деле не было крови, но она всё ещё была у Вэнь Нина, который превратился в некое подобие марионетки, движемой волей каменной твари. Вэй У Сянь использовал талисманы, чтобы поймать тварь в ловушку и попытаться обездвижить её. Сан между тем отвлекал Вэнь Нина, пытаясь одновременно привести его в чувство. Хрупкий, как полевой цветок, юноша, управляемый тёмной энергией, оказался смертельно опасным противником. Хотя, судя по тому, что он не бил в полную силу, можно было предположить, что бедный Нин изо всех сил пытался вернуть себе контроль над телом. У Сана веер оказался зачарованным, а не простой безделушкой или элементом "благородгого господина". Юноша запросто мог убить им как человека, так и неуспокоенную тварь, но сейчас было гораздо важнее спасти Вэнь Нина прежде, чем Танцующая Богиня решит, что он бесполезен против надоедливых даочжанов, и сожрёт его душу с концами!       Мин Цзюэ в первые в жизни пожалел, что не догадался отправить весточку о своём местонахождении если не своим людям, то своему лучшему другу. Музыкальные техники Гу Су Лань сейчас, ой как пригодились бы! Но весь мир был как на ладони под взглядом Небес: в момент, когда подоспевшая Вэнь Цин обездвижила своего брата и вместе с Саном оттащила его в сторону, когда лучшие талисманы Вэй У Сяна начали сгорать один за другим, а Танцующая Богиня уже открыла свой безобразный рот, чтобы попытаться высосать душу из Мин Цзюэ, воздух наполнился сладостной, чарующей и в то же время величественной и грозной музыкой. Звуки сяо и гуцина заполнили собой всё вокруг, а талисманы Вэй У Сяна вспыхнули с новой силой. Дагэ понял, что его тело также постепенно наполняется силой, и что уже пора действовать. Раньше он использовал этот приём всё лишь раз; приём, за который его отец вызвал к себе, но не отсчитал его, а заставил дать клятву (клятву саблей!), что он будет использовать этот приём лишь в самом крайнем случае.       Не Мин Цзюэ закрыл глаза, сделал вдох полной грудью и взглянул на Бася, та мгновенно отозвалась, поняв, что её хозяин намеревается сделать.       "Нам нужно её уничтожить! Во имя тех, кто умер от её злых чар. Во имя тех, кто умер, спасая жизни других и запечатывая её. Ты же чувствуешь, да? Внутри неё что-то есть. Что-то очень сильное, возможно тёмное как сама тьма, как само зло. То, что было создано природо, оказалось осквернено. Пути назад для Танцующей Богини нет, мы должны её уничтожить".       Бася хищно оскалилась, она и Мин ЦЗюэ вспыхнули алым. Здесь и сейчас они по-настоящему стали одним целым! Это должен был быть один-единственный удар, потому что второго такого он уже не сможет сотворить. Ни он, ни его сабля! Поняв, что задумал Большой Братец с Саблей, Вэй У Сянь предусмотрительно убрался с пути, приземляясь рядом с Вэнь Цин, державшей на руках потерявшего сознание Вэнь Нина, с Саном и... стоп! откуда здесь ещё один парень с гуцином?! Незнакомец немного виновато улыбнулся, показывая очаровательные ямочки на щеках, после чего сел в позу лотоса и положил гуцинь на ноги. Его взгляд внимательно наблюдал за всем происходящим; его пальцы напряжённо лежали на струнах, словно он ждал какого сигнала.       Не Мин Цзюэ размахнулся и ударил, Танцующая Богиня раскололась на мелкие части, которые мгновенно обратились в пыль. Мужчина опустился на землю и сплюнул тёмную кровь, Сан тут же бросился к нему с криком "Дагэ!", а незнакомец тронул струны, посылая звук и силу к нему. Вэй У Сянь оглянулся: он точно знал, что тут должно быть ещё как минимум двое высших заклинателей. Силёнок у того, что сейчас играл, не хватало, чтобы вдохнуть жизнь в его талисманы и одновременно прочно обездвижить тёмную тварь. Однако, его внимание тут же привлекла вещь, оставшаяся парить в воздухе на месте Богини. Это был осколок чего-то, сделанного из металла чёрного цвета (железа?), который сейчас излучал дикую тёмную энергию. Вне всякого сомнения, именно эта штука и контролировала тело каменной статуи - наврядли камень смог бы двигаться, даже пролежи он в самом благоприятном месте. Вэй У Сянь неожиданно понял, что предмет не собирался сдаваться без боя, и быстро швырнул в него остаток талисманов. Они не были такими сильными, но могли выиграть крупицу времени. Юноша подскочил в воздух и направил меч на осколок, тот быстро переключил своё внимание с Дагэ и Сана, всё ещё находившихся внизу. Неожиданно к нему присоединился скрывавшийся до этого момента заклинатель; от его белоснежных одежд и прекрасного лица можно было ослепнуть, но времени любоваться красотой незнакомца у Вэя Ина не было. Вновь зазвучала сяо, и появился её обладатель, тоже в белых одеждах. Так втроём они смогли запечатать осколок, который владелец сяо убрал в свой цянькунь. Вэй Инь не без зависти оглядел последний: узоры в виде облаков несли с собой немалую силу, превращая обычный пространственный мешочек в довольно мощную тюрьму для таинственного осколка.       - Дагэ, с тобой всё в порядке? - хозяин сяо повернулся в сторону Мин Цзюэ, тот не без труда кивнул. Песнь "Очищение Сердца", которую играл незнакомец рядом с братом и сестрой Вэнь, помогла ему частично восстановить потраченные силы и успокоить ярость сабли.       - Прошу прощения за опоздание, хотя мы и прибыли незваными гостями, - хозяин сяо поклонился сначала Вэй Ину, затем Сану и Вэням. - Мы не думали, что тут окажется такая проблема...       - Вы прибыли потому, что услышали разговоры бродячих торговцев в Цайи о каком-то духе, которому нравится пугать людей и которого никто не может изловить, - перебил его Вэй У Сянь. - На самом деле, это я попугал кого надо, чтобы вести достигли ушей адептов Гу Су Лань. Однако, вы прибыли очень вовремя! Эта тварь убила наших родителей пятнадцать лет тому назад и всё это время была запечатана на вершине горы в старом храме. Она не могла выбраться без чьей-либо помощи... если вы понимаете о чём я говорю.       - Понимаю, - тут же нахмурился владелец сяо. - Прекрасно понимаю, потому что точно такая же вещь спрятана в тайном месте в горах Гу Су.       - Брат, - не без предостережения в голосе вдруг сказал хозяин гуцина; тот, что помог Вэй Ину своим ледяным мечом справиться с осколком.       - Я верю, что у господина были свои причины, чтобы позвать нас сюда столь... весьма необычным способом, - лучезарно улыбнулся его брат. - Думаю, нам всем стоит немного отдохнуть и поговорить.       

***

      О поговорить действительно было о чём. Братья Лань, Лань Сичэнь (старший брат, владелец сяо) и Лань Ванцзи (младший брат, хозяин гуцина) совершенно случайно отправились вместе в путешествие в сторону горы Дафань. Изначально Лань Сичэнь собрался вместе со своим подопечным и учеником, скромным юношей по имени Мэн Яо, который понаитию взял с собой гуцинь, желая попрактиковаться в игре во время дороги. Узнав, что его старший брат покинул Облачные Глубины, да ещё и не один, Лань Ванцзи отыскал его и настоял на своём присутствии. Вэй Инь не был дураком, он прекрасно всё видел и решил открыто высказать своё мнение.       - Лань Сичэнь, Лань Сичэнь... О, неужели тот самый Лань Сичэнь!?       Когда до всех присутствующих дошёл смысл его слов, многие ахнули и было из-за чего! Лань Сичэнь, который вот так просто сидел с ними, даочжанами, бродячими заклинателями, за обычным столом, был тем самым Лань Сичэнем, который много лет тому назад заступился на улице за проститутку, которую с криками и пинками вытащил один из клиентов на улицу. Её сын попытался вмешаться и тоже получил пару хороших ударов. Толпа, наблюдавшая за всем происходящим, откровенно и беззастенчиво веселилась, но ровно до тех пор, пока между голой женщиной и её сыном и разозлённым клиентом не встал высокий и красивый заклинатель в белых одеждах, в налобной лентой с узорами в виде облаков. Лань Сичэнь защитил несчастных, так устыдив толпу, что та с страхе и стыде мгновенно разбежалась. Остались только сестрички, наблюдавшие за происходящим, и взбешённый мужчина. Впрочем, последний тоже получил своё от разгневанного заклинателя. После этого Лань Сичэнь дал, точнее сказать, швырнул в лицо "мамочке" кошель с золотом и забрал Мэн Ши, её сына Мэн Яо и ещё одну проститутку, которая во время разбирательства Сичэня с клиентом, без страха прикрыла собой подругу и её отпрыска.       Так все спасённые оказались в Цайи, где для них нашлась и работа, и дом. Люди без задней мысли приняли двух женщин и подростка, ни разу не попрекли кого-то из них их прошлым, за что все трое были очень благодарны. Мэн Яо помимо всего прочего оказался ещё и обладателем хорошего потенциала для формирования Золотого Ядра. Лань Сичэнь сумел привести все нужные доводы, чтобы его дядя Лань Цижэнь разрешил Мэн ЯО учиться в Облачных Глубинах. Сам Яо стойко пережил все испытания старика, после чего тот со вздохом сказал юноше, чтобы тот учился как следует, ведь теперь он навсегда будет под защитой своего спасителя. Старик добавил, что его племянник пожелал заботиться о нём и его матери, и её подруге, так что, если Яо действительно хочет отблагодарить его за этот поступок, то должен учиться как следует и нести знания Гу Су Лань в мир с гордо поднятой головой. Не зачем стыдится своего происхождения, ведь первые основатели Пяти Великих Орденов тоже были простолюдинами в своём роде.       