О личностях и идентичностях

Пьяным не писаны никакие законы и правила, поэтому они самые весёлые люди на земле. Сенку с улыбкой наблюдал за отдыхающим экипажем Персея, но ровно до тех пор, пока Ген, шаловливо сверкая затянутыми алкогольной пеленой глазами, не оторвал его от работы над очередным проектом и не затянул звеном в круг из рассевшихся прямо на палубе людей. В центре красноречиво перекатывалась пустая бутылка с каким-то резным цветочным узором — Касеки долго корпел над ней специально на вкус Франсуа, которая теперь только посмеивалась над происходящим из-за своей барной стойки, единственная из всех условно взрослых не выпившая за вечер ни капли спиртного. Народ из местного времени тупо смотрел на стекло, не понимая, зачем оно им сейчас в принципе, особенно когда внутри ничего нет, а вот ожившие после окаменения переглядывались заговорщицки, словно задумали что-то недоброе. Сенку разом помрачнел и спрятал глаза в ладони. — Во что играем? — послышалось откуда-то. — В «правду или действие», конечно, — отозвался Ген, одним слитным движением подхватывая бутылку, слизывая с горлышка последние капли и сразу следом закручивая на полу. Горлышко описало несколько кругов под заинтересованные взгляды народа и остановилось напротив Кохаку, всё ещё не понимающей сути игры. — Правда или действие? — протянул парень, обращаясь к ней и расплываясь в ухмылке. Девушка сложила ноги под собой, усаживаясь поудобнее, и решила разбираться по ходу дела. — Действие, — деловито ответила она в итоге после секундных раздумий. — Звучит как больше по мне. — Ты у нас силачка, так что надо придумать что-нибудь весёлое… — Ген нахмурился, подключая мыслительные процессы. — Но что-то у меня ничего не придумывается… Ладно, спрыгни с корабля и проплыви метров двадцать по ходу движения, — он откинулся на спину и только руку над собой поднял, мол, иди и бог с тобой. Кохаку фишку просекла и внутренне порадовалась тому, что всё проще, чем в картах изобретений Сенку. Она легко поднялась, без лишних разговоров разбежалась, перепрыгнула через борт, и, пока народ подбегал посмотреть на этот короткий заплыв и заодно скинуть ей лестницу, успела закончить, залезть обратно по корпусу и вернуться в круг, разбрызгивая капли воды с волос по палубе. Сенку сидел с каменным лицом и всё время порывался уйти, но чужая рука, слабо удерживающая халат на спине, не то чтобы не позволяла — скорее просто ужасно не хотела, чтобы учёный ушёл. — Посиди с нами, отвлекись хоть немного, — упрашивал менталист шёпотом на ухо, поглаживая его плечи и шею за ушами. И Сенку оставался, потому что понимал, что для него это почему-то важно. — И что дальше? — спросила Кохаку, возвращая их в реальность. — Крути бутылочку, — ответил Рюсуй и прищёлкнул пальцами с высоты своей бочки с вином, будто это всё должно быть самим собой разумеющимся. — И так по кругу. Кохаку понятливо кивнула, забрала протянутое стекло и закрутила. — Кинро, правда или действие? — спросила она ехидно, когда бутылка остановилась — девушка явно втянулась. — Мне уже интересно, что значит вторая часть этой игры, так что правда, рассказывайте, — пьяно отозвался воин, опираясь на своё копьё. — А действительно, что это значит? — спросила Кохаку у всех, снова усаживаясь по-турецки. — Ты задаёшь вопрос, а Кинро должен честно на него ответить, — полусонно объяснил Цукаса. — Здесь, правда, есть такая фишка, — добавил Ген, всем телом обвиваясь вокруг руки равнодушного Сенку, — что отвечать можно развёрнуто, а можно только на вопрос. Типа, всё зависит от того, как ты его задашь. — Тогда, Кинро, хмм… — девушка