Минуты перед рассветом

Лань Хуань вышел из душа, обтирая длинные волосы полотенцем, и кивнул брату, давая понять, что теперь ванная свободна. Сегодня у них в планах был благотворительный вечер, на котором Лань Чжань хотел познакомить его и дядю со своим неожиданным избранником. Неожиданным для дяди, разумеется. Лань Сичэнь вспомнил, каким счастливым и взбудораженным пришел брат с последнего сеанса господина Вэя. Вспомнил легкую улыбку на всегда сдержанном лице, полыхающие огнем глаза и щеки. Как же ему к лицу такое счастье. И все равно, что тому понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя от навалившихся эмоций и чувств, и чуть позже пошатнуть спокойствие семьи, заявляя о своем желании познакомить своего Вэй Усяня с ними. Лань Хуань, естественно, отговаривал Лань Чжаня, говорил, что рано еще шокировать ничего не знающего дядю, он же немолодой уже (по его же словам). Но кто вообще сможет сравниться с братом в упрямстве, если тому что-то взбредет в голову? Только если сам господин Вэй, который каким-то волшебным образом сумел убедить Ванцзи в искренности своих чувств и завоевать сердце. Что ж, теперь Лань Хуаню еще сильнее захотелось увидеться с этим молодым человеком. Глубокие размышления Сичэня прервались щелчком двери, ведущей в ванную комнату, и внимательным взглядом Лань Ванцзи, в котором застыл вопрос. Младший брат сейчас еще больше походил на ребенка со своими мокрыми растрепанными волосами и наивным выражением лица, больше, чем обычно, по крайней мере. Хотя может Лань Хуань как старший брат, несмотря ни на что, всегда будет видеть в нем сообразительного, но все равно очень доверчивого маленького мальчика с просто невозможными огромными глазами, полными детского любопытства и доверчивости к миру, к людям, к жизни. М-да, быстро же летит время. — Просто задумался, Лань Чжань, — ответил он с легкой улыбкой. — О чем? — спросил он. — О тебе, о господине Вэе, о том, что время быстро летит. — Понятно, — тихо ответил Лань Чжань и покраснел кончиками ушей, когда речь зашла о возлюбленном. — К слову, прошла уже неделя, а ты мне так и не показал свою татуировку. Она вышла некрасивой? — обеспокоился старший Лань. — Скорее наоборот получилось очень красиво. — Покажешь мне? — мягко попросил Лань Хуань, помня о том, что брат не любил обнажаться даже перед родными людьми, особенно он не любил показывать спину. Из-за шрамов ли? Из-за воспоминаний, что они несут? Лань Хуаня слегка передернуло, когда в голову вновь вторглись не слишком приятные воспоминания о том, как он лично делал перевязки и ухаживал за ужасными ранами. Ему до сих пор было тяжело от понимания того, что Ванцзи мог тогда не выжить, что ему было очень больно и во время столкновения, и после него, когда нужно было лечить последствия. — Сейчас? — удивился Лань Чжань. — Лучше сейчас, — улыбнулся Лань Хуань, — так как потом тебе будет совершенно не до этого, ведь все твое внимание будет направлено на господина Вэя. К тому же мы пока еще не оделись к вечеру. Лань Чжань смутился от слов брата, но согласно кивнул, уходя в свою комнату и безмолвно прося следовать за собой. — Господин Вэй доберется сам или нам следует за ним заехать? — спросил Лань Хуань по пути в спальню младшего брата и одновременно с этим пытался унять непрошенное волнение. Ему было ужасно любопытно, какой получилась татуировка, хоть он этого и не показывал внешне. — Он сказал, что доедет сам. Приглашение я ему уже отдал, поэтому не должно возникнуть никаких проблем. Лань Чжань присел на свою кровать и дрожащими пальцами ухватился за края домашней футболки. Он все же побаивался реакции родного брата, хоть и знал, что тот примет его любым. Но только какой-то иррациональный страх все равно поселился в сердце, отдаваясь шумом крови в ушах. — Лань Чжань? — позвал брата Лань Хуань. — Все в порядке, честно. Ты же не передумал мне показать? — Нет, — уверенно ответил Ванцзи, стягивая с себя футболку