***
В скором времени ребята сидели за столом в просторной комнате и уплетали за обе щеки: Кагами действительно хорошо готовил. Быстро расправившись с ужином, они принялись за чай: Куроко спешить было некуда, так и так поедет домой на такси. — Вы теперь с Аомине общаетесь? Помирились, да? — спросил Кагами, отламывая кусок воздушной булочки и отправляя её в рот. Он и раньше недолюбливал главного аса Тоо, но сейчас другое — теперь они с Куроко снова друзья. — Да. Ты же знаешь. Почему спрашиваешь? — Куроко взял свою чашку в ладони и прижался к ней губами. Чай был горячим, но толстые керамические стенки пропускали как раз столько тепла, чтоб согревать, не обжигая. — Так, уточняю… Не хочу, чтобы он опять тебя обидел, — молвил Кагами, отхлёбывая чай. — Он не обижал меня, Кагами-кун. — Видел я уже… Пускай только попробует выкинуть снова такой номер, как в Тейко, и я оторву ему голову, — пообещал форвард, беззлобно хмуря брови для пущей убедительности. — Аомине-кун не плохой, просто так получилось тогда. Все вправе ошибаться, — спокойно возразил Куроко, глядя где-то вглубь своей чашки. — Насчёт тебя он не вправе. Вёл себя как мудак последний. И как ты вообще с ним помирился после того, не пойму. Ты его простил? — Не говори так про Аомине-куна, пожалуйста, — мягко попросил тот, не ответив. — Он хороший человек. — Ты простил его? — повторил вопрос Кагами. — Простил. Да и особо не за что было прощать. — Ничего себе — не за что! Выбросить друга, как ненужную вещь… — Не надо, Кагами-кун. — Ладно, как скажешь, — немного раздражённо махнул рукой Кагами. — Мне уже пора домой. Спасибо большое за ужин, было вкусно, — Куроко поставил чашку с недопитым чаем на стол и поднялся. Форвард встал следом. — Так ты… это… можешь остаться у меня. Спать есть где, — предложил он неуверенно, сминая руками недоеденную булку. — Спасибо, Кагами-кун, но я домой. Он одел гакуран, взял сумку и пошёл в прихожую. Кагами молча следовал за ним, нервно лепя из податливого мякиша пока неизвестную фигурку, но можно было предположить, что это будет шарик. Так и не поговорил с Куроко, не смог. И снова он останется наедине с несказанным, обзывая в который раз себя трусом и бесясь от этого, злясь на себя, на свой страх перед этим худощавым парнем. Ведь всего-то надо открыть рот и… — Куроко… — начал он. Уже хорошо, начало положено. Нужно лишь продолжить. — Может… ты всё же останешься на ночь? — Кагами тут же бросило в жар. Ох, слишком двусмысленно предложил, так недолго и напугать вовсе. — Ещё бы поиграли в приставку или кино посмотрели, — поспешно добавил он. Сдобный мяч в его ладонях поменял форму с круглой на какую-то причудливую вытянуто-треугольную. — Я бы хотел ещё поговорить с тобой. Куроко снял пальто с вешалки и оделся. Подняв сумку с пола, он вежливо ответил: — Спасибо, но я домой. Как-то чересчур вежливо. — Но… — Вытянуто-треугольный «мяч» был разорван на две части, которые Кагами тут же зажал в кулак. Никак не получалось. И чего он так настойчиво рвётся домой? — Я хотел… — он запнулся и выдохнул. — Не надо, Кагами-кун, — внезапно тихо сказал Куроко. Он потянул задвижку. — Я вызову такси на улице. До завтра. Дверь за Куроко закрылась, Кагами даже «пока» сказать не успел. Распасовщик исчез за дверью так быстро и неуловимо, как истинная Тень, не дав ни единого шанса своему Свету на объяснения. И чем дольше форвард размышлял, тем больше убеждался в своих горьких предположениях, что Куроко всё понял без объяснений. Понял и не захотел слушать. Кагами изо всей силы запустил остатками булки в дверь.***
