Так тому и быть

      Восхищение.       Именно это чувство всегда преобладало над другими, когда рядом со мной находился Дакар. Начиная с той самой первой встречи, когда я смотрел на него снизу вверх, не обращая внимания на сковывающую тело боль. Смотрел на смуглое, живое лицо с глазами, чей цвет мог посоперничать с цветом самого дорогого на свете сапфира. На чёрные и, наверняка, мягкие волосы, которые немного отливали синевой в солнечных лучах. На улыбку, которая изогнула его чётко очерченные губы. Она отрезвила меня от первоначального ступора, и, схватив протянутую руку, я встал.       «Меня зовут Дакар», — простые слова, которые отозвались внутри меня очередным неровным биением сердца. И снова это чувство восхищения, правда, уже перед гениальностью его идей.       Почему я не встречал его раньше, если он постоянно проводит свободное время в лаборатории? Почему не видел в перерывах между занятиями? Почему каждый раз, когда я на него смотрю, моё тело отказывается повиноваться мне?       Множество вопросов возникало и тут же исчезало в моей голове, чтобы при следующем появлении Дакара снова ворваться в мой воспаленный разум.       Быть рядом с ним стало для меня необходимостью.       Посещать те же факультативы, что и он, пусть даже они и не входят в сферу моих интересов. Зато видеть, как восторг идеи переполняет его, делая лицо Дакара до безумия красивым, было истинным раем.       Поездки, которые раньше были для меня отрадой, теперь превратились в ужасные своей продолжительностью мучения. Пытаясь скрасить тянувшиеся дни, я писал небольшие заметки, чтобы потом, по приезде, рассказывать Дакару обо всем, что со мной случилось. И горящие в предвкушении развязки глаза, раскатистый смех, что эхом отдавался во мне, были для меня лучшим лекарством после разлуки.       Не знаю, знал ли он о моих чувствах, которые не признавал даже я. Однако, как грел моё самолюбие тот факт, что при наличии множества знакомых, которых Дакар заводил благодаря своей харизме, он выделял только меня! Лишь я был тем самым, единственным и лучшим другом, который пойдет за ним сквозь огонь и воду!..       Я и шел. Только совершенно по другой причине.       Тот день, когда мы сидели в перерыве между занятиями возле фонтана, резко толкнул меня в реальность. Я знал, что мы никогда бы не были вместе, но пока мы с ним были одни, это давало мне неверную иллюзию счастья.       Элизабет.       Чудесная девушка. Красива и умна. С прекрасным звонким смехом, напоминающим звон колокольчиков. Который и привлек внимание Дакара.       Его взгляд на неё… И в самых смелых своих мечтах я не мог представить эти почерневшие от страсти глаза, в которых можно было прочесть лишь одно желание — обладать. Мои же были наполнены слезами, которые я поспешил сморгнуть.       Каждую чертову ночь я видел этот взгляд, который был направлен только на меня. И каждое чертово утро мне приходилось утирать с лица следы невольных слёз.       Но счастье Дакара было для меня превыше всего. Стать лучшим другом для Элизабет — это меньшее, что я мог сделать. Поддерживать её, когда он был слишком увлечен очередным экспериментом, хотя сам я желал быть рядом с ним — с каждым разом они становились более опасными.       Я не смог стать шафером на его свадьбе. Это было выше моих сил. Так и не знаю, понял ли Дакар, что мой приезд к самому торжеству связан именно с ним. Как и стремительный уезд из Франции на целый год.       Следующие годы запомнились мне лишь нескончаемой чередой путешествий. Оставаться в родном городе, где рядом с Дакаром была Элизабет и их сын… Невыносимо.       Я продолжал писать статьи в журналы. Статьи, которые напоминали мне былые годы нашей юности, где мы были только вдвоём. Писал короткие письма друзьям; в перерывах между поездками ненадолго заглядывал к ним.       И я до сих пор был одинок.       Возможно ли, что моя невольная холодность в отношении к Дакару стала причиной его безудержной увлеченностью наукой? Даже появление очаровательной дочери, с синими глазами отца и блестящим водопадом чёрных волос, не могло оторвать его от опытов. Элизабет больше и не пыталась взывать к нему, чем вызывала у меня глухое раздражение. Она просила меня, наконец принимая тот факт, что лишь мои редкие приезды могли оторвать Дакара от испытаний.       Но в тот раз всё пошло не так. И спасая самого дорогого мне человека, я обрёк того на ужасную смерть.       Выписавшись из госпиталя спустя четыре месяца, которые были заполнены душевной пустотой — ведь Дакар ни разу не навестил меня, я долго стучал в дверь особняка, с каждой минутой всё сильнее опираясь на трость — мою новую постоянную спутницу. Когда же мне открыли…       Я плохо помню следующие дни. До того дня мне казалось, что боль раздробленного колена — это самая худшая на свете боль. Глупец. Наивный глупец. Я рыдал как дитя, оставленное без матери. Я выл как бешеный зверь от слепой ярости и осознания своей беспомощности. Я кричал от боли, которая с каждой минутой разрывала моё сердце.       Но все мои страдания не могли вернуть его. Моего Дакара. Чьё тело даже не было погребено, а мирно покоилось на дне океана. Как тела его жены и детей.       Много лет прошло с того дня, когда я в последний раз произносил его имя вслух или вспоминал его лицо. Когда же агент Национальной безопасности показал портрет разыскиваемого им преступника, я не смог сделать вдох. Я с жадностью всматривался в огрубевшие черты так глубоко любимого лица.       Счастье, что слёзы, застывшие в глазах, никто не заметил.       Но во что он превратился, я не смог не заметить. Смерть любимой обратило его разум против самого себя. Бросить вызов силам природы и изменить саму суть её явлений? Его безумие ранило меня также сильно, как и известие о его гибели.       И всё же, с каждой нашей новой встречей, я не оставлял попыток вернуть прежнего Дакара, а незнакомца с безликим именем «Немо» забыть как страшный сон.       Хотя, в первую встречу лицом к лицу, я не особо мог помочь не только ему, а даже себе. Тепло его тела, когда он проходил рядом, заставило меня заплакать от облегчения. Живой. Пусть даже совершенно чужой.       Покидая стремительно разрушающийся Стальной город, перед моим взором стояли презрительный взгляд синих глаз и отдаляющаяся от меня фигура капитана Немо. Именно его.       Стоя перед останками города, я оставлял там не только мёртвое тело капитана Немо, но и чувства, которые слишком долго испытывал к человеку с волшебным именем Дакар.       Человек, которого я любил, умер много лет назад. Так тому и быть.