A new patient ( попасть легко,уйти- невозможно)

Шмидт стоял напротив окна, рука невольно сжимала рукав собственной рубашки. Парень, кажется, даже не моргал. Вот опять, вплел Коутона в очередную херню, навешал лапшу на уши Хиллу. Хотя, почему сразу — навешал лапшу; большинство сказанного было правдой, конечно, отдалённой, но всё же правдой. Что же касается Бишопа… Скотт всегда отнекивался, молчал, либо же просто просил друга не лезть в его дела. Конечно, этот факт немного настораживал, ведь что же такого Коутон делал с тем убийцей, было не ясно. Но…ясно только одно — парень затеял очень опасную игру. Игру для одного лишь человека. Игру без правил и наказаний, лишь исследования и обман, вот чем можно руководствоваться в ней. К сожалению Шмидта, в каком-то смысле он понял это слишком поздно, а что именно он понял? Нестабильное и импульсивное поведение Скотта, которое ни разу не приводило к чему-нибудь хорошему, а жажда понять необъяснимое всё только усугубляла. Виктор стоял позади, о чем-то думал. Скоро должны привести Бишопа, а там уже начнется «веселье». Пожалуй, для Майкла это была бы достаточно паршивая встреча — скажет что-нибудь лишнее, оборвет все планы Скотта; что-что, а услышанное Винсенту явно не понравится. Прошло от силы ещё минуты две, и в кабинет заталкивают фиолетового парня. Руки сдавливали наручники, а сам парень явно не был настроен на разговоры. Однотонный тёмно-фиолетовый силуэт сел на стул. Две чёрные дыры вместо глаз, а посередине светящаяся серебристая точка заместо зрачка. Бишоп был не похож на себя в обычном состоянии, это, конечно же, и приметил Шмидт, незаметно начеркав что-то в своем «рабочем блокноте». Он продолжал молча стоять у окна. Виктор же заинтересовано хмыкнул. — Вечер добрый, мистер Бишоп. Винсент со всей своей ненавистью смотрит в глаза главы криминалистов, кажется, ещё пару секунд, и сожрёт чужую душу. Навсегда и безвозвратно. Виктор начинает рассматривать парня, ближе подходя к нему то с одной стороны, то с другой. Раньше работать с этим экземпляром ему не доводилось. — Почему же вы молчите? Нам многое предстоит обсудить с вами. Винсент снова молчал, он не произнес ни звука, лишь продолжал таращиться на Хилла. Виктор поворачивается к Шмидту. — Не могли бы вы его сами разговорить? Может, у вас это выйдет лучше. Майкл сглотнул, что он скажет? Разговорить Бишопа, вау, да это же самая простая задача в мире. — Кхм, Винсент, пожалуйста, вы должны нам ответить на парочку вопрос, касаемо, — Майкла нагло перебирает Хилл. — Касаемо невероятного явления с массовыми убийствами в тюрьме, когда вы были совершенно безоружны, — Шмидт недоуменно смотрит на мужчину. Он был уверен в том, что разговор пойдёт только о том, о чём они говорили ранее, но эта ветка вопросов была неизученна даже для него. Винсент раздражённо отворачивается, кажется, сейчас всё опять пойдет под откос. А ведь он так старался… только ради Скотта, он потерпит всё это ещё. — Какое это сейчас имеет отношение к моему визиту? Мне сказали, что речь пойдёт только о той дурке, и всё, даже не пытайтесь. Виктор звонко смеётся, на Бишопа это действует раздражающе. — Как запела наша пташка, ну ты только глянь, — Мужчина угрожающе бьёт кулаком стол, раздается грохот. Майкл от неожиданности вздрагивает. — Это важно знать, как ты, с завязанными руками, без оружия, убил стольких людей, ты хоть сам осознаешь свои действия, чудовище? — Виктор постепенно начинает терять самоконтроль. Винсент не заметил, как начал безумно смеяться, прямо как в тот злосчастный день. * * * Скотт проснулся, когда уже времени перевалило за полночь. Из-за медикаментов во всем теле чувствовалась слабость, к счастью, зрение уже вернулось, и парень мог видеть темные силуэты различной мебели и большое окно. Судя по обстановке, его перевели в другую более маленькую палату, благо, парень даже тут лежал один, без всяких соседей. В окне под лунным светом, раскинув свои пушистые ветви, виднелась сосна, а дальше был небольшой кусочек площадки, видимо, для детей, которым тоже приходится находиться здесь по своим причинам. Скотт аккуратно присел, разминая свою спину. Как долго он постоянно