тоже задумалась. — О, есть ли кто-то, кто тебе нравится? Кохаку ухмыльнулась, Кинро застыл. — А ведь я только что предупредил, что нужно правильно задавать вопросы, — Ген разочарованно хмыкнул. — Есть, — сказал следом Кинро на полном серьёзе. — Правда? Кто? — навострила уши Кохаку, но копейщик только поправил очки на носу и был таков: он явно не собирался говорить напрямую, хотя все хоть немного наблюдательные люди засекли, как его взгляд цепляется за уже отрубившуюся Кирисаме. — О том и речь, — усмехнулся менталист. У Сенку начинала затекать рука, но расстраивать висящую на нём тушку по-прежнему не хотелось. — Моя очередь, — Кинро закрутил бутылочку, которая, прокрутившись несколько чахлых кругов, указала где-то примерно между, и обратился в итоге к Рюсую. — Правда или действие? — Ну давай действие, — махнул рукой тот будто бы безразлично. — Ох, что бы такое сказать… Кинро завис надолго, и ему уже начали подкидывать всяческие идеи. Одна ему пришлась особенно по вкусу. — Тогда поцелуй кого-нибудь. Парень жутко краснел, когда произносил это, а вот Рюсуй, напротив, воодушевился, ни капли не смущаясь. Он грациозно поднялся, прошёлся по кораблю до барной стойки, приобнял удивлённую таким поворотом событий Франсуа и под звонкое улюлюканье толпы увлёк в долгий, глубокий и не слишком нежный пьяный поцелуй, которому девушка поддавалась, как привыкла, где-то на периферии сознания задумываясь, выбрал он её за какие-то чувства или потому что она была вечно удобным и к месту дворецким. Когда Рюсуй разорвал поцелуй, он напоследок ещё раз облизал губы девушки, а та в смятении только стояла и думала о чём-то, что он не мог прочесть сейчас. Парень поставил мысленную галочку поговорить с Франсуа по душам чуть позже, если вспомнит с похмелья, и вернулся обратно к ошеломлённой компании. — Правда, — не дожидаясь стандартного вопроса, сказал Ген, как только увидел направленное на себя горлышко. — Ты гей? — так же в лоб спросил Рюсуй. Всё как обычно: местные ничего не поняли, современники навострили уши. — Ага, есть такое, — менталист радостно раскинул руки, выпуская из рукавов какие-то слегка уже завявшие цветы. — Я абсолютно по мальчикам. Переболел в юности общественным давлением и псевдобисексуальностью и самоопределился. Сенку уклонился от шального удара рукой, стряхнул цветы с колен и заинтересованно поглядел на Гена. Тот поймал его взгляд и улыбнулся ещё шире. — Испугался, Сенку-чан? Думаешь, я запал на тебя? — Я думаю, что ты чересчур тактильный, — Сенку снова уступил безразличности и потёр шею, — а разбираться во всяких там чувствах твои скиллы, а не мои. Улыбка Гена поблекла, но больше он ничего не сказал, только задумчиво с пару секунд попилил взглядом бутылку, снова усмехнулся каким-то своим мыслям и, положив её горлышком на себя, нарочито показушно лишь слегка ткнул её пальцем. — Сенку-чан, правда или действие? Кто-то из ребят хотел возмутиться, но несколько пар рук единодушно заткнули его, мол, тихо, мол, ради участия Сенку можно простить Гену такое очевидное жульничество. — Ни на миллиметр не нравится твоё выражение лица, но всё равно правда, — ровно отозвался Сенку. — Раскрой нам свою самую страшную тайну, — Ген отстранился, демонстративно сел в позу приличного мальчика, похлопав глазками для образа. Воцарилась почти мёртвая тишина, в которой только шум волн за бортом и было слышно. Сенку смерил Гена тяжёлым взглядом и надолго задумался. — У меня таких нет, — наконец сказал он тише обычного и даже как-то виновато, мол, простите уж, жаль портить игру, но как есть. — Я полагаю, что мне нет смысла что-то