***
В первый раз они сталкиваются абсолютно случайно — Наруто убегает от излишне мстительных горожан. В этот раз за дело: девочка добавила ярких красок их домам. Шисуи… Он просто стоит у нее на пути. В памяти Наруто отпечатывается боль удара и прищуренные черные глаза — в них легко читается какое-то недоумение. В памяти Наруто откладывается боль и досада — подумать только, она врезалась в человека! А ведь такого не было уже кучу лет! В памяти Шисуи отпечатывается лютый позор — перекинуть через себя маленького ребенка, приняв его за противника — стыд и позор ему, как шиноби, да и как человеку в принципе тоже. Вот уж точно — переработался. В памяти Шисуи откладывается удивление — девчонка не ревет и не кричит, а встает, пошатываясь, и бежит дальше. Тонкую, нескладную фигурку он хранит в памяти недолго, а вот глаза цвета неба остаются с ним до конца.***
Второй раз их встреча происходит в не менее абсурдной ситуации: Наруто забирает патруль. Низкая, худая до болезненности, девочка будто всем видом кричит: «Я — беспризорник!». Шисуи, возглавлявший тот патруль, прищуривается оценивающе — одна девчонка поколачивает троих ребят, выше и упитанней ее. Наруто шмыгает разбитым носом, отстраняет потянувшуюся руку и все отрицает. — Они первые на меня напали! — Ты их била? — Изао Учиха начинает терять терпение. Шисуи тихо веселится в стороне — тот никогда ему не нравился. А вот нескладная пацанка с ярко-желтым неровным каре занимает место в голове — столь забавного и противоречивого ребенка еще стоит поискать. Наруто дует губы и показательно оттягивает веко, демонстрируя здоровенный синячище. Кровь из ее разбитого носа капает на мостовую, дружно игнорируемая всеми. — Око за око, зуб за зуб! Шисуи не может сдержать улыбки — ребенок, видимо, принял эту фразу за инструкцию — глаза подбиты у всех троих, а еще он точно видел белый молочный зуб на мостовой. Изао Учиха вздыхает сердито и берет драчунью за плечо. Та неожиданно шипит и по-кошачьи выворачивается из-под руки, отскакивая в сторону. Шисуи готов к бегству — но девочка не бежит. Шипит зло и смотрит исподлобья — Шисуи осознает, что где-то уже видел эти ярко-голубые глаза. А Наруто не может бежать, хоть и очень хочется. Она, кажется, потянула ногу — больно даже наступать. Наруто умеет, когда хочет, оценивать свои силы здраво — и не бежит. Лишь вздыхает про себя — поймали. Видимо, теряет хватку. Наруто не боится — ее не в первый раз ловят. Правда, первый раз ловит этот капитан с этим отрядом. Вот только какая разница? Сделать ей ничего не смогут. Максимум — пожалуются старику Хокаге, да припрягут выполнять что-то общественно-полезное. Наруто корчит губы слегка презрительно и продолжает язвить, нарываясь на взбучку. Она знает — ей ничего особо не сделают. А если и сделают, то потом получат не меньшую взбучку — за попрание чести полиции. Это Наруто узнала от старика Хокаге, и с тех пор успешно пользовалась. Наруто взбучки так-то не боится — она их достаточно повидала. «Это, конечно, шиноби — дерутся они по-другому, но они такие же люди!». Наруто проверяет эту истину, когда на уверенный пинок в причинное место этот вроде-как-шиноби сгибается пополам. Наруто вновь кривит губы, расправляет плечи, и идет дальше. Патруль держится вокруг нее, но сохраняет дистанцию. Повторить участь Изао не хочет никто. Шисуи хохочет, согнувшись пополам, скрываясь в ближайшей тени — девчонка-оборванка сейчас похожа на королеву с ее свитой, а не на беспризорника под конвоем.***
