На цепи и у власти

— Если я сказал, что ее высекут кнутом, значит, так и будет! — надсаживаясь, орал Джоффри на Пса, будто тот был повинен в том, что у них не король, а сущая гиена в шелках — такой же злобный и дикий. «А теперь коронное, мать твою» — про себя подумал Клиган, сотню раз видевший этот дерьмовый спектакль одного актера, и не прогадал. — Я король! — «Предсказуемо». — И я вправе обходиться с недостойными так, как будет угодно мне! — Ваша Милость, девочка просто споткнулась, — спокойно отозвался Пес, хотя от Джоффриных воплей в ушах звенело неимоверно. — С каждым может случиться, даже с Вами, да простят меня Боги. С самого начала правления Джоффри на долю сира Илина Пейна, этого жуткого, навеки замолчавшего типа, едва ли не каждый день выпадала новая работенка. Сегодня, например, не повезло какой-то из придворных девиц, которую Пес не помнил по имени. А непростительный грех ее заключался в том, что бедняга запнулась о свой же хорошенький каблучок и, спасаясь, уцепилась за рукав королевского дублета — облаченный в него государь как раз шествовал мимо. Сделала она это, конечно же, инстинктивно; если бы пришлось выбирать, девушка наверняка предпочла бы расквасить себе нос. Впрочем, секундой позже так и случилось, ибо насмерть оскорбленный король отшвырнул ее обратно в толпу, где ловить ее никто не собирался. В следующее мгновение побагровевший от злости Джоффри уже выносил приговор, под рыдания бедной девушки и безмолвие свиты — с их стороны было бы неразумно оспаривать решение короля в присутствии кучи остальных подданных, а то еще, чего доброго, отправишься ловить кнут голой задницей на пару с приговоренной. Понимал это и Сандор, а потому уговаривал мальчишку смягчить наказание тет-а-тет. К своему Псу Джоффри был привязан безмерно. И доверял ему в той же степени: когда сторожить королевские покои выпадало Сандору, тот неизменно стоял с обратной стороны двери. Иными словами, государь запускал его к себе в опочивальню, где с позволения хозяина Пес мог даже подремать около сундука, если был не в духе или с похмелья. Джоффри даже служанок из смежной комнаты выгонял, чтобы те не развешивали свои бабьи уши и не мешали их так называемому уединению. Смысл этого был Клигану не ясен: в каждый его караул господин просто трещал на отвлеченные темы и не делился с Псом ничем особенно сокровенным. Но из всех возможных обществ Джоффри все равно предпочитал Сандора. Своими привилегиями Клиган особенно не разбрасывался, так как они вызывали вопросы Серсеи и сослуживцев, да и настораживала Пса такая любезность. Но еще одно обстоятельство, в котором даже королева-мать была Сандору не ровня, ему неизменно льстило — после скоропалительных решений Джоффри всегда выслушивал, чем Клиган оправдает того или иного смертника. Хотя, это отнюдь не всегда означало, что сир Илин может отдохнуть, ибо король был склонен делать по-своему. Смотря по случаю, мальчишку то забавляло, то злило, что Пес, как ему казалось, в последнее время сделался чересчур сентиментальным и выгораживает кого ни попадя. И все же доводы Пса иногда спасали чью-нибудь жизнь, и это, можно сказать, вдохновляло Сандора снова и снова пытаться вразумить короля. Разумеется, только когда у него было настроение оглохнуть от визга. Героем Пес себя не мнил; всех, кого Джоффри изводит и отправляет на смерть, даже Семеро не спасут. Находились они в просторном помещении, коих Красный Замок мог предоставить великое множество. Когда они вошли, Джофф, не церемонясь, выгнал служанку, оттирающую со стены копоть от факела, и та исчезла быстрее, чем летает стрела, не забыв таки поклониться. Тем не менее, компанию им составляли звериные головы, отнятые от тел в качестве трофеев и развешанные на стене. Самая видная из них была оленьей, да с такими рожищами, что глядишь и думаешь — наверняка герб