Кагами уже и забыл, каково это — весело проводить время со своей Тенью, просто шутить, подначивать, давать лёгкие подзатыльники. Быть просто друзьями. Сначала было нечаянное столкновение — Кагами вдруг отметил, какие у Куроко мягкие приятно пахнущие волосы, затем почему-то захотелось дольше задержать свой взгляд на нём в душе, потом будто невзначай прикоснуться… Что это? Наваждение? Вряд ли. Он уже все губы искусал в бессонные ночи, гадая, что же это за чувства такие. Так прошёл целый месяц размышлений. И если поначалу можно было отмахиваться от мыслей и отвлекаться на баскетбол, то в последнее время это стало просто невозможным. Уж лучше бы Рико, думал Кагами в отчаянии. Теперь он откровенно избегал Куроко после неудавшегося последнего разговора дома. Не оставался с ним наедине в раздевалке, не звал на баскетбольную площадку и к себе в гости. Он не знал, как укрыть свои мысли от пронзительного взгляда голубых глаз: они словно проникали в самую глубину души и доставали из её недр всё потаённое. Под пристальным взглядом Куроко он был как актёр в театре под софитами. Распасовщик лишь спокойно кивал на отказы пойти после школы на площадку: не настаивал, не выспрашивал, откуда вдруг у Кагами появилось куча неотложных неизвестных дел.***
Тренировка сегодня была выматывающей. Нет, у Сейрин и так не бывало лёгких занятий, но сегодня Рико как с цепи сорвалась, аргументируя усиленные нормы тем, что скоро опять начнутся отборочные и не давала команде и вздохнуть лишнюю минуту. Куроко, стараясь наравне со всеми, немного переусердствовал и в какой-то момент с размаху врезался в Кагами. Неудачно приземлившись и подмяв под себя ногу, он только охнул. — Куроко-кун! — воскликнула испуганно Рико. — Ты не ушибся? — Нет, всё нормально, — он попытался было подняться, но лишь болезненно скривился. — Давай, — нагнулся Кагами, протягивая руку. Куроко встал, но гримаса боли снова исказила его черты, он покачнулся и, если бы Кагами вовремя не подхватил его, то точно бы упал. — Так, Куроко-кун, иди в медпункт, пускай осмотрят тебя! Живо! Кагами-кун, помоги ему дойти! — скомандовала Рико. — Не надо в медпункт, я просто немного подвернул ногу, — ответил Куроко. — В раздевалке в аптечке есть бинт, я просто перевяжу, у меня уже было подобное. — Уверен?.. Ну хорошо, но если что, дуй сразу в медпункт… Куроко-кун, на тренировку не возвращайся, отдохни, как следует! — уже вдогонку парням крикнула тренер. До раздевалки они дошли молча. Кагами подумал, что мог бы и понести Куроко на плече, но побоялся предложить. — Я схожу всё же спрошу какую-то мазь в медпункте, — сказал он. — Не надо, все в порядке. Пожалуйста, дай мне бинт, ножницы и я просто замотаю щиколотку, до завтра пройдёт, — ответил Куроко, садясь на скамейку. Кагами достал аптечку, помедлил минуту и присел перед ним на корточки. Он взял пострадавшую ногу и положил себе на колени. «Как в мелодраме какой-то», — подумал он. — Ты что, Кагами-кун? Я сам, — распасовщик попытался выдернуть свою плененную конечность, но не тут-то было: Кагами вцепился в ногу и не отпускал. — Я хочу помочь, тебе неудобно будет самому, — сказал он. — Не дрыгайся, Куроко! Тот перестал вырываться и тихо сидел, пока Кагами бинтовал. Тонкая лодыжка покорно лежала