Вэнь Мао, хозяин Цишань Вэнь, был сыном бродячего воина, наёмника и служанки из богатого дома, где его мать жила и работала помощницей семейного доктора. Основатель Лань Лин Цзинь был хоть и благородного происхождения, но выбрал иное дело и долгое время был ювелиром до того, как решил обуздать свои духовные силы. Не Ли Жэнь, который создал Цинхэ Не, работал по профессии и одновременно совершенствовался, будучи сыном потомственного мясника и какой-то уродливой, но очень умной и мудрой женщины. Лань Ань - их предок - был аскетом и отшельником, который в молодости был сначала учёным мужем, а затем - простым солдатом в время междуусобных войн. Первым хозяином Пристани Лотоса, Ордена Юньмэн Цзян, был простой лодочник, который устал в одиночку сажать лотосы, чтобы прокормить себя и своих родителей, и попутно бороться с неуспокоенными утопленниками, бывшими при жизни глупыми людьми. Так что нечего было стыдиться своего происхождения, у всех людей кровь одинакового цвета, но многим блеск золота закрывает глаза, так что теперь только от Мэн ЯО зависило будут ли его уважать, как мудрого и добродетельного заклинателя, или принижать, как всего лишь сына проститутки.       - Тебе не нравится Мэн Яо? - решил говорить напрямую Вэй У Сянь. Лань Ванцзи бросил на него убийственный взгляд и тут же выпрямился.       - Они не прошли брачную церемонию, не поклонились три раза предкам, - убийственно ледяным тоном голоса сказал младший Лань. - Я не могу позволить людям говорить плохие вещи о старшем брате и его ученике. Вот почему я должен присутствовать во время всех их путешествий.       - То есть ты решил стать компаньоном для своего брата, чтобы люди не болтали лишнего про него и Мэн Яо? Типа "они спят друг с другом, бесстыдники" и всё такое в этом роде? - опять напрямую спросил Вэй У Сянь. Ванцзи ничего не ответил, но мочки его ушей стали алыми, и это выглядело до того мило, что Вэй Инь не выдержал и расхохотался. Мо Сюань Юй и Мэн ЯО покраснели почти одновременно, Лань Сичэнь взглянул на Вэй Ина блестящими от смеха глазами, но ничего не сказал. Дагэ от души рассмеялся, демонстрируя всем ямочки на своих щеках, а Сан... Сан смотрел на всё происходящее и чувствовал, как внутри него закипает чувство, которое он раньше никогда не испытывал. Его Дагэ было весело, он охотно вызвался помочь Ланям сопроводить осколок с тёмной энергией в Облачные Глубины, также он смотрел на Мэн Яо с непонятной Сану нежностью и это, именно это заставляло Сана испытывать страстное желание схватить этого с ямочками на щеках в белых одеждах и вытрясти из него душу. А ещё лучше связать по рукам и ногам, хорошенько вымочить его в ближайшей речке и брость в горах на ночь, чтобы он замёрз насмерть или был сожран диким зверями! Или, что было ещё лучше выцарапать ему глаза, исполосовать его лицо так, чтобы никто больше в этом мире (и на том тоже!) не взглянул на него!..       Бася встрепенулась и невольно потянулась, ощущая закипающую ярость в сердце юного даочжана, сидящего рядом с её хозяином. Дагэ невольно вздрогнул, ощущая её желание напитаться, но в этот самый момент Сан резко поднялся на ноги, раскрыл веером и покачал головой.       - Вот вы тут все сидите и смеётесь, а между прочим бедный А-Нин там страдает! - быстро сказал юноша и направился к выходу. - Пойду-ка я его проверю!       Он исчез из комнаты, после чего воцарилась смущённая тишина. Лань Сичэнь деликатно откашлялся в кулак, взглянул на Вэй Ина и сказал:       - День был очень насыщенный, но пока не слишком стемнело, мы хотели бы отправиться в путь. Этот осколок очень опасен и...       - ...поэтому Вы должны остаться тут на ночь, - закончил за него Вэй У Сянь. - Эта тварь была кем-то разбужена, так что я не удивлюсь, если ночью кто-нибудь явится, чтобы проверить насколько хорошо тут всё прошло. В конце концов, все знают, что большая часть из нас постоянно путешествует - может быть тут и нет никого? К тому же даже если мы нападём все вместе, то не факт, что победим! Так сколько же нас было, что мы смогли победить? Без благородного Чифэнь-цзуна, который одним ударом разнёс богиню вдребезги, и без господ Ланей, которые смогли сдержать её и подбодрить мои талисманы своей музыкой, нас семеро не хватило бы... точнее сказать, за вычетом Вэнь Нина, Сяо Синчэня и Сяо Цин, мы вчетвером эту, усиленную в несколько раз тварь смогли бы только приостановить. Думаю, что тот, кто решил её разбудить, явится сюда в полной уверенности обнаружить тут кучку мёртвых даочжанов и деревню полную марионеток... Как удобно!       