скрывать, а всё остальное вы обо мне уже знаете. Хотя… — Хотя? — менталист прервал снова повисшее задумчивое молчание. — Не то чтобы это была тайна, — протянул Сенку уклончиво и откинулся на руки, вытягивая затёкшие ноги. — Просто, раз уж речь зашла об идентичности… Я асексуал. Полагал, что аромантик, но сейчас не знаю, не уверен уже. Ген словил его тёплый взгляд и внезапно посерьёзнел. После всех этих откровений им следовало бы поговорить наедине без лишних ушей. Но народ за всё время уже успел стать жадным до информации. — Сенку чего-то не знает, ого, — Хром откровенно пялился большими глазами, даже обошёл со всех сторон, но так и не понял, что же с его другом не так. — Если подумать, наука помогает во всём, кроме самоопределения, сложно это, — учёный так и смотрел только на Гена, понимая теперь, что в этом конкретном случае его поймёт только он. — Какое-то определение, какая-то тичность, вы о чём вообще? Если это что-то научное, то давайте, объясняйте, — Хром, находившись вдоволь, сел напротив Сенку, всё ещё пьяный, но до страшного серьёзный. Игра была благополучно забыта, как минимум деревенскими: когда Сенку что-то рассказывает, это всегда интересно. Современники особо не дёргались — в кои-то веки тема, которая в их время была на слуху. — Дожили, а я ведь даже не знаю, как понятнее объяснить… — учёный нахмурился. — В двух словах и не расскажешь. — Позволь мне, Сенку-чан, — внезапно вызвался Ген. — По науке не расскажу и могу ошибаться, зато просто будет. Но ты помогай, если что. Сенку кивнул, соглашаясь. Ген поднялся на ноги, притащил какую-то бочку перед импровизированным зрительным залом и уселся на неё так, чтобы лица всех было видно. — Когда на земле семь миллиардов людей, само собой разумеется, что не все они будут одинаковы. — парень говорил мягко и медленно, чтобы его слова воспринимали даже пьяные головы. — Сексуальность формируется у каждого человека индивидуально. Раньше ещё говорили о сексуальной ориентации, но незадолго до окаменения человечества начали говорить о гендерной и о сексуальной идентичностях как об осознании себя, — Ген взмахнул руками, подкрепляя слова жестами, как привык. — Биологических полов существует всего два, мужской и женский. — подключился Сенку. — Три, если считать гермафродитов, но и тем раньше в свидетельствах писали один из двух полов. Но существует такая штука, как гендер, социальный пол, и здесь всё намного сложнее. В бинарной гендерной системе, якобы «натуральной», пол, гендер и сексуальность по умолчанию соответствуют друг другу, но на деле эта гендерная система на десять миллиардов процентов неудачная. — Насколько я в курсе, — Рюсуй тоже не хотел сидеть в стороне, — гендеры можно выделять бесконечно, хоть я и не очень понимаю, по каким критериям. — Погодите, — перебил Хром. — Но ведь всё просто, парни есть парни, девушки есть девушки, что здесь не так? — Вот смотри, Хром-чан, ты же парень? — Ген сложил руки перед собой и мягко улыбнулся. — Ну да, — младший учёный даже засомневался от такого вопроса. — Ты внутренне ощущаешь себя как парня? Нет чувства, что родился в неправильном теле? — продолжал спрашивать менталист. — Да вроде всё нормально, — Хром напрягался ещё больше от такого внимания. — И тебе нравится Рури-чан? Иными словами, влечение ты испытываешь к девушкам? — Ген с каждым вопросом улыбался всё шире. — Ага, — Хром совсем запутался, к чему всё это. — Диагноз ясен, гетеросексуальная цисгендерность, — усмехнулся Сенку. — Диагноз? С ним что-то не так? — всполошилась Кохаку и подлетела ближе. — Нет, расслабься, это просто выражение, — учёный остудил