дрыхнет? Иногда парню казалось, что он и вовсе потерял счёт времени, хоть и лежит тут совсем ничего. Винсента, конечно, рядом не было. Неудивительно, ночью посторонним здесь оставаться запрещено, могут даже вызвать полицию. А в случае с Бишопом, это будет гиблое дело. Внезапно за окном на ветку сосны села птица. Коутон сначала не мог разобрать, что это был за непонятный тёмный силуэт, а потом, когда пугающие золотые глаза посмотрели на него сквозь тьму, парень отпрянул от окна, вновь нерешительно посмотрев на силуэт. Обычная сова смотрела прямо на парня, склонив голову, словно ждала чего-то. Скотт усмехается и открывает окно, птица даже не дрогнула, она продолжала спокойно сидеть. Небольшая мягкая улыбка появилась на лице. — Ну и напугала же ты меня. Неужели ты меня не боишься? — сова лишь распушила своё оперение, продолжая выжидательно на него смотреть. — Да я совсем уже спятил, разговариваю с птицей. Коутон, ты просто придурок, — полушепотом произносит парень, копируя действия совы, он наклоняет голову набок. Голова болела, но не так сильно. Ночной спутник никуда не уходил, сова, кажется, и дальше бы неподвижно сидела, как вдруг что-то привлекло её внимание, заставляя сову резко повернуть голову назад. Скотт из-за любопытства решил найти источник, которым заинтересовалась птица. Вроде ничего, детская площадка, железный сетчатый забор, состоящий из проволоки. Странно. Вроде никто отсюда не пытался сбежать, в конце концов, это была обычная больница. Но сова упорно смотрела в одну точку. Коутону пришлось встать на ноги, обзор стал гораздо шире. На качелях качался небольшой силуэт. Видно, что принадлежал ребенку. Коутон потянулся к телефону, час двадцать. Что ребёнок может делать так поздно на площадке? Нет. Как его вообще выпустили на улицу? Коутон вздыхает, продолжая смотреть на качали, что раскачивались словно маятник. Парень не заметил, как медленно начал погружаться в царство Морфея. Краем уха он услышал, как кто-то зашёл в палату и начал к нему приближаться. * * * Скотт чувствовал, как всё тело онемело, двинуться было невозможно. Парень лежал в своей комнате, чувство беспокойства с каждой секундой накрывало его с головой. Что-то стояло в дверном проходе и смотрело на парня сквозь тьму. Скотт сглатывает, но пошевелиться не может, что-то заставляло смотреть его на нечто, прячущееся во тьме. Скрежет. Что-то царапало косяк. Скотт пытается закрыть глаза, но не выходит. Нечто тенью пробиралось прямо к кровати. А потом и вовсе нависло. Коутон открывает рот, но ничего не может сказать, а тем временем к горлу уже приставили нож с блестящей аметистовой ручкой, лезвие которого опасно прилегало прямо к коже. Скотт смотрит на лицо нечта. Бездонные дыры, кажется, словно тёмная материя, в которой может исчезнуть всё живое. Безумная белоснежная улыбка в тридцать два сияла на мрачно-фиолетовом лице. А потом, схватившись длинными фиолетовыми пальцами за шею, чужой по-садистки и с нескрываемым удовольствием протыкает горло холодной сталью, тем самым заставляя Коутона задыхаться. Захлёбываться собственной кровью. Боль. Страх. Все это заставляло парня кричать, но уже было поздно. Алая жидкость небольшим ручьем лилась на кровать, пропитывая её кровью. А безумец продолжал своё дело. Удар за ударом превращал Коутона в изуродованное месиво. * * * Скотт резко подскакивает на койке, а потом жадно начинает поглощать воздух, пытаясь успокоиться, бледные пальцы невольно впились в простынь. — Скотт? Зеленоглазый недоуменно смотрит перед собой. Рядом с окном на небольшой табуретке сидел Шмидт. Скотт спокойно выдыхает, а потом уже хочет отшутиться, но внимание привлекают немного выпирающие из-под рубашки окровавленные бинты в области ключиц. — Что с тобой случилось? Где ты… Майк? Что происходит? Шмидт лишь грустно улыбается. — Дружище, у нас с тобой огромные проблемы, мы влипли. Скотт вопросительно вскидывает брови. — Не томи. Майкл выдыхает. — Вчера из-за тебя меня вызвал глава криминалистов, а потом ещё и вынудил приехать твоего психа. А закончилось всё, как видишь, не самым лучшим образом. — Винсент? Что…подожди, что произошло? Майкл смотрит в