В здании полиции дежурит знакомый Шисуи. Увидев обнищавшую королеву и ее свиту, Хико Учиха устало падает на бумаги. Девочка улыбается открыто — Шисуи вспоминает, где он уже видел эти глаза — и говорит насмешливо: — Давно не виделись, Хико! Тот стонет устало, заслуживая два вида взглядов: потрясенно-недоумевающие и сочувственно-злорадные. Шисуи это замечает и не понимает — как он столько всего пропустил. — Узумаки, пожалуйста, только не говори, что ты вновь с кем-то подралась. "Узумаки?". Аналогия работает быстрее мозга, а язык слишком невовремя начинает жить своей жизнью. Вопроса Шисуи, очевидно, не ожидал никто: — А где красные волосы? Неправильная Узумаки — волосы переливаются от ярко-желтого до пастельного оранжевого — мигом поворачивается к нему и щурится подозрительно: — Какие красные волосы? За ее спиной Учиха Хико беззвучно прижимает ладонь ко лбу и одними губами сообщает Шисуи: «Ты по-пал». Шисуи верит Хико и, не теряя невозмутимого взгляда, говорит спокойно: — Все члены клана Узумаки, насколько я знаю, отличались красными волосами. Хико звучно ударяется головой о железный стол, девочка хмурится и подскакивает ближе, и Шисуи понимает, что он действительно попал. — Какой, к черту, клан Узумаки? А еще Шисуи понимает, что ее точно воспитывала улица.***
Наруто в абсолютном раздрае. Обрести надежду и тут же ее потерять оказалось очень больно, но еще больнее было то, что никто — ни старик Хокаге, ни старый знакомый Хико — никто ничего ей не сказал, в то время как совсем незнакомый парень разложил все по полочкам. Наруто, честно, ему благодарна. И в любое другое время она бы поблагодарила и попробовала подружиться, но не сегодня. Сегодня и сейчас всех ее сил хватало только на то, чтобы идти и не падать. Бурчал желудок, болела потянутая нога и чесались костяшки пальцев. О подбитом глазе и разбитом же носе Наруто предпочитала не думать. Прекрасный вечер продолжился избиением стены. Эмоции-то она выпустила, и вместе с ними - немного крови. Из помещения полиции Наруто сбежала молча, дослушав историю ее клана. Ее никто не остановил — ни Учихи, ни патруль, ни Хико и даже растянутая нога не остановила — в тот момент ей было наплевать на боль — она просто хотела оказаться где-нибудь подальше. Наруто не знает, отчего Учиха вдруг начхали на свои обязанности — возможно, из-за взвившихся над головой волос, возможно — из сочувствия. Наруто не знала отчего, и знать не хотела. Ей уже хватает поводов для расстройства. Сейчас девочка медленно брела по пустой дороге — близилась ночь, и людей было немного. Пустой с самого утра желудок ныл, и Наруто не выдержала — заглянула в ближайшую забегаловку. Загадала — если ее отсюда не выгонят, как из других мест, значит она тут наестся до отвала и оставит щедрые чаевые. Если же нет… В квартире оставался рамен — Наруто знала четко. И хоть возвращаться в пустую однушку не хотелось совершенно, девочка была готова ко всему, заглядывая внутрь. Тем вечером Наруто наелась до отвала и честно оставила щедрые чаевые. О том, что они оказались в кармане ее шорт, девочка узнала нескоро — под конец месяца, когда деньги она искала везде — от отчаяния Тем вечером Наруто обрела место, не дотягивающее до дома, но такое же теплое и… родное Ичираку Рамен приобрел своего первого постоянного клиента в лице маленькой сиротки-оборванки. Сиротка-оборванка больше походила на королеву в изгнании — царственно поднятый подбородок, потрясающая харизма и гордая осанка А у Наруто чертовски болела спина, не давая сутулиться, ломило шею и ужасно хотелось есть — Наруто никогда не думала о том, какое впечатление производит.***
Шисуи чувствовал себя чертовски виноватым перед маленькой Узумаки. Ему казалось, будто не он и совсем не в таких обстоятельствах должен об этом рассказывать. Однако сделанного не воротишь, и он только провожает взглядом болезненно-худую и нескладную девчонку. Короткое, неровное каре приподнимается вверх, разделяясь на пять частей Шисуи чувствует себя очень виноватым и за следующий месяц узнает о неожиданной знакомой все. И чувствует себя еще гаже, когда понимает, чьей дочерью является Наруто. Минато Намикадзе всегда вызывал восхищение у Шисуи. Его способности дипломата, его мягкость, которая могла в нужные моменты оборачиваться решительностью… Минато Намикадзе