и разворачиваясь спиной к Хуаню. Позади раздался изумленный вздох. Лань Хуань многого ожидал от господина Вэя, если опираться на лестные слова и восхваления молодого мастера его лучшим другом, почти братом, Не Минцзюэ, но чтобы татуировка, казалось бы, давно решенное дело, уже обыденное, получилась настолько прекрасной… Изящность и красота набитых на сильную спину крыла и цветов поражали воображение до такой степени, что дыхание невольно перехватило бы у любого, кто только на них взглянет (Лань Сичэнь в этом ни на секунду не сомневался, потому что сейчас переживал нечто подобное), мастерство исполнения не знало границ, и не найдется, наверное в целом мире ни одного достойного слова, чтобы описать картину целиком, так как взгляд не мог зацепиться за все разом. Стоит взглянуть на что-то одно, как это «одно» тут же переходит в «другое». Этой татуировкой можно было любоваться очень долгое время, и все равно не насмотреться, ведь чем больше на нее смотришь, тем больше находишь деталей. — Она… потрясающая, А-Чжань, — восторженно прошептал Лань Хуань, не в силах отвести свой взор от длинных прекрасных перьев, что аккуратно и умело огибали линии шрамов, закрывая их собой, удивлялся бесподобной детализацией нежных цветов мирта, выглядевшими абсолютно живыми на чужой коже; они ненавязчиво и легко корректировали те места бывших ранений, с которыми не смогли справиться перья. Огромное крыло закрывало собой все, ласково обнимало его хозяина, и шрамов не было видно. Абсолютно. — Боже, как же красиво… У господина Вэя золотые руки, а какое у него воображение… — Вэй Ин сказал, что цветами и перьями можно перекрыть все, что душе угодно, — отозвался Лань Чжань не своим голосом. — И теперь мы можем убедиться в его правоте, — переводя дыхание, ответил Лань Хуань. — Ох, после такого — будет грех не познакомиться с ним и не отблагодарить. — Деньги он не примет, — отчего-то покраснел Лань Чжань и спрятал лицо в ладонях. — Лань Чжань? — удивился Лань Сичень, широко распахнув глаза: он в первый раз в жизни видел младшего брата в таком состоянии. — Он… Вэй Ин на меньшее, чем ваше с дядей благословение не согласен, — попытался ответить Ванцзи максимально нейтрально, почти успешно, между прочим. — Что? — обалдел Лань Хуань, оседая на пол. *** Вэй Ин безбожно, просто катастрофически опаздывал. И куда? На встречу с родными своего, можно сказать, жениха. Нет, он не обольщался, ведь Ванцзи еще не ответил согласием. Да только его взгляды и действия говорят сами за себя. Разве кто-то будет целовать и ласкать кого-то настолько трепетно и нежно? Разве кто-то будет смотреть на кого-то с такой любовью и обожанием? Вэй Усянь вздрогнул всем телом и широко улыбнулся, вспомнив, какими они были глупыми, когда в течение почти двух месяцев друг на друга даже посмотреть лишний раз боялись, не то что коснуться (пусть и без прикосновений дела совсем не обходились, все же работа с татуировками подразумевает некоторый контакт с телом), какими смешными и нелепыми они выглядели, когда долго находились поблизости друг от друга и вздрагивали даже от самого мимолетного прикосновения. Сейчас, конечно, все не так уж и сильно изменилось: эта парочка дальше поцелуев-то не заходила. Но сам факт… Как школьники себя вели, ей-Богу! Школьники, которые умудрились влюбиться. Увидев впереди нужное здание, Вэй Ин радостно встрепенулся и благословил тот день, когда решил купить квартирку именно в этом районе, иначе бы точно заблудился и никогда место проведения благотворительного вечера не нашел. И тогда Ванцзи бы сильно расстроился. Вот что самое ужасное! Вэй Ин встряхнул рукой и посмотрел на время. Он опаздывал больше, чем на час! Какая богиня опозданий его сегодня куснула? И куда, черт возьми?! Решив отложить способы мышления всяких вредных высших сущностей и их любовь к телесам простых смертных на потом и сдерживая рвущиеся наружу ругательства в сторону небезызвестной Фортуны, ибо