окно. — Скажи честно, что такого незаконного ты беспалевно давал ему? Что ты сделал? Скотт начал смотреть в пол, что он такого незаконного давал Бишопу? Да ничего такого он ему не давал, но кое-что он всё-таки делал, пока Винсент спал. — Ничего незаконного, что случилось? — Тц, ладно, хрен с тобой, потом разберемся. Бишоп вышел из-под контроля. Он конкретно невменяем. А это, — парень показывает на кровавые бинты, — лишь доказывает это. Скотт замолчал, Винсент действительно не мог себя контролировать до того, как попал в лечебницу, он сам об этом говорил. Но то что сейчас видел Коутон… — Майк, что произошло, как так вышло? Майкл подпирает рукой подбородок. — Расскажу тебе всё с самого начало. * * * Винсент, сидя на неудобном стуле, специально выбешивал главу криминалистов, он словно знал все его слабые места и нарочно давил на них. — В последний раз спрашиваю! Ублюдок мелкий, как ты это сделал! Майкл нервно стоял в стороне, да он много чего уже успел повидать в своей жизни, но это…в какой-то момент Шмидт видит, как Хилл начинает сдавливать фиолетовую шею. А Винсент с разбитым носом, продолжает усмехаться над ними, чёрные глаза смотрят в душу, кажется, этого и добивался Бишоп. Майкл встрепенулся. — Мистер Хилл! Это уже перебор! Глава лишь шипит на него. — Не лезь не в своё дело, Шмидт. Я сам разберусь, что и как мне нужно сделать. Майкл нервно хватается за край рубашки. — Да нет, вы меня не поняли. Что не… черт, просто прекратите действовать так…это всё может плохо для нас закончится. Скотт сам говорил мне об этом. Винсент немного даже пришел в себя, когда Коутона только упомянули, но практически сразу же вновь провалился в туманную пелену. Все так странно, он ничего не видит, только тьма. А отдаленно слышатся голоса принадлежащие людям, которые от него что-то хотят, но… сейчас у руля находится не он, так что это было бесполезно. Всё бесполезно. Он пытался это предотвратить, но уже на входе, когда он был очень взволнован, зол и обеспокоен тем, что Коутону из-за него прилетит…парочка полицейских словно специально начали его подначивать, после задержания, они думали, что с наручниками Винсент ничего не сможет им сделать. Что ж, они ошибались, очень сильно ошибались. Бишоп не видел, но понимал, что происходит. Ох, он всё прекрасно понимал и не хотел этого допускать. Но крики, бьющаяся о пол лампа, маты сотрудников. Безумных смех. Им снова овладели, а хозяина тела усыпили. Вот так. Пока демон хозяйничал, Винсент уже не знал, что может сказать Скотту, никаких слов не хватит, чтобы это всё оправдать. * * * А вот что происходило вне разума Бишопа. Винсент парочкой движений без всякого труда снял наручники, спрыгнув со стула и крутя пальцами, не пойми откуда взявшийся, но довольно знакомый нож. Виктор сразу же среагировал, достав из тумбочки шокер, чтобы усмирить психа. Но фиолетовый парень со смехом выбивает орудие из рук и наносит удар в области живота. Хилл согнулся пополам, но всё ещё держался на ногах. — Ах ты, кхе, паскуденышь мелкий, — мужчина хотел сказать что-то ещё, однако было поздно, он уже валялся на полу, не уловив, как или когда именно его успели швырнуть. Шмидт уже схватился за служебный пистолет, да, убивать, конечно, он не будет, но выиграть себе время сможет, да и так в целом безопаснее будет, нежели стоять и махать кулаками. Времени мало, а Винсент постоянно только и делал, что размахивал ножом, постоянно пытаясь перерезать парню глотку. Если Майкл успеет выбежать, сможет позвать на помощь других сотрудников. Но вот в чём проблема, Бишоп совершенно не пропускал его к двери, постоянно отбрасывая назад. Закричать? Смешно. Все уже сто процентно сидели в другой части здания, кто-то успел уйти домой, да и звукоизоляция здесь была неплохая. Рывком шатен пробирается к двери, с силой оттолкнув фиолетового психопата, но схватившись за ручку осознаёт, что поздно. Ногу пронзило невыносимой и жгучей болью, терять нечего. Вслепую парень нажимает на курок. Кто-то вскрикнул. Майкл оборачивается. Винсент лежал на полу, из груди ручьем лился алый ручей, заливая рубашку и пол. Парень кашлял, но с упрямством продолжал сжимать в руке нож. Виктор