окно тоже выход

Солнце пробивается в комнату сквозь неплотно закрытые шторы, освещая кровать, на которой, переплетя конечности, лежат двое. Один из лучей падает на лицо темноволосому молодому человеку, отчего тот хмурится во сне. Он отворачивает голову, чувствуя, как утыкается носом во что-то… волосатое, что щекочет нос. Арсений открывает наконец глаза и понимает, что уткнулся носом прямо в волосы своего нового — ну как нового, новым он был вчера вечером — знакомого (хотя можно ли называть его просто знакомым, после вчерашнего-то?). Он видит взлохмаченные пшеничные волосы, отливающие золотым, милую родинку на кончике носа и приоткрытые пухлые губы и думает, что не хочет как обычно в спешке уходить, пока Антон — Арсений в этот раз даже имя запомнил — спит. Собственно, он же легко может остаться, что ему мешает? Стоп. Кажется, что-то ему точно мешает. И, кажется, это что-то важное. Арсений минуту смотрит в одну точку, пытаясь вспомнить, о чём он мог забыть. Почему он вчера пошёл в тот клуб? Он праздновал. Что он праздновал? Поступившее предложение о работе. Собеседование! У него же сегодня собеседование в компании, которое помог устроить знакомый, который знает директора этой самой компании, и если он это собеседование так глупо проебёт, то второго шанса ему никто не даст, ведь вряд ли им нужны такие непунктуальные и безответственные сотрудники. Телефон лежит в кармане штанов, брошенных где-то на полу ещё ночью, и пока Арсений тянется за ним, он успевает помолиться всем существующим и не существующим богам. Лишь бы не проспал. 8:34 Что ж, хорошая новость: он не проспал. Плохая новость: собеседование в девять. Что Арсений успеет за 26 минут? Нихера он не успеет. Нет, ну кое-что сможет: упустить хорошую должность в хорошем месте. Тоже что-то. Но, как говорится, надежда всегда умирает последней, а Арсений сдаваться не привык. Он смотрит в окно, которое выходит на шоссе, и видит автобус. Свой автобус, который вот-вот подъедет к остановке, и тогда он решается на отчаянный шаг: натягивает первые попавшиеся трусы — возможно, они даже не его, но с этим он разберётся позже, а пока и так сойдёт –, и майку — а вот она уже точно его –, одним махом впрыгивает в ботинки, благо, модель обуви это позволяет, а после хватает в охапку рубашку со штанами и прыгает в открытое окно. То, что квартира этого самого Антона находится на первом этаже, очень помогает, иначе осталось бы от Арсения одно только мокрое место. И ботинки, которые, по словам продавца из того магазина, выдержат и огонь, и воду, и соляную насыпь зимой. Причём тут соль, если ботинки не зимние, Арсений тогда так и не понял. Оказавшись на улице, он так быстро бежит, что если бы была награда за самый быстрый бег в майке и трусах через дорогу, то Арсению было бы обеспечено первое место. Но такой награды нет, так что он просто гордится самим собой из той реальности, где она есть. Когда он подбегает к остановке, автобус находится в паре десятков метров от неё, и Арсений успевает кое-как натянуть брюки и накинуть рубашку. Не хочется, чтобы какая-нибудь бабка-божий одуванчик приняла его за извращугу и вытолкала своей деревянной клюкой на улицу. Автобус наконец подъезжает, и Арсений оказывается внутри, затерявшись в толпе и искренне надеясь, что не попадётся контролёрам, потому что билета, как и денег, у него, разумеется, нет. Зато он находит предлог ещё раз заглянуть к Антону, у которого в спешке оставил всё своё добро. Во всём надо искать плюсы, не так ли? О — оптимизм. Какая-то мамаша с ревущим во весь голос ребёнком на коленях осуждающе смотрит на то, как Арсений старается привести себя в порядок, застёгивая пуговицы и приглаживая волосы, пытаясь причесать их пятернёй. Он вспоминает слова дедушки, который, демонстрируя руку, часто говорил: «Моя расчёска всегда со мной!», и издаёт смешок. Пригодился всё же дедовский лайфхак, хоть и не