с самой Удачей стоит быть аккуратней и обращаться к ней только вежливо, Вэй Усянь ускорился и остановился уже только перед входом. И то потому, что его остановил человекоподобный двухметровый шкаф, охранником именующийся. Была бы его воля, он бы легко обогнул это великанье недоразумение, если бы тот не встал прямиком перед самым входом и не начал настойчиво что-то требовать. — Что? — переспросил Вэй Ин, тяжело дыша. Тот кросс, что он пробежал, был самым трудным в его жизни, и, наверное, поэтому уши так заложило. — Ваше приглашение, пожалуйста, — на удивление вежливо попросили Вэй Ина. От такого человечка приятного ждать не будешь, а тут прям «пожалуйста». Допустим. — А? Да, сейчас… Вэй Ин предоставил мужчине красиво оформленное приглашение и, подбодренный легким кивком, вбежал в большой зал. Он с заметным удовольствием принялся рассматривать высокие колоны и начищенный до блеска мраморный пол с блестящими вкраплениями, столы с закусками на любой вкус и, конечно, аккуратных и безусловно очень симпатичных официанток и официантов, которые раздавали то, ради чего он сюда и приперся. Ал-ко-голь. Дорогой, вкусный, легкий, но ударяющий в голову с первых же «аккордов». Любовь Вэй Усяня к качественному и вкусному вину может сравниться разве что с его горячей и нежной любовью к Ванцзи. Которого почему-то не видать. Надеюсь, он не ушел по причине разгильдяйства своего женишка. Все в жизни опаздывают. А Вэй Усянь тем более. Белые костюмы семьи Лань бросились в глаза почти сразу, стоило мастеру вспомнить о Лань Ванцзи. Они стояли чуть в стороне от других людей и притягивали к себе максимум внимания, что было совершенно не удивительно. Таких красавцев попробуй поищи. Иногда Вэй Ин даже начинал сомневаться, что такой прекрасный человек как Лань Чжань обратил на скромного — ладно, почти скромного — тату-мастера свой взгляд. Уж слишком тот был идеален. И из этого следует, что и спутник должен быть ему под стать. Но получился Вэй Ин. Мужчина ярко улыбнулся своим размышлениям и, прихватив с истинной грацией бокал вина с подноса вежливого паренька-официанта, под заинтересованными и любопытными взглядами пошел к семье Лань. С удовольствием Вэй Ин отметил, что смотрят на него с толикой восхищения. Необделенное в последнее время вниманием эго громко замурчало где-то на подкорках сознания, и на губах мужчины улыбка стала еще шире. Значит все его мучения были не зря. Ох, не зря, он покупал новый костюм и рубашку. Меньше чем через минуту его все-таки заметили, и Вэй Усянь в душе задохнулся от радости при виде Ванцзи, такого статного и красивого, одетого в чистейший белый цвет, и от того, как вспыхнули его глаза, стоило им на миг остановиться на нем. Удивительные глаза цвета расплавленного золота. Вэй Ин шел через весь зал с прямой спиной, гордо подавая себя и вполне осознавая, какой, возможно, эффект производит на возлюбленного своим черным костюмом, подчеркивающим стройную фигуру, и алой шелковой рубашкой, выставляющей в выгодном свете чистую белую кожу и темные волосы, с чернотой и мягкостью которых сравним только самый дорогой бархат. Удавку он намеренно не надевал, и теперь его шея и тонкие ключицы были обнажены и дразнили собой, будто нарочно прося прикоснуться. — Ванцзи! — радостно воскликнул Вэй Ин, не забывая отпить вина из бокала. — Прости, что опоздал! Ты представить себе не можешь, что со мной произошло. В общем, хотел я уже закрыть нашу скромную обитель, как меня решила задержать одна примечательная особа. Ты не хмурься, милый, слушай! Душа этой особы именно сегодня решила вспомнить, каково это, когда тебе шестнадцать, и решила наколоть татуировку. Бабочку на пояснице ей подавай! И в срочном порядке. Старушка! Божий одуванчик, Ванцзи! А у нас как в Китае? Правильно, старших нужно уважать. Вот и уважил. По всем правилам набил, про имена внуков на предплечье не забыл, с днем рождения ее и ее подружек, завалившихся в салон, поздравил. Юбилей