тяжело дыша валялся пол столом, удерживая место своего ранения и пытаясь хоть как-то остановить кровь. "Твою мать, как вообще до этого дошло», — он пытался обойти Винсента, чтобы для начала помочь Хиллу, нога невыносимо болела и пульсировала, её немного пекло, парень, прихрамывая, уже шёл к Виктору, но Бишоп схватил его за больную ногу и с силой потянул так, что шатен просто повалился на пол. А потом Винс нанёс ему свой финальный удар. Все трое так бы и перебили друг друга или ещё чего похуже, если бы один из сотрудников не зашёл в кабинет с каким-то вопросом к главе криминалистики. Дальше всё произошло слишком быстро: крики разных людей, оказание первой помощи и скорая, которая приехала быстро, даже слишком быстро. * * * Майкл вздыхает и смотрит в окно, Скотт молча переваривает услышанное. Винсента даже в лечебнице так не клинило. Скотт с волнением смотрит на шатена. — Майк, ты в порядке? Если тебе сильно досталось, почему ты здесь? Шмидт просто сплевывает слова. — А ты так и не понял?! Я не понимаю, ради чего это всё вообще нужно! Скотт, твою мать, давай расскажи, чем ты сейчас занят, что ты делаешь в тихую? При всех ты жмешься от страха, боишься чего-то, а на деле хладнокровно ставишь эксперименты. Я тебя не осуждаю. Нет. Я помню ту правду, но сейчас ты опять что-то скрываешь. Тот поджёг, этот фиалковый психопат. Чего ты, черт возьми, добиваешься всем этим?! — на это Коутон лишь отводит взгляд, да, скрывает, но…он уже решил, что это только его дело. — Майк, слушай, я… сожалею, но не могу сказать. Когда придёт время, ты сам всё поймёшь, увидишь. Не важно. Сейчас просто слишком рано. Шмидт раздражённо бьёт кулаком по подоконнику. — Да ты совсем меня не во что не ставишь?! Коутон, у тебя блять хоть совесть есть! Это уже не шутки, я повторюсь, из-за тебя чуть не сдох я, глава криминалистики, да даже тот псих. И тебе серьёзно этого мало! Да что с тобой не так? Коутон отворачивается. — Я тебе всё сказал. — Нет, не всё! Прекрати уже, у меня сил нет всё это слышать, а уж тем более разгребать последствия. Кто самым первым мчится прикрывать твою задницу чуть что? Твои дружки с учебы? Или кто? Да никто! Только я вечно всё это разгребаю! Всегда и постоянно, даже в лечебнице. Кто просрал медикаменты? Конечно же, Майк, в то время как Скотт, оказывается, их просто втихую спиздил, вот и всё. Ты вечно нагло забирал себе медикаменты, будь то экспериментальные или обычные психотропные вещества. Если у тебя дома порыться там можно найти всё. А для чего ты это всё брал, не отдавая пациентам? Да хер его знает! Скотт начал возмущаться. — Ничего я не…а с чего ты вообще взял, что я забирал домой препараты? Шмидт ударил себя по лбу, Коутон уже сильно действовал ему на нервы, так всё осточертело. — А ты как думаешь? У кого дома я нашел аддералл? А может, ты сам сидел и глушил эти препараты, а? — в ответ парень получает лишь подушкой в лицо. Майк раздражённо смотрит на своего приятеля, лицо Скотта выдавало просто все эмоции, начиная с оскорбления и заканчивая злобой. — Да? Правда что-ли? Значит, по-твоему, я похож на наркомана или того похуже? — змеиное шипение зеленоглазого выбешивало ещё больше. — Да ты похож на кого-угодно, кроме Скотта Коутона, которого все знают! — Шмидт, не рассчитав силы, отправляет подушку владельцу, Скотт невольно падает назад, вместо матраса ударяется головой о стену. Коутон хватается руками за и так уже искалеченную голову, тупая боль медленно расползалась в области затылка. Майкл моментально пришёл в себя, а потом подбежал к другу (ну насколько это конечно позволяла больная нога и другие ранения). — Твою мать, Скотт, я правда не хотел. Сильно болит? Прости меня, — Коутон ничего не ответил. Парень продолжал молча сидеть, изредка можно было услышать его тихое шипение. Шатена это достаточно сильно напрягло, поэтому он решает на всякий случай позвать лечащего врача Коутона, мало ли что могло случиться. К счастью Шмидта, ничего страшного не было, но Скотт открыто показывал, что на парня он обиделся, причём сильно. Это, конечно, детский сад ещё тот, но всё же… — Скотт…ну, ты сильно обиделся? Ну да, знаю, опять переборщил. Пойми, у