был очень яркой личностью, что могла изменить Коноху к лучшему, но… Но Минато оказался истинной молнией — сверкнул на небосклоне и исчез бесследно, оставив грохотать гром. Минато Намикадзе прожил слишком недолгую жизнь для такого светлого человека. Теперь Шисуи понимал, где он уже видел эти глаза. Тогда, при столкновении, пару месяцев назад, и… у Йондайме-сама. У Наруто Узумаки были глаза ее отца и характер ее матери. Учиха искренне не понимает, почему дочь таких людей выглядит беспризорником, но с последним фактом все встает на свои места. Узумаки Наруто — джинчурики, которая обречена на ненависть и неприязнь со стороны большинства жителей Конохи. Шисуи вспоминает большие глаза цвета неба, эмоции, промелькнувшие в них, и решительно встает с места. Он однозначно задолжал этой девочке хорошее отношение***
Шисуи Учиха появляется в ее жизни внезапно и резко. Шисуи Учиха слишком быстро стал необходимым, более необходимым, чем воздух и вода — выше него по планке Наруто только рамен. Шисуи узнает об этом и смеется громко, заливисто, пока Наруто впервые за два года краснеет и хмурится сердито. — Бака ты, бака! — Да я понял, понял! — Шисуи не может перестать смеяться, и лишь закрывает лицо рукой. — Рамен никто не превзойдет. Наруто хмурится, но кивает — она чувствует добрую издевку, но не понимает ее. Шисуи падает на траву и думает, что он будет первым шиноби, погибшим от смеха.***
Наруто готовить не умеет от слова совсем, а вот Шисуи — очень даже. Тяжелая почти-приютская жизнь и способность не сжечь плиту вкупе с долгой практикой сделали из него стоящего повара. Другое дело, что Шисуи не любит готовить для себя одного: в такие моменты он особенно четко чувствует свое одиночество. Для Наруто он готовит по первой просьбе, а она никогда не отказывается. Эти тихие ужины и запах домашней еды превращает одинокую однушку Наруто в настоящий дом, пусть и на недолгие пару часов — Наруто хватает и этого. А Шисуи нравится компания, нравится, когда нахваливают его еду и действительно нравится неуловимое ощущение уюта и дома. Шисуи не понимает, как так получается, но все чаще приходит к неправильной Узумаки на ужин, и в один момент остается на ночь. Эта ночь останется одним из самых счастливых моментов жизни Наруто. Той ночью она не боялась привидений и монстров под кроватью, той ночью ощущение настоящего дома не ушло, а раскрылось букетом ароматов. Оказалось, что настоящий дом пахнет хвоей, пряностями и вкусным ужином. В настоящем доме полчаса раскладывают футоны, не в силах решить, кто же будет спать ближе к кухне и дальше от окна. В настоящем доме засыпают быстро, крепко и сладко. Следующим утром Наруто поняла, что действительно хочет найти свой настоящий дом. Пустой футон слева от нее венчался бумажной запиской, а на кухне остывало бенто. Наруто плакала, не понимая, отчего. Ей просто стало больно где-то в груди, слева***
Шисуи Учиха быстро стал самым близким другом, почти семьей для Наруто. Но это не значит, что она сразу же посвятила его в свои проблемы — девочка ненавидела жалость и не желала видеть ее в глазах единственного близкого человека. Шисуи же… Шисуи всегда знал, что Наруто не может позволить себе некоторые вещи, но никогда бы не подумал, что доходит до такого абсурда. А ловля птиц и рыбы из-за отсутствия денег для него было полным абсурдом. С тех пор у Наруто всегда была еда.***