Услышав эти слова оба брата Лань нахмурились как один, и Вэй Инь подивился, что такие внешне непохожие братья вдруг стали как две капли воды. Мэн Яо тоже нахмурился, и Мо Сюань Юй поспешил подлить ему горячего чая. Дагэ внимательно взглянул на обоих юношей и со вздохом сказал:       - Такие разные и в то же время такие одинаковые!       Лань Сичэнь удивлённо уставился на него, а Лань Ванцзи, бросив внимательный взгляд на Сюань Юй, вдруг сказал:       - Они - братья.       - Что? - неожиданно и Сичэнь тоже увидел. Черты лица Мо Сюань Юя и Мэн Яо действительно имели некое сходство, но большая часть внешности им досталась от их матерей. Первым опомнился Юй-ди:       - Ты тоже был в Башне Кои? Тоже был учеником?       - Был, - горько улыбнулся Мэн Яо, - но не учеником. Меня глава Цзинь самолично спустил с лестницы!       Сичэнь сделал судорожный вздох, а глаза Ванцзи нехорошо ссузились. Мин Цзюэ поднялся со своего места, мужчина подошёл к юноше в белом и ласково потрепал его по голове.       - Не плачь, котёнок! Этот старый козёл ещё пожалеет о содеянном!       Мэн Яо почти по-кошачьи фыркнул, махнул рукой как раздражённый кот лапой, и Дагэ рассмеялся. Вэй Инь покачал головой: о Цзинь Гуаньшане он прекрасно знал, но не как о благородном заклинателе, а как о похотливом жеребце, который готов был сношаться с любой понравившейся ему женщиной. Конченный урод, не иначе! Глядя на Дагэ и Яо, Сичэнь грустно улыбнулся: понадобилось много времени, чтобы Яо прекратил говорить о своём отце как об "отце" и начал обращаться даже в приватных разговорах к нему как к "главе Цзинь". Возможно Яо пришлось пойти против своих желаний и желаний своей матери, но, когда ему был дан выбор между Лань Сичэнем и Цзинь Гуаньшанем, он сделал его без колебаний. И его выбор был сделан не в пользу последнего. В конце концов, быть Ланем не так уж и плохо, и уж точно гораздо лучшем, чем Цзинем!       - Ты бы лучше пошёл и проведал господина Сана, - наконец, Яо надоело это ерошенье его волос, и он спихнул руку Дагэ со своей головы. - Иначе он заработает болезнь желудка от этого дикого количества выпитого уксуса!       - Уксуса? - не понял Дагэ, но больше не стал трогать волосы своего названного брата. - Какого ещё уксуса?       "Он идиот, что ли?" - беззвучно повисло в комнате, и Яо вздохнул.       - Дагэ, - вкрадчиво (так когда он хотел, чтобы его внимательно выслушали) произнёс Мэн ЯО, - неужели ты не почувствовал? Даже Бася почувствовала это!       Не Мин Цзюэ недоумённо поморгал, и ВЭй У Сянь не выдержал:       - Братец Сан тут весь вечер сидел и сгорал от ревности! Иди быстрей, пока он не решил от злости выкинуть какой-либо фокус! Ну, например, спрыгнуть откуда-нибудь...       Не Мин Цзюэ может быть и не всегда понимал о чём шла речь, особенно когда начинали говорить намёками, но полным идиотом он всё же не был. Едва Вэй Инь заикнулся о ревности, Дагэ понял из-за чего среагировала Бася. Ревность, как и гнев, и ярость, была очень могущественным чувством. И, хотя она не могла напитать саблю в достаточной мере, всё же она дала отклик Бася. Поэтому Мин Цзюэ поспешил на улицу в поисках Сана, провожаемый сочувствующими взглядами.       

***

      Сан не обманул своих друзей и гостей: он действительно отправился к брату и сестре Вэнь. Вэнь Цин, убедившись что с братом всё в порядке, что он спокойно спит и уложив рядом с ним малыша Юаня, который отказывался покидать своего любимого "Нин-гэ", теперь занималась лекарственными травами, которые уже просохли в полной мере для её работы. И ей вполне хватило одного взгляда на бледного юношу, чтобы понять какая сейчас буря была внутри него. Сан не хотел тревожить кого-либо (тем более дорогих ему людей) своими проблемами; в конце концов, он был мужчиной, а не кашей и не тряпкой, которая не в состоянии со всем справиться сама! Однако, чаще всего именно из-за этого его "разрывало" изнутри на части, склеивать которые потом вызывались и родня Вэнь, и Вэй Инь.       - Трудно нам, бродягам и дворнягам, - начала Вэнь ЦИн после того, как вручила Сану чашку с успокоительным, к которому, впрочем, юноша не прикоснулся. - Многие думают, что имея семьи и орден жизнь становится прекрасной и беззаботной, но даже там приходиться работать. Над собой, когда на тебе не лежит ответственность. Над другими, когда она всё же появляется. Жизнь - это вечная борьба. Борьба если не с людьми вокруг себя, тогда самим со собой.       - Я хотел ему смерти, я хотел замучить его до смерти! - взгляд, который Сан оторвал от чашки с лекарством, был полон безумия. - Хотел сделать так, чтобы его поганые сладкие глазёнки больше никогда не посмотрели на Дагэ! Я...       Сан вдруг взглянул на свои руки, словно увидел их впервые, затем - на содержимое чашки, как на отраву, и через мгновение залпом выпил лекарство и, выровнив чашку, закрыл лицо руками.       - Я никогда прежде не хотел живому человеку смерти! - выплюнул, наконец, юноша.       Вэнь Цин бросила взгляд через плечо и спокойно сказала:       - Это лекарство, а не яд.       - Лучше бы это был яд, - глухо ответил Сан и неожиданно почувствовал, как большая горячая ладонь легла ему между лопаток. Отняв руки от лица, юноша поднял голову и увидел Дагэ, который стоял над ним, чуть склонившись. Между бровей залегла хмурая складка, но мужчина не был зол. В его взгляде была боль и стыд: не увидел, не понял, не объяснил. Но этого взгляда хватило, чтобы Сана наконец прорвало: юноша бросился на Дагэ и начал плакать и кричать в полный голос. Мин Цзюэ подхватил его на руки и вынес из дома прежде, чем он успел разбудить не только Вэнь Нина, но и перебудить всю деревню. Вслед ему был брошен взгляд - смесь благодарности и ещё какого-то чувства.       Мин ЦЗюэ долго качал на руках своего возлюбленного, который не сдерживая эмоций, сейчас готов был выплакать всю свою душу ему в ханьфу. Мужчина нежно гладил его по спине, как маленького ребёнка, и нежно шептал слова любви в ему в макушку. Он прекрасно слышал весь разговор Вэнь ЦИн и Сана, пока топтался в нерешительности за дверьми. Дагэ во время путешествия получил более, чем правдоподобное представление о юном даочжане. Сан был лёгким на подъём, готовым помогать своим друзьям и простым людям. Хотя он неоднократно шутил, что если бы они встретились в толпе, то просто столкнулись, прижались ровно на мгновение друг к другу и разошлись бы как ни в чём не бывало, но вот Дагэ тогда бы точно "потерял" свои кошелёк и дорогие подвески, Мин Цзюэ понимал, что его возлюбленный опустился бы до обычной кражи только в том случае, если бы это был единственный для него способ не умереть в тот день от голода. Мужчина смотрел на юношу и видел красивого не только лицом, но и душой человека. Он был словно лесная пичуга - маленькая и свободная, но постоянно ищущая что-то. И если это что-то, что он, глава Ордена Цинхэ Не, Не Мин ЦЗюэ, может этой "пичуге" дать, то он отдаст это не задумываясь. Целиком и полностью.       - А-Сан, - наконец, сказал он, нежно беря лицо юноши в свои руки и заставляя того поднять на себя взгляд. - А-Сан, пошли со мной.       Юный бродяга-заклинатель широко распахнул глаза, не врея своим ушам.       - Пошли со мной в мой дом, - твёрдо повторил Мин Цзюэ. - Я дам тебе всё, что у меня есть. Я одену тебя в лучшие одежды, дам тебе лучшие веера, кисти и тушь. Ты будешь жить лучше любого смертного! А если захочешь...       Он не без труда сглотнул неожиданно подкативший ком в горле.       - А если захочешь уйти, то я не буду держать тебя.       - Хочу, - тихо ответил Сан, глаза которого снова начали наполняться слезами. - Даже если ты запрёшь меня в золотой клетке и сделаешь ручной канарейкой, то я всё равно хочу остаться с тобой.       Эти слова показались Не Мин ЦЗюэ лучшей вещью, которую он когда-либо слышал, видел и чувствовал в своей жизни. Поэтому он просто принялся покрывать лицо Сана горячими поцелуями, губами стал стирать все горько-солёные слёзы юноши. Наблюдавшие из кустов неподалёку Мо Сюань Юй, Мэн Яо и Вэй У Сянь облегчённо выдохнули. Стоявшие рядом под деревьями Лань Сичэнь и Лань Ванцзи смотрели на них с неоднозначным видом. Сичэнь улыбался, что его названный старший брат наконец-то обрёл спутника если не по тропе самосовершенствования, то просто по жизни. Ванцзи молчал и, кажется, мысленно перечислял какие правила Гу Су Лань они сейчас с братом уже успели нарушить, но по его покрасневшим ушам было ясно, что это не так. Возможно ли, что это из-за легкомысленного обещания господина Вэй У Сяна угостить его спелой локвой, если он и его старший брат "прикроют" их со стороны? Сичэнь не мог точно сказать, кроме того, что похоже каким-то образом их новый знакомый задел тонкую струну в душе его младшего брата.       