меня сейчас нервы и так пляшут из-за случившегося, а тут ещё и ты со своими экспериментальными хренями, ну прости меня… — Коутон даже ухом не повел, парень продолжал пялиться в пол, делая вид, что Шмидта тут вообще нет. — Кста-ати, я же тебе про твоего психа не рассказал. Кхм, он сейчас…как тебе сказать об этом…ты расстроишься, я не хотел тебе об этом говорить, но… Коутон вопросительно вскидывает чёрную бровь. — Что ещё? Сейчас он, наверное, в больнице. Ты ведь его подстрелил. — У меня не было выбора. Насчёт больницы…это не совсем так. Если вкратце, он вернулся к тому, с чего начинал. Скотт всё также не понимал сути. — Твою мать, ты можешь не морочить мне голову, скажи прямо, что случилось ещё! Майкл неловко чешет затылок. — Я, конечно, не знаю, какие планы ты на него строил или как хотел изучить, но…ладно, блять, его перевели в Лондон. Ну, как перевели…аргх, короче. Вечером его отправят в Лондон, там есть одно…очередное заведение для душевнобольных, — слова были произнесены немного завуалированно, парень не хотел говорить всё, как есть. Хотя, понятное дело, если Винсента поймают, рисковать ещё одной тюрьмой, точнее, её сотрудниками никто не хочет, а если парня снова запихнут в дурку, всем будет легче. Именно так и решили сверху. А тем временем изумрудные глаза застыли в ужасе. Неужели Бишопа опять запихнут в это место? А если персонал будет ещё хуже? — КУДА ЕГО ЗАБИРАЮТ?! — Скотт не заметил, как перешёл на крик. — Почему ты мне сразу не сказал?! Шмидт устало массирует виски. — В начале у меня были другие важные проблемы. Тут бы с тобой разобраться, а не с этим… восемьдесят седьмым пациентом. И не смотри на меня так, ты и сам прекрасно знаешь, что я недолюбливаю этого парня. И вообще, я мог тебе не рассказывать об этом. — Коутон возмущённо открывает рот и хочет что-то сказать, но ему не дают. — И не надо мне тут строить обиженки в этом плане, ты что до этого его оправдывал, что сейчас пытаешься. Я всё сказал. Пару секунд Скотт молчал, смотря в пол. — Ты хоть знаешь, куда именно его запихнут? Майкл пожал плечами. — Точно не уверен. А что же ты опять задумал? Скотт, я не дам тебе снова найти себе приключений на задницу, даже и не мечтай! — Майк, я не хочу никаких приключений, я просто хочу закончить начатое и убедиться, что с ним всё будет в порядке. Относительно, я уже понял что с ним не так. Шмидт иронично закатывает глаза. — Например то, что он ёбнутый на всю голову? Ох, дружище, это и так очевидно. Он опаснее всех пациентов в нашей дурке, причём вместе взятых. — Ты драма… Шмидт перебивает, недовольно фыркая, а потом оттягивает ворот рубашки, тем самым показывая бинты. — Я драматизирую? А это ты видел? И это при том, что я даже не нападал на него, потому что знал, что ты мне потом скажешь. Я выстрелил, только когда настал крайний случай! Скотт вздохнул. — Ладно, хорошо, ты прав. Но я всё равно не отступлю. — Да что ты так привязался к этому! Знаешь его всего ничего, а уже носишься как курица с яйцом. — Я…не важно. Сможешь узнать куда его переведут? Пожалуйста. Это будет моей последней просьбой, дальше можешь меня не прикрывать и вообще ничего не делать. Майкл ударяет себя по лбу. — Ты правда всегда думаешь, что подобные дела делаются так просто? И вообще, никуда я тебе не пущу. Сделай для меня одно дело и бла-бла-бла, сдохну, но да похуй, а ты сиди спокойно на своих лаврах. Ты это так представляешь?! — Никак я себе ничего не представляю, — Скотт устало падает на подушку, а потом скрещивает руки. Конечно же, Шмидт был прав во всём. Причём, по поводу абсолютно всего. Бишопа забрали за дело, всё честно. Голову полечить ему тоже не помешает. Но Скотту ведь сейчас не нужно, чтобы ему что-то лечили. Ему же наоборот нужно изучить то, что имеется именно сейчас, а потом уже будет поздно…хотя, а не факт, что вообще получиться что-то вылечить, а закончиться всё может тем, что парня просто отправят на лоботомию, и всё, всю оставшуюся жизнь он будет овощем лежать на своей кушетке, если вообще не на плиточном полу, а обращаться будут хуже, чем с обычной дворовой псиной. От таких размышлений парень прикусил губу, не самый позитивный