«Привет, Канада! Чёрт, ты знаешь, как я перепугался за тебя, когда приходил домой и не видел конверта в ящике?! Фух, хорошо, что с тобой всё в порядке. Ты спрашивал меня про школу. Да, год уже закончился. Оценки довольно неплохие, по крайней мере, я улучшил их по сравнению с прошлым годом. На днях я хотел пойти в библиотеку или в книжный магазин: хочу взять что-то новенькое почитать. Вообще, это на меня совершенно не похоже, но с твоим приходом в мою жизнь всё изменилось. Не знаю, что выбрать: роман, детектив или что-то другое. Посоветуй что-нибудь интересное, пожалуйста, я буду ждать. Я тоже очень скучаю. А помнишь, как ты тогда потерялся в парке, хотя я отошёл только на минуту. До этого ты всегда мне говорил, что я: «Не могу и минуты на месте посидеть/постоять, что я такой весь из себя неугомонный», а в итоге я тебя ходил и минут пятнадцать искал. Я тогда неплохо так перепугался за тебя, Марк-и! Очень надеюсь, что ты хорошо отдыхаешь и не менее хорошо проводишь время дома. С нетерпением жду нашей встречи, Твой Донхёк. 07. 21. 1998.»
Донхёк отличался своим творческим подходом касательно оформления писем для Марка: он всегда клал в конверт открытки, которые иногда делал сам, корейские сладости, которых, как он сам был уверен, точно нет в далёкой и холодной Канаде. Сам лист с текстом каждый раз украшался яркими наклейками и милыми рисунками. Хэчан не художник, но ради Марка готов часами сидеть и с крайней аккуратностью вырисовывать цветочки и зверюшек возле слов, написанных не совсем ровным почерком. А любимое занятие в школе было рисование небольших открыток, а также попытки написать какие-то романтические и милые фразочки на ломанном английском. Хэчан не художник, и аккуратности ему от природы не дано. Но дано искреннее желание делать подарки самым лучшим образом. * «Hello, Fullsun! Спасибо за те конфеты. Они такие же вкусные, как и тогда. Да, прошло только около трёх месяцев с моего визита, но всё равно создаётся ощущение, что я что-то начинаю понемногу забывать. И это пугает: я боюсь, что забуду то, что связано с тобой, Хэчан. Однако я хочу, чтобы этого ни в коем случае не происходило. Пару дней назад я захотел сходить в магазин — хочу купить новую виниловую пластинку или кассету с песнями, только не знаю, что конкретно взять. Не мог бы ты посоветовать что-нибудь? Возможно, даже кое-что новое, что я до этого не слушал. У меня для тебя очень хорошие новости! Очень скоро я приеду к тебе, правда, когда точно сказать не могу. Хэчан-и, пожалуйста, подожди ещё немного. Марк. 07. 23. 1998.» *«Привет, Марк! Извини, если мои письма дошли до тебя не так быстро, как обычно — на почте были какие-то проблемы, как мне сказали в отделении. Но хочу, чтобы всё, что я тебе отправлял, дошло в целости и сохранности. На этот раз я положил тебе открытку, которую увидел совершенно случайно в магазине виниловых пластинок. Когда я на неё посмотрел, то сразу решил её купить. На меня продавец так странно косился, когда я расплачивался, аж неловко как-то стало. Видимо, хотел, чтобы я взял какую-то одну запылившуюся пластинку из кучи таких же, только я не вижу того, что пришлось бы мне по душе. Может, у меня стал слишком придирчивый вкус? А на кассетах я не могу купить, так как магнитофон забрал папа к себе домой — там он сейчас делает ремонт. И так у меня есть только старенький виниловый проигрыватель, которым успела попользоваться ещё моя бабушка (как бы забавно это ни звучало). Но он очень хорошо работает, честно-честно! Не хочу его менять на что-то другое. Сегодня я гулял по ближайшим районам и заметил лавку, в которой продают разные наклейки, конверты, марки и разноцветную бумагу. Я не фанат всего этого, но, наверное, это мой рай! В городе я ни разу не видел подобных мест, поэтому мне было очень интересно заглянуть. Да и что скрывать, моё природное любопытство всегда берёт верх в таких случаях. Я положу тебе самые интересные марки (потому что они необычные и прикольные, и не спорь со мной!) и новую ручку. Жду нашей встречи, Хэчан. 07. 26. 1998.»