Баратеонов рисовали с нее. И все же рога не спасли великолепное животное от его нынешней участи, и это неизбежно наталкивало на мысль, что в Вестеросе предпочтительнее иметь когти. У Джоффри были когти, вот только умел он лишь драть ими свою же мебель и запускать их в плоть своих же людей, а хоть как-то повлиять на своего взбесившегося львенка родители видали в гробу. В том, что Джоффри львенок, усомниться мог только слепец — король всецело пошел в породу Ланнистеров: белокурый, зеленоглазый, с совершенно гладкой точеной рожей — ни дать ни взять Джейме, только юный и более злобный. От кого Серсея нагуляла свой выводок, было загадкой с очевидным ответом, произнесение которого приравнивалось к измене государству. Одно было ясно: покойный Роберт не был причастен к тому, что теперь земную твердь топчет этот жестокий, противный мальчишка. — Я устал от твоих выходок, Пес, — Джоффри говорил уже поспокойнее, хотя подбородок у него по-прежнему злобно выдавался вперед. — Страна и так кишит идиотами, а ты предлагаешь давать им поблажки. — Вы их король, — поняв, как это звучит и чуть не заржав, Клиган поспешно добавил: — А значит, можете искоренять идиотов своим примером, безо всяких там наказаний. — Ага, то есть у меня под носом творится произвол, а мне сидеть с блаженным видом? — Ну, если Вы про сегодня, спотыкаться люди будут всегда, это уж точно. Или Вам невмоготу прожить хоть день и не заставить кого-то страдать? Видя, как воспламеняется Джоффри, Пес даже на миг решил, что сморозил лишнего, однако светловолосый король, будто впервые в жизни осознав существование здравого смысла, шумно выдохнул и успокоился уже окончательно. А вот с ответом он медлил. — Зачем Вы это делаете? — Пес быстро сообразил, что загнал его в угол, и чтобы окончательно вжать Джоффри в стенку, оставалось наседать. — Сегодня эта девчонка, которой всыплют по самое не балуй из-за того, что она споткнулась. Вчера тот оружейник, который делал для Вас стрелы — из целого вороха сломалась всего парочка, и Пейн явно не сам придумал отрубить ему три пальца. А рыжая Старк, над который Вы измываетесь уже черти сколько? — Она заслужила! — взвизгнул Джоффри, найдя оправдание только для последнего. — Ее сученок-брат поднял грязный мятеж и держал в плену дядю Джейме! — Старая песня, Ваша Милость — обвинять одних в грехах других лишь потому что они родня. Все равно, что повесить на меня всю дурь моего собственного горячо любимого брата. Выходит, я сам себе поджарил рожу на горящих углях… Вот тут Сандор осекся по-настоящему. Во-первых, страшную сказку о том, как один брат калечит другого, он никому не рассказывал, кроме, разве что, Пташки, когда был под хмелем. Разумеется, Санса не будет распространяться об этом, раз и взглянуть-то на Пса не может без истерики, да и к чему ей это. А во-вторых, слишком уж он напустился на и так притихшего юного короля. Но и после этого Джоффри остался до странности вменяемым. — Я не знал, что это сделал твой брат, — сочувствия в голосе не было, но и раздражения тоже. — Хорошо, что безжалостность сира Григора нашла применение в рядах нашей армии. «На хрену я его вертел», — сказал бы Пес, находясь он в обществе попроще. Вместо этого Сандор решил мысленно отпиздить брата и подождать, что король скажет еще. Сам он благоразумно молчал, опасаясь, что раз на уме у него Григор, то и на языке окажется все, что он о нем думает. — А по поводу того, о чем ты спрашиваешь, — Джофф говорил тише, чем было в его привычках, будто опасаясь, что олень, от которого осталась одна голова, испытывает интерес к происходящему. Но через миг выпрямился и закончил вполне себе будничным тоном. — Мне это нравится. Нравится делать больно и унижать. Не сказать, что Клиган ужаснулся или не ожидал такого. В глубине души он догадывался, что чужие мучения насыщают садистское начало