Когда встречаются два одиночества, они очень редко конфликтуют — сложно бороться со своим отражением. Может, поэтому Наруто и Шисуи так быстро притерлись? Кто знает… Размышлять можно долго, но факт останется фактом — эти двое стали друг-другу самыми близкими людьми в поразительно короткий срок. Их взаимоотношения отличала удивительная, кристальная честность и отсутствие любой наигранности. Только наедине друг с другом они снимали вымученные, фальшивые насквозь улыбки. Только наедине они могли быть собой. Без наносной радости, без искусственных эмоций, без всей этой фальшивой чепухи. И оттого эти отношения были особенно ценными. У Шисуи был Итачи, у Наруто был старик Хокаге, старик Теучи и Аяме. Казалось бы, отчего эти двое так схватились друг за друга, не пытаясь сближаться с другими? Все было так чертовски просто, что даже смешно. У Наруто и Шисуи была разница в семь лет. Шисуи успел побывать на войне, был гением — по всеобщему мнению, и просто клановым шиноби. Наруто была глупым — по всеобщему мнению, бесклановым беспризорником. Она только-только пошла в Академию и не показывала особых успехов. Они были такими разными, диаметрально противоположными даже во внешности — они являлись кривым отражением друг друга. Они привыкли к тому, что люди вешают ярлыки на всех. К тому, что общественность не любит отличающихся от них. Шисуи помнил, как реагировали на восьмилетнего мальчишку с протектором и в качестве командира. Наруто помнила, как весело она праздновала свои дни рождения. Они привыкли к тому, что их цели считают недостижимыми и высмеивают. Шисуи уже давно не рассказывает о том, что хочет мира во всем мире. Наруто кричит об этом на каждом шагу, проверяя реакцию окружающих. Реакция разочаровывает Они привыкли к тому, что улыбка должна быть на лице, независимо от твоего настроения. Они привыкли к тому, что жить — чертовски трудно. К тому, что нужно находить плюсы в любом случае, ведь иначе станет совсем грустно. Шисуи не знает, отчего, но рассказать о сложном патруле и тренировке Наруто даже проще и легче, чем Итачи. Может, потому, что Наруто не скажет о патруле: «Кто-то должен это делать», а скажет: «Ками-сама, Шисуи, какой же ты балбес! Понятно, отчего тот человек разъярился — бар Мики неприкосновенная территория». Наруто — ребенок улицы, и она знает все и обо всех. Знает, к кому можно подойти, а кто настоящий злюка. Знает, где самые дешевые, но вкусные продукты и знает, когда и куда абсолютно точно не стоит соваться. Наруто знает всю Коноху и ее обыденную жизнь как свои пять пальцев и бесконечно ее любит. Шисуи знает теневую сторону Конохи как свои пять пальцев и бесконечно любит саму Деревню. Они знают разные стороны одной Деревни, но ничто не мешает им любить ее целой.***
Проходит год. Наруто не проваливается на экзаменах лишь благодаря редким, но эффективным урокам друга. Крайне тяжело учиться без помощи учителей, которые тоже ее не любят Шисуи удерживается на позиции капитана в патруле лишь благодаря советам и историям подруги. Он все еще слишком молод и неопытен. А количество его ошибок в патруле из-за банального незнания определенностей и неписанных порядков может засыпать его с головой Проходит год и Наруто узнает, что тот напыщенный теме не просто какой-то там Учиха, а тот самый брат того самого друга Шисуи! — Какого хрена ты не сказал мне раньше?! — Ну, во-первых, ты вновь выражаешься грубо, а во-вторых, я тебе говорил, что младшего брата Итачи зовут Саске. Но, очевидно, в тот момент ты была слишком занята раменом. Парень даже не скрывает насмешку. Его улыбка становится лишь шире, когда кончики волос Наруто приподнимаются, а сама она громко восклицает: — Хрен — это растение, придурок, и это даже не мат! И если у тебя проблемы с такими детскими ругательствами, то я ничем не могу помочь! И, Шисуи, ты, последняя скотина, думаешь, что какой-то теме важнее рамена?! Шисуи почти оскорблен. — Это не детское ругательство, бестолочь! Это весьма грубое выражение, которое смешно слышать из уст ребенка! И почему ты называешь Саске «теме»? Наруто вспыхивает: — Кого ты назвал ребенком?! И почему ты называешь теме «Саске», а, дайме путаницы*?! — Ты — еще ребенок, — Шисуи нагло тычет пальцем в опешившую от такого хамства девочку. — А младшего брата Итачи зовут «Саске», а не «теме». — Я — взрослая, а теме не заслуживает этого имени! Отец Старика Хокаге был крутой шишкой, не то, что теме! Шисуи