на ногах Кагами — без кроссовка нога казалась ещё меньше, а сам Куроко более хрупким. Не кстати вспомнилась сказка про Золушку. «Бака», — мысленно сказал себе Кагами. Перетягивая эластичным бинтом щиколотку, он старательно скрывал за низко наклоненной головой нервную дрожь в своих пальцах и лишь надеялся, что Куроко ничего не заметил. Закончив, он сложил всё в аптечку и отнёс её на место. Но стоило обернуться, как он увидел, что Куроко уже успел обуться и направился в сторону выхода. — Ты куда это собрался?! Кагами в два шага нагнал его. Куроко остановился: — Так на тренировку обратно. — Но Рико сказала, чтобы ты отдыхал сегодня. — Я не хочу отдыхать. Пойду. — Нет, это плохая идея. Вдруг завтра вообще не сможешь играть из-за этого. Давай, не напрягайся, садись на скамейку. — Да нормально всё, Кагами-кун, — распасовщик опять сделал было шаг к выходу, но Кагами решительно преградил ему путь. — Или ты добровольно садишься на лавку, или я скажу Рико, что ты стенал, когда я перематывал тебе ногу. И распишу всё в красках, будь уверен. — Но я не стенал, — возразил Куроко. — Да. Но я скажу, что именно так и было. И ты все равно не будешь играть, — Кагами победно усмехнулся. — Всё, обсудили, иди обратно. — Ну хорошо. Твоя взяла, Кагами-кун. Куроко вернулся и сел, повернувшись лицом к шкафчикам. — Можешь возвращаться на тренировку, я посижу тут, честно, — сказал он, не оборачиваясь. Кагами машинально кивнул. Пора бы уже это сделать. Он подошёл и снова присел перед Куроко, поставив ладони по обе стороны скамейки. Куроко отклонился назад — его лицо осталось бесстрастным, лишь сплетённые пальцы дрогнули. Слишком близко. — Куроко… — несмотря на решительный взгляд, Кагами тушевался. А ведь никогда за словом в карман не лез. Но тут, видимо, надо был карман, да не было его в баскетбольных шортах. — Куроко… — повторил форвард. — Мне надо тебе кое-что сказать… Он думал, что самое трудное — это начать, а потом слова уж польются красноречивым потоком из его рта. Но слова не лились, они застряли где-то глубоко и предпочитали, чтобы Кагами хорошенько так попотел, прежде чем они выйдут наружу. — Думаю, что не стоит, — сказал вдруг Куроко. Он едва заметно поджал губы. — Почему? — спросил Кагами. — Просто не стоит. Кагами досадно выдохнул. Чёрт, ну почему Куроко не хочет его выслушать, почему надо обязательно так отпираться? — Но мне нужно, — упрямо сказал он. Раздражение всё же немного подстегнуло. — Ты должен выслушать меня, — он положил руки на колени парня. Пальцы прихватили ткань шорт. Глаза Куроко чуть расширились. — Куроко… — снова начал форвард, чуть сжимая ладонями худощавые ноги, словно боясь, что тот сбежит. — Я… — он облизнул губы: чего ж так сложно-то. И вдруг прямо сказал: — Ты мне нравишься. Тонкие ноздри Куроко затрепетали. — Не мог бы ты, пожалуйста, убрать руки? — его голос чуть срывался, хоть он и старался говорить твёрдо. Ещё бы, не каждый день товарищ признаётся тебе. — Ты слышал вообще, что я сказал? — Кагами начинал терять терпение: этот парень нарочно игнорирует его слова, что ли? Он сильнее сдавил колени. — Пожалуйста, убери руки, — дыхание Куроко участилось. Он попытался снять ладони со своих ног, но они были крепко зажаты. — Ты делаешь мне больно, будут синяки… Оттенок мольбы в его голосе был словно удар ниже пояса и речь тут не о бесчестном поступке. Кагами и сам не понял, как уже прижимал к себе