* «Привет, но хочу снова предупредить, что тут может быть много ошибок. На днях я снова взялся за корейский. Я что-то помню, но большую часть от всего того, что знал, я забыл, поэтому надо повторить. И я только недавно понял, что в моих предыдущих письмах могло быть много ошибок! Если это так, то прости ещё раз. Порой я сам не замечаю, на каком языке думаю и на каком пишу, особенно когда задумаюсь или уйду в свои мысли. Так хочется поскорее увидеть тебя. Я помню, у тебя есть целый альбом со своими фотографиями. Пришли одно фото, если не жалко. И по поводу ошибок на почте. Мне все твои письма дошли, всё в порядке. И огромное спасибо за подарки, мне очень приятно! Скоро увидимся! Марк, он же Минхён. 07. 30. 1998.» * Кто бы знал, что их встреча пройдёт при таких обстоятельствах. Марк приехал в Сеул к родственникам. Ничего личного, просто в гости и город посмотреть. Спустя пару дней после приезда Марка угораздило потеряться, когда искал станцию метро по указателям, сто раз пожалев, что не купил карту. Некоторые названия на указателях читались особо тяжело, — если их вообще можно было прочитать и хотя бы приблизительно догадаться, что это могло быть, — и тогда, как фея-спасительница в доброй сказке, проходил русоволосый парень в чёрной джинсовке. Быстренько взвесив все «за» и «против», — которые, во-первых, не было времени взвешивать и сравнивать, а во-вторых, за то, что он попросит помощи, его никто не ударит и не убьёт, тем более, такой милый на вид парень. Марк подходит к парню и объясняет всю ситуацию с ужасным акцентом, стараясь не выглядеть как дурак, что по определению было невозможно в такие моменты. — Тебе подсказать дорогу? — спросил незнакомый на тот момент парень. И Марк захлопал своими большими глазами и несколько раз кивнул. Канадца удивило две вещи: почему этот мальчишка обращается к нему неформально, а второе — незнакомец оказался довольно милым, с очаровательными родинками на лице. — Куда тебе надо? Я провожу тебя. Марк кое-как вспомнил название станции, и после смелого «пойдём» пошёл за русой макушкой. Донхёк и сам не знал как начать разговор, но мысли сами собой двигались в направлении того, что надо поговорить о метро. Но это примитивно, поэтому он молчал. Подойдя к станции, Хэчан уже начал спускаться в подземку, как его окликнули: — Стой, ты пойдёшь со мной? — с явным волнением в голосе задал вопрос канадец, стоя у начала лестницы. — Да, не волнуйся, мне не сложно. Пошли. — протянул руку Донхёк, зовя таким образом к себе. Подходя к турникету на входе, Марк решает начать разговор: — Такая сложная система, совсем не понимаю её… — Ничего страшного, я тоже иногда не понимаю. Направляясь к платформе, Хэчана осенило представиться. — Кстати, я — Хэчан! — и радостно протянул руку. — Марк. Или Минхён, как тебе удобнее. — Ты недавно здесь? И завязывается по-настоящему интересный разговор. На все рассказы туриста Донхёк говорил: «Ого, Канада?», явно удивлённый и восторженный, что в какой-то степени умиляло Марка-Минхёна. В поезде разговоры не закончились, но говорить было труднее из-за шума. Так Марк узнал, что Донхёк очень редко ездит на метро и предпочитает автобусы — так быстрее и удобнее, наверное; а младший, как оказалось, узнал, что канадец терпеть не может засохший до каменного состояния мармелад, но обожает арбузы. Хэчан проводил Марка до нужного места, пообещав встретиться ещё раз. И пошёл домой с мыслью о том, что ему надо было в противоположно другую сторону. Они не могли отмечать какие-либо праздники вместе из-за огромного расстояния. Их праздниками являлись звонки по телефону, когда Марк звонил в далёкий Сеул из дома днём, а Донхёк стоял внутри ближайшей телефонной будке, возле дома, глубоким вечером и пытался согреть свои ладони. И наоборот. Но это всё им никак не мешало, а, кажется, сближало: звонки могли длится от двадцати минут до полутора часов, что Донхёку по несколько раз приходилось подкидывать монетки в автомат и следить за временем, чтобы разговор не прервался. Хёк в такие моменты стоял в будке, опираясь плечом, обычно правым, на стеклянную стенку и наблюдал за прохожими: яркими как фейерверки и спокойными, за работниками компаний и за школьниками, которые хихикают и громко шутят, игнорируя комендантский час и другие законы. И сейчас, готовя подарок на день рождения Марка, парень вспоминает эту ситуацию и хочет, чтобы она повторилась снова. Хэчан не хотел делать обычный подарок, поэтому он положил в коробку новые сладости, плакат с любимой группой Марка, собственноручно испечённый мраморный кекс, который оказался довольно неплохим, и свечи в обёртке, подписав: «Сделай вид, что мы празднуем твой день рождения вместе :)».«Dear Canada, Желаю тебе всего самого наилучшего, проведи этот день хорошо и don't worry, unpack the gift. Have a great day and always be my superhero! I love you! ♡ Best wishes, Fullsun. 08. 02. 1998.»