настолько удивляется, что молчит десяток секунд. За это время Наруто успевает вспыхнуть яростью и успокоиться. Впрочем, слова парня все возвращают на круги своя — Наруто вновь полыхает гневом. — Ты помнишь, в честь кого назвали Саске? Серьезно? — Ты считаешь меня настолько глупой?! Конечно, я помню! Ты сам выклевал мне все мозги этой лекцией! — Ано, правда? А-а-а-а-а, эта лекция… — Да! Стоп… Хочешь сказать, ты докапывался до меня из-за того, что я не помнила какой-то тупой мелочи, а сам забыл про два часа гребанных нотаций? Шисуи сделал шаг назад. — Ты вновь выражаешься и, эм, да? Глаза Наруто вспыхнули красным на секунду. — Беги. Просто беги, пародия на человека. И Шисуи побежал. Наруто рванула за ним, оставляя позади столб пыли. Ее волосы развевались над головой На его губах сверкала яркая улыбка***
Наруто исполняется восемь, и это первый день рождения, которому она хоть немного рада. Ее поздравляет Шисуи, Старик Хокаге, Старик Теучи и сестренка Аяме — Наруто почти счастлива. Они дарят подарки, говорят приятные слова… Но больше всего Наруто радует то, что на ночь Шисуи снова остается с ней — а это бывает довольно редко. Она так чертовски рада, но не показывает этого — ругается за футон у двери, хвалит ужин Шисуи и беззлобно смеется над унылым видом последнего — Учиха проиграл ей в камень-ножницы-бумага, и теперь ему придется мыть посуду. И когда поздним вечером в ее окно летят мелкие камни и мусор, Наруто уже сладко спит. Она не видит, как огненной яростью вспыхивают глаза ее друга и не слышит, как он впервые использует свое положение, отгоняя людей. Наруто впервые за всю жизнь огорчена окончанию своего дня рождения.***
У Шисуи день рождение через девять дней; Наруто, старательно шифруясь, ворошит склады Конохи. Вежливо одолженные банки с краской — нет, правда, ну никто же не думал, что Наруто сама скупала эту кучу краски? Узумаки никогда не считала себя дурой — спрятаны в самых тайных местах, о которых знает блондинка. Девятнадцатого октября Наруто оставляет на скале не бессмысленные завитушки, а полноценный рисунок — после четвертого хокаге она рисует еще одно лицо. Лицо обрамлено кудрявой шевелюрой и подозрительно знакомо улыбается. Правда, следом за ним расположена другая голова — с усами на щеках и большой улыбкой. Шисуи давится воздухом, когда видит свою громадную карикатуру на скале Хокаге. Наруто так себе художник, поэтому признать нарисованных людей могут лишь избранные — Третий Хокаге удивленно роняет челюсть. Это что-то новенькое — чтобы Наруто поставила кого-то перед собой в кандидаты Хокаге? Шисуи не до конца и скорее интуитивно осознает, как много значит этот рисунок.***
В клане Учих Наруто уже узнают и изредка здороваются — так часто девочка забегает к другу. Шисуи на пару с Итачи тихо недоумевают, как блондинка целый год считала, что у второго нет брата, когда едва ли не жила на территории клана? На Саске Наруто теперь смотрит подозрительно-недоверчиво-презрительно и искренне считает его белой вороной в клане Учих. Ведь что Шисуи, что Итачи — нормальные люди, да и все остальные тоже, а этот! Тьфу! Впрочем, в мнении о том, что Шисуи и Итачи — нормальные, она разубеждается весьма быстро. Когда Шисуи по обыкновению приводит к себе домой, уходит в другую комнату… а потом блондинка находит на столе лишь записку и ошарашенного теме в другой комнате! А потом оказывается, что выйти из дома нельзя! Записка издевательски шелестит на ветру, прибитая к столу сюрикеном. Пока вы не***
С тех пор Наруто и Саске соперничают во всем, в чем это возможно и бесконечно спорят. С тех пор Наруто и Саске дружат крепко и сильно, пусть оба не хотят признавать этого. Их дружба начинается с насмешливой записки, раздраженных взглядов и разрисованного пола в целом доме. Их дружба пахнет раменом и помидорами, зеленкой из аптечки и дешевой краской со складов Конохи. Их дружба одевается в колпак с пандой и футболку с высоким воротом и основывается на принципе: «Предать? Никогда. Оставить? Ни в жизнь. Сказать о любви? Вот еще, я этого ублюдка ненавижу!».***
