Nox est Perpetua

Ариэн никогда не думала, что Валар возможно одолеть, возможно низвергнуть их с тронов. Но ныне она видит, как их светочи вспыхивают напоследок и гаснут, один за одним, и сквозь небо эхом разносится тяжкая поступь Моргота. Ариэн не страшится его. Его лесть и его жестокость — равно ничто для нее. Но она не склонится перед его властью, не будет судорожно мерцать, будто пойманный в ловушку светляк. Если ей суждено исчезнуть, то только так же, как она и жила: во славе, в сиянии. Тилион сжимает свой лук и клянется, что станет сражаться до последнего, хоть его голос и дрожит. Он всё еще желает свершить нечто, достойное песен. Ариэн не волнует, что станут говорить о ней — если вообще останется, кому говорить. Ее не волнует ни слава, ни то, что называют честью. Она, и только она сама, решит свою судьбу — и она знает, что сделает. Ибо Моргот не одинок. С ним — та, кто движется вперед, окутанная тьмой, вбирающей и поглощающей весь встреченный свет. Ариэн помнит Унголиант такой, какой та была до начала счета лет: грозной в ослепительном свете, как сейчас она грозна во тьме. Ариэн помнит Нан-Дунгортеб, помнит темную паутину, которую даже ее свету не под силу было пронзить. Ариэн помнит, как до нее доносился шепот: «Приди ко мне, ярчайший свет. Приди ко мне и позволь поглотить тебя». Она вспоминает песню Унголиант: мягкую, соблазнительную и ужасную в своей красоте. Песня искусила бы ее — если бы Ариэн способна была поддаться искушению и отказаться от своей ноши. Ариэн в последний раз кладет руку на нос своего корабля. Он сослужил ей хорошую службу. Затем она осторожно вынимает из колыбели последний плод Лаурелин и держит его на руках. Она спускается. Те смертные, кто еще живы, в ошеломленном ужасе глядят ввысь: на то, как падает Солнце. Ариэн падает все быстрее и быстрее, вокруг нее пылает огонь. В конце концов она заберет тьму Унголиант себе, и Унголиант заберет весь ее свет, пока не сгорит вместе с ним. Она не утратит себя в медленном угасании — но потухнет в одно мгновение, целиком и полностью. И то будет единственный миг их встречи, восторженный и славный.