***

      Кем бы не был тот "умник", что решился разбудить Танцующую Богину, он (или она) так и не соизволился прибыть в деревню. Вэй Инь, братья Лань и Дагэ всю ночь просторожили, но на всей горе было тихо. Поэтому когда наступил час кролика, Лань Сичэнь и Лань Ванцзи тихонько собрались и попрощались с Вэнь Цин. Мин Цзюэ нежно поцеловал сладко спящего Сана и вышел следом: он пообщал, что сопроводит опасный осколок к Учителю Лань и в качестве главы Великого Ордена примет участие в обсуждении что с ним дальше делать. Какое-то смутное чувство узнавания появилось, когда братья рискнули вытащил тёмный предмет из цянькуня повышенной безопасности. Судя по выражению лица Вэй У Сяня, который при этом присутствовал, не только Мин Цзюэ эта вещь показалась знакомой. Вот только где он мог её видеть раньше?..       Однако, был ещё один неожиданный поворот событий тем утром. Едва они оказались у ворот деревни, то тут же наткнулись на адептов Цинхэ Не! Бравые адепты ринулись искать своего главу по возможности тихо, чтобы не переполошить остальные ордена и кланы, и в конечном итоге узнали, что их глава за каким-то лысым гуем отправился на гору Дафань, которая была местом жительства Вэней. Вэней, ради Духа Сабли! Тем не менее Не Цзун Хуэй решил самолично повести отряд спасать своего главу и нынешнего хозяина Нечистой Юдоли из лап кровожадных Вэней...       ...но единственными кровожадными существами на горе Дафань были козы! Козы! Во главе этих коз стоял весьма крупный и серьёзный козёл, который внимательно проследил своими жёлтыми глазами за отрядом вооружённых мужчин. Пара молодых девушек, ещё подростков, которая пасли этих "монстров", смотрела на них огромными от удивления глазами, что невероятно смутило воинов. И чем выше поднимались сабленосцы, тем неуютнее им становилось. Вокруг был мирный пейзаж, полный пения птиц, озадаченного шёпота застрявшего в кронах деревьев ветра и любопытных животных. На своём пути они встречали одних крестьян, и, хотя на их одеждах были знаки, похожие на солнце, адепты Цинхэ Не, приглядевшись, узнали в них рисунок цветка, отваром которого их всегда поил лекарь после каждой Ночной Охоты, приговаривая, что это полезно для здоровья. Какой-то пожилой мужчина толкал в гору старую, но довольно крепкую телегу, в которой сидел маленький мальчик и играл двумя бабочками, сплетёнными из листьев. В телеге были пустые корзинки, а также рулоны ткани и мешки (по всей видимости с мукой и рисом) и пара больших кувшинов с маслом.       Не Цзун Хуэй вежливо поприветствовал старика и спросил про дорогу в дом Вэней. Тот вежливо поклонился в ответ, представился как "Третий дядюшка" и сказал, что сейчас идёт как раз в деревню Вэнь. Он проводит их, ведь они наверняка пришли за главой Не, который решил погостить у них. Старик добавил, что не знает зачем почтенный глава Не изъявил такое желание, но его привёл с собой их местный заклинатель, а значит тот пришёл по делу. Цзун Хуэй сделал знак своим подчинённым, хотя и без слов было понятно, что мужчины не собирались бросать старика в нужде. Сам Хуэй шёл рядом и вёл вежливую беседу с Третьим дядюшкой, и так старший адепт узнал о том, что на горе из заклинателей были только потомственные даочжаны, чьи родители погибли здесь во время Ночной Охоты вместе со старшими Вэнями. Последними чистокровными Вэнями по линии, идущей от старшей дочери самого Вэнь Мао, были брат и сестра Вэнь, а также их племянник Вэнь Юань. Старик кивнул на маленького мальчика в телеге, который расспрашивал одного из адептов об украшениях на одежде и сабле мужчины. Тот отвечал терпеливо и, кажется, был немного смущён, и Цзун Хуэй мог поклясться, что сам слышал двойной тихий смешок в своём разуме. В Нечистой Юдоли уже очень давно не было детей, поэтому сабли адептов сейчас откровенно забавлялись, чувствуя смущение своих хозяев. Маленький Вэнь был таким милым и беззащитным, что невольно вызывал стойкое желание забрать его с собой под более надёжную защиту, нежели эта гора.       - Глава Не! - Цзун Хуэй опустился на колени перед Мин Цзюэ, и также поступили все остальные адепты. Они прибыли на гору вчера уже под вечер, и старик любезно пригласил их в один из домов, который временно пустовал. Третий дядюшка, несколько пожилых женщин и один бойкий паренёк быстро обустроили дом, приготовили всё необходимое, принесли горячий ужин и оставили мужчин отдыхать после путешествия. Мудро рассудив, что раз глава в деревне (в деревне, а не в мрачном подземелье или тюрьме для смертников!), то он не изменит своим привычкам вставать рано утром и тренироваться, старший адепт велел всем умыться, поесть и как следует выспаться. В конце концов, этот день принёс множество открытий, которые потрясли мировоззрение адептов, ведь прежде никто из них понятия не имел, что в этом мире, кроме Цишань Вэнь, ещё существуют Дафань Вэнь!..       - Цзун Хуэй! Братья! - Не Мин Цзюэ был потрясён, но быстро справился с чувствами, вспомнив слова Сана о том, что если его братья и в самом деле готовы верно служить ему и его Ордену, то они перевернут Землю и Небеса, но отыщут его во что бы то ни стало!       - Глава Не, наконец-то, мы Вас нашли! Какие будут Ваши приказы?       - Отправляемся в Облачные Глубины, - не раздумывая, ответил Мин Цзюэ. - Но пусть четверо или пятеро из вас останутся здесь! Переоденьтесь местными и ждите пока я не вернусь. Остальные будут сопровождать меня и двух Нефритов Гу Су Лань, и ни слова о том, что было! Точнее так: да, вы были на горе Дафань и искали меня, и нет, вы не нашли меня здесь и не сопровождали меня и братьев Лань в Облачные Глубины. Всем всё ясно?       Адепты молча поклонились и, не сговариваясь, также молча разделились на две группы. Пятерым Дагэ указал на самый дальний дом, где жили даочжаны, остальные воины вышли вместе с ним и Нефритами из деревни. Они отошли на безопасное и плохо просматриваемое как с земли, так и с вершины горы место, и только после этого встали на своё духовное оружие. Путь до Гу Су обещал быть не менее опасным и напряжённым, чем давешняя битва с ожившей статуей.       

