Истинная наяда Тумана.

Цунаде — бурная, непокорная, всеобъемлющая воля Огня. Огонь этот сжигает и пожирает все на своем пути, себя же уничтожая. Не контролируются чувства. Не контролируется сила. Все у королевы Сенджу через край, словно вино Граалеву подделку переполнило да на дедушкином фамильном столе позорными следочками отпечаталось. Сенджу - настоящий Флегетон, сплошной поток жара, в Эребе скрытого. Хаширама Милосердный, истинно гордая асфодель, внучкой своей бы возгордился. Мей же — податливая, прохладная, спокойная наяда Тумана. Теруми позволяет себе усмехаться глупенько, ключицы и руки для огненных поцелуев Благословенной Королевы подставляя. В Тумане однако ж кроется великая сила, о чем герцогиня знает прекрасно. Ледяное, мимолетное касание здесь, да там — собственность свою отметить надо, чтобы другие на нее не посягали. Мей о своих правах на Королеву Огня смешками из-под челки умалчивает, жемчужными сережками посверкивая, да глаза малахитовые прищуривая. Нежную наяду Тумана сдавливают железные оковы, сияющую красоту холодным блеском перекрывая, однако чужое имя виконта Травиньи липкой кровью через них все же проступает. Над головой — флаг, напоенный нежной лазурью, в руках — копье в форме прекрасной лилии, в сердце — решимость и наследницы Флегетона образ чарующий и яркий. Поле битвы Мей ристалище напоминает: хруст сломанных позвонков и ребер, хлюпанье открытых ран, кровавая капель — привычная теперь музыка. Мелодия, уже ставшая ненавистной, звучит каждодневно, по расписанию. Атаки свои Мадара Учиха планирует тщательно и долго, чтобы эти сонеты, Марсу посвященные, звучали до самой темноты. Единственное от турнирного ристалища отличие, помечает про себя госпожа герцогиня, в том, что ей придется на этой бойне не только огненными локонами своими или целыми костьми в ноге пожертвовать. Когда звучит очередная кровавая опера, Мей, да и все остальные, понимают, что это последнее выступление Учиха Мадары. Теруми сжимает копье да так, что пластинки перчаток стальные больно в пальцы впиваются. Выстоять надо. Осталось немного. Сквозь шум крови в ушах пробивается звук трубы армии Учиха. Концерт начался. Мей скачет во весь опор, безумная словно, колет, рубит, режет всех без разбора. Благородное копье ее легко входит в зазор между кольчугой и шлемом противника. Ломаются с треском кости. Трехлепестковая лилия снова обагрена еще дымящейся кровью. Крики своих, врагов, союзников, все смешалось в единое месиво темно-бордового цвета. Песок, летящий в глаза так назойливо, окрасился в рубиновый. Мей тяжело выдыхает из-под шлема, встряхивает головой. Дальше скачет. Вдруг вспышка. Тяжелый удар. Все тело превратилось в одну пульсирующую, противненькую боль. Мей в первое мгновение забыла, как дышать. Сбили с лошади. Кажется, обе ноги в разных местах сломаны. Герцогиня порывается, да встать, увы, не может. Чудом вражеский всадник не задавил ее, промчался мимо. Копыта. Сапоги, пыльные, изодранные. Обломки копий. Наверняка среди них и ее собственное. Мертвые, скинутые с лошадей рыцари. В глаза брызнула чья-то кровь. Мей делает над собой усилие и стаскивает шлем. Уже неважно, что наскоро слепленный образ виконта Травиньи вдребезги расколется и разломается. Теруми жадно вдыхает наполненный смертью воздух. Судорожно золотой крест со вкраплениями бериллов сжимает. Подарок от ее Королевы. Сжимает крест, сжимает зубы. Ползет. Опера тем временем достигла своей кульминации, пика. Скоро будет и конец. Мей ползет, голову прикрыв. Двинулась она всего на пару миллиметров, однако силы уже ушли, вытекли, будто желток из треснувшей скорлупы. Ее сиятельство медленно подняла свои глаза цвета зелени невероятной. «Как же прекрасно сегодня небо». В голове помутнилось резко и внезапно. Удар невероятной силы пришелся Мей в спину. Герцогиню, прекрасную бабочку, сумасшедший ученый муж булавкой насквозь к земле пригвоздил. В районе солнечного сплетения Теруми чувствует жидкое, смертельное тепло. Дробятся кости. Взгляд не проясняется, глаза у леди замка ле Блуаз соленой влагой вдруг наполнились. «Мой конец как это небо». Мей уже даже дышать не хочет, так, воздуха по чуть-чуть из атмосферы для себя любимой набирает. Мей не двигается. Мей умиротворенно улыбается. Лопается губа, кровь стекает по подбородку, поит землю. «Своей смертью я все же заслужила ее». Теруми вспоминает гнев Сенджу, как она смешно ножкой тогда топнула. Не пущу тебя, говорит, да и все. [Не пущу, потому что потерять боюсь. И потеряю.] [А вы не бойтесь, ваше величество. Монархи Сенджу славятся своей отвагой, верно?] [Я не отпускаю, слышишь?] [А вы лучше вот что, ваше величество, за меня помолитесь. Виконт Травиньи бравый рыцарь, он обязательно вернется к вам. Клянусь честью.] Мей даже ответа от своей повелительницы не дожидается, не слушает. Быстро мажет по ее губам своими, да и к выходу из зала направляется. Тогда Солнце герцогини для нее и закатилось, больше она его не видела. Кровь перемешалась со слезами. Перед тем, как вздохнуть в последний раз, Мей еще раз сжала в руке прощальный подарок, в наступивших предсмертных судорогах. Приходит конец опере, звучат последние аккорды. Минорная нота. Все стихло.