Надежда

Алукард слышал об исчезновении Рихтера Бельмонта. Не то что бы это его сильно насторожило — с охотниками на вампиров это случалось, даже с такими, как Бельмонт. Но беспокойство вызывало то, что люди вновь видели замок Дракулы. Алукард в тайне надеялся, что отец выжил, но теперь надолго затаится в своих владениях, и еще не скоро объявится вновь. Даже если замок и померещился людям, следовало проверить их слова. Если это не окажется галлюцинацией, то единственное, что Алукард мог — поспешить туда и сразиться с отцом. В то, что удастся убедить его словами, не верилось. Единственная, кому на его памяти было под силу это сделать, умерла слишком давно. Ее звали Лиза. Алукард почти не помнил свою мать: только нежные руки и добрые глаза. Она влияла на Дракулу и могла удержать того от нападения на людей. Людей, которые в итоге ее и погубили. Он мчался к замку отца и все больше убеждался, что это не плод чьего-то разыгравшегося воображения. Замок был таким же, каким и прежде — мрачным и величественным. Тьма вокруг клубилась почти ощутимо. Алукард почти достиг ворот замка, когда перед ним возник Смерть. Это был верный признак того, что отец где-то рядом. Не столько по предчувствию дампира, сколько по тому, что он знал наверняка —Смерть служил Дракуле, и вряд ли что-то изменилось за прошедшие годы. Слишком долгий союз, который точно не мог легко разрушиться. — Стой. Ты не сможешь ему противостоять. — Алукард бросил поводья и атаковал. Слушать Смерть не было ни времени, ни желания — он и так знал, чего тот будет добиваться. Но этого Алукард не смог бы дать ему при всем желании. — Ты такой же, как твой отец. Присоединись к Дракуле, и у тебя будет все. «У меня могло быть все, если бы не мой отец», — думал Алукард. Ему не нужны ни сила, ни богатство, ни чужой страх. Он хотел бы вернуть те времена, когда была жива мать. Он хотел бы вновь видеть теплую улыбку на лице Дракулы, слышать их смех, чувствовать объятия. Семья была его «всем», но от семьи уже давно ничего не осталось. То, что из себя представлял Дракула не было похоже на его отца в детские годы. Даже в юности, вспоминал Алукард, отец еще не был таким. Он не был жесток, старался жить так, как при жизни Лизы. Да, он отомстил людям, но все же его месть тогда еще не распространилась на всех. Те дни тоже были неплохи, намного лучше, чем сейчас. — Пока он не изменится, это не случится. — Алукард рубил с плеча, но удар ожидаемо ушёл в молоко. Пришлось уклоняться от косы Смерти и закрываться щитом. Черт подери, он должен был успеть, попасть к отцу и разобраться с ним. Мысль о том, что придется снова с ним сражаться и, возможно, убить, пугала. Только другого пути он не знал. Дракула опасен — и это то, что было известно наверняка. Возможно, еще есть надежда на лучшее. Если Смерть говорит, что отец даст ему все, то пусть дает. Пусть вспомнит, что мстить больше некому и не за что, что мать не одобрила бы подобных вещей. Пусть вспомнит в конце концов, что у него есть сын. Что у них с Лизой есть сын, и есть шанс на то, чтобы вновь жить вместе, путешествовать по миру и изучать людей. Не уподобляться, а пытаться понять и изменить к лучшему, не прибегая к насилию. Он едва успел вбежать в ворота замка, когда подъемный мост с грохотом закрылся. Пути назад нет — только вперед.