***

      Всё оказалось гораздо хуже, чем себе представлял Не Мин Цзюэ, а ещё он наконец вспомнил где он раньше мог видеть этот осколок. Он не видел его своими собственными глазами, одним лишь мысленным взором, когда его отец вызвал на серьёзный разговор и начал открывать одну тайну Ордена за другой. Одной из таких тайн был осколок чёрного железа, бывший когда-то частью древнего могущественного творения какого-то безумного заклинателя. Безумца убили, и каждый глава каждого из Пяти Великих Орденов (собственно за убийство сумасшедшего их и прозвали Великими) забрал ровно одну часть осколка себе на хранение. Об этом было запрещено говорить вслух другим и тем более писать в книгах, так что единственные, кто знал вообще об этом деле, были только главы. Секрет они передавали из поколение в поколение, из уст в уста лишь своим прямым наследникам. Вся ирония заключалась в том, что Отец-Основатель Цинхэ Не был слишком умным для сына простого мясника человеком, поэтому ни один из его потомков не знал где именно был похоронен осколок, который забрал себе на хранение Не Ли Жэнь, первый глава Не. Вот почему всё, что передавалось от отца к сыну (или дочери), сводилось в итоге лишь к описанию куска чёрного железа. У Мин Цзюэ, как и у некоторых глав до него, после этих слов появились нехорошие ощущения, что возможно в самой глубине родного Некрополя (могильника для сабель почивших глав) там, под гродницей Отца-Основателя, есть тайное помещение, где возможно... Впрочем, Дух Сабли был слишком силён и какой-то осколок какого-то там чёрного, белого или цветного железа не смог бы с ним справиться. А, учитывая, что Дух Сабли ревностно хранит все секреты Цинхэ Не, то можно было не волноваться насчёт этого.       Другое дело - это земли остальных Великих Орденов, и кто знает где сейчас остальные четыре осколка? В срочном порядке был вызван из Пристани Лотоса Цзян Фэнмянь - нынешний глава Юньмэнь Цзян. Мин Цзюэ знал его как очень умного и мудрого мужчину, почтенного главу Ордена и просто очень хорошего человека. Лань Цижэнь, поняв, что молодой глава Не не так глуп и горяч, каким его любят выставлять другие, и что при необходимости он окажет полную поддержку Гу Су Лань, предложил Не Мин Цзюэ отдохнуть в гостевых комнатах. Однако, тот вежливо отказался и попросил разрешения покинуть Облачные Глубины, сославшись на неотложные дела. Учитель Лань и так был доволен тем, что его племянников отконвоировали в родной дом лучшие адепты Цинхэ Не, обеспечив им тем самым наилучшую защиту без лишних вопросов, что только согласно кивнул.       Обратно на гору Дафань Мин Цзюэ летел, как стрела, выпущенная из боевого лука. Его адепты едва поспевали за ним и всё недоумевали почему их глава так спешит; они ещё не были в курсе всего происходящего.       - Большой Дагэ! - встретил его радостный криком Вэнь Юань на руках у Мо Сюань Юя, тот вместе с Мэн Яо с какой-то беспомощным выражением лица смотрел на приближающегося Мин ЦЗюэ. У того сердце сразу ухнуло куда-то вниз.       - Дагэ, ты вернулся! - взволнованно сказал Мэн Яо и указал на адептов, что сопровождали его в Гу Су. - Твои люди забрали Сана! Едва ты отбыл, один из старейшин прибыл вместе с другими адептами из Нечистой Юдоли! Этот почтенный господин увидел Сана, который подумал, что ты вернулся, и выбежал ему навстречу, и тут же свалился в обморок. А, когда пришёл в себя, начал нести какую-то чушь и, в конце концов, увёз Сана в Крепость Цинхэ Не! Не Мин Цзюэ, что здесь происходит?!       Если бы не желание не напугать малыша Вэнь Юаня, то Мэн Яо уже давно сорвался на высокий крик. Спутника его Старшего брата неожиданно увидели его же адепты, а сам Дагэ даже понятия не имеет о случившемся. Конечно же, Мин Цзюэ было глупо винить (он не знал, что так получится), но Яо испугался, когда увидел толпу вооружённых до зубов адептов, которые куда-то уводили Сана. Памятуя о нелюбви семьи Не к семье Вэнь, молодой мужчина решил, что тут какая-то ошибка и адепты схватили не того, но Яо не успел поднять тревогу, как и адепты, и Сан исчезли.       - Не вини себя, Яо-гэ, - нахмурился Дагэ, и Сюань Юй поспешил унести малыша Юаня обратно в дом прежде, чем тот заметит, что "Большой Дагэ" обратился в живое воплощение божества войны и гнева. Мин Цзюэ бросил короткий, но острый как обнажённая сабля, взгляд через плечо на своих подчинённых. Последние были бледны как снег на горных вершинах Гу Су потому, что тоже понятия не имели, что могло тут произойти. После этого Мин Цзюэ остался в доме даочжанов до утра следующего дня, стараясь как можно больше набрать сил. Вэй У Сянь ничего на это не сказал, а когда обнаружил его спящим в постели своего названного брата, только покачал головой.       