очень помог. В раздумьях временный безбилетник чуть не пропускает свою остановку, но вовремя опоминается и успевает выскочить, оставляя за спиной только-только закрывшиеся двери, которые, ещё чуть-чуть, и могли бы здорово прихлопнуть его многострадальную пятую точку. Но судьба, видимо, решает, что с этой части тела на сегодня достаточно, и щадит её. Через дорогу Арсений видит нужное здание и торопится к нему, надеясь, что не совсем безбожно опоздал. Он хотел было посмотреть время, но, как оказалось, телефон тоже был оставлен у Антона, так что оставалось лишь надеяться на благоприятный настрой работодателя и лояльное отношение к опозданиям и задержкам. Мужчина заходит внутрь и чувствует приятную прохладу от кондиционера. Здесь светло и свежо, у входа неподвижно стоят два охранника, и у Арсения, невольно возникает вопрос, всегда ли они так стоят или им можно шевелиться, чтобы, например, почесать нос?.. Но задавать вопрос он, естественно, не решается, потому что выглядят парни сурово, а ему ещё, может быть, здесь работать. Поэтому он проходит к лифтам и, когда один из них открывается, радуется, что тот пустой, а ещё в нём есть зеркало, что даёт возможность увидеть наконец-то себя и понять, так ли плохо он выглядит или же есть шанс, что потенциальный работодатель разглядит в нём приличного человека, коим Арсений, несомненно, и является. Ну, когда не просыпает. И не едет по делам, не переодевшись со вчерашнего дня. И приходит вовремя. В зеркале на него смотрит лохматое растрёпанное нечто в косо застёгнутой рубашке и с… засосом на шее? Ну да, засос. Причём здоровский такой, весьма заметный. Ну, Антон… Арсений же его просил! Или нет? Кажется, ему вчера было вовсе не до этого. В любом случае, исправить это уже никак нельзя, и всё, что остаётся, это сделать вид, что он ничего не замечает. Подумаешь, пятно красное на шее, со всяким может случиться. Может, у него аллергия. Или просто расчесал. Или оса укусила. Точно, оса. Прекрасная версия, не придерёшься. Последняя пуговица застёгивается одновременно с открывающимися дверьми лифта, приехавшего на нужный этаж. Арсений выходит, и первый, кого он видит — секретарша — миловидная девушка лет двадцати семи, которая сидит за столом и деловито печатает, стуча ногтями по клавиатуре. Мужчина кидает взгляд на часы на стене: собеседование уже четыре минуты как должно было начаться. — Добрый день. — девушка за столом отвлекается от экрана и изучающе смотрит на Арсения. — Здравствуйте, вы по записи? — Да, я на собеседование. — А, Арсений Попов? — она пару раз щёлкает мышкой и кидает взгляд на экран, уточняя имя, — Антон Андреевич ещё не пришёл, вы можете подождать его здесь. — она кивает в сторону диванчика у противоположной стены. Опять Антон. Арсению на них сегодня везёт. Он послушно проходит и садится, вытягивая ноги и вспоминая, что даже не позавтракал, на что живот отзывается протяжным бурчанием, которое, как кажется самому Арсению, разносится гулким эхом на весь этаж. — Если хотите, то в конце коридора есть автоматы с кофе и едой, думаю, у вас есть немного времени, успеете. — секретарша жалостливо смотрит на него, указывая рукой куда-то в сторону холла. Видимо, этот голодный вой всё же было слышно. Арсений смущённо улыбается и кивает, поднимаясь на ноги и направляясь к автоматам. Правда, когда он до них доходит, то вспоминает, что денег-то у него с собой нет. Что ж, не получилось, не фартануло. Арсений грустно смотрит на шоколадки за стеклом и разворачивается, направляясь обратно к кабинету. Подходя, он слышит мужской голос, но, подойдя окончательно, никого, кроме всё той же секретарши, не видит. А вот и галюны от голодухи, класс. Арсений уже хочет сесть обратно на диванчик, но тут девушка замечает его: — Антон Андреевич только что пришёл и уже ждёт вас! Мужчина, уже почти севший, резко вскакивает и направляется к двери, стуча три раза и