как-никак. Еле убежал. Благо, Вэнь Цин быстро поняла что к чему и отпустила с миром и попутным ветром. Про то, как эта старушка пыталась его покормить и напоить в честь праздника говорить не стоит. А уж откуда она достала вино, если учесть, что сумок и других более-менее вместительных вещей с собой у бабушки не было, уже другая история. Этого лучше Ванцзи не знать. — М-да, восхитительная женщина, — задумчиво протянул Вэй Ин. — И не скажешь, что ей под девяносто. Правы, видимо, люди, когда говорят, что бабушки, они как вискарь, с возрастом становятся все лучше и лучше… Вэй Ин настолько увлекся рассказом, что пришел в себя только тогда, когда услышал мягкий смех мужчины, очень похожего на Ванцзи, и наткнулся на взгляд, полный нескрываемого недовольства от другого человека в белом, который с какого-то перепугу носил на не таком уж и старом лице бороду и усы. По скромному мнению Вэй Ина, ему бы пошло больше без них. — Ой, здравствуйте, — опомнился Вэй Ин и виновато улыбнулся. — Простите, я немного увлекся. Давно не посещал подобных мероприятий. — Ничего, господин Вэй, все хорошо. В течение часа гости как раз собираются, а сама развлекательная программа начнется уже через полчаса. Мы не знакомы, меня зовут Лань Сичэнь, я брат Лань Ванцзи. А это, — мужчина указал на «старика», — наш дядя, Лань Цижень. Лань Цижень сдержанно кивнул, не отрывая от Вэй Ина строгий взгляд, и тихо хмыкнул под нос. — Добрый вечер. Меня зовут Вэй Усянь, и я имел честь познакомиться с вашим племянником и братом, — кивнул каждому поочередно мастер. Обмен любезностями продолжался недолго, и вскоре вся компания прошла к столу. Ванцзи, к радости Вэй Ина, не прекращал безмолвно его поддерживать, что придавало уверенности и сил к уже имеющимся. Говорили в основном Лань Сичэнь и сам Вэй Усянь, остальные больше слушали. Один, потому что просто не мог не слушать, другой — чтобы понять мотивы «этого ужасного бесстыдника, который испортил его родного племянника». И как-то так получилось, что самые важные вопросы, включающие обстоятельства первой встречи и место работы избранника Лань Ванцзи, не были заданы, и все крутилось либо вокруг увлечений двух беседующих, либо вокруг семьи и каких-либо воспоминаний. Вэй Ин узнал много всего нового о возлюбленном, как и тот соответственно узнал много нового о нем. Но под конец приятного, надо сказать, вечера, когда музыканты, исполняющие приятный слуху джаз, начали собирать вещи, а еда и вино исчезли со стола, Лань Цижень все же решился озвучить самые главные вопросы. Мрачный же взгляд дяди Ванцзи не позволил бы сейчас как-либо соврать или приукрасить действительность. Да Вэй Ин, собственно, и не собирался этого делать. Только вот не знал он всего, бедный… — Так как вы познакомились с моим племянником… господин Вэй? — вкрадчиво спросил Лань Цижень, отчего тот, кому предназначался вопрос, почувствовал себя несколько неуютно. Глаза Сичэня и Ванцзи, наполняющиеся беспокойством, начали вызывать неуверенность. — И где же вы работаете? Вэй Ин быстро сбросил с себя морок неуверенности и с долей веселья ответил: — А где можно еще познакомиться с тату-мастером, как не в тату-салоне? К тому же мы с Лань Ванцзи вынуждены были общаться друг с другом в течение почти двух месяцев, — Вэй Ин ласково посмотрел на нервничающего Ванцзи, который внимательно отслеживал реакцию дяди, — а это способствует какому-никакому, но сближению… До Лань Циженя сначала долго доходил смысл сказанных слов, а непривычно холодные и взволнованные лица племянников окончательно убедили его в том, что в этом… тату-салоне — Боже, тату-салоне! Его гордость, любимый племянник! — Ванцзи оказался не зря. Неужели он… Да быть такого не может! Лань Цижень почувствовал, как злость и негодование, спящие и так тщательно сдерживаемые где-то с самого начала вечера, начали стремительно подниматься со дна души. Черты его лица гневно исказились, а взгляд направился точнехонько