Они вместе отмечают О-сегацу*, и Наруто чувствует себя членом маленькой, но дружной семьи, когда в ее маленькую квартирку заваливается сначала Шисуи со словами: — Там все — напыщенные лицемеры, а еще нет еды. Потом — Саске: — С дороги, добе. — Это мой дом, теме! — Сразу видно! — Ах ты… … немного позже Наруто узнает, что «Там все слишком унылые и скучные, тц… И чего ты так лыбишься, идиотка?!». Последним прискакивает Итачи. Он смотрит устало и выдыхает очень облегченно, качая головой: — Бросили меня все, кинули этих индюков на меня, а сами ушли… — Так ты же Первый Наследник, нии-сан! — искренне возмущается Саске. Шисуи подхватывает: — Вот ты и разбирайся. — Вы предали меня, воткнули нож в спину… Драматическую сцену нарушила Наруто, тихо хрюкнув в чашку, а после и по-настоящему засмеявшись. Ее смех подхватили. А братья Учихи не смогли ответить на вопрос, отчего праздник в тесной квартирке был куда более… праздничным, чем на клановом фестивале.***
Они вместе проводят много времени, но… Шисуи и Наруто все еще ближе друг другу, чем кому-то еще. Поэтому одним отнюдь не чудесным днем Наруто замечает — не может не заметить, то, что друга что-то грызет. Тот день становится отправной точкой отсчета. Именно там, под цветущей сакурой, Наруто впервые почувствовала… отдаленность. Шисуи отдалялся от нее, и делал это намеренно. Ладно, — подумала Наруто. — Видно, плохой день. Но… это же Шисуи. Все будет в порядке. Ничего не стало в порядке.***
А через два месяца Саске со стеклянными глазами и непривычным бардаком на голове приносит новость — Шисуи Учиха мертв. Покончил жизнь самоубийством. У Наруто трясутся пальцы рук, когда она срывается с места, чтобы бежать-бежать-бежать, не обращать внимания на препятствия, только вперед, не оглядываясь, не думая, не веря, бежать-бежать-бежать и отчаянно надеяться на что-то лучшее… В их месте, под их сакурой, Наруто находит краткую записку… Домой она в тот день не возвращается, бродя по Конохе с пустыми глазами и ноющем сердцем.***
После смерти Шисуи Итачи отдаляется еще больше. И как двое детей не пытаются удержать товарища, не отпустить, у них ничего не получается.***
В квартире Наруто холодно-холодно-холодно, и они вдвоем с Саске сидят под одеялом и мерзнут. Не то чтобы на улице зима, но они промокли под дождем, а горячую воду отключили, не оставив ребятам вариантов. В комнате Наруто будто разверзся ад, и они упали на последний его круг - еще немного, и дети действительно не смогут повернуть головы. Зябко, стыло, прямо как на душе, и двое друзей прижимаются друг к другу еще ближе, переплетаясь телами в попытке удержать тепло. В жизни Наруто тоже царит замерзший ад, и лишь Саске удерживает ее от падения в черную бездну, как и она — его. Отстраненность старших товарищей, нарочитая холодность и… смерть одного из них стали гораздо более худшим врагом — Наруто и Саске чувствуют невероятно объемное чувство единения. Это чувство занимает всю небольшую квартирку Наруто и один — общий фуутон подальше от окна. Это чувство побуждает Саске обнимать и сердито ворчать на встрепанную девчонку, когда начинается гроза. Это чувство направляет Наруто, когда она раз за разом вырывает Саске из нехороших, темных мыслей. Это чувство связывает души двух детей нерушимой красной нитью.***