*«Здравствуй, Наверное, это будет самое короткое письмо, которое я тебе когда-либо отправлял, просто знай: Я очень сильно скучаю, очень-очень… Приезжай скорее. Fullsun. 07. 30. 1998.»
Стоя в телефонной будке, он закидывает монеты в приёмник, набирает выученный наизусть номер и слушает долгие, длинные гудки. Парень нервно кусает губу. — Алло? Сонное, негромкое, такое… родное. — Алло, Хэчан, это ты? — Марк… — в Сеуле слышится всхлип, а в Ванкувере — шорох простыней. — Канада, я так скучаю. — Хэчан, ты в порядке? Ты плачешь? — Прости, я перезвоню тебе завтра. Спокойной ночи! — не дождавшись ответа, он кладёт трубку. Чувство тоски взяло верх: вместо привычного звонка получилось что-то другое, чушь, откровенно говоря, настоящий концерт. Донхёк упирается спиной и скатывается по стеклянной стене на пол, после зарываясь руками в волосы. «Что делать, если безумно сильно скучаешь?» * Сентябрь только-только начинается, но настроение уже стремительно скатывается вниз. Причиной тому плохая погода или отсутствие хорошей компании для общения — чёрт знает, но Донхёк честно изо всех сил старался не впадать в разбитое состояние всего лишь из-за времени года. Последнее письмо от Минхёна было полторы недели назад. В среднем письма доставляют за два-четыре дня, когда как. Хэчан вновь думал о пропаже писем где-нибудь в просторах почты, но в ящике так ничего и не было. Даже бумажек со счетами. День среды подходит к своему завершению, плавно перетекая в вечер. Если верить часам, то они показывали пол пятого вечера. Хёк шёл домой из магазина, успев прикупить баночку любимой Dr. Pepper, чтобы совсем не впадать в уныние пасмурным днём. Шагая к подъездной двери, его кто-то окликнул: — Что, даже не поприветствуешь меня? Голос очень знакомый; тот самый, который звучал из трубки телефона, и который доходил до парнишки с помехами. Который так хотелось услышать здесь, вживую. Младший оборачивается. Перед ним стоял Марк, возле которого был огромный чемодан, смотрел и улыбался ласково, так, как смотрят после очень долгой разлуки. На нём чёрная кожанка, почти как у Донхёка, и всё те же угольно-чёрные волосы, что были немного растрёпаны из-за сырой погоды. Секунда — и Донхёк сокращает расстояние между ними, не оставляя ни одного лишнего миллиметра, обнимает крепко-крепко, вместо приветствия — тихо сопит в чужую шею. Марк пахнет точно так же, как и четыре с небольшим месяца назад — чем-то еловым, но мягким, что хочется вдыхать и пытаться угадать, чем же всё-таки пахнет старший. Это был точно не парфюм — Донхёк был уверен. — Я так скучал. — признаётся Хэчан, крепче сжимая в руках кожанку и прижимаясь ещё сильнее. — Я тоже очень сильно скучал. — и Марк удивляется, что волосы Хёка те же мягкие и пушистые, немного завивающиеся на кончиках. — Ты не говорил когда вернёшься. — после недолгого молчания припоминает младший. — И я не говорил, что возвращаюсь навсегда. — гладит по волосам того Марк и улыбается, заранее думая о реакции Хэчана. Донхёк немного отстраняется и хлопает своими кругленькими глазками. Канадец треплет его по волосам, берёт в руки чемодан и уверенно шагает к двери подъезда. «В гости, на чай», — как он сам сказал. И Донхёк вспоминает про оставленное на столе недописанное письмо, которое он хотел отправить Марку сегодня вечером.