Джоффри. Но то, с какой простотой король признал свои нездоровые интересы, заставило опешить даже его. Пес тоже не отличался любовью к людям — мог насмехаться над ними или плевать на них, но это ведь не то же самое, что отнимать чужую жизнь или честь просто так. Как его брат. Как треклятый Джоффри Ланнистер. — Теперь доволен? — Джоффри ухмыльнулся, как ни один прохиндей. Так и тянет выбить ему зуб, чтобы не щерился. — Пойдем, здесь скучно. Отстранившись от стола посреди комнаты, к которому он уже успел привалиться бедрами, Джофф двинулся к выходу, когда Пес, сам не зная зачем, вдруг спросил очевидное: — Думаете развлечься новой порцией чужих криков? Юный Ланнистер затормозил и обернулся к нему, закатывая глаза с усталостью древнего мастера, в стотысячный раз объясняющего нерадивому ученику какую-то очень простую истину. — Хорошо, что я король, и мне не требуется на это ничье разрешение, в особенности — твое. Если у тебя есть еще вопросы, спроси сразу и не дергай меня на половине пути. Ну? — Чего уж тут спрашивать, Ваша Милость. И так все ясно. Можете наказать меня тоже, если так надо, но я скажу, что не все разделяют Ваши… кхм… увлечения. Пока Вы играетесь, ненависти к короне становится все больше и больше. Вы ведь не надеялись вызвать этим в их сердцах нежный отклик? Последними словами Сандор едва не поперхнулся, но все-таки договорил, гадая, что же творится в этой дурной голове, которую короновали явно в угоду кому-то очень жестокому. Или глупому. Джоффри свел брови и опустил взгляд, не то стыдливо, не то обиженно. «Смотрите-ка, за живое задел», — хмыкнул Сандор. Про себя, разумеется. Вслух он сказал: — Многим и впрямь неприятно, когда над ними издеваются, Ваша Милость. Представьте хоть на себе. Как там говорят… король должен понимать свой народ. Пес нутром почуял неладное, когда мальчишка вперился в него радостно распахнутыми зелеными глазами, словно он вдруг до чего-то додумался. Непредсказуемые идеи непредсказуемого Джоффри вызывали одни опасения, и Клиган с отвращением осознал, что напрягся, чувствуя, как мышцы под металлическим панцирем подпирают доспех изнутри. — Что ж, звучит убедительно, — преодолев расстояние в пару шагов, король остановился напротив Клигана. — Раз ты так переживаешь, значит, помоги понять их. Сделай мне больно. Сандор растерялся, да так, что отвисла челюсть. Король сам предлагал ему то, на что Пес охотно согласился бы, даже разбуди его глухой ночью после знатной попойки, но, как ни странно, именно это заставило его буквально остолбенеть, как столбенеет дикий зверь перед распахнутыми дверцами тесной клетки. — Не сменить ли Вам парчовый дублет на что-нибудь полегче, Ваша Милость? Вы, кажется, перегрелись. Скривившись, Джоффри весь подобрался, в полной решимости ударить Клигана, но быстро передумал, не желая разбить костяшки о стальной нагрудник. Удар по здоровой стороне лица вышел бы неважным: ростом король едва дотягивал Псу до плеча, да и то за счет короны, усеянной рубинами и сделанной в форме искусно переплетающихся оленьих рогов. Но львы рогов не имеют, как символ власти не имел ничего общего со зверем в его крови. — Не по лицу, понял? У меня еще много дел при дворе. — Не стану я бить короля, Ваша Милость, — Пес глядел почти затравленно, тем самым, кажется, раззадоривая его еще больше. — Безоружного, к тому же. — За королем стоит вся его армия, а значит, я вооружен тысячами клинков. Заткнись и делай, что говорят, ну же! Сандор медлил, приказ мальчишки казался невозможным, бредовым, даже на фоне его безумия. Но в то же время… — Давай! Рука сорвалась сама, двинув королю под место, где сходятся ребра. Джоффри согнулся с хрипом, корона, соскользнув с золотых волос, зазвенела о каменный пол, откатившись в сторону, точно срубленная голова. Пес наблюдал за содеянным сквозь пелену, разъедающую глаза и