её пыл и, чуть подумав, продолжил: — Гетеросексуальная цисгендерность, то есть, ощущение себя представителем своего биологического пола и влечение к противоположному, была и останется самой распространённой гендерной идентичностью. — Просто нужно понимать, что она не единственная, — закончил мысль Ген. — Как это? — спросил Кинро серьёзно, как всегда. — Задам самому себе те же вопросы, что и Хром-чану, — менталист всплеснул руками. — Хотя ладно, обойдусь без вопросов, только ответы. Ощущаю себя собой в своём теле. Романтическое и сексуальное влечение испытываю к парням. Диагноз, как красиво выражается Сенку-чан, гомосексуальная цисгендерность. — Да ты же сам парень! — рявкнул, скривившись, Магма, до того только внимательно слушавший. — Это же отвратительно! — Ориентация не выбор и не болезнь, а значит засунь свои консервативные взгляды в задницу, — хмуро осадил его Рюсуй, заступаясь за едва уловимо напрягшегося Гена. Тот кивнул благодарно. — В наше время общество стало более либеральным, но такие противники, как Магма-чан, тоже частенько встречались, особенно среди старшего поколения. Я себя понял сравнительно поздно и особо на показ потом не выставлял, если не спрашивали, но это не значит, что всё хорошо в принципе у всех, если в конкретно моём детстве обошлось без травли и рукоприкладства из-за ориентации. — А бывает, что не обходится? — удивилась Суйка, наблюдавшая за взрослыми вместе с Франсуа. — Зачем нужно бить людей? Можно ведь просто поговорить и узнать друг друга лучше. — Наши дети не просто будут — они уже лучше, чем мы, — Франсуа налила ей ещё безалкогольного коктейля и грустно продолжила: — Жаль, что люди воспринимают всё только со своей колокольни и не принимают ничего, что выбивается из их собственного понятия «нормальности». — А ты, Франсуа? — заинтересовался Сенку. — Агендер, — просто ответила девушка. — Биологически я женщина, но не ощущаю себя вообще никак. Именно поэтому, когда люди гадают, какого я пола, я всегда говорю, что это неважно. — С таким подходом мужа ты себе не найдёшь, — нахмурился Магма. — И не то чтобы меня это хоть на йоту беспокоило, — парировала с улыбкой Франсуа. — Я дворецкий семьи Нанами даже в этом каменном мире, потому что только в этой семье я ни разу не услышала приевшееся за жизнь «это у тебя просто мужика хорошего не было, а как появится, сразу настоящей женщиной станешь». — Именно поэтому мы с Франсуа идеально подходим друг другу, — Рюсуй снова дерзко ухмыльнулся. — Я с этими новыми словами уже совсем запуталась, — Кохаку нервно перебирала мокрые волосы. — Я би… — парень слегка задумался, а потом вновь по-своему прищёлкнул пальцами, будто до чего-то дошёл. — Нет, всё же пансексуал. Думаю, мне абсолютно всё равно, как себя назовёт человек, я хочу всех, а Франсуа я вообще любил бы и парнем, и трансом, и кем угодно, ведь это же Франсуа. Девушка про себя порадовалась, что всё-таки любит, и достала новую бутылку. Они поговорят позже. — Сенку-чан, твоя тайна потянула за собой вереницу новых открытий, — шепнул Ген на ухо учёному. — Это была не тайна, вы просто не спрашивали, — поправил тот спокойно. — Сенку, что значит асексуал? — вернулся к началу Хром. — Не испытываю сексуального влечения в принципе, — ответил Сенку. — Вообще, есть асексуалы, которым секс в принципе отвратителен, есть «серые» асексуалы, у которых изредка может появляться влечение, а есть такие, как я, которым просто ровно и безразлично. Даже мастурбация чисто инструмент для механического снятия напряжения, никакого эмоционального удовольствия она не доставляет. — Маст-что?.. — местные