парня. — Куроко… — тяжелым шёпотом близко обжёг губы. Слишком близко. — Ты… пусти… — тот упёрся кулаками в широкую грудь. Умоляющие губы были совсем рядом — можно было рассмотреть все чёрточки на них, и Кагами просто накрыл их своими. Губы Куроко были мягкими, нежными — форвард с удовольствием облизал их, намереваясь зайти дальше. От неожиданности Куроко сначала замер, затем вдруг напрягся и с силой оттолкнул его. Не ожидая такого сопротивления, Кагами отлетел к шкафчикам, больно треснувшись головой. Куроко тут же рванул к выходу, несмотря на ногу, которая до сих пор болела, но Кагами был бы никудышным баскетболистом с плохой реакцией, если бы не вскочил мгновенно и не схватил за руку свою ускользающую Тень. — Кагами-кун... ты спятил? — пыхтел Куроко, пытаясь вырваться, но стоя это было сложнее сделать. Тяжело дышащий форвард прижал его к шкафчикам и прочно держал в тисках крепких рук, блокируя ногами возможности хорошего пинка. — Спятил… я спятил… — шептал он, пытаясь снова поцеловать Куроко, но тот всячески уворачивался от настойчивых губ и вертел головой. Кагами, не выдержав, схватил его за челюсть и словил губы. Куроко замычал, плотно сжимая зубы и не давая проникнуть языку в свой рот, но Кагами не сдавался: он хотел большего, чем невинно чмокнуть парня. Он усилил свой напор — облизывал, засасывал губы Куроко, покусывал их, но тот лишь молча сопел, стискивая зубы, и сверкал глазами. — Куроко… — оторвался от него Кагами, одновременно привлекая к себе. Он зажал в объятиях дёргающегося парня и схватил за волосы на затылке, оттягивая назад. От наклона рот Куроко непроизвольно приоткрылся и Кагами тут же властно проник в него языком. Поцелуй взбудоражил его не на шутку. Хотелось уже не просто поцелуя. Поддавшись желанию, он отпустил зажатую руку и стиснул пальцами ягодицу, вжимая между своих бёдер. Тело тут же прошило волной дрожи, и Кагами рефлекторно подался тазом вперёд. Куроко ещё сильней дёрнулся в его руках. Форвард не учёл тот факт, что отпустил руку Куроко, когда лапал его за задницу — парень наконец улучил момент и с размаху врезал ребром освободившейся ладони по боку. Кагами тут же разжал руки и зашипел от боли, согнувшись и хватаясь за ушибленное место. Куроко отскочил от него и, задыхаясь и дрожа, как осиновый лист на ветру, пролепетал: — Н-не подходи… Я тебя снова ударю… честное слово… — он вытер рот тыльной стороной руки. — Не надо, пожалуйста… Кагами не мог нормально разогнуться: надо же, как припечатал его щуплый паренёк. — Чёрт, Куроко, обязательно было так лупить? — всё же явно подостыл в своих любовно-страстных порывах форвард. — Больно же! — Извини, но… мне нужно было это прекратить, — немного отдышался Куроко. — Слушай… — Кагами сделал было шаг в его сторону, но тот попятился, выставив вперёд руки. — Не подходи ко мне. Хватит, пожалуйста, я ухожу. И… я не гей, Кагами-кун, так что не делай этого больше. — Но, Куроко, я тоже не гей! — изумлённо воскликнул Кагами, остановившись. — Просто ты мне очень нравишься. Ну я не знаю, что со мной, извини, просто когда смотрю сейчас на тебя, то хочется сгрести в охапку и целовать, целовать… Но только тебя, больше никакого другого парня! Лицо Куроко снова приняло обычный бесстрастный вид, лишь ярко-красные губы напоминали о произошедшем. — Да, ты не гей, определённо. Ты дурак, — уже ровным тоном произнёс Куроко и тут же выскользнул за дверь.Бака — с яп. дурак.