в переносицу Вэй Усяня, этого бесстыдника и истинного возмутителя спокойствия. Несколько часов он смиренно терпел его присутствие, старался понять в силу собственных возможностей сложившуюся ситуацию, принять, что избранником его дорогого племянника стал мужчина, ради Ванцзи, ради Сичэня… Но это уже просто невозможно! — Ванцзи! — не хуже змеи прошипел Лань Цижень, поняв, что от Усяня с его наглой улыбкой ничего не добьется. — Ты не соизволишь объяснить мне, что происходит?! — Ой-ой-ой, время-время, — пропел Вэй Ин, вскакивая с места и хватая под локоток возлюбленного. Он очень надеялся, что кара дяди Лань Чжаня его не настигнет и обойдет стороной. По крайней мере, сейчас. Словив на себе благодарный взгляд Лань Сичэня, Вэй Ин вместе с Лань Ванцзи покинул малый зал и через черный вход вышел из здания. Благо, сотрудники попались дружелюбные, и они не видели ничего такого, чтобы помочь двум мужчинам спастись бегством от разъяренного родственничка. Таких подробностей, конечно, никто не знал, но выражений их лиц было вполне достаточно, чтобы персонал поинтересовался причинами беспокойства гостей и выручил по мере собственных возможностей. Грамотный и вежливый персонал, подумал Вэй Усянь, пять звезд! И только на улице он позволил себе вволю нахохотаться. Лицо старика, искаженное гневом, было чертовски приятным зрелищем. И пугающим, конечно, куда ж без этого? Но все равно очень приятным. Лань Чжань же не мог вымолвить ни слова, потому что был потрясен случившимся. Он никогда не бегал от проблем, а тут растратил все свое спокойствие и без возмущений ушел вместе с возлюбленным под ручку. Еще больше он удивился тому, что не чувствовал стыда. Положительно, влияние Вэй Ина бывает не совсем полезным. Но, как ни было бы тяжело это признать, чертовски нужным. Он бы просто не выдержал сейчас сеанса самокопания. И поэтому просто глубоко вздохнул прохладный вечерний воздух и решил в полной мере насладиться чистым и прекрасным смехом своего Вэй Ина. От его смеха всегда становилось легко и тепло на сердце. — Вэй Ин, — тихо позвал его Лань Чжань, — нам лучше вернуться. — Ванцзи! Как ты можешь говорить такое после того, как мы столь героически сбежали? Мы не можем туда вернуться, — отрезал он, но вся серьезность вмиг была нарушена шаловливой улыбкой. — Давай лучше погуляем. Ты когда-нибудь гулял по ночам? — Нет, — опешил Лань Чжань, понимая, что никогда в жизни не гулял по ночам. — Как так, Ванцзи?! Каждый уважающий себя человек должен хоть раз погулять по ночному городу! — наигранно возмутился Вэй Ин. — Но раз ты никогда этого не делал, то грех не попробовать сейчас. Пойдем! И Лань Ванцзи робко взял протянутую руку в свою, испытывая невообразимое удовольствие от близости с дорогим сердцу человеком, с которым так уютно молчать и говорить. Они гуляли сначала по оживленному центру, после чего лениво, ни на миг не разрывая будоражащего душу полуобъятья, свернули к тускло освещенной набережной. Над головами сияло тысячами звезд темно-синее небо. И чем дальше они шли, тем тише становилось. Вэй Ин из-за этого говорил вполголоса, так как не хотел нарушать приятную ночную тишину громкими словами. Он говорил обо всем на свете: о работе, о сестре и ее противном муже, который, как бы ему ни хотелось, оказался все же «не таким уж и мудаком», о брате … О Ванцзи. О себе. — Вэй Ин, — позвал его тихо Лань Чжань, смотря на тихую гладь реки. — М? — лениво протянул Вэй Ин, положив голову на чужое плечо и открыто наслаждаясь тем, как горячая ладонь Ванцзи удобно лежала на его талии. — Ты можешь называть меня Лань Чжанем. Я не был бы против. — А? — встрепенулся Вэй Ин. — Но я уже привык называть тебя по-другому. Хотя, если ты не против, — игриво прошептал он тому на ухо, — я буду называть тебя только так. Ванцзи почувствовал, как лицо начинает гореть от смущения, и торопливо кивнул, чем вызвал смех своего спутника. — Ладно, пошли домой, — не подумав ляпнул