конец. — Майк, пожалуйста. Мне правда это очень важно. Майкл ничего не ответил, он лишь посмотрел на свои часы. — Мне уже пора, — он даже не посмотрел в сторону Коутона, а потом из небольшой сумки достал немного потрёпанный блокнот, на котором держалась ручка, после чего кинул Скотту. — Это тебе небольшой презент. Пока. Шатен покинул палату, оставляя Коутона в одиночестве. Парень переворачивается на живот, а потом с интересом открывает блокнот, противный осадок неприятно разъедал изнутри после этого долгого и утомительного разговора. Блокнот являлся "рабочим блокнотом» Шмидта. Такой же был и у самого Скотта. Правда, Майкл обычно в нём ничего не писал, он всегда запоминал всё так, не помечая никаких важных деталей. На первой странице был какой-то странный рисунок, явно выполненный карандашом. Похож был на рисунок какого монстра, возможно, Майк просто попросил кого-то нарисовать свой страх или то, что его преследует. Дальше были странные рисунки. Скотт отметил, что они были все какие-то психоделические. Дальше стояла дата. Причём вчерашняя. Небольшие пометки, явно написанные на скорую руку. «Парень не похож на себя. Словно в нём просыпается вторая личность, если выведешь его из себя. В нём меняется даже облик, чего уж говорить о голосе. Не любит вспоминать о прошлом… Он невменяем…он не помнит, как орудовал ножом. Точнее, говорит, что не делал этого, он смотрел за этим от некого третьего лица… Что странно, признаёт свою вину. Просит прощение перед Скоттом, за что? Неизвестно… Я попросил нарисовать то, что управляло им, выглядит это не очень…» Скотт удивлённо вскидывает брови, неужели речь здесь идёт именно о Бишопе? Просил прощения? За что? Может, за то, что снова вышел из-под контроля? На следующей странице был грубый набросок. Это…нечто напоминало рогатое существо, сложно сказать, кем оно являлось. Но Коутон понял, что здесь к чему. Майк даже здесь постарался ему помочь…как всегда…даже сейчас… * * * Шмидт шёл по улице, нервно с кем-то разговаривая по телефону. Конечно, ему сильно влетело за вчерашнее происшествие, точнее за то, что не выстрелил раньше. А когда начальство узнало, что Майкл ошивается около психа в больнице, начали разбирательства. Разумеется, это как минимум выглядело подозрительно. Но, в принципе, устаканить всё удалось, конечно, это было сложно, ведь ему сделали выговор и на этот месяц урезали зарплату примерно в половину, но это не так смертельно. Ещё вчера и к самому Бишопу попасть было сложно. Когда Винсента привезли в больницу, он пришёл в себя, а когда ещё и увидел стоящего перед ним Майкла хрипло извинился, всё же не так он планировал это все. Шмидт на это ему ничего не сказал, лишь протянул блокнот и попросил нарисовать то, что тот видел в момент бойни. Винс колебался пару минут, но потом согласился. Он пытался как можно точнее изобразить всё. И с каждым движением вырисовывался странный демонический силуэт. Позже, с добавлением других деталей, парень вспомнил свою злосчастную ночь. Ночь, в которую он и подписал тот контракт. Майк забрал блокнот, смотря на рисунок. Хмыкнув, он закрыл блокнот и убрал его в сумку. — Тебе крупно не повезло. Фиолетовый парень вопросительно посмотрел на него, не понимая, о чём идёт речь, но Шмидт так ничего и не сказал, он просто развернулся и ушел прочь из палаты. Сейчас же Майкл пытался узнать, куда именно хотят запихнуть фиалкового психа. Ему отказались говорить эту информацию в местах, наверное, шести. Пришлось идти на крайние меры. Шмидт стоял напротив очередной больницы, тяжело вздохнув, он идёт внутрь. Он уже договорился о визите, так что с проходом проблем не возникло. — А, это вы. Добрый день, Шмидт, — этот насмешливый и в то же время серьезный голос. Майкл кивает головой. — Не такой уж и добрый, мистер Хилл. Виктор ухмыляется. — Вы от меня что-то хотели. Вроде информацию. — Да, мне нужно знать, куда переводят того фиолетового… заключённого? — И для чего же вам это знать? А хотя, это же нужно не вам, я прав? — каждое слово Виктора было произнесено с некой насмешкой. Было не ясно, что именно его веселило. Майкл прикусил губу. — У вас така-ая хорошая проницательность. — Неужели