Утром сабленосцы молча отправились обратно в Нечистую Юдоль, которая встретила их подозрительно радостно. Слуги сновали туда и сюда, управляющий выскочил настречу своему главе и принялся что-то говорить, но Мин Цзюэ слушал его в пол уха. Сейчас он спешил в главный, тронный зал, чтобы потребовать к себе старейшин, которые решили, что иметь право действовать без его разрешения. Однако, в зале его уже ждали, но не только все старейшины Ордена Цинхэ Не, но кое-кто ещё...       ...зелёные одежды мягко обхватывали хрупкую, невысокую фигуру. Волосы, некогда уложенные в тугой пучок, сейчас были подняты в аккуратный, высокий конский хвост и всё равно непослушными волнами падали на плечи и спину. Пряди с висков были заплетены в тонкие, изящные косички; несколько коротких прядок выбились из общей причёски и теперь мягко обрамляли светлое личико. Нефритовые подвески качались в такт всем его движениям, и, если бы не всё тот же зачарованный серый веер с изображением чёрных гор, сосен и простой беседки, то Не Мин Цзюэ никогда бы в жизни не узнал своего возлюбленного Сана.       - ...Ваш младший брат, молодой господин Не, имя при рождении Хуай Сан, - старейшина с поклоном закончил долгую и неслышную ушам Дагэ историю о наложнице по имени Фэнь Ли, которая родила почившему главе Не второго сына и которая покинула Нечистую Юдоль, когда стало понятно, что её маленький сын не пригоден для Пути Сабли. Не Мин Цзюэ смотрела на своего Сана, он смотрел в его блестящие от непролитых слёз глаза и не только видел всё тот же больной взгляд, что и тогда в деревне Вэнь, но ещё понимал. Понимал почему однажды отец закашлял кровью прямо во время тренировки, почему он закричал на своих адептов, чтобы те "посторонились"; почему он долго сидел и смотрел на открытые настежь ворота Нечистой Юдоли, и плакал, плакал, невзирая на кровь на своём лице и одежде. А ещё Мин ЦЗюэ вдруг понял, почему его мать не могла терпеть посторонних в её Крепости, особенно женщин. И почему отец, как ему показалось, на мгновение обретший чистоту сознания, всё равно с силой опустил свою саблю на свою законную жену.       Он не мог винить ни своего отца (за то, что тот не сразу понял своего счастья быть просто отцом простому ребёнку от простой женщины), ни свою мать (за то, что та была не только властной хозяйкой и сильной заклинательницей, но ещё и самой обычной женщиной, подверженной страстям), ни мать А-Сана (за то, что решила не обременять отца своего ребёнка ни выбором между двумя детьми, ни репутацией никудышного главы и плохого мужа) за то, что в конечном итоге произошло. Возможно, что А-Сан был прав не только в своей вере в его адептов, но ещё и в том, что Небеса готовят испытания смертному, когда решают наградить его, но при этом сомневаются действительно ли он достоин этой награды или же это всё привиделось Им?       - А-Сан, давай позовём наших друзей отпраздновать твоё возвращение домой.       Старейшины с одобрением встретили его решение, хотя отчасти не совсем понимали о чём идёт речь, а сам Мин Цзюэ молча смотрел на Хуай Сана. Тот, наконец, улыбнулся и, смущённо прикрывая нижнюю половину лица привычным и таким сладостным для Дагэ жестом, протянул ему руку. Мин ЦЗюэ осторожно и нежно сжал его тонкие пальцы, и юноша поднял на него свой взгляд, глядя прямо ему в глаза.       - "Хуай", но не монах и у меня нет ничего запазухой*, - сказал бывший бродячий заклинатель, и в его чёрных глазах, наконец, заблестели искорки озорства, а не слёзы.       * Игра слов: "Хуай" как в имени знаменитого монаха Хуай-хая (основоположника чаньского монашества (совместный труд), или как фамилия, состоящая из иероглифа, обозначающего "пазуха" ("держать за пазухой").       - Теперь у нас будет всё время мира, чтобы ты рассказал и показал мне какой ты "Хуай", - тоже улыбнулся Дагэ, показывая свои ямочки на щеках. Хуай Сан покраснел и с силой сжал его руку, и, хотя его сил наврядли могло хватить на что-то серьёзное, это больше не имело никакого значения. В конце концов, необязательно делать канарейку ручной, чтобы наслаждаться её пением и компанием. А Не Мин Цзюэ готов был и дальше просто любить Хуай Сана таким, какой он есть на самом деле.