Когда Итачи убивает весь клан Учиха и сбегает со статусом нукенина, Наруто неделями не появляется в Академии, торча у кровати предпоследнего из Учих. И именно она дает ему звонкую пощечину, когда при пробуждении мальчишка начинает говорить о месте и убийстве. Наруто глубоко внутри обливается кровавыми слезами, когда ее друг и брат пронзает ее этим взглядом. Этот взгляд — для чужих. Наруто — уже давно не чужая, так отчего? Наруто так чертовски больно от всей этой ситуации, от непонимания, от состояния друга и другого друга, семпая, и… Наруто внутри плачет тихо-тихо, спрятав лицо в ладонях и сжавшись в комочек. Наруто снаружи улыбается тепло, смотрит твердо и всем видом демонстрирует уверенность в том, что… — Тут что-то не так. Надо разобраться, Саске. Саске внутри — сломан и убит, Саске внутри — тихо скулит на одной ноте. Саске внутри больно-больно-больно от предательства брата, от того, что его семьи больше нет, что никого больше нет. У Саске весь мир разломался на части и осыпался битым хрусталем. Тронь его — и уколешься, а Наруто — подруга и сестра — становится на хрусталь обеими ногами и тепло улыбается. Наруто — подруга и сестра, но он этого не говорил! — не поддерживает, не понимает и будто даже заодно с ним. … После небольшой беседы оказывается, что Наруто — подруга и сестра, но он этого не говорил! — не понимает. Она не видела того, что видел он, она не чувствовала того, что чувствовал он. … Саске описывает. Совсем не красочно, просто перечисляя все, с подробностями, и Наруто становится страшно. Страшно до дрожи пальцев, страшно до мурашек по спине и до того, что внутренняя Наруто рыдает даже менее скрытно. Наруто внешняя уже не улыбается, но смотрит и твердо и обнимает крепко. Саске внутри перестает скулить, а Саске снаружи — роняет несколько слезинок на оранжевую ткань не своей футболки.***
Они приходят к компромиссу:набить Итачи морду и вызнать все. И о самоубийстве Шисуи — тоже. Наруто и Саске все также соперничают и грызутся, обзываются и дерутся, но спят на одном футоне, готовят по очереди и единственные умеют успокаивать нервные срывы друг друга.***
Девочку Харуно, тепличную и домашнюю малышку, в команду они принимают далеко не сразу. Но умение работать над собой и принимать ошибки, учась на них импонируют Наруто настолько, что Учихе остается лишь смириться. Да и не то чтобы он сильно против третьего члена. Хотя иногда она так раздражает…***
Когда Саске уходит к Орочимару, он получает от Пятой Хокаге секретную миссию, которая будет его оправданием еще много раз. В самом деле, Наруто и Сакура имеют влияние на Цунаде, сопоставимое с одним Джирайей. А уж в двойном объеме Пятая их и вовсе не выдерживает, и доказывает это, впечатывая миссию в грудь Саске вместе со взрыв-печатью.***
Морду Итачи они бьют вместе, с жаром и пылом, и своего добиваются. По крайней мере, теперь обретают смысл все те недомолвки, что удалось узнать, будучи приближенными Хокаге. Учиха Итачи отправляется лечить здоровье под надзором Пятой Хокаге, а Сакура Харуно, спасшая ему жизнь и немного — зрение, лишь козыряет учителю.***
Морду Обито, Мадаре, Джуби и Кагуи они тоже бьют все вместе — втроем. У команды номер семь отвратное настроение, ведь… Шисуи не хотел бы, чтобы вы мстили. Обито умирает сам, как и Мадара, а Джуби и Кагую команда пакует насильно. А после этого они все же убивает Шимуру Данзо, ибо… А мы бы не хотели, чтобы Шисуи умирал! И как, спросил он нашего мнения?***
Команда номер семь уходит из жизни в один день. Дочь Саске и Сакуры — Сарада даже почти не хлюпает носом — она знает, что за ней присматривают сверху, и не хочет позориться. Тем более за руку ее крепко-крепко держит и не отпукает вот уже час с лишним любимый дядя. Где-то высоко-высоко молодая девушка с метлой и ярко-желтым каре, взлетевшим вверх, гоняется за кудрявым юношей. Саске и Сакура немного в сторонке активно болеют за подругу: — Так его, так! Неподалеку живо беседуют старые друзья, наблюдая за взрослыми (нет) детьми. Кушина активно жестикулирует, Микото привычно уклоняется от узких ладошек, Минато смущенно ерошит волосы, а Фугаку фыркает. В Чистом Мире царит безудержное веселье. Ну, для большинства. — Хей, я все могу объяснить! — Настоящим шиноби со склонностью к суидциду слова не давали! Бац! Метла ощутимо прошлась по кудрявой голове. — Ауч!