снова выпучили глаза. — Мастурбация. Когда партнёра нет, а руки никто не отменял, — усмехнулся Ген. — Всё остальное вы с возрастом поймёте, лекцию по половому воспитанию я не переживу, она ещё больше затянется. — Вообще-то, я всегда думала, что Сенку-кун аромантик, — неловко протянула Юзуриха. — То, что он «уже не уверен», было довольно неожиданно. — Аромантики не чувствуют вообще никакого влечения, — пояснил Сенку, предвещая вопросы. — Я тоже думал, но в последнее время несколько сомневаюсь, но рассказывать почему пока не буду. — Мне уже интересно, но ладно, не буду спрашивать, — смирилась Юзуриха. — Подытожим, — Ген хлопнул в ладоши перед собой, привлекая к себе внимание. — С сексуальной ориентацией и гендером мы рождаемся, но из-за разного отношения в обществе, давления окружения, вариативности гендеров и ещё кучи и кучи разных факторов определить свою идентичность порой бывает очень сложно. Это Сенку-чан и имел в виду: наука помогает во всём, кроме самоопределения. Просто здесь уже только собственные ощущения. Лекция себя исчерпала и все снова задумчиво смолкли. В процессе протрезвевшие, сейчас народ обдумывал всё сказанное и приходил к каким-то своим выводам. О начавшейся игре даже не вспоминали. Когда местные начали переговариваться и обсуждать что-то между собой, Рюсуй поднялся с насиженного места и снова подошёл к бару. — Франсуа, нам с тобой стоит поговорить, — он забрал у неё сжатую крепко бутылку, поставил на стойку и переплёл их пальцы, утягивая за собой куда-то вглубь корабля. Сенку выдохнул и собрался вернуться к работе. — Сенку-чан, давай тоже поговорим, — попросил Ген с улыбкой, но как-то едва уловимо грустно, а глаза блестели звёздами, умоляя не отказываться. Планы менялись со скоростью звука. В лаборатории, где учёный привык ночевать, было тихо за закрытыми дверями и окнами, но всё ещё светло. Ген присел на пустой сейчас стол, и Сенку сел рядом, на расстоянии вытянутой руки. — Всё как-то сложно, я никогда такого не чувствовал и даже не ожидал, что могу чувствовать, — учёный говорил тихо, но твёрдо. — Ты правда нравишься мне, Сенку-чан, — в тон ему отвечал менталист. — Не то чтобы мне хотелось завалить тебя на столе и клясться в вечной любви… — В нос получишь за попытку, с близкого расстояния даже у меня хорошо получится, — усмехнулся Сенку. —… Но я бы хотел стать тебе ближе, чтобы даже ты что-то почувствовал, — закончил Ген на полтона тише. — Я всё ещё не хочу секса и не факт, что захочу, — Сенку чуть протянул руку, — но я хочу, чтобы тебе было хорошо и комфортно, так что, если ты захочешь, я могу… — Не стоит, — перебил его Ген и переплёл их пальцы. — Как я уже говорил, руки никто не отменял, а пока, раз уж у меня получилось разбудить в тебе романтика, — он спрыгнул со стола и стал напротив, — самое время пробовать разбудить и демисексуала… Если ты позволишь, конечно. — Десять миллиардов очков ещё до начала игры, — тёплая улыбка растеклась по лицу Сенку, и он сильнее сжал пальцы. — Тебе я позволю всё, что угодно, Асагири Ген. Только одному тебе. Лёгкий поцелуй, казалось, был тем, к чему они шли. Сухие обветренные губы что у одного, что у второго. Гену хотелось больше и глубже, а Сенку пробовал свои собственные ощущения и с каким-то внутренним удовлетворением осознавал, что готов ему это позволить. За первым лёгким поцелуем последовал второй. За вторым — третий. Замо́к из рук становился всё крепче с каждой секундой. Они всё успеют, всё узнают, разберутся друг в друге полностью. Сначала возрождение цивилизации, потом короткая человеческая жизнь… … Торопиться некуда. Времени ещё много.