Golden Us

      Гвидо Миста вернулся домой после странствия, где он занимался разработкой системы по сбору дани для своего господина. Охранники в тёмно-серых костюмах и с наушниками в ушах молча впустили его в главное помещение, покорно склонив головы. Фигура в конце зала вспорхнула как птичка и лёгкими шагами устремилась вперёд, чтобы встретить Гвидо на половине пути. Оказавшись в паре шагов от Джорно, Миста опешил, вглядываясь в изменившийся облик.       Джорно явился ему босым и облачённым в бледно-лиловый хитон с мелкотравчатой вышивкой на подоле и по краю рукавов. Одеяние, пронзаемое лучами, просвечивалось, отчего можно было различить очертания его крепкого юношеского тела. Сам Миста носил чулки, бриджи и плащ, под которым виднелся кроп-топ; вместо дорожных сапог на ногах красовались туфли с пряжками в виде стрелок.       Кудри Джорно не были заплетены в косу и чуть заметно шевелились, завитушки на лбу едва держались, будто вот-вот распадутся, волосы жили своей жизнью. Глаза были светлей, чем помнил Миста, и сияли мягким хризолитовым блеском. Однако одна конкретная деталь удивила Мисту больше всего: на лице у Джорно обосновались холёные и залихватски подкрученные усики.       Сквозь высокие стрельчатые окна прорезались солнечные лучи, остальное убранство было скромным, в сливочно-золотом помещении не было ничего лишнего, будто бы Джорно существовал среди тёплой пустоты как единственный источник жизни. У Гвидо появилось ощущение, что он вышел после натужной серой зимы в первый весенний денёк и попал в гости к Солнцу. На душе от подобного сразу становится легче, но от резкой перемены тревожную натуру зачастую следом пронзает зябким смятением, будто один неверный шаг – и изменчивая фортуна заберёт нежное тепло, толкнув тебя в бездну холода и дискомфорта. Такого незнакомого и всемогущего Джорно Миста боялся.       – Разве ты не хочешь меня поцеловать после долгой разлуки? – смеётся Джорно, замечая замешательство Мисты и не приближаясь больше.       – Что у тебя на лице, Джорно Джованна?! – помимо своей воли восклицает Миста, скрывая свой страх.       – Что ж, я предвидел это, – божество усмехается, поглаживая пальцами свой пшеничный ус. – Но прошу, я теперь просто Джорно, называй меня так. Или «ваше величество», если тебе будет угодно. Так теперь меня все называют.       Только сейчас Гвидо замечает, что они не одни, справа за троном стоит стол с раскинутой картой города, рядом находится группа людей, ожидающих Джорно, он возвращается к ним и раздаёт короткие указания, затем вся группа раскланивается и уходит, обтекая Мисту с обеих сторон, обмениваясь с ним кивками и краткими приветствиями. Слуги с ласкового разрешения уносят куда-то ненужную мебель. Джорно восседает на своё законное место – безыскусный каменный трон – и они будто бы остаются одни во всём мире.       – Ну подойди же, – говорит юноша, делая призывающий жест обеими руками, на которых нынче красуются длинные чёрные ногти – единственный острый, практически диссонансный элемент в облике нового Джорно. Не считая усов.       Гвидо медленно идёт сквозь загустевший, словно невидимый крем, воздух, желая стряхнуть с себя эти обволакивающие потоки, которые его практически душат. Он оказывается на вершине невысокой лестницы и смотрит на Джорно сверху вниз своими цепкими чёрными глазами, подавляя желание опуститься на колени, хоть это и кажется самым логичным действием в данный момент. Он не подчиняется.       Джорно совершенно не смущён:       – Это я тоже предвидел, – говорит он. И проводит кистью у своего лица в изящном и замысловатом жесте, после которого усики превращаются в бабочек, осторожно открепляясь от кожи, будто после долгого сна. И летят ввысь. Сначала они танцуют парный танец, а затем начинают дробиться на других бабочек, меняющих цвета и размеры, в итоге к потолку взмывает целая стая чешуекрылых, начинающая разлетаться во все стороны, среди них Миста замечает несколько зловещих мёртвых голов, которые, впрочем, сейчас не пугают суеверного человека. Пока он зачарованно смотрит на этот живой фейерверк, волосы Джорно заплетаются сами по себе и складываются в привычную причёску. Он встаёт на ноги, ловко расстёгивает застёжку на плаще, который соскальзывает на лестницу, и обхватывает лицо Мисты, чтобы запечатлеть на его губах поцелуй. Руки Мисты неуверенно скользят по поверхности хитона, пока Джорно усиливает давление. Когда он наконец-то решается прижать ладони к тёплой и гибкой спине и Джорно оказывается в его объятиях, сон прерывается.       Миста выругался и взглянул на электронные часы Casio на своём запястье, 4:20. Он вздыхает, не понимая, зачем нацепил эти уродливые часы, которые ему подарили подчинённые, приоткрывает окно и швыряет их прочь. Поезд движется в своём обычном ритме сквозь сумеречную зону спящих лесов, Миста ёжится от внезапно накатившей дрожи, заряжает ногой в соседнюю полку, где храпит его компаньон – хряк хряком, но эффективный малый – и поднимает плед, который упал на пол. До дома ещё почти три часа. Он ложится обратно на своё место и мечтательно смотрит в потолок, размышляя о том, как за эти месяцы изменился босс, с которым он общался только сообщениями, и как ему реагировать, если сон окажется вещим.