Вэй Усянь и теперь уже сам покраснел. — То есть, ты не хочешь зайти ко мне? Мне тоже нужно тебя кое с кем познакомить. Вот. — Мгм, — кивнул Лань Чжань, чувствуя, как от волнения начинает колоть кончики пальцев. *** Дом Вэй Ина казался Лань Чжаню очень одиноким до тех пор, пока из глубины не послышалось чье-то недовольное мяуканье. — Чэньцин! — нежно улыбнулся Вэй Усянь. — Привет, красавица. Проходи, Лань Чжань, не стой на пороге. Будешь чаю? — спросили его уже тогда, когда сам хозяин был на кухне. — Мгм. Ванцзи неторопливо разделся и начал с любопытством оглядываться. Квартира возлюбленного, точнее ее обстановка, очень сильно напоминала обстановку кабинета в тату-салоне. Вокруг витала все та же уютная и довольно-таки домашняя атмосфера. Дышать здесь было легко и очень приятно. Хорошо. Присмотревшись к упорядоченному хаосу в последний раз, он под подозрительными взглядами черной красавицы-кошки прошел на кухню, где последняя тут же вспорхнула к нему на колени и утробно заурчала. Лань Чжань с удовольствием погладил подставленную под руку мягкую спинку и ушки. У дяди и Хуаня была аллергия на кошачью шерсть, поэтому ему редко выдавалась возможность приласкать такое свободолюбивое и прекрасное существо, как кошка. А Чэньцин была удивительно доброй и нежной, одно наслаждение — гладить ее. Надо же. Обычно кошки не лезут к чужим людям и не любят, когда те их трогают. — Ну, вот, — преувеличенно расстроенно молвил Вэй Ин, ставя на стол две чашки с ароматным чаем, — ты украл любовь моей Чэньцин. — Она тебя тоже очень любит. Ты же ее хозяин. — Это не отменяет того факта, что ты ей пришелся по нраву, — капризно протянул Вэй Ин, а потом хитро сверкнул глазами: — Значит, ты действительно очень хороший человек, А-Чжань. Чэньцин такое чувствует. На тех людей, которые ей не понравились, она рычит и набрасывается. — Рычит? — приподнял бровь Лань Чжань. — Очень страшно рычит, — сокровенным шепотом поведал Вэй Усянь. А потом рассмеялся. Время тянулось быстро в разговорах друг с другом. Часы показывали уже полтретьего ночи, но сна у обоих не было ни в одном глазу, ибо за неделю они прилично успели соскучиться по совместным посиделкам и беседам. Расставаться отчаянно не хотелось. Даже на несколько часов. Вэй Ин на предложение Лань Чжаня уехать заметно погрустнел. Ему было так хорошо с ним. Ну, вот куда он поедет в такое время? Вэй Усянь замолчал на несколько секунд, обдумывая ситуацию, а потом, хитро улыбнувшись вскочил с места и подлетел к выключателю. Свет погас. — Вэй Ин? Ванцзи почувствовал накатывающее смущение. Обстановка и без того была очень интимной, а сейчас, будучи в полной темноте, когда даже за окном не было и капельки света… — Лань Чжань? — мурлыкнули ему в алеющее ухо. — Я здесь. Ванцзи судорожно вздохнул, когда ощутил на коленях знакомую и такую приятную тяжесть. От близости возлюбленного, от его пьянящего аромата кружилась голова, и ноги слабели. Мужчина был уверен, что если бы он не сидел сейчас, то точно бы упал. — Вэй Ин, что ты делаешь? — не своим голосом прошептал Ванцзи, чувствуя, как в его руках вздрогнуло и задрожало горячее тело возлюбленного. — Предрассветное время — самое темное, — томно шепнул Вэй Ин. — И я решил проверить теорию на практике… — Но… Ванцзи задохнулся словами, когда его шеи коснулись пухлые влажные губы Вэй Ина и начали чертить дорожку к его приоткрытым губам. Лань Чжань сглотнул вязкую слюну и чудом сдержал стон, когда язык медленно и горячо огладил его дернувшееся адамово яблоко. — Ин… — выдохнул Лань Чжань и притянул несопротивляющегося Вэй Ина ближе, чтобы тут же запечатлеть на сладких губах нежный поцелуй. Эти губы хотелось ласкать и целовать вечно. Боже, какие же мягкие! Отстраниться удалось с огромным трудом. И то только тогда, когда воздух в легких окончательно закончился. — Теперь ты останешься? — тяжело дыша и довольно улыбаясь, спросил Вэй Ин. И как можно отказать? Решительно, невозможно.