одновременно навевающую осознание, что давно надо было так сделать, не раз и не два. Ухватиться ему было не за что, и Джоффри распрямился, пошатываясь. Пальцы впились в дублет на уровне солнечного сплетения, а дыхание безнадежно сбилось, и все же мальчишка совсем не ощущал себя угнетенным. Сандора приставили к нему с детства, на его глазах миловидный ребенок вырастал в столь же миловидного монстра, и за это время телохранитель принца, а затем и короля, успел насмотреться на весь спектр его эмоций и угадывал многие из них. Джофф не злился на своего Пса и не жалел о том, чего попросил. Он хотел еще. — Дышать тяжело, — констатировал Джоффри и опять, бес его отдери, заулыбался. — Мне нравится. Придуши меня. На этот раз Пес повиновался без возражений. Авось, у Джоффа от этого разум встанет на место, или, на худой конец, поднимется настроение, что тоже было бы неплохо. В любом случае, у девочки появится шанс на помилование. Джоффри не успел прочувствовать боль в предплечье, потому как схвативший его Сандор слишком резко рванул на себя, притягивая мальчишку вплотную. Пальцы забрались под воротник и сжали горло, разумеется, не в полную силу — если бы Клиган постарался на славу, хрустнула бы изящная шея, и Железный Трон потерял бы еще одну королевскую задницу. Пес отвернул от себя лицо Джоффри, чтобы не видеть глаз; в них еще с момента удара появился восторженный азарт, и в сознании Пса это по-прежнему оставалось чем-то неестественным. Теперь Джоффри был развернут спиной к Сандору, как если бы он подкрался к королю сзади. — Сильнее, — приказал Джоффри, хотя говорить уже стало трудно. Пес подчинился, изо всех сил стараясь случайно не удушить его, принеся всем великое облегчение. Мальчишка дернулся, инстинктивно сопротивляясь, и издал задушенный всхлип, но в то же время одобрительно, почти нежно схватился за Сандорову кисть. Тот чувствовал под пальцами его безумно бьющееся сердце, думая, означает ли это страх, или что-то другое. Например, то, что заставило Джоффри взять Пса за вторую руку и направить ее себе прямиком между ног. Клиган резво отшатнулся, громыхнув панцирем, как если бы пах короля воспламенился и заново ошпарил его. Пса накрыло смятение, в последний раз ощущаемое во время битвы с армией Станниса. Вокруг была смерть, но не она пугала его. Огонь был страшнее. Потеряв упор, Джоффри опять едва не упал и оглянулся на Пса с недоумением и испугом. Будто лапать короля за член — обычное дело для гвардейца и телохранителя! Чтобы не стоять столбом, Сандор деловито кашлянул и нагнулся за упавшей короной, словно изначально намеревался только поднять ее, а не оторопел от внезапной выходки ее владельца. Пес подавленно ждал, что скажет Джоффри на своего рода неповиновение, однако король молчал, а это было еще хуже. Разогнувшись, он увидел поджатые губы, взгляд, прошивающий насквозь, и струйку крови под носом — Пес не знал, что это за хворь такая, но у Джоффри иной раз шла кровь или дрожали руки, а то и кружилась голова. Должно быть, кто-то незримый и справедливый каждый раз отвешивает ему оплеуху за самодурство. Глядя на короля, Сандор многозначительно ткнул пальцем себе под нос. Так и не прервав пугающее безмолвие, Джоффри небрежно стер кровь, резкими шагами приблизился к Псу, вырвал у него накладные рога и, так и не водрузив их на голову, хлопнул тяжелой, обитой железом дверью. Сандор еще с минуту простоял в одиночестве, обдумывая произошедшее и всякий раз приходя к выводу, что все очень хреново — как у мальчишки с головой, так и его теперешние дела. Решив, что рассуждения придают ему еще более угрюмый вид, Клиган перестал себя на них растрачивать. Не сегодня-завтра и так будет ясно, чего ему это стоило. Напоследок он весьма неприветливо покосился на голову рогатого свидетеля, который со своей стены все видел и слышал. — Чего уставился, козел?