ваш коллега, несмотря ни на что, хочет продолжить свою работу? Шмидт вздыхает. — Да, не буду это отрицать, это действительно так. Ему это очень важно. И… Хилл нагло перебивает его. — И? Он хочет, что? Для чего конкретно он хочет это узнать? Туда так просто не пустят. Это просто смешно. Майкл прерывает мужчину. — Можете даже не спрашивать, я без понятия. Виктор вопросительно на него смотрит. — Тогда зачем хотите помочь? Ради чего, если сами не знаете, а он вам ничего не говорит? Это же правда смехотворно. Ваш друг ходит по тонкому лезвию, вы знали? Ох, конечно, знали, зачем я спрашиваю. Кажется нервы сдали окончательно. — Да блять, конечно, я это знаю! Не надо меня о таком спрашивать. Если хочет свалить хер пойми куда и найти себе новые приключения, в этот раз отговаривать не стану! Меня это не волнует! — О, да я посмотрю, вы только от него вышли, я прав? Майк фыркает. — Да. Давайте не будем об этом. Вы же знаете, куда денут этого? Виктор кивает, карие глаза спокойно смотрели на собеседника и в то же время пытливо поблескивали. — Сейчас я точно сказать не смогу. Для начала его должны привезти туда, а потом уже будет известно, кто знает, как поменяются планы в дорог, — мужчина пожимает плечами. — Вот как…в таком случае я вам благодарен, значит, позже, вы сможете мне сообщить? Хилл вновь кивает. — Разумеется. Уж больно интересно мне, чем всё это может закончиться. — Так любите различные зрелища? На лице мужчины опять появляется усмешка. — Конечно, такое масштабное, досадно, конечно, что вчера я не послушал вас, в плане не выбешивать того парня, но что уж…уже поздно о чем-то говорить. — Смотрит на парня, — А вы, кстати, почему ещё на ногах, вам тоже нехило так досталось, а вы всё туда-сюда мотаетесь. Не надоело ещё? — Осточертело. — Оно понятно. * * * Вечер. Шмидт устало плёлся домой. Сегодня он был пешком, ведь до этого сам вернулся из больницы после осмотра ранений. Это был тяжелый день. Особенно парень был истощен больше морально, нежели физически, хотя в том положении, в котором он находиться сейчас, ему лучше так не мотаться по делам, а спокойно сидеть дома, хотя… да какое тут может быть спокойно. Ссора с Коутоном, новые проблемы, борьба с фиолетовым психом, ор начальства. Просто кошмар какой-то. Хотелось просто лечь спать и забыть все это как страшный сон, больше не вспоминать. Парень медленно прихрамывая, шёл к лифту. Ещё чуть-чуть и он окажется в своей квартире. Наконец отдохнёт. Шатен прикрывает глаза, уже начинает засыпать, а сколько он уже не спал. День? Два? Да кому какая разница. Никто ведь даже не поинтересуется. Зато как нужно помочь, так они вечно первые, ой а что да как. Парень не заметил, как уже ехал в лифте, а потом и открывал ключами дверь, ведущую в квартиру. На ходу он скидывает сумку и уличную одежду, оставаясь в одних боксерках. Бинты иногда неприятно чесались, даже сейчас, но Майку было всё равно. Он целенаправленно шел в спальню, а потом залез на кровать и моментально уснул. * * * Первая неделя знакомства Шмидта и Коутона. Психиатрическая больница. Второй этаж. Как всегда скучный и очень нудный обход пациентов. Осень. В лечебнице довольно прохладно, опять всем лень включить отопление, но, кажется, Коутон даже не замечал такого колоссального перепада температуры, ведь на улице было куда теплее, нежели в этой затхлой и старой психушке. Руки парня всегда были покрыты чёрными перчатками, непонятно, почему и для чего они ему нужны. Возможно, просто брезгует прикасаться до всего, боясь грязи. Такое можно нередко увидеть у некоторых врачей, хоть и выглядит это достаточно иронично. Но когда шатен напрямую спросил об особенности, Скотт лишь засмеялся. И с нескрываемым весельем снял одну перчатку. Бледные длинные пальцы, на запястьях немного выступают синие вены. Скотт даже взял Шмидта за руку, тем самым демонстрируя, что никаких микробов он вовсе не боится. Такие холодные. Парень походил на живого мертвеца или прекрасно выполненную фарфоровую куклу. Даже на это замечание вслух Коутон смеётся, а потом списывает всё на недосып, недоедание и прочие свои проблемы, а, ну… ещё на осень, достаточно депрессивное