слыша уверенное «Входите!». Он выдыхает, приглаживает рубашку на груди, будто это чем-то поможет, прокашливается и дёргает ручку, открывая дверь и заходя в кабинет. Взгляд тут же падает на стоящий напротив входа массивный стол и кресло, повёрнутое к нему спинкой. — Здравствуйте. — Арсений Попов? — голос кажется до жути знакомым, — Извините, что заставил ждать, я задержался на… — в этот момент человек в кресле поворачивается наконец лицом, и Арсений узнаёт в нём Антона. Не Антона Андреевича, которого он представлял серьёзным взрослым дядькой лет сорока-пятидесяти, а Антона, от которого очень быстро и не очень красиво сбежал сегодня утром. Сбежал от Антона. Чтобы успеть к нему же на собеседование. Вот так дела. Они, наверное, минуту шокированно смотрят друг на друга, прежде чем Арсений на выдохе выпаливает: — Ебать. Ты… — И тебе доброе утро. — Антон всё ещё ошарашен, но ему хватает сил самоуверенно улыбнуться, — Убежал так рано… Даже не перезвонил, ещё и вещицу мою прихватил, — он кивает на виднеющийся из-под штанов край чёрных боксеров, и Арсений понимает, что всё же перепутал, потому что его были весёлого жёлтого цвета, вообще никак не чёрные. — Я торопился. — смущённо отвечает он, одёргивая рубашку, — И убежал утром, потому что опаздывал. — И как, успел? — Антон хитро улыбается, притягивая к себе какую-то папку. — Успел. А вот вы, Антон Андреич, опоздали. — Начальство не опаздывает. Оно задерживается. — Ты мне пока не начальство! — Но стану им через несколько секунд. Если ты подпишешь вот это. — Антон протягивает ему бумагу, — Ты принят, поздравляю! — Правда?! — Арсений подлетает к столу, чуть не спотыкаясь о стул, — Конечно, я подпишу! — он на секунду хмурится и поднимает на Антона глаза, — Стой, а как же собеседование? Я имею в виду, ты же даже не знаешь, может, я не подхожу. Или это только из-за того, что мы… — Что значит не знаю? — перебивает его Антон, — Смотри: я знаю, что ты весёлый, красивый, классно целуешься и быстро убегаешь. Арсений закатывает глаза и уже было открывает рот, чтобы что-то возразить, но Антон его опережает: — Ладно, а если серьёзно, то я видел твоё резюме, читал рекомендации с прошлого места работы, а ещё Серёга все уши прожужжал мне о том, какой ты не ебаться хороший специалист. — Не ебаться? Я и ебаться тоже очень хороший, знаешь ли. — Ну откуда же Серёге-то об этом знать? — Зато ты отлично знаешь, да? — Ну, — Антон встаёт из-за стола и подходит к Арсению так близко, что тому приходится опереться спиной о стол, и кладёт руки ему на талию, — у меня на самом деле было не так много времени этой ночью, чтобы узнать всё… Ай! — он вскрикивает, получив от Арсения щипок в бок, а после чувствует, как тот кладёт руки ему на плечи, — Но, думаю, у нас ещё будет время это выяснить, не так ли? Они стоят совсем близко, а их лица находятся всего в паре миллиметров друг от друга, и Арсений наконец-то может разглядеть ту родинку на носу, которая вблизи кажется ещё более милой. — Предлагаю начать выяснять прямо сейчас. — шепчет Арсений прямо в губы Антону, развязывая галстук на его шее. — А ты инициативный. Надеюсь, в работе эти качества у тебя тоже проявятся. — почти беззвучно отвечает Антон, подхватывая Арсения под бёдра и рывком усаживая на стол. — Даже не сомневайся, я самый инициативный работник. — прерывисто отвечает Арсений, снимая с теперь уже своего начальника рубашку и прикасаясь наконец к его губам…

***

Оксана Суркова — секретарь, и секретарь хороший, так что, когда этот странный новенький каждый день по поводу и без шастает в кабинет её начальника и пропадает там на неопределённое время, она не задаёт никаких вопросов, лишь бросает «он занят, зайдите попозже», когда есть желающие лицезреть её руководство, и молча надевает наушники, если у двери нет посетителей, а у этих двоих — совести и мысли о том, что звукоизоляция у них хромает и стены тонковаты.