время года. И всё же. Зачем в таком случае психиатру перчатки? Не хирург всё-таки. Скотт ничего особенного не отвечает, только то, что ему так удобнее. Больше к этой теме они не возвращались. А Майкл продолжал с интересом наблюдать за ним на протяжении всей последующей недели. Скотт всегда ходил в каких-то размышлениях. Постоянно о чем-то думал, а потом мог даже врезаться в стену, неловко поправляя тёмные прядки волос. Но своими размышлениями парень ни с кем не делился, только записывал что-то важное в свой массивный блокнот, который скорее был похож на какой-то ежедневник. Майкл пару раз находил какие-то обрывочные бумажки с небольшими стихами, Скотт хотел их выбросить, но шатен не позволил, называя это шедевром, забрал себе и повесил в комнате на стене. Также, в первый же день Шмидт заметил, что ни с кем из медперсонала его наставник не ладил от слова совсем, и было понятно, почему. Майкл тоже не горел желанием общаться с такими чёрствыми и двинутыми людьми. Сейчас же парни спокойно сидели в кабинете Коутона и пили кофе. Обеденный перерыв, так сказать, но Скотт до сих пор не отрывал ручки от своего блокнота, что-то усердно записывая в него. Майкл вновь не выдерживает. — Мистер Коутон, а что вы постоянно пишите? Явно же не про пациентов. Что же? Я просто уже не могу, прямо сейчас сгорю от любопытства. Скотт усмехнулся. — Да так, ничего такого, просто предположения, не более. И не называй меня так официально. Для тебя я просто Скотт. Шмидт кивает. — Хорошо, Скотт, может, всё-таки посвятишь меня? Мне же правда интересно. Что за предположения? О чём они? Побочки? Новые разработки? Что же это? Коутон отрицательно мотает головой. — Не совсем, это даже не особо-то и связано с нашей работой. Точнее, у нас такого опыта ещё не было, а мне просто интересно, вот и всё. Майкл недоуменно смотрит на собеседника, не совсем понимая, к чему же тот клонит. — О лоботомии задумались? — на это Скотт отрицательно мотается головой, причем так, что передние пряди опять начали лезть в глаза. — Да нет, Боже упаси, вообще об этом думать. Шатен настойчиво продолжает упрашивать. — Ну а что же? Коутон пару секунд смотрит на дверь, а потом произносит. — А ты когда-нибудь задумывался о том, что происходит в головах одержимых людей? Может, их разум просто туманится, плавно перетекая в шизофрению? А может, у них просто…ладно, просто не бери в голову. Шатен задумчиво смотрит перед собой. — Хм, а ведь действительно. Что происходит с ними. Может, тактильный галлюциноз и паранойя? Реалистичные сны и сонные параличи? Скотт вздыхает. — Вот и я не знаю…а узнать хотелось бы, — в ответ он слышит лишь согласие со стороны Шмидта, который, кажется, так же глубоко задумался об этом. * * * (Небольшой бонус) Нет ну а что, пусть тоже засветиться здесь. Аэропорт. Ричард немного нервно сжимал лямку своего рюкзака. Вечно он нервничал перед полетами. Никогда не знаешь, что может произойти там. На высоте. Рейс ещё не объявили, но Рич уже успел пройти регистрацию и сейчас сидел в зале ожидания. Телефон настойчиво вибрировал где-то на дне рюкзака. Ричард устало вздыхает, а потом начинает копаться в своих вещах. — Да? — на том конце кто-то начал кашлять. — Ох, кхе, Ричи, ты уже, кхе-кхе… ты в… на месте? — Что с тобой случилось? Звучишь крайне паршиво, только не говори, что тебе стало хуже, — в голосе розового парня слышалось неподдельное расстройство. — Хей, да всё…н… всё нормально. Уже с нетерпением жду, когда ты прилетишь, Ричи~ — Что-то ты мутнишь. — Кха, не будь таким пессимистом, у тебя ещё долгий полёт, а я буду кх…буду ждать твоего прилета~ Ричард фыркает. — Если окажется, что ты…аргх, только попробуй мне сдохнуть до моего прилёта. Себ, я тебя из-под земли достану, понятно? — Ахаха, кха…даже не сомневайся, — послышался монотонный голос, объявляющий рейс розового парня, на том конце с Ричардом попрощались, пожелав хорошего полёта, и ещё раз напомнили, как сильно по нему скучают. Конечно, Ричард ответил взаимно. Но сейчас он был расстроен тем, что о состоянии ему точно наврали, а всё может быть куда хуже. С этими мыслями Ричард отключил телефон, попутно направляясь к самолёту.